Суздаль-2005. Громада тронулась… Куда ж нам плыть?

В нынешнем году фестиваль анимационного кино (Таруса — Суздаль) отмечал десятилетний юбилей. Круглый стол «10 лет. Полет нормальный?» — попытка оценить пройденный этап, проанализировать динамику развития отечественной анимации. Ее путь — практически от «нулевой отметки» беспросветного кризиса до нынешнего, повсеместно отмеченного подъема.

Дискуссию ведет Лариса Малюкова.

Лариса Малюкова. В названии нашего «круглого стола» есть вопрос. Хотелось бы сегодня на него ответить, поговорить об эволюции отрасли и ее проблемах. Именно Тарусско-Суздальский фестиваль, собирающий по крохам всю анимацию — от авторской до заказной и рекламной, — стал лакмусом самочувствия российской анимации, ее трудной дороги. Эти десять лет не только потрясли наш анима-мир, но и преобразили его до неузнаваемости. Помните первые фестивали, на которых количество фильмов падало до невозможного минимума, чуть ли не до десяти в конкурсе? На нынешнем смотре более десяти часов показа. К тому же организаторы были вынуждены изменить регламент и ввести селекцию. Рекламные, клиповые ленты остались в информационной программе. В общем, в количественном смысле прорыв невероятный. Не так давно один коллега задал мне вопрос о причине этого прорыва. Моя версия о роли государства, непрекращающемся, поступательно увеличивающемся потоке финансовых вливаний его явно расстроила. Он искал ответ в области метафизики. Обидно, конечно, но все проще. Из моих выписок о господдержке:

«Алеша Попович и Тугарин Змей», режиссер Константин Бронзит

В 2000 году было полностью профинансировано 10 картин. Несмотря на это мизерное число, результат не оказался плачевным. Появились «Носки большого города», «Лукоморье», «Привет из Кисловодска»…

В 2001-м — уже 17 фильмов, в 2002-м — 24, в 2003-м — 22. И в 2004-м — 68! Заметим, полнометражные финансируются частично (но не все наши знаменитые «независимые» продюсеры любят говорить о господдержке).

Фестиваль стал ежегодной «диспансеризацией» анимационного кино. Про-грамма — «историей болезни». Подведение итогов — «диагнозом». Мы всматривались в экран с тревогой: наш «больной скорее жив, чем мертв»? И вот, наконец, заключение 2005 года: «Жив! Выздоравливает даже». Хотя и симптомы затяжной болезни отчетливо видны в программе. Когда мы говорим о количественном разрастании анимации, не всегда подразумеваем качество. Хотя мне кажется, что фильмы последних лет свидетельствуют именно о качественном подъеме и, что особенно важно, — не только в лучших, вершинных образцах, но на уровне потока. Планка профессии, слава богу, заметно поднялась над «уровнем плинтуса». В программе нынешнего смотра отчетливо непрофессиональных картин не было. Но, с грустью замечу, не было и выдающихся работ, которые случались на тех, давнишних, маленьких тарусских конкурсах. В 97-м жюри из классиков не хватило призов. Еще бы! Сколь труден выбор между «Рождеством» и «Русалкой», «Бабушкой» и «Куклой». Тогда Норштейн вытребовал у оргкомитета дополнительный приз, назвал его «За эстетический прорыв» и справедливо вручил его Валентину Ольшвангу. Подобных лабораторных стилистических поисков, мощного авторского начала, уникальных средств выразительности мне не хватило в нынешней про-грамме, несмотря на общее ощущение ее добротности.

«Буревестник», режиссер Алексей Туркус

Хотелось бы обозначить в нашей «повестке дня» актуальные проблемы.

1. Сегодня пресса твердит о буме отечественной анимации, основываясь на количестве полнометражных картин. Бум!!! Но это скорее барабанная дробь, после которой на арену выходят настоящие артисты. Однако даже дошедшие до финишной прямой работы, мучительно долго создававшиеся, имеют огромные изъяны. Они должны были бы возбудить множество профессиональных дискуссий.

2. На наших глазах происходят колоссальные перемены. Отсутствующий еще недавно институт продюсерства не только встал на ноги, но нуждается в анализе и поддержке. Тут две стороны медали. Есть студии, в которых продюсеры работают креативно, на перспективу, полноценно участвуя в процессе создания фильма. В «Пилоте» существует продуктивный «мозговой центр», со-стоящий из ассов мастеров: Татарский, Назаров, Алдашин, Телегин. Они вместе с режиссерами участвуют в сочинении произведений. Задают планку, ниже которой работать непозволительно. Уникальный проект из пятидесяти двух сказок «Гора самоцветов» создается по такому принципу. Но есть ситуации, когда продюсеры автору мешают. Мыслят категориями игрового фильма, не понимая специфики, а главное, возможностей анимационного кино.

«Демон», режиссер Ирина Евтеева

3. Да, не только государство, но и рынок помогает анимации встать на ноги. Строятся кинотеатры, вот-вот прокат начнет требовать больше и больше мультфильмов. Но рынок диктует свои условия домостроевским образом. Вот и первый минус. Как этот диктат сказывается на работе режиссера, студии? Как меняет авторское сознание?

4. Кинотеатры построены. Но что происходит с прокатом? Подвижки едва заметны. За исключением «Алеши Поповича» Константина Бронзита, прошедшего с феноменальным для анимации успехом, ставшего прорывом. Это знак прокатчикам, что с отечественной анимацией можно работать. Тут и пресса могла бы помочь. Напомнить дистрибьюторам, прокатным организациям, что существуют различные способы работы с анимационными картинами. Сборники, утренние показы, воскресные сеансы. Анимацию нельзя демонстрировать так же, как игровые картины: две недели — и до свидания. Мультфильмы могут «зависать» на афишах подолгу. Психологи знают, ребенок будет пересматривать полюбившийся мультик много раз.

5. Вопрос полного отключения телеаудитории от российской анимации. Недавно Гарри Бардин рассказал о любопытном разговоре с известным продюсером главного канала. Отказавшись показывать ретроспективу мэтра, он аргументировал это потерей рекламного времени. А способ показа? В программе передач обычно пишут: «Мультфильм». Зачем зрителю знать название или, упаси боже, имя автора? Кто они такие, эти аниматоры? Представьте себе, если и игровое кино будет заявляться в программе простым словом: «Фильм».

6. Две самые больные проблемы отрасли — слабая драматургия и зачастую невысокое качество продукции.

«Каштанка», режиссер Наталья Орлова

И последнее. У мультиндустрии появился серьезный шанс встать на ноги. Огромное число проектов, среди которых полнометражные картины, циклы фильмов «Гора самоцветов», «Классика — детям», сериал «Смешарики», нуждается в армии профессионалов среднего звена. Студии разрастаются, пытаются создавать курсы. Как этому жизнетворному процессу придать верное направление?

Анатолий Прохоров. Позволю себе, хотя это и грустно, говорить больше об отрасли, нежели об искусстве. У меня в тезисах есть пункт «Место искусства в отрасли». Почему? Потому что возникла новая концепция авторского отношения к кино. Отрасль пришла в движение. Да, мы стартанули. Вопрос, что сделать, чтобы мотор не заглох? То ли газ прибавить, то ли сцепление попридержать?

Фестиваль разделил фильмы на два слоя — добротные и низкокачественные. Зазор между ними отчетлив как никогда. Как поддержать начавшееся движение? Что мешает ему? Следующий вопрос, можно сказать, веселый: «Громада тронулась и рассекает волны. Плывем. Куда ж нам плыть?» Вопрос существенный, потому что ориентиры: а)отрасль, б) искусство, в) авторское начало, г) зритель. И это не всё. Усилиями независимых студий появились молодые — порой талантливые — люди. Проблема режиссуры таким образом как-то спала. На этом фоне чудовищный уровень сценарного ремесла стал особенно заметен, что трагично. Остро стоит вопрос профессионального образования. Жаль, что здесь нет Александра Васильевича Новикова. Сегодня претензии к ВГИКу обострились. Понимаю, что в целом вуз находится в драматическом состоянии, но оно не может длиться десять лет. Надо или что-то предпринимать, или закрываться. То, как обучают анимации во ВГИКе, может быть темой трудного разговора.

«Каштанка (постскриптум)», режиссер Елена Шарапова

Итак, отрасль находится на государственном финансировании. Рынок начал работать только «киношный». Поэтому возник парадокс, который с удивлением отмечают зарубежные продюсеры. Обычно в мировой анимации сериалы делать выгодней, чем полный метр. У нас наоборот. Проснулся кинотеатральный показ. Полный метр снимать выгодней, чем сериал. Отсюда спекулятивный бум полнометражных фильмов. Их сейчас запущено в производство около пятнадцати. Кто будет отвечать за вложенные деньги? Думаю, что около десяти из них поддержано государством. Вопрос: о чем оно думает?

Государство делает потрясающую работу, но это временно. Кончатся через год-два нефтедоллары, все рухнет, будем привычно вопить: «Ребята, где мы были?» Ситуация сложная. Мы не в состоянии пробудить к самостоятельной работе рынок ТВ, которое обманывает нас, как раньше обманывало всех кинематографистов. Как только начал работать закон о запрете рекламы во время детских передач и сериалов, мы лишились доли рекламного рынка. На видеорынке по-прежнему пиратство забирает 80-90 процентов. Рынок лицензирования мичердайзинга, о котором столько говорят, но никто его не видал, пока еще мертв. Это к вопросу, что нам мешает. Ставлю его по формуле Маркса: «деньги-товар-деньги». Но с уточнением: деньги — и качественный товар. Если игрушка развалилась на части, ее не купят. Давая деньги на фильмы, государство смотрит, что сделали на эти деньги. Задается вопросом, вытекающим из предыдущего: кому давать деньги? Тому, кто сделал пшик? Вот откуда фильмы из «нижней» худшей ветви показа. Ведь все они сделаны при поддержке государства.

«Одна ночь из тысячи», режиссер Александр Горленко

Михаил Алдашин. В обсуждении вопросов, поставленных Ларисой Малюковой и Анатолием Прохоровым должны принять участие руководители кино. У меня была возможность побеседовать с ними, и мне объяснили, что существует масса мотивов, критериев для запуска. В том числе не только творческих. В частности, интересы государственные. Деньги — кровь экономики. Не дашь денег студии — она загнется. Надо ее поддержать. Вот и поддерживают в том числе тех, кто не особенно умеет, — чтобы они научились в процессе… Ничего страшного в этом нет.

Программа фестиваля порадовала тем, что выявила целую группу одаренных художников. Да, фильмы неровные, зато какой иной раз удивительно свежий взгляд…

Л. Малюкова. Это характерная черта конкурса. Многие работы художников ярче, профессиональнее режиссерских, не говоря уже о драматургии…

М. Алдашин. О режиссуре не мне говорить. Тут есть люди более именитые.

Я в режиссуре случайно, я — художник. Поэтому замечаю самостоятельность стиля. Вот фильм «Полынная сказка в три блина длиной» Галины Шакицкой. Вообще-то совершенно неинтересная сказка про блинчики, которые никак из мышки не могли вывалиться… И вдруг ненужная прелюдия, восхитительная, нежная, импрессионистская. Пусть скажут сентиментальная, пусть неудачно сочетается с фонами. Но любовь к изображению показывает огромный потенциал автора. Творческий и человеческий.

«Полынная сказка в три блина длиной», режиссер Галина Шакицкая

Л. Малюкова. Вернемся к общим вопросам. Студия подает неудачные творче-ские заявки. Что делать государству: не давать денег на проекты? Но тогда, значит, действительно разойдутся люди — смерть студии…

Наталья Венжер. Я хотела бы дать некоторые разъяснения. Имею честь и сомнительное счастье быть членом Экспертного жюри по игровому кино в течение десяти лет. Могу сказать, что затронутая проблема — это проблема не только анимации, а нашей кинематографии в целом. Дело в том, что Минкульт действительно старается помочь отрасли, но никакой государственной политики не ведет. Не имеет ее в виду. Многолетние просьбы Д. Б. Дондурея организовать итоговое обсуждение, чтобы понять, проанализировать, как профинансировали и что получилось, остаются без ответа.

Ни в коем случае, обращаюсь к Михаилу Алдашину, нельзя давать деньги кому-то по принципу «вдруг научится». Эти все «вдруг научится» могут быть тогда, когда отрасль твердо стоит на ногах. А выделять их на обучение, на эксперименты, когда она сама едва жива и надеется на нефтедоллары, непозволительно. Помню, еще много лет назад Александр Татарский и Анатолий Прохоров выступили с замечательной программой развития тогда еще мультипликационного кино как индустрии. Если бы ее поддержали, сегодня было бы легче. Полный метр уже приносит деньги. Странно, что их не приносят сериалы. Но думаю, дело должно сдвинуться с места, как это произошло с игровым кино.

«Потоп», режиссер Иван Максимов

Александр Татарский. Сразу договоримся, что нас не ведомство содержит, а государство, это деньги налогоплательщиков. В мире немного стран, в которых государство выделяет средства на анимацию. У нас они — немалые. Хотя заметим, что весь бюджет нашей отрасли, наверное, равен какой-нибудь «Суперсемейке». Тем не менее ситуация парадоксальная. Деньги, выделяемые на анимацию, мы качественно и продуктивно освоить сегодня не можем. Что и видим на экране. Подчас это называется… растрата. Извините, буду жестко говорить. Концепция «Пилота» такова: убедиться, получается фильм или нет, можно уже на уровне раскадровки. На первой минуте фильма Николая Маковского можно было остановить проектор. А не на десятой. И подобных фильмов много. Политика Федерального агентства по культуре и кино должна быть жестче. Свое право быть режиссером надо подтверждать. Смотрите, Агентство определилось не только с деньгами, но и с приоритетами, материалы опубликованы в «Кинопроцессе»: жанры, направления, темы. На мой взгляд, все разумно. Не определились с одним — каков механизм оценки. Если бы последовал разбор фильмов и, простите, оргвыводы… «Имярек сделал плохое кино. Больше ему и его продюсеру денег не давать!» Допустим, у меня есть средства на создание футбольной суперкоманды, я даже купил Шевченко у «Милана». Знаете, что я не могу участвовать со своей командой в первенстве страны? Могу лишь записаться на чемпионат области. Выиграем его и лишь через несколько лет дойдем до высшей лиги. Сегодня не сосчитать количество студий в одной только Москве. Плодятся, как тараканы. Ничего хорошего в этом не вижу: не бурный всплеск талантов в анимации, а что-то совсем другое. В Нью-Йорке тоже сотни студий, но они не просят денег у государства. Занимаются рекламой, выживают сами. Подчиняются требованиям рынка. Чтобы получить государственные деньги, нужно, чтобы студия как юридическое лицо существовала не менее стольких-то лет, чтобы сделала не менее стольких-то картин, имела награды, достижения, техническую базу. Или пусть это будет продюсерская контора, в которой худрук отвечает за качество. Только такие студии могут претендовать на грант, а не контора «Рога и копыта», созданная вчера хозяевами фирмы «Фунтик-интертейнмент». Что вы смеетесь? Я называю реальную фирму. А то ведь эти «условные профессионалы», получив деньги, бегут в «Пилот»: «Сделайте нам фильм». После отказа идут еще к кому-нибудь. К сожалению, в анимации есть люди, желающие заработать на том, что можно украсть из сметы сразу. Получается, нам перепродают государственные деньги? Но это безумие…

Л. Малюкова.. Все это верно, но точечно. А что ты мог бы сказать о принципиальных изменениях в институте продюсерства? В частности, основываясь на опыте вашей студии. Когда креативный продюсер работает с фильмом, начиная с замысла, а не только отстаивает «право последней ночи» с ножницами в руках.

А. Татарский. Есть продюсеры, которые деньги достают. Им тоже — спасибо. Но сегодня актуален продюсер, которого можно назвать худруком, главным редактором или креативным продюсером. Не важно. У меня претензии к Экспертному жюри, потому что «избрание достойнейшего» — тяжкая работа, которой, по идее, и должны заниматься креативные продюсеры. То есть люди, способные, увидев лишь листок с текстами и картинками, экстраполировать их на экран, представив гипотетическое кино, а зная автора — предположить результат. Таким талантом обладают немногие. (Извините за наглость, большая часть их в худсовете «Пилота».) Хитрук обладает этим даром и столь ясной головой, что лучшего эксперта не найти. Раньше я говорил: «Вот если бы чиновники Госкино слушали Экспертное жюри», возмущался, когда изменили формулировку: решение жюри «принимается во внимание». А теперь скажу: «Слава богу, что только принимается во внимание». С обидой замечу, если бы не решение чиновников, проекта «Гора самоцветов» не было бы.

Число маленьких фильмов, которые мы здесь видим, индустрии не создадут. Ведь, получив деньги на фильм, крошечная студия нуждается в исполнителях. Начинают тянуть друг у друга людей. При советской власти были «толкачи», люди, пробивающие для заводов металл, средства, специалистов. Вот и здесь, на фестивале, есть человек, который обрабатывает профессионалов других студий: как бы их стащить.

Леонид Шварцман. Было много интересного и на прошлых Суздальских фестивалях, но нынешний меня поразил. Для меня такой праздник, все ваши фильмы. Кому пришла в голову счастливая идея сделать большую серию по сказкам? «Гора самоцветов» вдвойне дорога мне. Я много лет проработал на «Союзмультфильме», где традиционно делали сказки для детей. Считаю, повезло всем нам: поверили «Пилоту», дали денег, потому что без финансирования подобный мега-проект не поднять. И главная удача: во главе проекта собрались талантливые люди. Да и в целом столько фильмов поразительного уровня! Среди них и два моих любимых: «Про Ивана-дурака» Михаила Алдашина и «Кот и Лиса» Константина Бронзита. Но и остальные фильмы — высокого качества. Даже по части сценариев к проекту «Сказок» особых претензий не услышишь. Потому что сценарии не высасывались из пальца, впитывали накопившиеся фольклорные традиции, юмор. В картинах высочайшая изобразительная культура. Не говорю о маленьких детях, которым необходимо прививать вкус, полезно это и взрослым, как вакцина, противодействие чудовищному вирусу падения культуры, в котором целиком и полностью виню телевидение. Вы, телевизионщики, на меня не обижайтесь, все, что вы делаете, называю заразой. Ну, может, кроме канала «Культура». И мультфильмы по ТВ — сплошная агрессия и пошлость. Фильмы «Пилота» напомнили мне «Союзмультфильм» лучших времен, но они сделаны современными людьми, современным языком, это дорогого стоит.

Л. Малюкова. Прежде чем продолжить разговор, хотелось бы поддержать мнение нашего классика Леонида Шварцмана. Дело в том, что на этом фестивале проект «Пилота» «Гора самоцветов» оказался больше чем просто «ряд фильмов». Перед фестивалем мы ломали голову: ну хорошо, полный метр востребован. Это и есть магистраль? Куда двигаться отечественной анимации? При тотальном влиянии рынка. В самой постановке темы «круглого стола» это недоумение витает. И вот мне кажется, что один из возможных путей — опыт самоидентификации в сложном конгломерате рыночных отношений и автор-ских амбиций — нащупан. Не потерять «необщность выраженья», национальный дух, сохранить художественное качество, традиции, но обрести при-влекательность для зрителя. Нет, больше — просветительскую составляющую, которая в этом проекте доминирует, несомненно…

Владыко Николай. Благодарю за то, что нас пригласили, что Юрий Борисович Норштейн познакомил нас с организаторами фестиваля. Хотим представиться с владыкой Исайей. Тут на нас смотрят, удивляются: «Что здесь делают люди в рясах?» Дело не только в том, что мы вместе учились делать анимацию в Тбилиси. Наш руководитель — Гела Канделаки, худрук Тбилисской студии. Мы из последнего выпуска: владыко Исайя и я — архиреи. Гела гордится, говорит, что готовит кадры для священного Синода. Слушаю вас, со стороны все по-другому смотрится. У вас есть возможность обсуждать качество мультипликации. Даже у самых слабых фильмов из тех, что мы здесь смотрели, есть одно важное достоинство — они существуют. Анимация дышит. К тому же она глубоко нравственна. В молодости я по-другому, критически был настроен к качеству фильмов. А сегодня сталкиваемся вот с чем. У нас в Грузии, к сожалению, несколько лет практически ничего не делается. Когда у нас государство дойдет до идеи финансировать анимацию? Но если что-то мы и пытаемся сделать, то только качественное, чтобы заинтересовать, убедить людей, что и кино в целом, и анимация нужны. Вы в России эти трудные шаги уже проделали. Вот и приходится нам анимацией заниматься, потому что почти никого не осталось, кто может это делать. По идее, мы должны быть заняты другим — духовным просвещением. Но духовное просвещение — не только формальная проповедь в стенах церкви. Думаю, что-то есть общее между нашей духовной деятельностью и тем, чем вы занимаетесь. Не случайно слова«духовность» и «анима» от одного корня — «душа». Во время советской власти грузинская церковь пострадала сильнее русской православной. Из двадцати пяти тысяч дореволюционных церквей после второй мировой осталось всего пятьдесят. В 88-м церковь открылась. Мы начали из деревни в деревню ходить, встречаться с людьми, спрашивать: что, как? Проводили духовные службы, крестили людей. Со временем я начал замечать одну вещь. Восприятие, контакт в первую очередь происходили на культурном уровне. То есть людям нравилось, как мы говорим, как поем, общаемся. Я решил целенаправленно общаться. И посредством кино тоже. И обнаружил потрясающие вещи. Я столкнулся с молодежью, которая в кино никогда в жизни не была, с детьми в горных селениях, которые не знают, что такое мультик. Нашел проектор — тогда у меня не было никаких фильмов, кроме «Диснея», что тоже неплохо. Ходил со своими кассетами, занимался с детьми. Потом и со взрослыми. Сейчас дошли до идеи: собрать оставшихся мультипликаторов, основать студию. Дать возможность работать не только на религиозные темы. Считаю, слишком трудно с этой тематикой работать. Много тому примеров: не получается. А ошибки в этой сфере могут оказаться роковыми.

Л. Малюкова. А вы не показывали «Рождество» Алдашина?

Владыко Николай. Нас познакомил Норштейн. Я много раз в Тбилиси этот фильм показывал, хотя знаю о претензиях к нему, высказанных русской церковью. Может, он не для массового просмотра. Надо готовить показ, обсуждать потом. Последний раз смотрели со студентами Государственного университета и маленьких деток пригласили. Сначала слушали музыку, прежде всего использованный в фильме Первый фортепианный концерт Баха. Вслушивались. И по-другому кино смотрели. Надо думать не только о том, как делать хорошие фильмы, но и как их показывать. Со студенческих лет, когда увидел, как зритель уходит с картин Иоселиани, я стал думать о необходимости работать с аудиторией. Восхищен «пилотовской» серией. Ценно в ней патриотическое отношение, гордость: «моя страна — Россия», воспитание гражданского достоинства.

И в завершение. Есть идея. Раньше в монастырях здоровые силы общества собирались, просвещенные. Вот думаем, как это вернуть. У нашего патриарха — мечта сделать монастырь для ученых. У меня — другая. В монастыре утром читают молитвы, каноны. Потом часы послушания, когда человек должен что-то делать. Думаю собрать людей, умеющих делать анимацию, их послушанием сделать любимое дело.

Юрий Норштейн. Я никак не завязан с государственными структурами. Причем не завязан воинствующе. Сказал Швыдкому: «Денег у вас не возьму». Есть на то причины. Поэтому моя студия живет достаточно скромно, если говорить о зарплатах и прочем. Если же говорить о свободе в этом смысле — хочу быть свободным. А в смысле искусства… хочу быть в цензуре. В собственной или чьей-то другой.

Фестиваль этот, конечно, изумительный. Уровень его высок, и совсем не последнее дело — фильмы студии «Пилот». Но если анализировать, кто стоит у истоков, а кто — голова… Татарский, который прошел колоссальную школу. Алдашин, закончивший Курсы (и думаю, это была не худшая в его жизни пора). Назаров — целая академия. Валя Телегин, который в анимации днюет и ночует, как наседка, все силы отдает… Если бы все они подходили к делу прагматически, фильмов, подобных их фильмам, не было бы. Время сегодня строго определило: сколько заплатишь — столько сделаю. В данном, в нашем, случае все по-другому. (Кстати, государство не такие уж большие деньги дает, не думает, как там студия крутится.) Но, мне кажется, эйфория преждевременна. Если осмотреться — увидишь, что подпоры-то нет. Нет того, что раньше всегда было сильным, — корпус мультипликаторов постоянно пополнялся, ассистентов, режиссеров, фазовщиков. Парадокс: выучившиеся нас покидают, уезжают из страны.

Л. Малюкова. Но ведь подобные «Горе» громадные проекты — это еще и обучающие системы, влекущие новые и новые силы, плюс практика для молодых…

Ю. Норштейн. Безусловно. Это как парниковая зона. Кроме того, на таком проекте вырастают. Люди видят, как именно надо работать. Не щадя живота. Ни один хороший фильм не делался как работа «от и до», даже в нашей союзмультфильмовской истории. Вспомним того же Хитрука. Его жена рассказывала: «Ночью просыпаюсь, Хитрук лежит с открытыми глазами. «Что случилось?» — «Маша, знаешь, вот этот эпизод…» И начинает подробно анализировать, что не так сделали.

Мультипликация — самый технологичный вид кино. Главный вопрос — создание корпуса специалистов. Кто должен этим заниматься? Государство дает деньги на производство, слава богу. Но пока они не кончились, должна быть создана школа, хотя бы года на четыре. На два выпуска. Тогда можно рассчитывать, что на ближайшие десять-пятнадцать лет будем иметь подпору. Это должно стать большой заявкой в Агентство по кино.

Я с удивлением услышал от Татарского: «А кому нужны эти фильмы?» Парадокс! Делается грандиозный проект на всю страну. Кто, как не страна, государство, правительство, должен быть в этом заинтересован? Думаю, что еще года три на проект уйдет, чтобы сделать все пятьдесят два фильма. Надеюсь, качество их будет сохранено. Но что дальше? Будет воровски продаваться?

А. Татарский. Развлеку вас. Один свой фильм я сам отнес пиратам на Горбушку. Отдал «Мастер-бетакам». Хотел, чтобы люди его смотрели. Устал от того, что все думают, будто Татарский — тот, кто снял «Пластилиновую ворону»… тридцать лет назад. Фильм в сборник вставили. Потом было приятно, когда говорили: «Посмотрели вашу картину…»

Ю. Норштейн. А как же возврат?

А. Татарский. Какой возврат? Я подарил его людям в качестве самопиара, чтобы они знали, что я есть. Другого способа нет. А что касается проблемы обучения, это действительно задача номер один. Не хочу обидеть никого из молодых, из тех, кто делал фильмы в нашем проекте, но должно быть понятно, что без команды «художественного руководства» никто из них ничего подобного не сделал бы.

Л. Малюкова. Что реального можно сделать для воссоздания школы специалистов?

А. Татарский. Я разговаривал с Сергеем Лазаруком и Александром Голутвой. Ситуация безнадежна. У госучреждения расписан каждый рубль. Это деньги на кино. На обучение тоже дают — но адресно, ВГИКу. Готовит ВГИК нам подпору? По разным причинам — нет.

М. Алдашин. Я много раз предлагал Александру Васильевичу Новикову помощь. Но начал вязнуть в бумажной волоките — с методиками, разработками. Если придумать мобильную систему обучения на базе ВГИКа…

А. Татарский. Мы могли бы как-то с ВГИКом скооперироваться. Но должны быть определены критерии. С большим уважением отношусь к Ивану Максимову. Считаю его уникальным любителем-самоучкой. Но считаю, что преподаванием ему противопоказано заниматься. А приглашать его на встречу со студентами для мастер-классов надо обязательно. Научить, как сделать козявочку, объяснить, что такое начало фильма, кульминация, как делается гэг — то, чем занимается Эдуард Назаров. Обучение должно быть всесторонним. Так обучали первые выпуски Высших курсов. Договориться с ВГИКом, помочь с рутинной частью. «Пилот» может предоставить педагогов и даже помещение… Ведь упущено целое поколение.

Л. Малюкова. Не может ли ваш масштабный проект одновременно быть и школой обучения молодых?

А. Татарский. Мы можем готовить профессионалов только для себя.

Сергей Серегин. У меня есть предложение. Здесь назывались цифры, сколько на разных студиях запущено полнометражных фильмов. Вот те, кому будут нужны специалисты. Предложение такое: с каждого проекта студия выдает процент из суммы, полученной под кино. Скооперируемся со ВГИКом, «Пилотом», мастерами-педагогами, вложим деньги в обучение.

Л. Малюкова. Пойдут ли на это продюсеры?

А. Татарский. Но ведь они получат гарантированного профессионала. Сами выберите учеников, пришлите, скажите: «Научите его качественно и быстро».

Л. Малюкова. Почему бы Суздальскому фестивалю, собравшемуся здесь анимационному сообществу не выступить инициаторами идеи, здесь рожденной? Думаю, надо разослать в студии письма с предложениями. Оговорить состав педагогов, формат обучения. Связаться с Александром Васильевичем Новиковым и Константином Огневым.

М. Алдашин. Кстати, тут не случайно два вопроса связались. Мы о продюсерстве говорили. Смотрите, игровики объединяются в мощную коалицию продюсеров. Есть и конкуренция, но и взаимные интересы. Ясно, что в одиночку трудно выживать. Нужно собраться анимационным продюсерам, найти точки соприкосновения.

Л. Малюкова. Если проблему обучения режиссеров, аниматоров еще как-то можно решать, что делать с драматургами?

Александр Герасимов, директор фестиваля. На церемонии закрытия фестиваля вручим призы победителям открытого конкурса сценарных заявок на лучший полный метр или сериал. Было подано 210 заявок. Отобрали пятерку призеров.

А. Татарский. Назаров признался, что ничего хуже не читал… Шутка.

Михаил Липскеров, драматург. Мне приходилось общаться со многими молодыми авторами, занимающимися анимацией. У них нет интереса, вкуса к пластическому решению, ассоциативному ряду. Когда им говоришь: «Слезинка ребенка» — для них это всего лишь два слова. Сплошной лес из слов.

А. Татарский. Писать сценарии для мультипликации — такая же профессия, как ремесло фазовщика или прорисовщика. Вот говорят: «Сценарий „Алеши Поповича“ пришел по Интернету». Но сценарий-то плохой. А если фильм имеет какие-то достоинства, то за счет режиссуры и анимации.

М. Алдашин. Лиха беда начало. Если профессионалы, участвующие в рассмотрении заявок, увидят зерно, то коллективными усилиями можно из него что-то вырастить.

А. Татарский. Какой-то сценарий признают лучшим. И даже, если он будет ужасным, Саша Герасимов покажет его в Госкино и получит деньги на фильм. Потому что это — победитель конкурса.

М. Алдашин. С игровиками было то же. В конкурсе «Подкидыш» был признан лучшей комедией. В результате не получилось ничего хорошего. Материал так и лежит несмонтированный. Такое тоже бывает.

А. Прохоров. Реплика по поводу. Вредно или полезно проводить конкурсы сценариев? Да, мы пострадали, читая двести сценариев для полнометражных фильмов и сериалов. Но шесть вменяемых авторов, которых можно научить сценарному делу, обнаружились. Это нормально, когда приходят сотни и остаются единицы. Второй этап: соберем семинар сценаристов и на конкретном проекте посмотрим, кто на что способен.

Итак, на нашем «круглом столе» родились три замечательные идеи: соединение студийной и государственной школы (студии плюс ВГИК); проведение семинара с победителями конкурса сценаристов, в результате которого им будет предложена работа; объединение продюсеров отрасли для решения вопросов сотрудничества, прокатной политики, создания школы.

Л. Малюкова. Может, нам стоит подумать, как подобные встречи-разговоры сделать не столь редкими. Чтобы была возможность не только заявлять декларации о намерениях, но и подводить некие итоги. И тогда на следующем Суздальском фестивале спросим друг друга: «Так что же мы сделали за год?»

Вместо P. S.

«Круглый стол» в Суздале завершился столь решительными призывами и намерениями действовать, что не дать шанса им реализоваться казалось несправедливым. И в продолжение этого разговора я встретилась с проректором ВГИКа по дополнительному профессиональному образованию Константином Огневым, дабы вместе с ним сделать следующий шаг в решении насущных проблем воссоздания анимационной школы. Я рассказала ему о предложениях аниматоров…

Константин Огнев. Практически все это возможно осуществить. Но проблема требует взвешенного решения. Итак, сообщество продюсеров делает целевой заказ на обучение группы аниматоров, которые должны владеть определенными профессиональными навыками… Далее в основе их подготовки будет лежать классическая вгиковская программа…

Лариса Малюкова. Но продюсеров и мэтров от анимации как раз и не устраивает классическая вгиковская программа. Речь идет о том, чтобы привлечь мастеров со студий, которые будут участвовать в процессе обучения.

К. Огнев. Прежде всего, давайте должным образом относиться к классической вгиковской программе. Среди педагогов и выпускников института немало тех, кого мы сегодня почтительно называем мэтрами. В том числе и среди аниматоров. Другое дело, что реалии времени диктуют свои условия. В частности, в анимации образовался дефицит специалистов определенного образовательного уровня, подготовка которых не предусмотрена классической программой. Но это общая проблема отрасли. И решать ее возможно в рамках дополнительного профессионального образования, где уже накоплен определенный позитивный опыт сотрудничества с киноконцерном «Мосфильм», Первым каналом, компьютерными фирмами «Бука» и «Нивал». Сегодня оптимизм сохранять все труднее. Наше родное государство вольно или невольно подрывает основы общества, сознательно или бессознательно разрушая традиции культуры, образования, здравоохранения и т.п. И ВГИК как творческий вуз подпадает под этот удар сразу с двух сторон: с точки зрения культуры и с точки зрения образования. При этом надо учитывать следующее обстоятельство. Хорошо ли — плохо ли, но государство устанавливает строгие правила процесса обучения. Существуют государственные стандарты (какие бы возражения ни вызывал этот термин применительно к искусству) по разным, в том числе и творческим, специальностям. И государственное учебное заведение, каким является ВГИК, обязано выполнять требования закона, которые являются обязательными для всех государственных вузов страны. Адаптировать их применительно к таким специфическим специальностям, как творческие, можно только опираясь на многолетний опыт и традиции. Проще всего — отказаться, ссылаясь на особый статус творческих профессий, что чаще всего и делают различные авантюристы от кинообразования. Поэтому смотрю на многочисленные киношколы, растущие сегодня подобно грибам после дождя, как на лохотроны. Ясно, что это уже не образовательное учреждение, а коммерческое предприятие по оболваниванию желающих учиться. Но в государственном масштабе почему-то именно они становятся точкой отсчета для законотворчества. С одной стороны, финансирование государственных вузов оставляет желать лучшего, с другой — платные образовательные услуги рассматриваются как коммерческая деятельность со всеми вытекающими. Не будем забывать, что в процессе обучения задействованы помимо заказчика и учебного заведения еще и учащиеся, многим из которых сегодня небезразлично, какой документ они получат в итоге. Если речь идет о государственном дипломе, то в основе должен лежать государственный стандарт и, соответственно, базовый вгиковский курс. Если речь идет о программах дополнительного профессионального образования, повышения квалификации, по завершению которых слушатели получают государственный документ о приобретении новой профессии, то в этом случае у нас есть большая степень свободы в выборе и объемах изучаемых дисциплин.

Л. Малюкова. То есть выбор предметов может определять худсовет, состоящий из тех самых продюсеров-заказчиков?

К. Огнев. В принципе да, но в основе все равно будут лежать требования госстандарта. С этой точки зрения подготовка по некоторым творческим профессиям — процесс дорогостоящий. В частности, это относится и к аниматорам. Мы, например, уже сделали первый шаг в этом направлении, с большим трудом получили государственную поддержку, однако заинтересованных партнеров почему-то не нашли. Поэтому какую-то часть денег должны были заплатить сами учащиеся. Не все желающие сумели найти для этого те сравнительно не-значительные деньги, которые они должны были заплатить за полтора года…

Л. Малюкова. Насколько незначительные?

К. Огнев. Девять тысяч рублей за семестр. Но включиться в эту программу сумели только семь человек.

Л. Малюкова. Анимация — не бизнес. Желающих было бы больше, но у них денег нет.

К. Огнев. К сожалению, именно у творчески одаренных людей, как правило, денег нет. К тому же специалисты сказали, что полтора года для обучения маловато. Надо два. Не забывайте, что по разным причинам далеко не всем удается завершить курс обучения, а по завершении обучения далеко не все остаются в профессии. Поэтому, если продюсеры анимационного кино серьезно задумались об этой проблеме, разумно — для эксперимента, в который мы собираемся вступить, — каждые полгода набирать человек десять-двенадцать. Чтобы возник поток. Постоянная кадровая пополняемость. В прошлом году при

ВГИКе создан колледж кино, телевидения и мультимедиа, который ставит своей задачей дать среднее специальное образование. В учебном плане колледжа одно из ведущих мест занимает обучение аниматоров, что также могли бы использовать руководители студий, заинтересованные в подготовке своих будущих сотрудников. В общем, возможны разные формы обучения. На факультете дополнительного профессионального образования могут проходить переподготовку люди с высшим, но не профильным образованием, повышать свою квалификацию сотрудники отрасли, имеющие опыт работы в анимации, в колледже пойдет освоение той же профессии аниматора на уровне среднего специального образования. Таким образом, перед продюсерами-аниматорами стоит задача выработать общую концепцию и дать ВГИКу целевой заказ…

Л. Малюкова. Продюсеры готовы сами участвовать в процессе обучения, поделиться и мастерами, и даже помещением…

К. Огнев. Все равно точкой отсчета станут учебный план и задачи образовательной программы… Составляется учебный план. Обсуждается со всеми заинтересованными сторонами, прежде всего продюсерами. Обсчитывается. Выясняется, что подготовка по этой программе будет стоить, скажем, двадцать тысяч долларов за пять специалистов. После этого коллегиально решаем: можем мы это сделать или нет…

Л. Малюкова. То есть составляется «протокол о намерениях», в котором немаловажную роль играют имена педагогов.

К. Огнев. Мы не против новых имен, но и потенциальные педагоги должны понимать свою ответственность. Тем более что здесь есть свои подводные камни. Надо твердо понимать, что учебный план, расписание занятий — это тот же договор. А срыв занятия, замена одного преподавателя другим — неисполнение договора.

Л. Малюкова. Эта проблема решаема более точно прописанным договором. Скажем, советом продюсеров оговаривается круг педагогов-мастеров, которые могут научить практическим навыкам на разных студиях. Важно перед слушателем открыть максимально широкие горизонты профессии, а значит, познакомить с разными школами, студиями.

К. Огнев. Если они по этому вопросу договорятся, ради бога. Кто из мастеров курс начинает, кто заканчивает, кто какой раздел ведет. В обучении главное — поступательность и логика.

Л. Малюкова. Какова «последовательность действий»? Вы готовите письмо, которое рассылается всем продюсерам, в нем первый вариант плана обучения. Может, «процесс пойдет»?

К. Огнев. Давайте пробовать, учитывая все привходящие особенности, о которых шла речь. В любом случае, надо не ограничиваться декларациями, а действовать практически. ВГИК открыт для всех, кто хочет реально работать…

Литературная запись Л. Малюковой