Мел Гибсон: «Это мой фильм»

Мел Гибсон на съемках фильма "Страсти Христовы"

Жюльетт Мишо. Вы говорите, что потребность сделать «Страсти Христовы» возникла в результате духовного кризиса, который вы пережили…

Мел Гибсон. В жизни каждого бывают минуты, когда кажется, что бьешься головой о стену. Именно это случилось со мной двенадцать лет назад. Я переживал экзистенциальный кризис и задавал себе тысячу вопросов. Я был, как выжатый лимон, — не то чтобы физически устал, нет, я сам себе был противен. Известно, что страдание — предвестник перемен. Я как бы оглянулся назад, и это позволило мне пересмотреть веру, в которой я был взращен1. Так я заинтересовался страстями Господними как основой христианской веры. Я начал внимательно изучать теологию, прочитал массу книг, проповедей, советовался с экспертами. Многие мои нынешние хулители утверждают, что я поступил безответственно. На самом деле я собирал документы в течение двенадцати лет.

Жюльетт Мишо. Какую цель вы преследовали, снимая картину?

Мел Гибсон. Мне надо было излечиться от моих ран. Мне следовало это сделать. Такие гении, как Микеланджело или Леонардо да Винчи (я, разумеется, не сравниваю себя с ними), были греховными, слабыми людьми, а сотворили великие произведения. Снимая свою версию Страстей, я старался опереться на то лучшее, что есть во мне, извлечь это лучшее на свет Божий откуда-то из глубин моей души. Я не говорю, что излечился, что до конца очистился. Трансформация происходила постепенно, и у меня все еще полно недостатков. Но, мне кажется, я нахожусь на правильном пути

Жюльетт Мишо. Существуют разные толкования Писания. Ваше привело к тому, что иные сочли ваш фильм антисемитским.

Мел Гибсон. Писание всегда вызывало полемику. Если мой фильм вызывает полемику, вина в том не моя, а самого Евангелия. Ибо мы с моим сценаристом опирались на четыре книги — от Матфея, Марка, Луки и Иоанна. Я верю в их истинность. Что, конечно, не исключает мое личное толкование. В Книге нет намека на существование Марии, которая вытирает кровь Иисуса, нет явления к нему дьявола. Но ведь я не претендую на создание «Евангелия от Мела» — я просто, мне кажется, как художник имею право на художественную интерпретацию.

Жюльетт Мишо. Вы прислушивались к критическим замечанием специалистов во время съемок?

Мел Гибсон. За пять месяцев я сто восемьдесят миллионов раз переделывал картину! Но то же было и на «Храбром сердце». Главное было — сделать фильм таким, как мне хотелось.

Жюльетт Мишо. Вы изъяли из картины фразу: «Кровь его на нас и на детях наших».

Мел Гибсон. И это дало основание противникам «Страстей» утверждать, будто я верю в проклятие, посланное на головы всех евреев, а это ложь! Следуя своей вере, я люблю все народы и все религии. Но я понимаю эти страхи и не хотел бы дать им пищу. К тому же есть непростые теологические нюансы, которые потребуют много времени для объяснения. Мне не хотелось, чтобы картина была истолкована как попытка разъяснить, как умер Христос. Фильм не об этом! «Страсти» — это картина о вере, о надежде, о любви и прощении. Ее основная тема — смерть Христа, который пожертвовал собой ради спасения всех людей от грехов. Согласно моей вере, мы все повинны в смерти Христа. Мы, все человечество. К сожалению, всегда найдутся святоши и дураки, способные исказить основы религии. Именно поэтому я изъял из диалога фразу, не раз на протяжении двух тысячелетий служившую оправданием для преследования евреев. В фильме просто не было возможности разъяснять все эти тонкости.

Жюльетт Мишо. Вы говорили, что после «Страстей» не надеетесь получить работу в Голливуде.

Мел Гибсон. Это была шутка — в ответ на разговоры, что картина погубит мою карьеру! Разумеется, я ждал, что «Страсти» вызовут полемику, как это бывает всякий раз, когда художник берется за такую тему, но я не ожидал подобного размаха гонений. Некоторые близкие мне люди отвернулись от меня. К счастью, не все.

Жюльетт Мишо. Вы не предвидели столь бурной реакции?

Мел Гибсон. Нет. Даже не предполагал, что на меня начнут нападать еще до начала съемок и что фильм будет осужден еще до того, как его увидят зрители. Я старался сохранять спокойствие, но последний год оказался трудным. И сегодня есть те, кто говорит, что я спровоцировал шум ради рекламы. Ложь! Вряд ли найдется человек, которому доставит удовольствие видеть свое имя оплеванным на первых страницах газет, ведь не только меня, но и мою семью обвиняли в антисемитизме.

Жюльетт Мишо. Фильм полон насилия. Почему?

Мел Гибсон. Кровь и насилие были необходимы, чтобы показать жертву Христа, невероятную муку страдания, на которую он пошел из любви к людям. Ни один прежний фильм не показывал всю масштабность этого поступка. Чтобы достичь правды, мне надо было, чтобы зритель оказался на грани выносимого. Я держал зрителя за руку, я не переходил эту грань — старался, во всяком случае. Что касается насилия на экране, то в показе его я не одинок. Почему нападают на меня, а не на Тарантино с его «Убить Билла»?

Жюльетт Мишо. Актеров Джеймса Кевизела (Христос) и Майю Моргенштерн (Мария) вы выбрали сразу?

Мел Гибсон. Я впервые увидел Джеймса в «Красной линии», и его лицо запомнилось мне. В нем есть невинность, простота, сила… Меня только смущало, что он мало известен. Румынскую еврейку Майю Моргенштерн я увидел сначала на фотографии. Потом в «Седьмой комнате» венгерки Марты Мессарош, фильме о Дахау, и влюбился в нее, в ее взгляд, отражающий все, что происходит в душе героини. Оставалось только включить камеру. Было важно также собрать актеров, представляющих разные национальности и религии.

Жюльетт Мишо. Вас вдохновляла живопись? Или кино?

Мел Гибсон. Я просил моего главного оператора Калеба Дешанеля использовать освещение, отсылающее к шедеврам Караваджо. Я также был вдохновлен жестокостью некоторых его религиозных полотен. Влияние кинематографа, разумеется, я не отрицаю, но речь идет не о религиозных картинах, скорее, о вестернах. Я снимал арест Христа в Гефсиманском саду, как сцену из вестерна.

Жюльетт Мишо. Вы намерены пожертвовать часть своих доходов церкви?

Мел Гибсон. Я никогда не говорю о деньгах. Как я с ними поступаю, касается только меня и того, наверху. (Указывает на небо.)

Жюльетт Мишо. Церковь, которую вы построили около Малибу, открыта для всех?

Мел Гибсон. В общем-то, это приватное место, где я молюсь, как мне нравится. К счастью, я живу в стране, где это возможно. И всё. Я ни к кому не собираюсь подлизываться.

Studio, 2004, апрель, № 199-200

Перевод с французского А. Брагинского

1 Мел Гибсон принадлежит к той консервативной ветви католической церкви, которая отвергает многие реформы Ватикана. — Прим. Studio.