Танцуют все

Французская комедия «1+1», написанная/снятая Эриком Толедано с Оливье Накашем, собрала неслыханную кассу. В родной стране (19 213 986 проданных билетов) и Европе. Про наш прокат еще не понятно, хотя в сети гудят про «наишикарнейшее» кино, призывают родителей,  друзей и соседей посмотреть его, чтобы набрать в легкие позитива, которым тужатся одарить отечественные производители.

Название, как водится у нас, расходится с оригиналом. «Intouchables» - «Неприкасаемые» - два героя, богатый и бедный, белый и черный, больной и здоровый – не подлежат какой-либо критике в «цивилизованном обществе», зажатом политкорректностью, от которой всех давно тошнит, но признаться в этом невозможно. Разве только в комедии. Иначе - засудят и лишат гражданских прав. А жить хочется всем.  На перевертыше главного  поведенческого кодекса европейцев отчасти основан  успех этой картины. Поистине «интегральный». Его разгадкой  (на примере «Есении» и других  чемпионов проката)  увлекались в свое время Майя Туровская и Нея Зоркая, не подвластные интеллектуальному снобизму. Туровская даже вывела формулу такого успеха,  процитированную Зоркой в  знаменитой некогда книжке «Уникальное и тиражированное». Итак: конфликт фильма должен быть, во-первых, основан на резком неравенстве – социальном, национальном или моральном - любящих (вместо них в новейшем хите мы имеем сдружившихся персонажей). Во-вторых, необходима экзотика необычной – богатой или красивой (необязательно в кавычках) жизни, а также всплески эмоций, «замещающие катарсис». Три составные части успеха скрепляются сопутствующими мотивами – в частности, историей подкидышей etc. Фабульной репликой этому мотиву соответствует в «1+1» побочная,  но слезоточивая история черного героя Дрисса (Омар Си), усыновленного сенегальскими родными в Париже, срифмованная с пунктирной и тоже слезливой линией удочеренного отпрыска белого героя (Франсуа Клюзе). Таким образом, древний рецепт  «слоеного пирога» (заимствованные сюжеты-перевертыши типа «Запаха женщины, наложенные на обаятельную, не надрывную актуальность социальных, национальных  и гендерных отношений: черный персонаж со смехом узнает, что его рыжая бледная пассия -- лесбиянка) упакован тут и в формат  «семейного просмотра», мирно  озвученного классической музыкой и попсовой. Без ущемления их достоинств. (Впрочем, надо бы упомянуть отличный эпизод, когда чернокожий Кандид, впервые оказавшись в театре, хохочет в голос, увидав оперную сцену; бессознательная рифма к знаменитой реакции Наташи Ростовой на оперный спектакль.)

Казалось бы, формула Туровской 70-х годов, обнаруженная при знакомстве советских зрителей с мексиканской шнягой, работает и теперь. И даже в настоящей Европе. Но причины кассовых сборов «Неприкасаемых» коренятся не только в сюжетостроении. Они, эти причины, по-прежнему консервативны, зато интрига фильма - откровенно комедийна. В очень легком жанре авторы используют контрасты красивых/убогих парижских интерьеров, но смещают политкорректное долдонство относительно бедных работяг или укуренных черных маргиналов и белых буржуев, лицемерных, глуповатых, или вполне ироничного, романтически настроенного аристократа, адресата любовных писем в конвертах! В «1+1» - это меломан, собиратель современного искусства. Да, и паралитик. Впрочем, выяснять, на что проживает Филипп в своем дворце в лучшем округе Парижа, – дохлое дело. Концы с концами в этой  комедии положений могут или даже обязаны не сойтись. Публика заскучает. Но главное в этой же комедии характеров, основанной на «реальных событиях» (обхохочешься), отношения между героями.

Вышедший из тюрьмы белозубый длинноногий сенегалец Дрисс проходит кастинг, сам того не желая, то есть не желая понравиться, на роль помощника к богатейшему паралитику. Ему нужна лишь справка о безработном положении, чтобы получить пособие. Филипп, инвалид, окруженный роскошью и служанками-секретаршами, нанимает Дрисса, возбужденный его жовиальностью, наплевизмом на условности поведения, здоровым телом и духом. Отвязанный Дрисс не сочувствует Филиппу и не поджимает перед ним хвост. Он его вдохновляет и будирует. Вместе они курят косячок, на бешеной скорости гоняют в авто под свист полицейских, вместе их – с учетом эрогенных зон паралитика – ублажают проститутки. Вместе они ездят по делам. Дрисс недоумевает по поводу «актуального искусства», которое за многие тыщи покупает Филипп в галерее близ Эйфелевой башни. Отвечая стереотипам более продвинутых своих современников, уверенных,  что такое сварганить может каждый, он, не задумываясь, берется за валик и  краски. Его абстракцию Филипп сбывает, надув респектабельного идиота из своего круга, за 11 тыщ евро. Они пойдут на покрытие расходов обильной  неблагополучной сенегальской семьи. По семейным же обстоятельствам Дрисс покидает – впрочем, на время – Филиппа, а зрители получают смешной эпизод, в котором бывший варвар-бедняк поражает социальную работницу знанием Дали и прочей «образованностью». Короче, танцуют все. Включая паралитиков, которые нуждаются не в пресном, а веселящем уходе, не в благоглупостях о вреде курения, но в брутальной мужской дружбе, любовных провокациях, остром времяпрепровождении. В беззастенчивой естественности взглядов/реакций, которая обеспечивают взаимовыручку, социальную интеграцию, компенсацию физической немощи.

Ну, как сказал мой товарищ, в каждом человеке есть нечто от варвара, нечто – от цивилизованной особи. Их смешение порождает драйв и конфликт, которые вызывают восхищение молодых зрителей и уставших. Я же думаю, что бесстыдная прелесть «Неприкасаемых», - оставлю все-таки оригинальное название – в решительном упразднении любых горячих конфликтов, будь то, скажем, бремя белых французов-ксенофобов или участь инвалидов из любой социальной страты. Всякого рода обременения, как сказано в пьесе великого русского драматурга, растворены тут  в «тонкой французской игре»,  расслабляющей нервы зрителей и заставляющей их бежать в кассу. Но не это все-таки главное.

После  победы на кинорынке американских блокбастеров, плохих и хороших, в любом случае  отменивших саму возможность не местечкового европейского масскульта,  появился фильм, возвративший старому свету великую иллюзию об успехе французской комедии. Реальную иллюзию о кино, заточенном не только для тинейджеров, которые, как объясняют спецы, только и заполняют кинотеатры. В «Неприкасамых» залихватски простодушно реализованы  другие публичные запросы, которые, казалось, принадлежали старому, до эпохи «Звездных войн» миру.