Каннский фестиваль завершился французской победой: «Золотой пальмовой ветвью» награжден фильм Жака Одиара «Дипан». Является эта победа реальной или пирровой? Что существенного вносит награжденная картина в мировой кинопейзаж или хотя бы во французское кино? Сами вопросы в такой постановке уже предполагают ответы, не утешительные ни для Франции, ни для ее главного фестиваля.

Одиар – маститый, статусный кинематографист, потомственный член французской киносемьи. Его отец Мишель Одиар приложил руку к сценариям 130 фильмов, в которых играли все главные национальные звезды – от Жана Габена до Жан-Поля Бельмондо. Он был мастером диалогов, которые подслушивал в парижских бистро и умело обрабатывал. Критики недолюбливали его, называли «ювелиром по части глупостей», зато публика с энтузиазмом смотрела и ценила его зрелищные фильмы. Сын перенял от отца профессионализм, виртуозные сценарные навыки и некоторое презрение к авторскому кино. По его словам, самое важное – найти равновесие, правильную пропорцию между реализмом и стилизацией: когда все слишком похоже на жизнь, становится скучно; когда все слишком стилизовано, теряется доверие. Вслед за отцом он привержен жанру, но в более холодном, эстетском варианте – как к «троянскому коню», способному завоевать зрителя с тыла. Его называют наследником Клузо и Мельвиля – классиков полара (французского триллера). И это, наверное, справедливо.

Одиара хорошо знают в Канне: четырежды он участвовал в конкурсе, и уже первый опыт оказался успешным. Фильм «Никому не известный герой» был награжден в 1996 году призом за сценарий. Шесть лет назад одиаровский «Пророк» считался каннским фаворитом и, хотя получил Гран-при жюри, уступил первенство, то есть «Золотую пальму», «Белой ленте» Михаэля Ханеке. Это стало для Одиара травматическим опытом: когда его награждали в этом году, он пробормотал что-то вроде: «Ну да, здесь ведь не было фильма Ханеке». Энергичный маскулинный стиль режиссера проявил себя сполна еще в перфекционистском триллере «Мое сердце биться перестало» (римейке «Пальцев» Джеймса Тобака). В «Пророке» этот стиль нашел подпитку в новой мультикультурной реальности. По словам Одиара, «Пророк» стал для него поворотным пунктом в карьере: режиссер настоятельно почувствовал потребность в других лицах, других цветах кожи, других способах экспрессии. Игравший в «Пророке» Тахар Рахим, актер арабского происхождения, стал звездой и символом этой новой многоцветной реальности.

«Дипан» тоже обязан своим появлением экзотическому исполнителю главной роли Джесутасану Антонитасану. Шестнадцатилетним он был мобилизован на своей родине, в Шри-Ланке, в армию «тамильских тигров», дезертировал и бежал в Таиланд, потом оказался во Франции. Одно время участвовал в деятельности троцкистской группы (шутит, что в те годы не читал никакой литературы, кроме русской) и в конце концов стал признанным писателем. Чем не сюжет для документального или даже игрового фильма?

«Дипан» опирается на жизненный опыт главного исполнителя не прямо, а косвенно. На экране разворачивается история трех тамильских беженцев – мужчины, женщины и девочки, которые фиктивно изображают семью (так проще получить иммиграционные бумаги) и перебираются из Шри-Ланки во Францию, в проблемный микрорайон, населенный иммигрантами всех мастей и раздираемый грызней криминальных кланов. Дипан работает ответственным за участок (что-то вроде дворника) и стремится вести правильную жизнь, но война, от которой бежали скитальцы, настигает их и здесь. Появляются люди из тамильского прошлого, они пытаются вновь вовлечь Дипана в «священную борьбу», но эта линия не находит продолжения. Более серьезна опасность, исходящая от наркоторговцев, контролирующих микрорайон, но и тут драматургия оказывается не слишком изобретательной, напряжение сохраняется исключительно за счет атмосферного саспенса.

«Дипан»

Джесутасан Антонитасан, который в начальных кадрах картины прощается с погибшими товарищами и сжигает свою военную униформу, в какой-то степени играет самого себя, но вопреки ожиданию особенной экранной харизмы у него не проявилось. Сам Одиар говорит: «Меня интересовал человек, занимающий совсем другое, чем я и мои знакомые, положение в обществе. Тот, кто предлагает купить розочку, когда мы сидим в кафе, – как он живет и откуда он появился? Если такой интерес поможет хоть немного изменить ситуацию, тем лучше». Предположим, хотя образ исправившегося террориста с букетом роз выглядит если не комично, то несколько слащаво. Может, в этом контрасте и прячется художественная правда, но надо признать, что режиссер недостаточно помогает своему исполнителю раскрыться, заставляя его большую часть фильма изображать исключительное миролюбие и законопослушность. Только в одном – кульминационном – эпизоде, где бывший тамильский боевик проявляет себя как Рэмбо, наконец возникает характерный для Одиара мощный драйв. И все равно фильм никак не оправдывает ожиданий, особенно завышенных в связи с просочившейся информацией, что режиссер вдохновлялся «Соломенными псами» Сэма Пекинпа.

Хромает и любовная линия. Йалини, фиктивная жена Дипана (дебютантка Калиеасвари Сринивасан), показана как типичная иммигрантка, пытающаяся приспособиться к ситуации. Ей приходится, проявляя кулинарные способности, ухаживать за беспомощным стариком и даже вступить в платонический роман с его племянником, ввязанным в бандитские разборки. Но и эту героиню режиссер быстро обращает на путь добродетели, побуждая развивать не слишком увлекательные отношения с Дипаном. Одиар одержим идеей показать, как из фиктивной формируется реальная семья (свою партию в этом трио сыграет и фиктивная дочка). Однако социальный реализм и пролетарский гуманизм – не главные козыри этого режиссера, которому скорее удаются щекочущие нервы имморальные коллизии. И в результате выходит как раз тот самый случай: «Когда все слишком похоже на жизнь, становится скучно». Даже предшествовавшая «Дипану» выморочная «Ржавчина и кость» при всей своей неправдоподобности была более интригующей.

«Дипан»

Впрочем, реализм ли это? Становится ли фильм более правдивым оттого, что снят в значительной своей части на тамильском языке (предмет особой гордости продюсеров) с аутентичными исполнителями? Не уверен. Французская пресса восприняла картину Одиара сдержанно, и в дни фестиваля никто не предрекал ей высшую награду. А уже после журнал Les Cahiers du cinéma дал комментарий в Фейсбуке, где назвал Одиара манипулятором. Подобные мнения можно встретить и среди пользователей Интернета: кто-то даже счел, что «Дипан» содержит скрытую апологетику тамильского терроризма. Впрочем, не все горазды так глубоко копать.

Внешне все выглядело в высшей степени комильфо. Никто из французов, насколько мне известно, не выражал недовольства явным перекосом в каннской конкурсной программе, хотя его нельзя было не заметить: из девятнадцати фильмов пять французских, не считая копродукций, плюс два фильма на открытии и закрытии. Вольно или невольно, эта патриотическая политика «импортозамещения» связалась в сознании участников фестиваля с вступлением в должность его нового президента Пьера Лескюра, бывшего директора Canal+. В отличие от своего предшественника Жиля Жакоба, профессионального кинокритика, Лескюр начинал как тележурналист и большую часть жизни был связан с киноиндустрией, интересы которой он, вероятно, сейчас лоббирует.

«Дипан»

Если не художественными, то какими другими доводами можно объяснить награждение «Дипана»? Понятно, что тема беженцев и их адаптации болезненна для сегодняшней Франции, пережившей трагедию с нападением на редакцию «Шарли Эбдо», да и для всей Европы тоже. Казалось, именно Жак Одиар, минуя политические клише, способен перевести межэтнические конфликты в универсальный жанровый и психологический регистр. Но, увы, победили дежурные политкорректность и мультикультурность.

«Дипан»
Dheepan
Авторы сценария Жак Одиар, Тома Бидеген, Ноэ Дебре
Режиссер Жак Одиар
Оператор Эпонин Момансо
Композитор Николас Джаар
Художники Мишель Бартелеми, Элена Клотц
В ролях: Джесутасан Антонитасан, Калиеасвари Сринивасан, Клодин Винаситамбу, Венсан Ротье, Марк Зинга, Франк Фалис, Сандра Мюрюжья и другие
Page 114, Why Not Productions
Франция
2015