Есть ли жизнь за МКАД. «Я тебя не люблю», режиссеры Павел Костомаров, Александр Расторгуев

Подруга от входа в Хамсуд (Хамовнический то бишь) писала: «А Паше Костомарову хорошо. Другие все операторы на приступочки лезут, на ящики встают, а ему не надо». Высокий рост — конечно же, метафора. Давно замечено: за что бы ни брался Костомаров и с кем бы он за это ни брался (с Каттеном, Расторгуевым, Пивоваровым), ему приступочка не требуется.

И после его фильмов довольно трудно переключаться на что-либо другое, на любой фикшн, будь это даже 3D с ядерными взрывами и мировыми звездами.

Их известное с Расторгуевым ноу-хау — на родине Расторгуева, в Ростове-на-Дону, раздать мини-камеры нескольким людям и попросить их просто фиксировать свою жизнь. Но проект изначально не был простым «синема-верите», и дело не в монтаже. Люди тщательно отбирались по степени максимальной внутренней свободы. При этом все юноши и девушки снимали по собственному желанию, по настроению, порой авторы еще давали им спецзадания. Все было — одна большая игра, и все же она была настоящая. Не имела отношения к провокациям с манипуляциями, шла в истинном каноне гуманистической философии (Гадамера и Хейзинги). По той простой причине, что люди играли добровольно, сами включились и договорились о правилах, обсуждение которых не могло не быть обоюдным.

Честная игра дает весьма богатую почву для интерпретаций, то есть для собственно фильма. Об этом свидетельствует тот факт, что предыдущий проект Расторгуева — Костомарова «Я тебя люблю» имел несколько вариантов, почти не пересекающихся друг с другом. На протяжении ряда лет мы видели совсем разные фильмы, склеенные из одних и тех же съемок (да это уже не пленка, это «цифра»), под одним и тем же названием. Фильмов могло быть гораздо больше (если бы авторов было больше). Но, тасуя куски огромного материала, данные авторы высказывали то, что считали нужным в данный момент, и ничуть не рисковали впасть в подделку и дидактику. Опять же договоренность с людьми о съемках своей жизни столь сильно довлеет материалу, что его можно лишь корректировать. Навязывать пафос в такой ситуации было бы верхом идиотизма, разрушением самой идеи.

Но авторы все же имеют имена и фамилии, это не «замочная скважина», в которую телевизор подглядывает по ходу реалити-шоу, начиная с «За стеклом» и далее со всеми остановками. Они — терпеливые, осторожные, великодушные демиурги, при том, что демиурги. В предыдущем проекте пытались выяснить, «без кого народ неполный», а именно возможность подлинного существования в сегодняшней реальности, очищенной от столичной мишуры и крысиных бегов функционеров и милиционеров. Героиня нынешней версии «Я тебя не люблю» там тоже присутствовала, она была частью «коллективного героя», нового поколения пацанов и девчонок, пытающихся выжить и все еще не превратившихся в крыс. За счет молодости или чего-то другого Вика вместе со всеми внушала спокойную уверенность, что вырождения не происходит, что молодых людей, как и во все времена, беспокоят вечные вопросы бытия и поиски его смысла, они спорят и совершают поступки, как-то работают над собой.

Другое дело, что все «беспокойство» происходило на языке, который официальным искусством признан несуществующим и до сих пор подвергается обструкции. Фильм не получил проката, как и нынешний не получит, как и все предыдущие — «Трансформатор», «Мирная жизнь» и «Мать». Классический русский мат, на котором большей частью изъясняется нынешняя молодежь, для многих как раз является первым и единственным признаком вырождения и падения нравов. То есть падение нравов не в том, что многие юные дарования на «селигерах» и в «сколковых» «поднимают Россию с колен», попиливая бюджет, а в искренности ребятишек, не наученных ни бонтону, ни двоемыслию. Хотя всем, конечно, ясно, что за кулисами «селигеров», без плакатов и телекамер, наслушаешься ничуть не меньше ненормативных изысков.

Костомаров и Расторгуев уже тогда нашлись, чем ответить соцреализму — юмором «коллективного героя». За счет множества разных человеческих ситуаций, столкнувшихся в монтаже, имея общий легкий оптимистический знаменатель «я тебя люблю», фильм получился такой смешной, что его гонители сами выглядели комично. На сей раз гарантии нет. Под знаком

«я тебя не люблю» задача усложнилась. С одной стороны, опять надо объяснять то, что не надо объяснять, как бы ни было очевидно, что без дураков говорить сегодня «о странностях любви» просто нельзя без трехэтажного мата. С другой стороны, вне коллектива юмора меньше, единичный герой — всегда трагический герой, даже если «только начинает жить». Значит, нужно стирать случайные черты и говорить по делу, а это серьезный риск, когда герой — не ты сам.

Вике на экране исполняется двадцать один год. Знаковый возраст в цивилизованном мире. В Ростове-на-Дону она уже в двенадцать лет разгружала фуру с вениками. За двести, кажется, рублей — чтобы помочь маме расплатиться за дом. Папа не предусмотрен (поскольку фильм сделан мальчиками, девочка Вика и все дальнейшие рассуждения о ней заведомо не являются апологетикой феминизма). Она работает и зарабатывает двенадцать тысяч рублей в месяц. Может отчитаться за каждую копейку, при том, что четыре тысячи сразу отдает маме (без учета, что Вика сама ест и пьет, и одевается, и помогает по хозяйству). Вика много матерится. Кстати, в маме такой девочки как-то заранее предполагаешь толстую халду в цветастом халате, и отдельный парадокс, что мама оказывается интересной стройной женщиной, строго одетой, говорящей на хорошем русском языке и шутя гадающей на картах. Мама, вероятно, — залог проницательности, и понятна наследственность. Но это — только намек от «синема-верите». Сюжет фильма стоило бы придумать, если бы его не было.

Вика душевно близка с одним мальчиком, и давно, но встречает другого, и он — более «перспективный». Она бросает первого (их имена принципиально не важны, как и лица, даже мама в них путается), потому что он тупо твердит, что влюблен, а сам ничего не может — ни позаботиться, ни успокоить, — и «мутит» со вторым, но уже с некоторой опаской. И правильно. Этот второй, хоть и «с машиной», тоже ничего не может. Приучен, как многие, только «иметь». Женщин и деньги, зарплату и жилплощадь, видеокамеры и телефоны. «Мочь» не приучен. Есть в фильме эпизод, когда «второй» отбирает у Вики камеру — ту самую, что ей выдали для фильма. Монотонно, по-хамски отбирает, и — «цыц». В этот момент возникает чисто физическое желание влезть в кадр и смазать его по физиономии.

Нелепо повторять, что «в этой стране что-то могут только женщины». Во-первых, это не так, во-вторых, нам оно надоело. Но проблема Вики, не окончившей филфаков и мехматов, реальна и актуальна. Пусть девочка не знает слова «иррелевантность», у нее — другие слова, но она совершенно точно знает, что ни с одним из этих ухажеров жить не будет. И первого жалко, и второго порой, но ведь с точки зрения здравого смысла (отнюдь не расчета) никто в фильме ей не «пара». Принято думать, что лишь «правящий класс» способен к самопознанию. Но еще в ХV веке у Николая Кузанского с философом заговорил «простец». Имея в виду полное разложение нашего «правящего класса», фильм рискнул уже самого «простеца» сделать нормальным философом.

Проблема Вики в том, что она неглупая. Нет, не Мария Кюри или Софья Ковалевская. На первый взгляд вульгарная провинциалка, девочка ниоткуда. Однако почему-то она упорно не хочет становиться проституткой, как это принято у большинства. Может быть, через пару лет — уже да, но пока ей двадцать один, а знания жизни — на двести, не хочет она, «как все». Это и есть сюжет «с мальчиками». Тот, с кем близка, повиснет на ней навсегда, и будет она его на себе везти (плюс дети, плюс внуки пойдут) до гробовой доски за красивые слова про любовь. Тот, который «с машиной», — конкретный отморозок (так сейчас говорят), дешевую машину ставит выше себя самого, без нее он — никто вообще. И он тоже повиснет, только еще с претензиями: я был «с машиной», а ты кто? Все это в фильме не говорится вслух, но прочитывается легко.

Вика хочет романтики, страсти, живости отношений, которые здесь практически мертвы, и это гораздо важнее отсутствия вещей и денег. Она не закомплексована ни русскостью, ни Ростовом-на-Дону, ни нищетой, ни женским полом. Она свободна, несмотря ни на что, и автоматически требует выключить гимн Советского Союза, как только его начинают играть по радио. Все понимает, хотя ругается матом. И не стоит авторам извиняться, что других героев у них для нас сейчас нет. Помимо невежества в Вике есть ирония и серьезность, целомудрие и склонность к альтруизму. Весь фильм она кормит кошку с соседней улицы, а потом и ее котят. Только так получается, что бездомная кошка здесь гораздо счастливее человека.

Фильм кончается ничем — убогой дискотекой и пьяной радостью: «Мы вместе, нам ох...енно». Но за этим «вместе» нет никаких иллюзий, особенно если вспомнить перечень пожеланий Вики самой себе: «Лошадь, две кошки, собака, два попугая... Нет, один большой попугай и аквариум с карликовой акулой». Вместо людей в списке акула, причем карликовая, и все ясно. Даже если исполнится другой составленный список: «Мазерати» и «бугатти», да... Нет, я хочу три машины. «Ауди» лучше. Джипы люблю», — люди в нем тоже не предполагаются. Просто людей больше нет, и это главное неисполнимое желание для всех молодых людей. Чтобы люди были.

Это ведь действительно трагедия. Но заведомая обреченность начинающей неглупой девочки на сплошные разочарования, на вечное непонимание и последующую деградацию, если она захочет выжить чисто физически, — это серьезная проверка. Если даже в столицах могут впаять два года «за феминизм», имея в виду, что какие-то девочки не опустили глаза, не закрыли рты и не встали на колени, нравы за МКАД не оставляют Вике вообще никакого шанса. Не исключено, что съемки этого фильма — ее единственное счастье на всю жизнь. Когда она была равна самой себе и те, с кем она была в контакте на фильме, тоже были с ней на равных. Но Вика все это, видимо, сама прекрасно понимает. Проверку, во всяком случае, она выдерживает бесстрашно.

Костомаров в начальных версиях своей картины сначала был удивлен, как избранные игроки оказывались талантливы, и шел на поводу талантов. Ребята простыми телефонами снимали сложнейшие медленные тревеллинги с кроватью, на которой лежит любимая девушка, переводом фокуса на компьютер, показывающий почту со смешными комментариями, и, наконец, на обрамление компьютера, где рядом стоят кактус в вазочке и православная иконка. Такие кадры могли бы дать массу импульсов для последующих «красот». Они вообще были апофеозом постмодернизма. Но ведь те, кто их делал, подражали и баловались. Очень легко спутать «красоты» с истиной, с прекраснодушием в убогих декорациях.

Но потом, когда договоренность, что живые люди снимают про свою жизнь, все-таки победила, началось последовательное опрощение. Невзирая на все кастинги и художественные идеи, по ходу мучительных вариаций от «я тебя люблю» до «я тебя не люблю» все изыски, заморочки, изящные движения света и камеры, расфокусы и панорамы — все убралось бесследно. Жизнь вдруг взяла и продолжилась, а в ней сложности — лишь нетехнические, неформальные. Это, как ни смешно, сложности подлинного проживания каждой данной минуты. Ноги торчат. Руки тоже торчат. У Вики, по ее мнению, лишний вес, надо сбрасывать килограммы до пятидесяти — чтобы было, как в Голливуде. А еще надо верить, что ее дети не будут жить так, как она, они будут жить иначе. И все.

«Я тебя не люблю» снято наглядно примитивно. Примитив приближается к матерной речи, однако достает до самых больных, чувствительных мест современности. Ни закадровой музыкой, ни титрами, ни малейшими эффектами фильм не «лакирует» действительность, а как бы сам в ней присутствует — наравне со своей героиней. Решившись на почти полное доверие к этой девочке, он не из жизни делает искусство, а жизнь делает искусством. Оценивать Вику можно по-разному, наверняка опять найдутся хулители и гонители, но вряд ли кто-нибудь посягнет на человечность происходящего. Мир Вики на самом деле не делится на столицу и провинцию, нищету и богатеев, окружающее ничтожество и «прекрасное далеко». В нем здесь и сейчас поет Элвис, и признание в нелюбви говорит о том, что любовь-таки существует.

Костомаров и Расторгуев заняты целым и неделимым миром. Вика им в этом помогла. Теперь надо подождать, когда волшебная палочка тронет тысячу мелочей их нового, день за днем ложащегося на YouTube суперпроекта «Срок».

«Я тебя не люблю»
Автор сценария Сусанна Баранжиева
Режиссеры Павел Костомаров, Александр Расторгуев
Оператор Виктория Шевцова
Продюсерский центр «Ленфильм», Proline Film, «Новый курс», Marx Film
Россия — Эстония
2012