В программе российского кино 36-го ММКФ – шесть полнометражных дебютных фильмов. Об одном из них – трагикомедии «Ч/Б» Евгения Шелякина на злободневные темы национализма и ксенофобии – рассказывает Нина Цыркун.

 
«Современная сказка для взрослых современных людей на взрослую тему», – так обозначил свой эксцентрический роуд-муви «Ч/Б» дебютант в полнометражном кино Евгений Шелякин. Сказочность, безусловно, в фильме присутствует, хотя в данном случае речь идет не об истории со счастливым концом, а о сказке в духе братьев Гримм, не адаптированной (как это было принято) для советского читателя. Но главное даже не это, а то, что без мистического обрамления история, рассказанная Шелякиным и компанией, показалась бы совершенно неправдоподобной. Потому что трудно представить себе идейного московского нациста, в считаные дни превратившегося в убежденного интернационалиста. Такое возможно, пожалуй, лишь при участии посланца небес. По ходу дела за множеством сценарных поворотов в лихорадочном ритме экшена, в вихре искрометных остроумных диалогов забывается, что в начале фильма этот нацик по имени Ярослав (Алексей Чадов) в пылу нечаянной схватки всадил по самую рукоятку нож в грудь дагестанца Нурика (Мераб Нинидзе). Видимо, кто-то там, наверху, не лишен чувства юмора, ежели посылает именно «черного» новоприбывшего Нурика опять на землю в ранге ангела-хранителя, чтобы опекать незадачливого «белого» Ярослава с целью его перевоспитания. Заодно каждому из них дается шанс восстановить справедливость: и у Ярослава, и у Нурика свой счет к одному и тому же злодею – криминальному авторитету Алхану, которого «против амплуа» играет Сергей Маковецкий.

Соавторам сценария – опытному Андрею Галанову и набившему руку на сериалах (в том числе «Счастливы вместе») Евгению Шелякину – удалось прописать легкие, естественные диалоги, виртуозно обойдясь без единого матерного слова, показав блистательный пример того, как великий и могучий способен выразить все оттенки смысла даже у его носителей из криминальной среды. Больше того, сам злодей Алхан, не чуждый любви к прекрасному, не только коллекционирует раритеты, связанные с именами Байрона, Набокова или Ахматовой, но и сыплет цитатами из Анатоля Франса, Вольтера или Андре Моруа, которых (цитат) у него припасено множество на все случаи жизни, и долбает ими свою малопродвинутую в этом плане свиту. Комический же эффект достигается не только за счет контраста между изысканными словесами и бандитской рутиной, но и явной фейковой природой поддельных артефактов, из-за которых разгорается сыр-бор.

«Ч/Б»

В такого рода мелочах, как и во вкрапленных в сюжет в соответствии с жанром роуд-муви вставных историях, поминутно отвлекающих внимание, незаметно теряется морально-этический вопрос насчет того, что все-таки думает Ярослав о совершенном им убийстве. И впрямь: чего о нем думать, коли жертва – вот она, живехонька, хоть и с кровавым пятном на рубахе. Пусть отведено ей земного существования всего пять дней. Этот сложный вопрос незаметно подменяется не менее серьезным: какие показания даст Ярослав на близящемся суде, где будет рассматриваться другое убийство, к которому причастен он сам, его друг Дима и таджик-хлебопек. В принципе, свидетельство Ярослава покажет, извлек он какие-то уроки из общения с ангелом-хранителем или они прошли для него даром.

«Ч/Б»

Детали этой судебной истории раскрываются в фильме понемножку; сценарий выстроен по точно рассчитанной матрице, заставляющей зрителя неусыпно следить за развитием событий – непредсказуемых, как действие сказочного навигатора, поцарапанной советской электронной игрушки «Ну, погоди», перемещающей Ярослава и Нурика в разные географические пространства, но с поправкой на советское качество гаджета с западающей кнопкой. Камера Даяна Гайткулова с лихой непринужденностью фиксирует дорожные приключения, всякий раз оборачивающиеся не так, как рисовалось в воображении знакомого с отечественной кинопродукцией зрителя. Стремительность операторского искусства стянула повествование в энергетически заряженный клубок, сократив длительность фильма, которая в других руках, глядишь, растянулась бы до привычного формата без особых потерь. И, видимо, авторам сценария пришлось наращивать материал до приличествующих полутора часов; а может, они просто так увлеклись сказанием, что забыли вовремя остановиться, и фильм получился минут на десять длиннее за счет пары явно лишних финальных эпизодов.