Strict Standards: Declaration of JParameter::loadSetupFile() should be compatible with JRegistry::loadSetupFile() in /home/user2805/public_html/libraries/joomla/html/parameter.php on line 0
Нежность и ужас - Искусство кино
Logo

Нежность и ужас

Алексей Мизгирев дебютировал как театральный режиссер. В «Гоголь-центре» он поставил «Братьев», римейк висконтиевского фильма «Рокко и его братья». О новой – сценической – версии классического кино, осуществленной Мизгиревым вместе с Михаилом Дурненковым, рассказывает Зара Абдуллаева.


Разработав важные и сквозные для себя мотивы (испытания провинциалов в столице, их чувствительность и выживаемость), Мизгирев обнаружил неочевидное на первый взгляд свойство своей оптики и режиссуры. Получив в кино репутацию «жесткого» автора, Мизгирев вдруг позволил себе нежность по отношению к персонажам, оказавшимся на ринге боев без правил. Такова сценография, но таков и образ битвы не на жизнь, а на смерть в Москве, куда братья-завоеватели приехали из какого-то Семеновска.

bratya1

В начале спектакля они стоят, обнявшись в середине ринга (сценической площадки). В финале, пройдя через кровь, унижения, предательство, жертвенность, они стоят точно в такой же мизансцене нерушимого родства. Но теперь объятые ужасом.

Мизгирев демонстрирует не только, так сказать, кольцевую композицию, но тяжесть и нежность братства, обагренного страшными перипетиями, которые изменили/сломали их жизни. И сблизили их сильнее, чем в начале спектакля. Прежде, чем началась их новая – обольстительная, с надеждами жизнь.

bratya2

Эта простая мизансцена – одна из самых чувственных в спектакле. Она же «кадрирует» смысл коллизий, случившихся в микросообществе этих изгоев, появившихся (в отличие от героев Висконти) в Москве без матери и как бы (в интенции) становящихся, если получится, друг для друга больше, чем братьями. Защитниками, соперниками, соратниками и т.д.

У Мизгирева-кинорежиссера есть одна особенность, которая не слишком бросается в глаза, однако очень существенная. Его неонатуралистическая поэтика немыслима без условности, то есть некоторого сдвига в реалистическом изображении людей, конфликтов, фактуры. При этом «притчами» мизгиревские фильмы никак не назовешь. В театре такая специфика стала – просто в силу действующих правил игры – прозрачной, насыщенной и обрела конструктивную силу (от интимного объяснения одного из братьев с возлюбленной-проституткой на расстоянии до убийства ее с помощью микрофона).

bratya4

Состоявшийся дебют отличается похвальной постановочной строгостью и щемящестью, ощутимой в замысле (характеров) каждого персонажа, независимо от того, как тот или иной актер (лучше/хуже) играет в конкретном представлении. Тут обмануть невозможно. Даже если Тюха (Никита Кукушкин) нуждается в микшировании чрезмерного пафоса, Обмылок (Ринат Мухаметов) – в большей внутренней наполненности, Казан (Иван Фоминов) – в размывании однообразия, а Хоббит (Роман Шмаков) – в более точном удержании своей выразительной стертости.

Виктория Исакова в роли Нади (у Висконти одноименную героиню играла Анни Жирардо) – укор режиссерам, которые не приглашают ее в стоящие предприятия. А здесь она – центр притяжения (не только братьев и партнеров), прельщающий, изматывающий, отвращающий, вызывающий боль и координирующий сообщительность спектакля. Она и есть тот нерв, без которого осмысленная режиссура Мизгирева осталась бы «еще одним проектом», типичным для предприимчивых главрежей. Исакова же в роли опаленной обреченной жар-птицы сцементировала спектакль редкого в наших пенатах достоинства.

bratya5

© журнал «ИСКУССТВО КИНО» 2012