Все, что кроме… «Времена года», режиссер Нури Билге Джейлан

«Времена года» (Iklimer)

Автор сценария и режиссер Нури Билге Джейлан

Оператор Жохан Тирьяки

В ролях: Ариф Асчи, Уфук Байрактар, Эбру Джейлан, Эмин Джейлан, Фатма Джейлан, Нури Билге Джейлан, Назан Кесаль, Назан Кирилмис

Piramid Films, Co Production, Imaj, NBC Film

Турция — Франция

2006

Проблемы с переводом названия возникли еще на прежней картине Нури Билге Джейлана. Не зная турецкого языкового контекста, английское Distant приходилось неуклюже переводить на русский как «Отчуждение», что вроде бы передавало суть интеллектуальной рефлексии, но явно грешило сухостью по отношению к чувственному образу этого фильма. Заснеженный, пронизанный зимним светом Стамбул с минаретами-призраками и его ночной двойник с опасными, кишащими пороком закоулками был показан так, что заставлял вспомнить и роман Орхана Памука «Снег», и слова Бернардо Бертолуччи о городе, «заряженном электричеством, как во время полового акта». Герой — неприкаянный фотограф, брошенный женой, не нашедший себя в карьере, в обществе, в своем кругу и поколении, потерявший связь с деревенскими корнями, — слишком утонченный для этого грубого мира.

Новый фильм Джейлана по-английски называется The Climate, по-французски — Les Climates — и опять проблема. «Времена года»? «Настроения»? «Погода»? Тут недалеко до банальностей вроде того, что у природы нет плохой погоды, а все, что кроме, легко исправить… Картина же как раз о том, чего нельзя исправить ни с помощью зонта, ни другими изобретенными человечеством способами. О том, что ломается в механизме, скрепляющем жизни близких людей, и вот уже пригнанные части одного целого яростно торчат в разные стороны, пресекая любые попытки примирения и компромисса.

Сначала Джейлана прозвали турецким Тарковским, теперь впору говорить о турецком Антониони. Режиссер на эти сравнения напрашивается. В «Отчуждении» он заставлял своего героя (которого сам и играл) смотреть по телевизору «Зеркало»: в момент, когда Маргарита Терехова мистически зависала в воздухе, деревенский родственник переключал Тарковского на порноканал. Главный герой «Отчуждения» маялся от физического и духовного голода. Во «Временах года» (давайте уж так) молодая красавица Бахар, невеста университетского профессора Изы, или агрессивно молчит, или плачет, или заливается недобрым смехом, как Моника Витти в «Затмении». Все это происходит на фоне античных руин курортного города Каса, при дикой жаре и напоминает «красную пустыню эротизма» итальянского мэтра.

И в этом фильме главный герой — интеллектуал паршивый средних лет, и снова его играет сам Джейлан. Нарциссизм такого типа хорошо известен поклонникам Нанни Моретти, не говоря уже о Вуди Аллене: неврастеники любуются собой, своим неряшливым видом и одеждой, своей неловкостью и беспомощностью, они подсмеиваются над собой, но еще больше себя, любимых, жалеют. Для пущей достоверности Джейлан снимает в качестве родителей Изы собственных мать и отца. Более того, выбрав партнершей свою жену Эбру Джейлан и сделав Бахар арт-директором телевизионных фильмов, режиссер приближается к опасной грани между жизнью и искусством, доверяя последнему функцию психоанализа. Таких экспериментов тоже хватало в западном кино.

Несмотря на то что драма несовместимости полов и показана глазами мужчины, в ней заметен легкий феминистский акцент. Бахар, которая сначала кажется загадкой и главным камнем преткновения на пути к супружескому счастью, в конце концов оказывается достаточно понятной в своем неприятии Изы. Она чувствительна и требует к себе внимания; он же как интеллектуал-эгоцентрик погружен в бесконечную рефлексию, что создает между ними непреодолимую стеклянную стену. Бахар отвечает на это уходом в собственный туманный мир (ее взгляд все время направлен куда-то вдаль) и по-своему страдает, так что еще вопрос, кто здесь вызывает большее сочувствие.

Картина делится на три части — «Лето», «Осень», «Зима». В первой Иза с Бахар, отправившись в отпуск, окончательно теряют супружеский контакт, и она его покидает, не оставив никаких координат. Во второй Иза пытается справиться с одиночеством в привычной для него среде стамбульской интеллигенции: он бродит по книжным магазинам, встречается со старыми знакомыми, хочет что-то узнать о жене, но не решается никого спросить. Случайно узнав, что Бахар отправилась на съемки в восточную турецкую провинцию, Иза в третьей части фильма едет туда и пытается вернуть Бахар, но эта попытка ничем определенным не кончается.

Стиль фильма, снятого оператором Жоханом Тирьяки, можно назвать фирменным для Джейлана: медленные, размеренные глубокие планы, в которых почти ничего не происходит, озвученные выразительными дуновениями морского бриза или потрескиванием горящего табака. Контрастом к ним служат две сцены. В первой пара героев долго едет на мотоцикле по пустынной дороге, и когда зритель уже почти усыплен, Бахар, сидящая сзади, закрывает Изе руками глаза, мотоцикл резко тормозит, и оба кубарем вылетают на обочину. Бахар как будто говорит мужу: ты смотришь, но меня не видишь, посмотри вглубь, воспользуйся внутренним зрением, лучше погибнуть, чем так жить.

Вторая сцена разыгрывается в Стамбуле на квартире у бывшей подруги героя, типичной городской эмансипе по имени Серап (Назан Кесаль). Зайдя к ней на бокал вина, Иза довольно скоро оказывается втянут в прекомичнейшую эротическую игру с хрустом костей и акробатическими упражнениями, достойными мастеров каратэ. Этот эпизод и этот женский персонаж оживляют «Времена года» так же, как увалень из провинции вносил дыхание другой жизни в рафинированный мир главного героя «Отчуждения». Кроме того, в сцене объяснения между Изой и Бахар в третьей части фильма девушка вдруг неожиданно наносит ему чувствительный удар — просит ответить на один вопрос: встречался ли он за время их разлуки с Серап. Таким образом, причины конфликта оказываются при ближайшем рассмотрении не столь уже метафизическими и онтологическими, они имеют вполне земную природу.

Можно порассуждать о том, что темы, отработанные лет сорок назад в западном кино (опустошенность, некоммуникабельность, апатия, одним словом, экзистенциальная тоска), равно как и возникшие тогда творческие методологии, сегодня обретают новую инкарнацию в кино восточном. Так же, как и в литературе, порождая клише типа «Орхан Памук — турецкий Умберто Эко». Однако фильмы Джейлана и, в частности «Времена года», занятны как раз с другой точки зрения. Мифология европейской культуры присутствует в них, как те же самые античные руины, — в качестве памятников географически близкой, но исторически далекой цивилизации.

А их живая плоть связана с реально чувственным восприятием мира, которое к востоку от Босфора пока еще не в состоянии вытравить никакой постмодернизм.

0