Strict Standards: Declaration of JParameter::loadSetupFile() should be compatible with JRegistry::loadSetupFile() in /home/user2805/public_html/libraries/joomla/html/parameter.php on line 0
Лиля Брик: «Любовь и долг» - Искусство кино
Logo

Лиля Брик: «Любовь и долг»

Сценарий

Лиля Брик за монтажом фильма
"Стеклянный глаз".
Москва, 1928

Имя Лили Юрьевны Брик (1891 -- 1978) в русской культуре легендарное. Она, без сомнения, вошла в число некоронованных королев ХХ века. Она не искала славы -- слава сама находила ее.

Виктор Шкловский писал: "Она умела быть грустной, женственной, капризной, гордой, пустой, непостоянной, влюбленной, умной и какой угодно".

Искусствовед Николай Пунин словно вторил: "Зрачки ее переходят в ресницы и темнеют от волнения; у нее торжественные глаза; есть наглое и сладкое в ее лице с накрашенными губами и темными веками... Муж оставил в ней сухую самоуверенность, Маяковский -- забитость, но эта "самая обаятельная женщина" много знает о человеческой любви и любви чувственной".

Владимир Маяковский познакомился с супругами Лилей и Осипом в июле 1915 года, когда читал в их присутствии свою романтическую поэму "Облако в штанах". Спустя два месяца при ее публикации появилось посвящение: "Тебе, Лиля".

Они обменялись кольцами с инициалами друг друга. Последние пятнадцать лет жизни поэта были прочно связаны именно с Лилей Брик. В предсмертном письме Маяковский назовет Лилю Брик членом своей -- сиротеющей -- семьи.

Позднее Николай Асеев вспоминал: "Он (Маяковский. -- В.Б.) выбрал себе семью, в которую, как кукушка, залетел сам, однако же не вытесняя и не обездоливая ее обитателей. Наоборот, это чужое, казалось бы, гнездо он охранял и устраивал, как свое собственное устраивал бы, будь он семейственником. Гнездом этим была семья Бриков".

Лиля Юрьевна Брик, никогда не оставаясь в одиночестве, не стремилась и к лидерству, новое она не тщилась завоевывать, даже вынужденно оставалась на обочине, считая, что время расставит все по своим местам.

В 1928 году Лиля Брик вместе с Виталием Жемчужным по написанному им сценарию поставила на "Межрабпомфильме" среднеметражную ленту "Стеклянный глаз"1, сохранившуюся лишь в первых трех (из пяти) частях и находящуюся ныне в коллекции Госфильмофонда России. В аннотации к ней справедливо отмечалось: "Фильм представляет собой монтаж интересных, богатых по материалу документальных кадров. В картину включен игровой эпизод, пародирующий авантюрно-психологическую кинодраму". Однако тут же было добавлено: "Фильм, в какой-то мере направленный против штампов игрового кино, основан на неправильном противопоставлении документальной и художественной кинематографии".

Бесспорно, здесь ощутимы отголоски одного из коренных споров первого десятилетия советского кино: кто прав -- Вертов или Эйзенштейн, что важнее -- документ или художественный образ. Время, как известно, сняло остроту этого спора, очень быстро ставшего риторическим, а позднее и откровенно конъюнктурным.

Когда в январе 1929 года "Стеклянный глаз" вышел на экраны, на студии "Межрабпомфильм" был принят новый сценарий Лили Брик и без долгих проволочек направлен на утверждение в Главрепертком.

Сама Лиля Юрьевна в своих воспоминаниях о Маяковском подробно рассказывает об этом замысле: "...Я написала сценарий под пародийным названием "Любовь и долг, или Кармен". Первая часть фильма, который я собиралась снять по этому сценарию, вмещала в себя весь сюжет. Остальные части (каждая) посредством монтажа (кино тогда было еще немое) по смыслу противоречили друг другу, несмотря на то, что ни одна из этих частей-картин не нуждалась для этого ни в одном доснятом метре. [...]

Маяковский был доволен такой затеей. Он всячески хвалил меня за сценарий, и ему захотелось сыграть в нем главную роль. В первой части это прокурор, переодевающийся апашем, чтобы поймать контрабандистов на месте преступления. Во второй -- человек, живущий двойной жизнью. В советской -- старый революционер, гримирующийся апашем для конспирации. В американской комедии -- прокурор, меняющийся одеждой с апашем для любовных похождений.

Когда Маяковский так горячо отнесся и к сценарию, и к своей роли в нем, мы решили снимать всей нашей компанией -- Осип Максимович, Кирсановы, Асеев, Крученых, я... Оформлять тоже должен был кто-то из друзей-художников, не помню кто. Поставить помогут Игорь Терентьев и Кулешов. Денег за работу брать не будем. Попросим у Совкино на месяц павильон, и если фильм получится интересный и выйдет на экраны, тогда нам и деньги заплатят. И Володя, и я толкались во все двери. Предложение было непривычное -- неизвестно, в какую графу его занести. Павильона нам не дали. Как я жалею об этом! Как было бы сейчас интересно увидеть Маяковского и его товарищей -- молодых, всех вместе!"2

Отзывы и вердикт Главреперткома на сценарий, также хранящиеся в архиве Госфильмофонда России, стоят того, чтобы их детально воспроизвести.

Протоколу N. 710 Главного репертуарного комитета от 24 января 1929 года о сценарии Л.Ю.Брик "Любовь и долг" предшествовали суждения членов ГРК:

"По мнению автора, сценарий должен представлять пародию на заграничную кинохалтуру. Автор хочет путем перемонтажа одной и той же картины показать, как ловкие кинодельцы приспосабливают фильму к разным аудиториям. Форма и нова, и оригинальна. Содержание нудное -- скучное и никакой социальной ценности не представляет. В этом вред картины. С одинаковым успехом можно было бы показать фильму старую, негодную идеологически, в разном перемонтаже. Поскольку фильма социальной ценности не представляет и все острие "сатиры" направлено не на заграничную халтуру и просто неизвестно на что [...] можно будет подставить Совкино [...] литировать все окончательно нельзя, ведь все-таки это же Совкино [...] я думаю, сценарий разрешать не следует. (Мне кажется в нем есть момент борьбы литработника с Совкино.) Можно было, бы разрешить только при том условии, если бы в содержании было выражено большое социальное значение -- сатира, направленная более остро на заграничную кинохалтуру. Сейчас же содержание бесцветно, а этим и просто вредно".

Написанный от руки отзыв заканчивается неразборчивой подписью, равно как и последующий вердикт с двумя подписями членов ГРК: "Запретить как внеплановую, лишенную всякой социальной значимости и знаменующую собой отход от сов. тематики".

Приложенный к делу сценария сам протокол ГРК куда более развернут и мотивирован. В нем обращает не себя внимание десятый пункт:

"10. Наименование и номер раздела классификации:
а) по тематической установке -- вне всякой тематики;
б) по бытовому признаку -- "быт" якобы заграничной киноконторы".

А вот "тема и краткое содержание" пункта 13: "Если бы сценарий был представлен случайно, то его можно было бы просто запретить как пустяк, имеющий такое же примерно значение (идеологическое и формальное), как клоунский анекдот по поводу радостного события крушения поезда, т.к., видите ли, его теща тоже там была. В самом деле, прокурор, апаш, карменистая девица, благородный папаша и ангельски чистая невеста показаны, раскрыты в 4-х вариантах. Не теща, а просто-таки колхозная революция!

Однако тот факт, что этот второй сценарий является продолжением "Стеклянного глаза", написан тем же автором и представлен той же фирмой, то сюда должно быть обращено внимание ГРК сугубо. Я лично считаю, что как и "Стеклянный глаз", как (и) всякие межрабпомовские куклы, а в особенности этот последний, являются звеньями одной и той же цепи упорного сопротивления советской тематике и советскому кинопроизводству! Общественность оценила "Стеклянный глаз" [...] (см. "Вечерняя Москва" от 19.01.1929г.). Осмеяние "заграничных фирм" есть ширма для ГРК. Ибо никакого осмеяния нет, да и по существу установка неверная. Культурфильма не является и не будет являться конкурентом ни заграничной, ни советской художественной фильме, как не является конкуренцией химия -- балету и скульптура -- гинекологии. Однако этот номер не прошел. Наступление продолжается. Сбросив фиговый листочек защиты хотя бы какой-то фиговой идеологии, "Межрабпомфильм" предлагает ГРК разрешить ему на протяжении 1800 метров одевать и раздевать, целовать и душить, арестовывать и освобождать, закалывать Кармен -- и не в одном виде, а в целых 4-х! Я напоминаю ГРК историю с плакатами и с фоторекламой на "Стеклянный глаз". Обманув ГРК до получения разрешения на постановку и прокат, дельцы распоясались и потребителю решили показать свою подлинную физиономию: страстные поцелуи, также голых негритянок, нежные объятия и [...] плеяду махровых черносотенцев (Куприн, Арцыбашев). Предлагаю представить себе на минутку, что ГРК разрешило бы этот "Любовь и долг", какая рекламочка была бы запущена на потребу советскому обывателю, на которого и только на которого работает художественный отдел "Межрабпомфильма".

Выводы: 1) сценарий запретить категорически без права всяких каких-либо переделок;

2) по инициативе ГРК создать комиссию из председателя ГРК, АПО ЦК ВКП(б) и ОГПУ для всестороннего и тщательнейшего обследования деятельности художественного отдела "Межрабпомфильма".

Полит(руководитель) И.Гарцман".

Данный протокол имеет своеобразную коду: "Присоединяюсь к заключению тов. Гарцмана о необходимости запрещения сценария. Претензия на сатиру действительно, на деле, является маскировкой для обыгрывания буржуазного сюжета. Социальная сущность буржуазной кинематографии в сценарии, конечно, не вскрывается. А что фильмы переделываются не только "буржуазными дельцами", но и нашими, об этом говорит и данный сценарий. Лишенный социальной установки, он может быть интересным как трюк для узкого круга кинематографистов, для редакторов, монтажеров. Советскому массовому зрителю нет дела до подобных фокусов.

Подпись".

Сколь бы ни были анонимны по большей части члены ГРК, рапповская линия воинствующих материалистов от советской культуры -- как же без ОГПУ в этом деле! -- здесь очевидна. От бдительного внимания ГРК не могло ускользнуть, что сценарий Лили Юрьевны Брик метил отнюдь не в заграничную мишень. На всем протяжении 20-х годов и позднее по указаниям того же Главреперткома советский прокат перемонтировал и купировал практически всю зарубежную кинопродукцию.

Однако разоблачительную направленность сценария не стоит сегодня преувеличивать. Разумеется, это не сатира на западные нравы, недаром ретивые ревнители ГРК яростно уличали автора в отсутствии надлежащей гражданской позиции.

Валеска Герт, Сергей Эзенштейн, Лиля Брик.
Москва, 1928

Хотя сценарий "Любовь и долг" никак не был пустяком и фокусом. Это прекрасно понимали и сами члены ГРК. Иначе бы их вердикт -- с привлечением ОГПУ для разбора деятельности "Межрабпомфильма" -- не был бы столь зубодробительным.

Лиле Брик, современнице и участнице литературных и кинематографических процессов 20-х годов, была хорошо известна универсальность монтажа как кинематографического, так и литературного, способного приводить все к необходимому знаменателю. Пройдут годы, и историко-киноведческий принцип "из фильмов -- фильмы" (не случайно разработанный в теории учеником Сергея Эйзенштейна Джеем Лейдой) покажет себя уже в художественной практике не только документального, но и игрового кино.

Но насколько известно, Лиля Юрьевна Брик никогда не пыталась реабилитировать свой сценарий, хотя кинодраматургию не оставляла3.

Итак, сценарий "Любовь и долг" со всей его смысловой амбивалентностью экрана так и не увидел.

...До трагической гибели Владимира Маяковского, так и не снявшегося в фильме по этому сценарию, оставался год с небольшим.

...До премьеры "Расемона" Акиры Куросавы с поливариантностью исходного события в нем и множественностью версий-трактовок оставалось чуть более двадцати лет.

Валерий Босенко


1 Роль героини в "Стеклянном глазе" исполняла приглашенная Лилей Брик молодая актриса МХАТа Вероника Витольдовна Полонская, которая в завещании Маяковского наравне с Лилей Брик названа членом семьи поэта.

2 Б р и к Л. Из воспоминаний. -- "Дружба народов", 1989, N. 3, с. 211 -- 212.

3 В РГАЛИ в фонде Льва Владимировича Кулешова хранятся написанные им совместно с Лилей Юрьевной Брик сценарии, и поныне остающиеся неопубликованными.


Объяснительная записка к сценарию "Любовь и долг"

Цель постановки фильмы "Любовь и долг" -- сатира на заграничную коммерческую кинохалтуру.

Внешний сюжет фильмы таков: прокатная киноконтора, получив в свои руки обычный кинобоевик, собственными силами, без всяких досъемок переделывает его на все лады -- сообразно требованиям рынка.

Таким образом, фактически придется заснять только первый основной вариант. Остальные три варианта комбинируются из уже заснятого первого варианта.

Стоимость постановки такой полнометражной фильмы должна благодаря этому обойтись чрезвычайно дешево.

Комедийный эффект фильмы заключается в том, что зритель увидит одни и те же эпизоды, совершенно различно осмысленные.

Формально такая постановка интересна как попытка достичь кинематографического эффекта чисто монтажными средствами.


Схема сценария "Любовь и долг"

Киносатира в 4-х вариантах
Вариант первый
Основная постановка

Молодой прокурор Гуго фон Гугенберг принял важное решение. Он одевается и прихорашивается перед зеркалом. Старый преданный лакей помогает ему.

Одевшись, он отправляется к богатому коммерсанту Смиту просить руки его дочери Люсиль.

Смит обрадован, согласен, зовет дочь.

Люсиль счастлива.

Гуго у себя на службе. К нему вводят на допрос красавицу контрабандистку по прозвищу Кармен.

Гуго пытается строго ее допросить, но, очарованный ее красотой, освобождает ее и назначает ей свидание в таверне контрабандистов.

Гуго у себя дома переодевается в костюм апаша. Старый лакей укоризненно качает головой.

Гуго в таверне встречается с Кармен.

Старый лакей бежит к Смиту и сообщает ему о падении молодого барина.

Люсиль решает спасти Гуго и бежит в таверну.

Гуго поражен приходом Люсиль.

Она умоляет его бросить распутную жизнь. Он растроган, раскаивается, обещает.

Гуго возвращается домой. Переодевается, берет портфель с делами, уходит на службу.

Вводят к нему на допрос контрабандиста, одного из видевших его в таверне с Кармен.

Гуго строго его допрашивает. Но внезапно контрабандист сообщает ему, что Кармен изменила ему с апашем.

Гуго взбешен. Решает отомстить изменнице.

В таверне Кармен танцует с апашем. Входит Гуго. Требует объяснений. Кармен над ним смеется.

Гуго выхватывает нож и убивает Кармен.

Его арестовывают.

Вариант второй
Переделка для юношества

Молодой прокурор Гуго фон Гугенберг имел странные наклонности: переодеваясь апашем, он посещал таверны контрабандистов, где встречался с красавицей контрабандисткой по прозвищу Кармен.

Старый лакей, обеспокоенный его распутным поведением, сообщает об этом друзьям Гуго, коммерсанту Смиту и его дочери Люсиль.

Люсиль решает спасти Гуго. Она бежит в таверну и умоляет Гуго вернуться к честной жизни.

Гуго растроган, но говорит, что любит Кармен.

Люсиль отвечает, что нельзя любить женщину, которая сегодня с одним, а завтра с другим.

Гуго говорит, что если Кармен действительно изменяет ему, то он ее бросит.

Гуго следит за Кармен и застает ее в объятиях апаша.

Он требует объяснений. Кармен смеется и говорит, что любовь свободна, Гуго отвечает, что в таком случае он уходит от нее навсегда.

Кармен смеется, не верит ему.

Гуго возвращается домой, переодевается, берет портфель с бумагами и уходит на службу.

Вводят к нему на допрос тем временем арестованную Кармен.

Гуго строго ее допрашивает.

Кармен кокетничает, пытаясь вызвать в нем старое чувство, но Гуго тверд.

Кармен уводят в тюрьму.

Гуго направляется к Смиту, говорит, что исправился, и просит руки Люсиль.

Смит обрадован.

Люсиль счастлива.

Вариант третий
Переделка для революционного Востока

Известная революционерка по прозвищу Кармен была арестована.

Муж ее -- тоже известный революционер -- Гуго фон Гугенберг был озабочен ее арестом.

Внезапно к нему в кабинет вбегает освобожденная Кармен.

Гуго обрадован, расспрашивает, каким образом она уже свободна. Кармен обещает все рассказать на подпольном собрании.

Гуго собирается на подпольное собрание.

Его старый товарищ предостерегает его и советует не верить Кармен.

Гуго сердится и уходит.

На подпольном собрании в таверне -- веселье по поводу освобождения Кармен.

Но предчувствия старого товарища были не напрасны -- среди революционеров начались аресты.

Старый товарищ сообщает известным революционерам -- Смиту и его дочери Люсиль, -- что Кармен предала и что нужно предупредить Гуго.

Люсиль бежит в таверну, вызывает Гуго и сообщает ему о предательстве Кармен.

Гуго потрясен этим известием, обещает, если Кармен действительно предала, несмотря на свою любовь к ней, исполнить свой долг.

Гуго подходит к Кармен и требует объяснений.

Кармен смеется, издевается над ним.

Гуго выхватывает нож и убивает Кармен.

Гуго идет к Смитам и говорит им, что убил Кармен.

Смит и Люсиль растроганы.

Вариант четвертый
Переделка для Америки

Жил-был прокурор Гуго фон Гугенберг, и жил-был апаш, как две капли воды похожий на прокурора.

Однажды Гуго не пошел на службу, а пошел делать предложение очаровательной Люсиль -- дочери коммерсанта Смита.

Тем временем была арестована подруга апаша, красавица контрабандистка по прозвищу Кармен.

Апаш, пользуясь своим сходством с прокурором, идет к нему на квартиру и на глазах изумленного лакея переодевается, берет портфель с бумагами и уходит на службу.

В тюрьме один из арестованных контрабандистов сообщает Кармен, что бояться нечего, прокурор "свой".

Пока Гуго делает предложение, апаш освобождает Кармен.

Сделавши предложение, Гуго идет на службу, а Кармен с апашем празднуют освобождение в таверне.

К Гуго вводят на допрос контрабандиста.

Контрабандист, думая, что перед ним сидит апаш, шепчет ему: "Освобождай скорей, надоело сидеть".

Гуго взбешен его нахальством.

Старый лакей, испуганный неожиданным появлением своего барина в апашевском виде, бежит к Смитам и рассказывает им о странном поведении Гуго.

Люсиль потрясена и бежит разыскивать своего жениха по притонам.

В одной из таверн она видит апаша и, приняв его за Гуго, осыпает его упреками.

Апаш, сообразив в чем дело, успокаивает Люсиль и просит передать жениху свой совет: заниматься любовными делами во внеслужебное время.

Публикация и примечания Валерия Босенко

Сценарий публикуется по экземпляру, хранящемуся в архиве Госфильмфонда России, с любезного разрешения правовладельца -- Василия Васильевича Катаняна.

Фото из архива В.В.Катаняна.

© журнал «ИСКУССТВО КИНО» 2012