Показанный на московском кинофестивале «Новое кино Австрии» фильм Дитера Бернера «Эгон Шиле. Смерть и дева» оценила Нина Цыркун.

Жизнь Эгона Шиле с первой страницы до последней похожа на роман. Роман интересно читать, но тяжело проживать. В этом романе есть все: страшные впечатления детства, запретная любовь, несправедливое обвинение, унижение, гибель плодов творчества, тюрьма, казарма и смерть в столь раннем возрасте – в 28 лет. Будь Шиле обыкновенным человеком, из этого материала получилась бы более или менее удачная мелодрама, но он – знаменитый модернист, изменивший по меньшей мере один из путей развития живописи. Поэтому его славная и горестная судьба становится то экскурсией по экспрессионизму, то портретом становления художника, а то и – поскольку действие разворачивается в эпоху Фрейда – сеансом психоанализа.

Об этом австрийском художнике написано много книг (в частности, «Высокомерие» Джоаны Скотт и «Порнограф из Вены» Люиса Крофтса) и снято несколько биографических фильмов (сконцентрированных на самых шокирующих моментах его жизни, о чем говорят названия – «Эгон Шиле. Скандал», «Порнограф», «Шиле в тюрьме»). Новый фильм о Шиле, снятый Дитером Бернером «Эгон Шиле. Смерть и дева» (сценарий режиссер написал вместе с женой, Хильде Бергер), начинается своеобразным эпиграфом: летят в огонь деньги и ценные бумаги, которые швыряет туда впавший в безумие отец художника. Этот костер отзовется потом аутодафе – символическим ритуалом убийства, устроенным властями города над бесценными произведениями Эгона. Искусство было наказано за мнимое совращение его создателем малолетней вруньи.

«Эгон Шиле. Смерть и дева»

Отец умер, когда Эгону было 15 лет. Тогда же началась взрослая жизнь сына (Ной Сааведра), у которого разладилось понимание с матерью, зато сложились близкие отношения с сестрой Гертрудой, Герти (Мареси Ригнер). Герти стала первой из пяти женщин-моделей, по-своему отразивших, отзеркаливших самого художника в его трансформации. Сестра-подросток Герти послушно позирует в одних чулках и башмаках, помогая брату «рационализировать» его пробуждающуюся сексуальность. С пластичной танцовщицы Моа (Ларисса Брайдбах), родившейся под жгучим солнцем Таити, будто сами собой спадают одежды, предъявляя тело, излучающее откровенную эротику. Ваяли Ноциль, более известная как Валли (Валери Пачнер), – бесценный дар Эгону от обожаемого им Густава Климта – это та самая дева, которую он написал в объятьях мужчины. После смерти Валли на фронте от скарлатины он изменил в названии слово «мужчина» на «смерть». (Тем и другим был он сам, страшными глазами глядящим в глаза зрителю). В ряду моделей еще и две сестры – Адель (Элизабет Умлауфт) и Эдит Хармс (Мари Юнг), между которыми он мечется, выбирая себе жену по практическим бюргерским соображениям удобства.

«Эгон Шиле. Смерть и дева», трейлер

Кого бы он ни писал, кого бы ни изображал рядом с собой, истинным предметом интереса Эгона Шиле всегда был он сам, как будто отдельно существовавший от себя же бытового. Чужое или собственное обнаженное тело – материал познания, беспощадно анатомируемый с жестоким любопытством нарциссичной юности. Рука художника по лицензии, выданной ему гениальностью, разрушает границу допустимого и недопустимого в искусстве. В венском музее Леопольда, где собрана большая часть произведений Шиле, его творчество представлено под тегом-дескриптором «Джеймс Дин австрийского экспрессионизма». Здесь схвачены основные черты, роднящие американского киноактера и австрийского художника: дерзость, неуступчивость, прорывное видение мира и, конечно, ни от кого не зависевшая привилегия навсегда остаться молодым.

«Эгон Шиле. Смерть и дева»

В фильме Бернера (как, кстати, и в ленте Герберта Веселе «Эгон Шиле. Скандал» 1981 года) обнаженные тела изображены без ханжества, без ложной стыдливости уклончивых ракурсов или мануфактурных прикрытий. Надо отдать должное оператору Карстену Тиле. Он деликатно воспроизводит композицию и аскетичный антураж картин Шиле, создающих ощущение клаустрофобной духоты; он освещает кадр свечами или керосиновой лампой, не добавляя искусственного освещения, – и это придает изображенной среде привкус эпохи. А запечатленный им в саду Густав Климт растворяется в орнаментике листвы, будто повторяя собственную живопись. Растворяется и Эгон Шиле, назвавший себя «серебряным Климтом». Растворяется в своих моделях, образы которых вместе с их творцом воскресил австрийский фильм.