Strict Standards: Declaration of JParameter::loadSetupFile() should be compatible with JRegistry::loadSetupFile() in /home/user2805/public_html/libraries/joomla/html/parameter.php on line 0
...который не стрелял. «Заложники», режиссер Резо Гигинеишвили - Искусство кино
Logo

...который не стрелял. «Заложники», режиссер Резо Гигинеишвили

«Заложников» я включила в свой фестивальный маршрут еще в Москве, как только обнаружила на сайте Берлинале, что фильм Резо Гигинеишвили включен в программу «Панорама Special». К этой картине у меня был личный интерес, я бы решилась сказать – жгучий интерес. И вот почему.

 

berlinale logo


«Заложники»
Авторы сценария Лаша Бугадзе, Резо Гигинеишвили
Режиссер Резо Гигинеишвили
Оператор Владислав Опельянц
Художник Котэ Джапаридзе
Композитор Гия Канчели
В ролях: Иракли Квирикадзе, Тинатин Далакишвили, Гига Датиашвили, Гиорги Грдзелидзе, Георгий Табидзе, Гиорги Хурцилава, Вахтанг Чачанидзе, Екатерина Калатозишвили, Бека Лемонджава, Мераб Нинидзе
20 Steps Productions, Extreme Emotions
Россия – Грузия – Польша
2017


 

Игровой фильм «Заложники» поставлен на основе реальных событий 1983 года, в подцензурные времена строго засекреченных, и только благодаря сарафанному радио мы знали об этой трагедии. Знали, что одним из фигурантов дела о попытке угона самолета, гибели пассажиров и членов команды, пилотировавшей Ту-134, был Герман Кобахидзе, сын знаменитого режиссера Михаила Кобахидзе, автора стилизованных под немое кино короткометражек. Доходили слухи и о том, что Герман снимается у Тенгиза Абуладзе в «Покаянии» в роли Торнике, внука диктатора Варлама. Двадцатидвухлетний Гега к тому времени уже имел актерский опыт: снялся в фильме «Приключения Лазаре» и еще в нескольких картинах.

Забегая вперед, замечу: режиссер «Заложников» эти важные, на мой взгляд, подробности опускает. Почему? Чтобы уместить в рамки фильма главные события сюжета? Думаю, скорее потому, что ему важнее сам факт попытки бегства как вынужденная форма протеста против советского режима, а не конкретная история. Имена героев изменены, подробности купированы – замах на обобщение прочитывается уже в названии. Все мы, все население советской империи, были заложниками системы и т.п.

Я шла на просмотр, многое зная по существу сюжета и даже чуть более – благодаря публикации в третьем номере «Искусства кино» 1996 года.

Началась перестройка, и вскоре была амнистирована Тинатин Петвиашвили, вдова Германа, осужденная на большой срок, единственная из подсудимых – трое подельников получили высшую меру. Автор «Искусства кино» Георгий Рамазишвили созвонился с ней и поехал на интервью.
Он привез материал такой эмоциональной силы, что и сегодня, перечитывая его, я испытываю потрясение, как в первый раз.

К фильму Гигинеишвили у меня, естественно, сложился высокий запрос. Как мне расскажет об этой трагедии молодой грузинский режиссер, родившийся за год до рокового события, выросший в другом общественном климате? По словам Гигинеишвили, он семь лет готовился к съемкам, тщательно собирал материал, устные и письменные свидетельства, артефакты, в частности искал самолет, который давно списан и не летает. Самолет все-таки нашли, но, чтобы транспортировать его на место съемки, пришлось «тушку» распилить.

…Контуры киносюжета повторяют реальный сюжет. Мы встречаемся с персонажами фильма в тот момент, когда они уже задумали свой побег. Как они пришли к такому решению, остается за кадром. По фильму, все рисовалось им пугающе просто: после свадьбы молодые летят с друзьями в Батуми на местном рейсовом самолете, а на подлете к аэропорту требуют от пилотов пересечь границу с Турцией и просить посадку на американской авиабазе. Эту информацию мы получаем из разговоров на ходу, из реплик вдогонку – следы заговора или диссидентской организации с какой-никакой инфраструктурой отсутствуют. Ни того ни другого и не было. Однако разговоры и даже яростные споры были, как не быть. Они шли на колоссальный риск. По утверждению Тинатин, Гега был готов отказаться от этой затеи, если бы не одно обстоятельство, о котором в фильме ни слова. Дело в том, что у грузинских парней были друзья в Литве, планирующие бежать из Союза через Финский залив на лодке. Кто-то из них был арестован, пошел слух, что и тбилиссцев могут замести по этому делу. Страх ареста понуждал бежать, и как можно скорее.

Герои – совсем молодые люди творческих профессий: художники, актеры, в компании были и врач, и священник. Священник в курсе затеи с угоном самолета – по фильму, но, согласно рассказу Тинатин Петвиашвили, священника они не видели последние три месяца перед трагедией, он ничего не знал и только в ходе дознания, после провала операции и захвата самолета, был привлечен к делу, арестован и назначен «главарем банды». Обвинение в «организованной преступности» было обязательным.

Семьи этих ребят – грузинский истеблишмент. Похоже, молодым людям не так уж плохо жилось при советской власти. Курят они «Мальборо» и «Кэмел», слушают «Битлз» на оригинальном виниле. Имеют выход на нелегальные каналы, по которым можно купить оружие. И они это делают. Старик крестьянин спускается с гор, в условленном месте встречается с Германом, вынимает из мешка пистолет, и вот уже жених учит невесту стрелять. В лесу их никто не слышит. Этот план скорее романтика, скорее игра, чем тренировка, пусть и первая. Каждому из беглецов необходимо было не просто нажимать на курок, но уметь стрелять прицельно, на поражение.

zalozhniki 01«Заложники»

Эпизодов, где обсуждается план угона, отрабатываются действия членов команды, в фильме нет. Персонажей много, но кто есть кто – непонятно. Запоминаются лишь двое – Ника (Иракли Квирикадзе) и Анна, его жена (Тинатин Далакишвили). Прежде всего потому, что у них есть роли и они выделены драматургически: эпизод их свадьбы – ключевой в фильме. Другие участники побега, по сути, ролей не имеют. Есть набросанный широкими мазками коллективный портрет, но нет портретов индивидуальностей. Небрежение проработкой если не характеров, то хотя бы характеристик скажется в эпизодах попытки угона. Ни понять, ни просто проследить действия угонщиков лично мне не удалось. Хаотичные передвижения, стихийная стрельба, кто-то из угонщиков уже выстрелил себе в голову, кто-то вырубился, получив бутылкой по голове… И только Герман не принимал участия в перестрелке, о чем свидетельствует Тинатин.
Возможно, такой режиссерский рисунок подсказан замыслом показать психологическую неготовность команды к бегству и их элементарную неумелость. Они не прошли тренинга, не предвидели сопротивления, не учли возможных неожиданностей. Которые не заставили себя ждать. Уже на старте случилась осечка, местный самолет заменили авиалайнером – изменился маршрут: Ленинград с залетом в Батуми. И все пошло наперекосяк.

Короче, то была самоубийственная акция, обреченная уже в момент замысла.

Тинатин в интервью «ИК», несмотря на то что, по ее признанию, впала в тремор и полуобморок, едва они вошли на борт, описала связную картину случившегося в салоне самолета. Чего, увы, не удалось сделать режиссеру фильма.

Поначалу казалось, что он вроде бы выбрал стилистику реалистичной драмы, но сценарного материала на такой замысел явно недоставало. И фильм быстро свалился в триллер – подобно тому, как самолет внезапно сваливается в штопор. Большая часть хронометража 105-минутного фильма отдана эпизодам попытки угона и захвата самолета в тбилисском аэропорту. В эпоху расцвета застоя не было ни опыта угонов, ни опыта захвата террористов соответственно. В 1983-м советская власть не подозревала, что ей всего ничего осталось. Не было ни частей спецназа, ни ОМОНа. Кромешный ужас и неготовность обеих сторон, убитые и раненые пассажиры, по несчастью попавшие на этот борт... Захватывали самолет большим контингентом стянутых на аэродром военных. А в самолете оставались деморализованные и смертельно уставшие пассажиры и поредевшая группа угонщиков. Один покончил с собой, другой тяжело ранен и при смерти и только молодожены – Анна и Ника – были живы. Ника был ранен в ногу, хотя сам не выстрелил ни разу.

Финальные кадры – попытка родителей найти останки своих детей оказалась напрасной надеждой. Никто достоверно не знает, в какой тюрьме был исполнен приговор, где закопали трупы. Мистически пропали и фрагменты «Покаяния» с Германом Кобахидзе в роли Торнике. После ареста Германа Тенгиз Абуладзе получил предписание КГБ уничтожить пленку. Режиссер спрятал ее, ни словом не обмолвившись ни с кем о месте ее укрытия.

Чего им не хватало? – этот риторический вопрос рефреном звучит из кадра в кадр в финальных эпизодах фильма. Ясно, какой ответ имеется в виду: им не хватало свободы, они хотели жить в свободном мире.

Много общих слов и слишком мало конкретного знания вынесла я из просмотра. Вспомнила, что отец расстрелянного Германа Михаил Кобахидзе (он с 1996 года живет во Франции) в начале перестройки получил предложение снять фильм об этой трагедии. Звиад Гамсахурдия намеревался объявить казненных национальными героями, борцами за независимость. Кобахидзе-старший отказался, прозорливо полагая, что заказчикам нужен коммерческий проект. Его мы и получили, только от других авторов.

Кобахидзе глубоко чувствовал и досконально знал драму своего сына и его товарищей.
Единственное письмо от сына из камеры смертников, чудом попавшее в руки отца, – документ, который мог бы дать импульс для иной, глубокой трактовки того, что случилось. Гега в этом коротком письме портретирует себя как человека в высшей степени незаурядного, интеллектуала, глубоко верующего христианина. Да, он был на борту самолета вместе с товарищами и с женой. Но он не стрелял!

zalozhniki 02«Заложники»

Была эта драма скорее экзистенциальной, нежели социальной. Для Германа – без всяких сомнений. Все фигуранты были идеалистами, от реальной жизни имели тройную защиту: родители, высокопоставленные друзья родителей, друзья друзей, тоже люди истеблишмента, с большими связями. Но случившееся однозначно каралось высшей мерой, и связи, пусть и высшего порядка, тут не работали. Даже мощный Эдуард Шеварднадзе, тогда главный человек в Грузии, влиятельный в Кремле, взявший на себя всю ответственность за съемки «Покаяния», не мог смягчить приговор.
Трактовать бывший СССР как «тюрьму народов» под русским штыком – эта идеологема многажды использована постсоветским кинематографом, иногда весьма продуктивно в художественном плане. В проекте Резо Гигинеишвили она легко прочитывается, но не работает с должным эффектом. Фильм, претендующий на художественный уровень, срывается в расхожую публицистику.

Режиссер дистанцировался от героев, стараясь быть максимально объективным. Он не «за» и не «против». Но спустя три с лишним десятка лет воссоздавать трагедию, не пытаясь вникнуть во внутренние побуждения обреченных, не рассмотреть эти побуждения досконально, – зачем? С какой высокой целью?

© журнал «ИСКУССТВО КИНО» 2012