Аугуст Сукутс: «Не хотим попасть в мясорубку»

Беседу ведет Нина Цыркун
Рига-96

В холле Рижского Дворца конгрессов гостей ожидала стеклянная витрина с выставленной в ней глыбой льда. Табличка разъясняла, что согласно завещанию, оставленному Чарлзом Чаплином, великий мэтр дарует десять тысяч долларов лауреату фестиваля, который будет зарегистрирован под названием «Арсенал», — в знак своего спасения от гигантской льдины, обрушившейся на декорации во время съемок «Золотой лихорадки» в 1925 году.

На Рижском международном кинофоруме «Арсенал» нет конкурса. Лауреата определяют судьба и случай. На этот раз из четырнадцати режиссеров-претендентов, собравшихся в каре под большим каштаном во дворе синематечного кинотеатра «Андалузский пес», счастливчиком оказался казах Сатыбалды Нарымбетов («Жизнеописание юного аккордеониста»). Два джентльмена ударили топорами по глыбе льда, извлекли из-под обломков чаплинскую тросточку и передали президенту фестиваля Аугусту Сукутсу, который, открутив ручку, достал из нее банковский чек.

Согласно регламенту десять тысяч должны были достаться тому, кому в бокал попадет пуговица Сукутса. Ассистентка срезала с пиджака президента заветную пуговицу и бросила в один из четырнадцати бокалов, наполненных непрозрачным ликером «Бейлис». Каждый из претендентов взял по бокалу и начал осторожно тянуть сладкую жидкость. «Что это?» — вскричал Сатыбалды Нарымбетов. «Твое счастье», — ответил критик Андрей Плахов, который рядом пил «Бейлис» за Сергея Дворцевого, закономерно предполагая, что именно Дворцевому должно улыбнуться счастье, раз уж так — «Счастье» — называется его картина…

«Арсенал» — самый эксцентричный кинофестиваль в мире. На открытии, которое обычно превращается в более или менее обильное возлияние, гостей встречали ирландские волкодавы, а на столах было щедро разложено угощение от фирмы Pedigree Pal, так что любой мог покормить роскошного пса. У входа во Дворец конгрессов выстроили лабиринт — символическое обозначение мировой кинопаутины, где все так успело перепутаться за сто лет, что уже непонятно, откуда что пошло, куда идет… Ясно одно, нить Ариадны в этом лабиринте — тончайшая материя, из которой ткется само кино, его пластика, его непереводимый язык. Это единственный критерий, по которому отбираются фильмы на «Арсенал». В нынешнем, юбилейном для кинофорума году, их было 220 — великолепная панорама кино со всего света, куда кроме американских независимых, без которых нынче не обходится ни один фестиваль, вошли программы «Кино Азии», «Русские в Европе», «Герой и преступление», «Секс и аргумент», экранизации «Идиота», ретроспективы Лукино Висконти (которую украсил присутствием Хельмут Бергер) и Александра Кайдановского и еще многое другое, не менее интересное. И все-таки «Арсенал» — не только впечатляющий выбор фильмов. В чем его специфика? Об этом наш разговор с Аугустом Сукутсом. Итак, первый вопрос. Каким был «Арсенал» десять лет назад, каким виделось его будущее из 1986 года?

Аугуст Сукутс. Мы все были тогда молоды… Это был фестиваль «полочного» кино. Я собрал фильмы тех людей, которых хорошо знал, с которыми вместе учился, — Саши Кайдановского, Кости Лопушанского. Тогда все было проще. Достаточно было позвонить друзьям… Кроме «полочной» программы мы собрали огромную коллекцию пионеров кино, в городе шли сотни картин — Гриффита, Мельеса… Прямо на улицах, на площадях, с армейских машин показывали в парке. Первый кинофорум «Арсенал» состоялся как отдельная акция в рамках Дней кино, посвященных его девяностолетию. Тогда же определился наш приоритет: нас интересует все, что связано с языком кино, с его пластикой.

Нина Цыркун. Вы особенно гордитесь тем, что в сегодняшней программе четыре американских фильма и три казахских. Пропорция очень красноречивая и необычайно редкая.

Аугуст Сукутс. Казахские режиссеры присутствуют у нас с 1988 года. Видимо, их география, горизонт, который им открывается, обусловливают то, что казахи рождаются с геном кино. Им не надо объяснять, что такое киноязык. У них это от Бога.

Нина Цыркун. Значит, не случайно после жеребьевки вы сказали в кулуарах, что там, под каштаном, с вами был сам Господь Бог.

Аугуст Сукутс. Да-да. И хорошо, что Нарымбетов не проглотил пуговицу, она металлическая, скользкая, проглотить легко, и тогда он не получил бы денег.

Нина Цыркун. Было бы жаль, тем более что «Арсенал» проводится раз в два года.

Аугуст Сукутс. Это принципиально; мы стараемся, чтобы чувства наши не притупились, чтобы мозг работал, не хотим попасть в мясорубку. За один год трудно все охватить, осмыслить. Можно, конечно, собрать картины, сделать замечательную панораму, но чтобы привнести нечто свое, надо иметь время. Это нечто должно созреть. А в суете все гибнет.

Нина Цыркун. «Арсенал» работает как единый организм, в нем кино и, так сказать, жизнь неразрывно связаны. И одно из самых замечательных удовольствий, подлинная роскошь — общение в ресторане «Андалузский пес».

Аугуст Сукутс. Моя идея, между прочим. Это типичный синематечный кинотеатр. Пять — десять процентов репертуара — американские фильмы, очень немного, как видите. В день три — пять сеансов, больше не получается, потому что в Риге пока невелик спрос на синематечное кино. На кино вообще. По сравнению с 1986 годом из тридцати шести кинотеатров в Риге осталось только шесть. Но я уверен, что это временно. Надо выждать. Надо набраться терпения. Пока держим осаду в «Андалузском псе». Внизу у нас там ресторан. Карту видели?

Нина Цыркун. Еще бы. Изучали подробно: «ботинок Чаплина», шато-брийен «Хичкок», «потемкинский суп», бифштекс «Ингмар Бергман», мартини «Бунюэль», ликер «Александр Невский», лосось со шпинатом «Элизабет Тейлор»…

Аугуст Сукутс. Это наше пристанище. Там всегда можно встретиться, посидеть, что-то обсудить. Взяли ссуду в банке, чтобы открыть этот комплекс; пока еще не вернули, но будем возвращать. Сейчас экономика в стране потихоньку становится на ноги. Но с финансами все равно трудно, поиски денег отнимают все силы, все время. Государство дает нам примерно четверть бюджета фестиваля. Благодаря этому мы можем найти генерального спонсора. Потом ищем мелких спонсоров. Самая большая трудность — отработка и заключение договоров. Теперь обговаривается каждый сантиметр рекламной площади, каждый нюанс. Прошло время, когда в бизнесе крутились бешеные деньги и договоры заключались слету. Слава Богу, наша бюрократическая машина тоже отлаживается, восемь человек команды — это моя надежная опора. Директор, мой помощник, три человека на программе, двое в бухгалтерии, вот и все. Но пока нашлись эти восемь, через мои руки прошло, наверно, сотни полторы народу. Это такие жернова… зато сейчас я спокоен.

Нина Цыркун. Составление программ — это невидимые миру слезы…

Аугуст Сукутс. Ретроспективу Висконти мы готовили два с половиной года. Это скрупулезнейший труд. Ведь нет никаких прямых источников, из которых можно узнать, кому принадлежат права на показ, кому принадлежат копии фильмов. Кто-то потихоньку скупает то и другое, все это переходит из рук в руки, и приходится раскручивать весь клубок. Даже в Италии Висконти видят очень редко, на европейских экранах вообще почти не видят.

Нина Цыркун. Значит, времени делать свое кино не остается…

Аугуст Сукутс. В 1991 году я продюсировал документальную ленту «Могила Канта». Фильм снимался в Кенигсберге, Петербурге, Польше, Германии… Режиссер Виктор Янсонс сказал, что ему нужно года два почитать Канта. Я сказал: пожалуйста, читай, я оплачу. Теперь я не смог бы оплатить и месяца такого удовольствия. В 1993 году мы с Александром Кайдановским сделали картину «Сергей Параджанов. Маэстро» в Тбилиси. Это фильм о последних днях жизни Параджанова, когда он изъял из себя актерство, отбросил позу, стал очень открытым и откровенным. Сейчас у нас есть идеи новой картины с Александром Калягиным. Но все время съедает фестиваль. Будь у нас большие деньги, все упростилось бы. Весь труд направлен на добычу денег…

А почему вы такая грустная?

Нина Цыркун. Потому что фестиваль кончился. Но вообще неделя — оптимальный срок для фестиваля. Обычно где-то на восьмой день наступает кризис усталости. А неделя — в самый раз: смотреть еще хочется, но уже насмотрелся…