Культура стыда
- Блоги
- Инна Кушнарева
-
-
- В отличие от предыдущего фильма Стива Маккуина «Голод», «Стыд» – очень камерное кино. Хотя действие «Голода» почти полностью проходило в четырех тюремных стенах, а в распоряжении героя «Стыда», которого снова играет Майкл Фассбендер, весь Манхэттэн и не только. Но «Голод» был про Историю с большой буквы – тюремную голодовку членов ИРА, а «Стыд» про историю узкосемейную. Учитывая ауру, создавшуюся вокруг этого фильма, ждешь какого-то универсалистского высказывания о сексуальной одержимости, а получаешь частный психологический этюд. Впрочем, звучащие в фильме «Голдберг вариации» - тоже ведь не «Ода к радости».
- «Стыд» - фильм о симбиозе брата и сестры, из которого брат и хотел бы вырваться, но не может. С Брэндоном (Фассбендер) и Сисси (Кэри Маллиган) или между ними что-то такое произошло в прошлом, чего Маккуин не объясняет. Брэндон зациклен на сексе, но первые минут сорок фильма секса ему как-то не додают. Вместо этого тонны порнографии в компьютере, из-за которых он чуть не запалился на работе, не всегда удачные пикапы в транспорте, но главное – долгие настойчивые взгляды в адрес девушек. Возможно, даже «оргия» ближе к концу происходит у Брэндона в голове: как будто он вдруг попал внутрь порно-ролика.
- Сестра сначала возникает как навязчивый голос по телефону, от которого почему-то нельзя избавиться, выключив автоответчик, а можно только отрезать, захлопнув дверь и уединившись в душе. Потом она сваливается на него во плоти и без приглашения, и ее он тоже застает в душе — голую. Маккуин как будто иллюстрирует принцип табу на инцест: все тела доступны в силу того, что одно тело табуировано, но доступным делаются именно тела как множество (в ресторане с коллегой Брэндон рассуждает о невозможности моногамии).
- Но раз тело табуировано, то может показаться отталкивающим. Едва появившись, Сисси уже говорит, что у нее волосы не в порядке и что она толстая, и брат с ней согласен. Брэндон не хочет, чтобы она вытиралась одним с ним полотенцем, чтобы пила сок из общего пакета. Он пытается всячески отгородиться и от ее физиологии, и от ее эмоциональности. Стоны наслаждения в порнухе, которую Брэндон смотрит на компьютере, идут встык с эмоционально-вздернутым разговором сестры по телефону за стеной. Потом эмоциональная эскалация зарифмуется уже с ее собственными стонами наслаждения и смехом, когда она будет заниматься любовью с боссом Брэндона.
- Брезгливость брата (и не столько глянцевость, сколько холодность и стерильность фильма) - страх перед чужой физиологией, но и стыд за свою собственную — в перевернутом виде. Неслучайно, у героя Фассбендера даже компьютер оказывается «грязным», как говорят ему в офисе, и Маккуин то и дело показывает героя то в душе, то в сортире, где он аккуратно вытирает сидение бумагой. Конечно, «Стыд» в названии фильма — плавающее означающее, сознательно оставленное таковым, но все-таки очень хочется его пришпилить. За что стыдно Брэндону? За свою обсессию. За идиота-начальника, самыми тупыми методами клеящего его сестру в баре. А, главное, за саму Сисси: даже когда она поет «Нью-Йорк, Нью-Йорк», слезы у него на глазах от неловкости — за ее жидкий голосок, за уязвимость и в то же время развязность. Но в функции «первичной сцены» здесь выступает секс Сисси с начальником в квартире Брэндона. От нее Брэндон сбегает в ночь, и именно тут начинает в полную силу звучать Бах в исполнении Гульда, сначала как аккомпанемент к пробежке. Потом прерывается, возобновляется позднее, когда Брэндон, задрав голову, наблюдает, как пара совокупляется за стеклом офисного окна, – как если бы он подглядывал за сестрой (и потом сам воспроизведет ту же мизансцену с проституткой). Совокупление под Баха (и даже наблюдение за ним) сомнительно, еще сомнительнее Бах в сцене, где Брэндон находит Сисси в ванной с перерезанными венами. Понятно, для чего, по замыслу Маккуина, нужен Гульд — как самое сухое, наименее пафосное исполнение. Но, на мой вкус, он все равно вносит мощную лирическую ноту в духе чуть ли не советских фильмов 60-70-х. Уместную или нет — большой вопрос. Брэндон обмолвится, что хотел бы жить в 60-е и быть музыкантом. Разве что Гульдом...
- После того, как Сисси застукала Брэндона в душе за мастурбацией, а потом увидела порно у него в компьютере, он выбрасывает скопом и порножунралы, и ноутбук. Что для нее родственная снисходительность и непринужденность, для него – распущенность и болезненное вторжение в личное пространство, он зажимается. Ему стыдно, ей — нет. У брата ничего не выходит с коллегой по работе, потому что он помешан на анонимности, он пытается удержать границы и ничего не смешивать, сестра смешивает всех и все. Герой Фассбендера ищет спасения от промискуитета в другом промискуитете — по строгим правилам. Очевидный double bind. Травма Брэндона связана с сестрой, она для него — тот Другой, который «предположительно наслаждается», в лакановской терминологии. Только здесь это не позитивный вид трансфера, позволяющий без опасений делегировать другого наслаждаться за себя. Наслаждение сестры (даже если оно кончается очередной попыткой самоубийства, а, может, именно потому) блокирует его собственное наслаждение, превращая в одержимого извращенца.
- Но в конце даже после катарсиса под дождем Брэндон снова героически спускается в метро и скрещивает взгляды с красавицей напротив, напоминающей Александру Яковлеву из фильма «Экипаж», в котором был наш советский Брэндон — Леонид Филатов – и даже музыка Альфреда Шнитке.
