Strict Standards: Declaration of JParameter::loadSetupFile() should be compatible with JRegistry::loadSetupFile() in /home/user2805/public_html/libraries/joomla/html/parameter.php on line 0
Мужское — женское. «Горбатая гора», режиссер Ан Ли - Искусство кино
Logo

Мужское — женское. «Горбатая гора», режиссер Ан Ли

(Brokeback Mountain)

По новелле Энни Прулс

Режиссер Ан Ли

Авторы сценария Лэрри Макмёртри, Дайана Оссана

Оператор Родриго Прието

Художник Джуди Беккер

Композиторы Дилан Тишенор, Густаво Сантаолалла

В ролях: Рэнди Куэйд, Хит Леджер, Джейк Джилленхаал, Мишель Уильямс, Энн Хэтуэй

Focus Features, River Road Entertainment

Канада

2004

Действие «Горбатой горы» начинается в 1963 году и охватывает два по-следующих десятилетия. И снят фильм как будто бы в те времена, в эстетике ретро, с обстоятельностью и натяжками, присущими кино 70-80-х. Двадцатипятилетние актеры в возрастных ролях на полном серьезе шевелят приклеенными усами, а еще более юные актрисы аккуратно поправляют прически-«башни», изображая умудренных опытом техасских матрон. Однако при всем своем вопиющем традиционализме снята «Горбатая гора» могла быть только сейчас. Хотя гомосексуальные любовные истории случались в независимом американском и европейском кино и в менее либеральные времена, когда их неизбежно ждала судьба специального продукта, доступного исключительно фестивальной и гей-аудитории. Однако по такому высокому постановочному классу, на таком размашистом голливудском уровне, для такой широкой публики, включающей, пожалуй, даже чувствительных домохозяек, картины, живописующие любовные отношения между мужчинами, еще не делались. В динамическом противоречии между консервативной формой и нетрадиционным содержанием, между эпическим размахом и интимной историей, между жанрами вестерна и мелодрамы и заключен главный интерес новой работы Ана Ли, самого разностороннего из азиатских режиссеров.

…Они сошлись на Горбатой горе, в живописных дебрях Вайоминга, подрядившись пасти овец для ранчера с кинематографической фамилией Агирре (Рэнди Куэйд). Батрак Эннис Дель Мар (Хит Леджер) и ковбой Джек Твист (Джейк Джилленхаал) принадлежат к разным психологическим типам. Эннис (что по-гречески значит «остров») — человек закрытый и немногословный, зажатый в тиски детских травм, воспитания и традиций. Импульсивный Джек чуть проще относится к жизни, чуть легче доверяет своим эмоциям, любит потрепаться о выездке лошадей и — как можно предположить — знает толк в других ковбойских забавах.

Лето закончится, как и контракт с гомофобом Агирре (тот подсмотрит за парнями в бинокль и откажется его продлить), оба спустятся с Горбатой горы и вернутся к рутинной провинциальной жизни, где нельзя не подчиняться существующим социальным условностям, не работать, не жениться, не рожать детей. И лишь воспоминания о времени, проведенном в беспредельной свободе на божественном лоне природы, будут согревать их тусклую семейную жизнь вдали друг от друга. И еще — короткие и страстные встречи под предлогом рыбалки. Редкие, но на протяжении всей жизни.

Переживания молодой жены Энниса Альмы (Мишель Уильямс) легко понять: с рыбалки друзья никогда не привозят рыбу. В единственной гетеросексуальной сцене картины муж не без брезгливости переворачивает ее на живот. Дальше — больше: несчастная женщина становится свидетельницей жарких поцелуев Энниса с его «старинным другом» после четырехлетней разлуки. От лжи и несвободы страдают все. Однажды Джек решит выбраться из-под каблука жены Ларин (Энн Хэтуэй) и ее папаши, на которого он работает, и предложит Эннису послать подальше семью и детей и поселиться вместе на ранчо, унаследованном от отца. Эннис отвергнет это предложение: психика его сломана увиденной в детстве расправой за мужеложество. В негласные законы Запада, где «повезло» родиться героям-любовникам, входит обязанность всем мужчинам быть мужчинами, практически героями вестерна.

В первой, как полагается, почти бессловесной сцене картины они такими и предстают: немногословные, собранные, подтянутые молодые мужчины в джинсах и ковбойских шляпах искоса изучают друг друга. Но не как в вестернах Джона Форда или Серджо Леоне, а как современные геи в крузинг-баре.

Американские исследователи вестерна находят корни этого жанра не только в ковбойских родео и популярных зрелищах Дикого Запада, но и в дешевом чтиве, романтической новелле, сценической мелодраме позапрошлого века. А великой мелодраме, как известно, нужны великие препятствия. Героев «Горбатой горы» (в Америке картину уже окрестили гомосексуальным вариантом «Унесенных ветром») разделяют не исторические разломы, войны, смертельная болезнь или предательство, а уклад и мораль общества, традиционно отрицающего жизнь по правде. Зато приветствующего создание несчастливых эрзац-семей. Но если большая история иногда проявляет милосердие к своему пушечному мясу, войны заканчиваются, чума отступает, а предательство прощается, то бессердечие и консерватизм общественной морали пребудут вовеки. Поэтому «Горбатая гора», чей печальный пафос вроде бы вовсе неактуален во времена гей-парадов и однополых браков, еще очень долго будет скандализировать общественность даже в тех редких местах, где церковь и государство сторонятся официальной гомофобии. Западные американские штаты к ним, кстати сказать, не принадлежат.

С другой стороны, как замечает в пресс-релизе исполнитель одной из главных ролей Хит Леджер, «в любовных историях между парнями и девушками нет больше загадки». «Горбатая гора», полагает двадцатишестилетний актер, являет собой любовную историю нового поколения. И верно: мелодраматизм картины не делает различий на мужское и женское, с легкостью находя и то и другое в невзрослеющих (несмотря на возрастной грим), навсегда мальчишеских обликах несостоявшихся героев вестерна. Они нисколько не напоминают андрогинов-монстров, главных героев модного кино начала 90-х, о которых замечательно писал тогда же Михаил Трофименков. Те были фигурами полумифическими, эфемерными, рожденными болезненным воображением их авторов, хотя, конечно, за ними стояла необратимо менявшаяся человеческая реальность. Герои «Горбатой горы» — не эстетски истонченные перверты типа мальчика Бананана или персонажей Линча и Кроненберга, а крепкие, ладные и румяные ковбои, у которых все в полном порядке если не с душевным, то с телесным здоровьем.

Нездорово, конечно же, общество, регламентирующее их отношения и превращающее бравых парней из страны Марльборо в моральных калек, которым вне Горбатой горы удел один — тихо гнить, принося печаль своим близким, и лениво искать смерти.

Замечательно — и в этом достижение Ана Ли, — что зрителям, в том числе пресловутым домохозяйкам, преданным хранительницам убийственной для всех видов меньшинств морали, с какого-то момента становится решительно не важным то обстоятельство, что оба влюбленных носят штаны (притом ковбойские, подчеркивающие мужскую сущность). Как не важно зрителям «Догвиля» или «Мандерлая», что интерьеры в этих фильмах нарисованы на полу мелом, а не предъявлены в натуральном виде. Подавленный, не навзрыд, но внятный в своей универсальности мелодраматизм сюжета о нереализованной мужской любви неожиданно открыл публике неведомые ей доселе горизонты человечности. При этом режиссер деликатно умудрился избежать и примитивной политкорректности, и обвинительного пафоса, и упоения собственной смелостью — вполне простительного в пору очередного сгущения консерватизма, принесенного все тем же несвежим техасским ветерком.

«Нельзя ни пропустить, ни забыть, — пишет о картине либеральный рок-журнал Rolling Stone. — Этот фильм словно выстрел в сердце». По мнению большинства аккредитованных в Венеции российских критиков, в который раз гордо разошедшихся в суждениях с мировой кинообщественностью, выстрел был явно холостым. Неизбежные «оскаровские» номинации, надо полагать, их в этом нисколько не разубедят. «Скучно», «длинно», «картинно красиво», «сентиментально» и «старомодно». Претензии к «Горбатой горе» решительно похожи на те, что инкриминировались «Титанику» — другой мелодраме о короткой, нереализованной и потому вечной любви. В Интернете на нескольких сайтах фанаты усердно cличают постеры к обеим картинам — и вправду зеркально похожие. А историю любви на Горбатой горе американские критики называют самой «натуральной» (в смысле — убедительной) со времен блокбастера Джеймса Кэмерона.

Вот как описывает физическую сторону отношений главных героев писательница Энни Прулс, автор новеллы, по которой поставлена «Горбатая гора» (когда-то она подарила литературную основу «Корабельным новостям» Лассе Халльстрёма): «Они никогда не говорили о сексе, просто предоставляли ему возможность случаться — сначала в палатке и лишь по ночам, потом при полном дневном свете с глядящим сверху на них солнцем и при вечернем мерцании костра — быстро, грубо, со смехом и хрипами. Без звуков не обходились, но слов избегали всегда. Разве что однажды Эннис сказал: «Я не голубой», и Джек вставил: «Я тоже».

Возможно, главный парадокс и удача «Горбатой горы» — в зримом, очень труднодостижимом противопоставлении клаустрофобской скорлупы, в которой мается невысказанная — даже самой себе — человеческая душа, и безграничности необозримых североамериканских просторов, на которых вольно резвится ее ковбойская оболочка. Именно нежелание героев — Энниса прежде всего — признать собственную сущность является причиной постигшей их драмы.

В «Горбатой горе» Ан Ли не сделал радикальных открытий, но переосмыслил традиции и стереотипы жанра, которому столько же лет, сколько и Голливуду, и которому еще со времен немого кино регулярно предрекается скорая, а то и неминуемая гибель. Но именно благодаря режиссеру хрестоматийный образ двух ковбоев, сходящихся в поединке с пистолетами наперевес (фрейдистски точная метафора гомосексуального акта), возможно, сменится в сознании кого-то из зрителей на образ мужчин, сцепившихся в любовной схватке (где тоже не обходится без насилия).

Безоблачную дружбу персонажей типа Буча Кэссиди и Санденса Кида и вправду давно пора было скомпрометировать. Впрочем, гомоэротиче-ская сущность вестерна, мужской мир которого всегда прекрасно обходился без женских капризов, слез и соплей, обыгрывалась не раз — от порно-графических рисунков Tom of Finland до сакраментального вопроса: «А не педик ли Джон Уэйн?», прозвучавшего в «Полуночном ковбое» Джона Шлезингера.

Вопрос, конечно, вовсе не в сексуальной ориентации самого знаменитого героя ковбойских фильмов. Стопроцентно американское ноу-хау, жанр вестерна занимался и занимается совсем другим, куда более важным вопросом, задавая его из картины в картину. Сформулировать его можно приблизительно так: в состоянии ли жители США стать социальными животными, сохранив при этом личные свободы, дарованные пространством, которое они некогда отвоевали? Этот вопрос новой нации на дикой земле человек других, несравненно более древних культурных традиций повернул сейчас в обратную сторону: способно ли общество вернуть человеку свободу и счастье, возможные лишь на Горбатой горе?

© журнал «ИСКУССТВО КИНО» 2012