Хорошее кино, одним словом... «Даже не думай!», режиссер Руслан Бальтцер

«Даже не думай!»

Авторы сценария А. Большакова, Р. Бальтцер. Режиссер Р. Бальтцер. Операторы Д. Шлыков, М. Трапо. Художник Д. Духавин. Звукорежиссер А. Будылин. В ролях: А. Алексеев, С. Мухин, А. Панин, А. Лысиков, А. Цветаева, В. Николаев, И. Ясулович и другие. Top Line Production. Россия. 2003.

«Даже не думай!», режиссер Роман Бальтцер

Клубная культура — давно узаконенный временем и поколением next стиль существования. Современный клубный стиль восходит к 60-м годам, к фильмам «Звездный путь», «Барбарелла», «Супермен», к «Фабрике» Энди Уорхола, к легендарным электронным футуристам KRAFTWERK, к виртуальному пространству и желанию отказаться от излишней драматизации жизни («не заморачиваться»). Обязательный и архиважный элемент клубной культуры — электронная музыка как-то незаметно перестала быть «фоном» для танцев и превратилась в стиль мышления, диктующий формы поведения; клубный неопримитивизм вкрадчиво «вполз» в манеру говорить и двигаться (лениво тянуть слова, ходить слегка в ритме чего-то звучащего внутри или в наушниках плейера и т.д.). Фриковские жесты, воспринимаемые социально-нормативной средой как развязность поведения, устранили в жизни неолюдей привычный социальный этикет (правильное поведение упразднялось). Молодой человек или девушка отныне «прикалывались» (иронизировали над окружающим миром, выстраивая свое поведение в соответствии с этой иронией), «колбасились» (активно получали удовольствие от жизни) и ни шагу не могли ступить без «понтов» (имиджевое самоутверждение). Анорма и атипичность превращали современного клаббера отчасти в асоциала, отчасти в яркого выпендрежника. Активное стремление к дедраматизации жизни и устранению сложностей, связанных с социальным бытием, привнесло в ментальность нового поколения откровенно упрощенный взгляд на вещи, на мир, на отношения между людьми. И как следствие всей этой «краткости» мышления — осмысление реальности и ее описание у поколения next приобрело безукоризненную компактность. Комиксы закономерно оказывались самым подходящим видом литературы, ибо «коротенько» излагали любую историю — иное «прочтение» действительности, другая форма нарратива была бы вмиг отторгнута клабберами.

«Даже не думай!»

Наркотики и допинговые препараты сделали аудиторию клубов совершенно «безбашенными» людьми. Они «летали» на ходу, умели не видеть очевидного и, наоборот, видеть то, что невнятно для главного внеклубного пространства… Таблетка — важная часть жизни клаббера. Она переводила человека в инаковый мир. Культ таблетки превратил клубную золотую молодежь в существа, которых «прет» даже от пенталгина. То есть любая пилюля (как плацебо) волшебным образом переводила их сознание в странное электронно-гламурное пространство. По сути, культурное бескультурье клабберов — это закультурье, похожее на кэрролловское зазеркалье. (Что легко позволило братьям Вачовски «вписать» клубную культуру в свою «Матрицу».)

Китчевая жизненная философия совершенно не устраняла непременную тягу клубной молодежи к эстетическим изыскам. Так, в московской клабберской тусовке всегда было модно слушать элитную английскую группу Portishead, Стинга, смотреть весьма качественное кино (Кустурицу или Вонг Карвая)…

Пару лет назад мода в клубах делилась на трансерскую и хаус-моду — по стилям музыки, которую слушали. Поклонники транса отличались необычностью цветовой гаммы в одежде, близостью ее покроя стилю 70-х и присутствием некоторых специфических атрибутов: фенечек, бахромы и т.п. Преобладали кислотные цвета в одежде, необычные космические рисунки и прочая инопланетная атрибутика. У тех, кто предпочитал хаус, мода чаще была приспособлена к танцу на сцене. Ее отличительными признаками были нереальные платформы и повальное следование культу болезненной хрупкости. В последнее время границы стерлись, клубный стиль стал вполне нейтрален и миролюбив к свободному творческому самоизъявлению личности.

Что же касается философии клаббера (если идеологию и интеллектуальные взгляды клубной культуры вообще можно определить этим традиционным словом), то она представляет собой довольно гремучую смесь современного видения, аудиовизуальных образов начала 80-х годов, культурного сознания времен постпанка с гламуром мира моды и изящными находками поп-арта.

Клубная культура всегда тяготела к росту вширь и вглубь. Вспомним XVII-XVIII века — салонная культура (она же — прямая прародительница клуба) медленно и жестко захватывала искусство, навязывая ему сентиментализм; столь же мощно влиял на интеллектуальную драму и живопись английский клубный дендизм… Разумеется, искусство конца ХХ — начала XXI века (отечественное в данном случае) оказалось весьма восприимчиво к современной клубной культуре. Рекламные ролики, клипы повернулись в сторону клабберов первыми. Затем потянулись кинофильмы — вспомним картину Гриши Константинопольского «8 ? долларов», «Даун Хаус» Романа Качанова…

«Даже не думай!»

Самым успешным театральным проектом «с участием» клубного стиля оказался модный ныне спектакль Ивана Вырыпаева «Кислород». Скупая декорация, стойка ди-джея и сам ди-джей на сцене, микрофон, почти канонический московский клубный аромат группы Portishead и два актера. Он и Она, рассказывающие истории из жизни (точнее, читающие в ритме электроклэша, двигающиеся вместе со звуками музыки). Спектакль компактен, прост и разделен не на сюжетные части, и уж конечно не на «куски» и «акты», а на треки. Звукодвижение — это привычный сэмпл: голос и текст наложены на электронную музыку. Работа ди-джея и работа актера сливаются в нечто единое, странное и инаковое, не похожее на театр. Слова иногда трудно различимы — такой убыстренный рэп, что дух захватывает. Смысл важен, но бесспорно вторичен. Если вслушаться в слова — это почти абсурд о сексе, виртуальный бред о поездке в далекую арабскую страну… Как и положено в клубной культуре, здесь важно все и не важно ничего. Слова что-то образуют, но это «что-то» разлетается в разные стороны, как перламутровые мыльные пузыри. Все происходящее реально и ирреально одновременно. Такое происходит, но такого вроде бы и не может быть. Закультурье и зазеркалье, одним словом.

«Даже не думай!»

Примерно тот же феномен можно наблюдать в простой и очень компактной во всех отношениях ленте под весьма знаковым названием «Даже не думай!» режиссера Руслана Бальтцера. И правильно, в клубах думать не принято. Решил — сделал. Визуальная картинка тяготеет к гламуру, к романтическому пост-панку и к поп-арту одновременно. За образец взят рекламно-клубный продукт с участием Стинга (с ним обожают работать наши ди-джеи), сделанный Гаем Риччи. Да никто этого и не скрывает. «Карты, деньги, два ствола» — именно этот английский полнометражный кинокомикс лег в основу фильма «Даже не думай!». И немного «Матрицы». Сценаристка — госпожа Александра Большакова (пишу с пиететом, так как нынче сделать «склейку» легко, но вот яркое лекало — непросто, это требует даровитости). Легкий интеллектуальный драйв (скорее, даже поверхностно интеллектуальный), худосочная девушка никак не похожая на Уму Турман, в которую влюбляется один из главных героев, компания «отвязных» мальчиков, которым удается «по-легкому срубить бабки», «вполне конкретные мужчины» (бандиты, то бишь), сленг, рэп и масса приколов над всем и вся. Вместо Стинга на экране его полный антипод Дельфин. Сюжет фантастический — иначе и не стоило браться за камеру, модной картинки не вышло бы. Важно понять, что в клубной культуре присутствует элемент неестественности, он вплетен в существование «ночной жизни». Представление (именно представление, а не знание и не опыт) клаббера о жизни похоже на представление о кино. Все должно происходить красиво, эстетично, под музыку и фантастически неправильно. Все должно случаться, как в свете «волшебного фонаря», а раз так, то запреты и категорические «нет» в мироощущении клубной молодежи отсутствуют. Поэтому в фильме «Даже не думай!» все ирреально, все неестественно, как в кино. Метареальность (очень любопытное превращение) перестала быть достоянием произведений искусства и мягко вросла в жизнь довольно обширной части населения земного шара. Кино давно стало главным цитатником, священным писанием культуры, удачно заменив Книгу.

Фантастическая удача сопутствует трем милым мальчикам — Нику, Марио и Белому. Они вполне элегантно (как в кино) грабят ну оч-чень серьезных мужчин, легко становятся главной бандой города (не важно какого). Их действия неслаженны, но четко бьют в цель. Они движутся по сюжету легкой изящной поступью, превращая фильм в игрушку, в гламурно-кичевый «рисунок». Здесь все — условность, даже КГБ. И никаких проблем, никакой законности. Пришел — увидел — победил. Куча «приколов» в духе детской комиксной фантастики. Например, ученый изобрел жидкость, с помощью которой можно слышать чужие мысли. Почти так же нереален (учитывая полное отсутствие высоких страстей и высоких гражданских порывов у населения родной страны) умилительный патриотизм бывшего чекиста, а ныне конкретного авторитета Чернова (прекрасная, как всегда, работа Андрея Панина). Он, заполучив рецепт чудесной жидкости, не использует ее в корыстных интересах, а ищет встречи с президентом, чтобы «лекарство» от человеческой «тугоухости» попало в надежные руки.

«Даже не думай!»

Любовь опять-таки ирреальна, ибо не украшает фильм (это было бы издевательством над клубной ментальностью), не облагораживает персонажей (вот было бы извращение в сознании клабберов), а, как и положено, является безусловной романтической необходимостью — не больше и не меньше. Как же без нее. Страдать и мучиться никто не собирается, а вот «крыша» от любви слегка съезжает. А как же иначе? То есть все «по понятиям». Все на своих местах, говоря традиционным языком. Все до единой склейки сработано в фильме качественно. Смотрится на одном дыхании, забывается на следующий же день. А зачем помнить на века? Это как легкий коктейль и пара жарких поцелуев в клубе. Жжет и увлекает — но на одну ночь. Согласитесь, в этом спрятано много остроты, гораздо больше, нежели в культурных фактах, залегающих в сознании на всю жизнь и часто мешающих жить, «зашоривающих» человеческое бытие излишним и, увы, непосильным грузом этических нормативов. «Даже не думай!» — это красиво сработанное кино. Откровенная вторичность не портит, а, напротив, помогает создателям, ибо вторичность (сэмплированность) — закон клубного стиля. Узнаваемость и некоторый ширпотреб сюжетных ходов, формального построения картины — условие массовой культуры. Вообще, даже элитарные стили (классицизм, например) обожали тиражированность. Тиражировали всё — от гравюр до скульптур. Тиражированность, устойчиво ассоциировалась с универсальностью, с унитарностью. Сегодня тиражированность тоже не «дитя порока», а элемент здорового культуртрегерства, без последнего нельзя представить ни одного современного произведения искусства. Разве нет нарочитой тиражированности и необходимого культуртрегерства в «Русском ковчеге» Александра Сокурова или в «Евгении Онегине» Анатолия Васильева? Таким образом, художественная метода опытного Сокурова во многом сопоставима с методой дебютанта Бальтцера. Комиксы вплетены в ткань картины «Даже не думай!» органично, даже безукоризненно органично, клиповая манера подачи картинки — как билет для прохода в клуб. Так уже было и так еще будет. Ничего нового, ничего старого и ничего лишнего. Умное и изящное лекало — и сердцу, и глазу приятно. Интеллектуальных позывов — ноль. Отрывистых движений сюжета и картинок в стиле рэпа — миллион. Анализировать такое зрелище (то бишь «киночтиво») незачем. Данный продукт противоположен въедливой работе ума. Фильм, как и вся клубная культура, приятно прост. Им нужно наслаждаться эмоционально, а не рационально. Задача любого подобного феномена — легкий (даже изящный) адреналиновый кайф и несколько минут эстетской иронии. Все остальное — блажь, чушь и «геморрой». Только легкие клубы сладкого дыма закультурья, вдыхая которые вспоминаешь и светские салоны XVII века, и дендизм, и курящего марихуану Бердслея, и странные «тусовки» русских символистов, и… телепрограмму «Окна» с ее красивым, кошмарным и пошлым ведущим Дмитрием Нагиевым. Хорошее кино, одним словом.