Иван Дыховичный

Пол играет в жизни и в искусстве огромную роль. Все это признают, но тем не менее воздействие этой сексуальной составляющей нашего бытия редко становится объектом внимания критики и предметом рефлексии самих творцов. Мы предложили актерам и режиссерам разных поколений ответить на вопросы наших корреспондентов по поводу роли сексуально окрашенных переживаний в процессе создания образа или в ходе режиссерской работы с актером. Ответили далеко не все. Многие подвергли свои ответы тщательной редактуре. И тем не менее выявившееся в результате опроса отношение кинематографистов к этой «деликатной» проблеме кажется нам достаточно любопытным и репрезентативным.

«Искусство кино». Необходимо ли актеру сексуальное обаяние, чтобы понравиться зрителю?

Иван Дыховичный. Сексуальное обаяние либо есть в человеке, либо его нет. «Изобразить», сфальсифицировать это в искусстве невозможно, я имею в виду настоящее, высокое искусство. Что же касается массовой культуры, она вся построена на такого рода фальсификации: сплошь и рядом мы видим, как совершенно несексуальные персонажи одеваются, гримируются и ведут себя на экране или на сцене как сексуальные гиганты. Тут есть свои штампы, унифицированные приемы, рассчитанные на людей с исключительно дурным вкусом.

К сожалению, вопрос вкуса в нашем кинематографе перестал быть предметом дискуссий. Потому что кино, собственно, нет. Мы все ждем появления какого-то «нового кинематографа» — ищем черную кошку в темной комнате, зная, что ее там нет. Режиссерам кажется, что все упирается в деньги: нужно только убедить какого-нибудь «нового русского» или «старого русского», что именно ты можешь снять картину, которая будет любезна массам, и все в порядке. Это очень скользкая позиция. Потому что все действительно «новое» никогда не принимается массой. Все, что является шагом вперед, что может стать, по сегодняшней терминологии, культовой вещью, принимается лишь отдельными людьми — элитой, но именно они в конечном счете определяют уровень культуры в обществе. Уровень вкуса, художественности и т. д.

«ИК». Значит, в нашем сегодняшнем кино нет образа женственности, адекватного представлениям «высокой культуры»?

И. Дыховичный. Мне кажется, что нет. И в этом проявляется состояние общества. В этом — отражение времени.

«ИК». А что касается мужского образа? Есть ли сегодня актер, который мог бы претендовать на звание героя-любовника?

И. Дыховичный. Тоже нет. Все наши так называемые секс-символы — чистая фикция. Оттого что вы назовете субботу понедельником, она им не станет. И люди это прекрасно понимают. У нас во всем так: чем меньше сути, тем больше шума вокруг.

«ИК». Когда вы снимали, например, Евгения Сидихина в «Прорве», вы рассчитывали на его ярко выраженное мужское обаяние?

И. Дыховичный. Я пригласил Сидихина потому, что он обладает фактурой, которая нужна для этой роли: при всей видимой мужественности у него совершенно детская кожа. В кино обмануть невозможно: хорошая кожа на экране будет хорошей, плохая — плохой. А для этой роли важна была именно фактура: тогда веришь, что этот человек может быть желанен героине. Ее привлекает в нем не грубая сила, не то, что он грузчик, а уникальное физическое сочетание силы и нежности. В основе фильма лежит реальная история; я вычитал ее в уголовном деле 1928 года (тогда у советских чиновников еще были породистые жены). Так вот, женщина показывала в суде, что этот грузчик был нежен с ней так, как ни один мужчина в жизни. Сидихин очень точно попал в эту роль. Но его нужно правильно снимать. Когда он начинает изображать из себя богатыря — все пропадает. Он привлекателен скорее своей детскостью, беззащитностью.

«ИК». А как вы вообще подбираете актеров?

И. Дыховичный. Точно так же, как в жизни нахожу людей, с которыми хочу общаться.

«ИК». Вы делаете пробы?

И. Дыховичный. Я делаю пробы только для того, чтобы человек меня почувствовал, чтобы мы нашли с ним общий язык.

С актерами найти общий язык несколько сложнее, чем с актрисами. Мужчины в принципе очень амбициозны. Они все время петушатся, всегда находятся в состоянии конкуренции. С женщинами у меня нет конкуренции, как вы понимаете, никакой. Они моментально чувствуют симпатию, уважение, внимание к ним. Не наигранное, а естественное внимание. Часто люди со стороны принимают это за ухаживание. Хотя совершенно разные вещи — быть внимательным, чувствовать человека или кокетничать с ним.

«ИК». Иными словами, работая над фильмом, добиваясь, чтобы актриса хорошо сыграла, вы используете свое мужское обаяние…

И. Дыховичный. Сексуальный контакт — это не только половые отношения. Бывает, что у вас никогда не было с человеком физической близости, но вы всю жизнь находитесь в «интимных» отношениях.

В нашем деле главное — чувствовать партнера. Искусство кино — это коллективное искусство, в отличие от литературы. Я, например, не очень люблю коллектив как часть жизни, как часть социума. Я в него не «вставляюсь». В работе же, в игре, назовем это так, чувствую себя очень уверенно. Потому что уважительно отношусь к природе человека, прислушиваюсь к каждому в отдельности…

Я вообще считаю, что профессионализм режиссера заключается в том, чтобы видеть нечто такое, чего не видят другие: уметь, например, в актере разглядеть то, чего другие не замечают. В той же Лене Сафоновой я, мне кажется, увидел некое человеческое свойство, которое кинематографом не было востребовано. Это говорит только об одном: вещи абсолютной ценности закрыты, как шар. Они не даются в разговоре с толпой.

«ИК». Какое же свойство вы открыли в Сафоновой?

И. Дыховичный. Не стал бы описывать это словами. Понимание таких вещей происходит помимо слов. Спросите у Лены, говорил ли я с ней о роли, о том, как надо играть? Ничего подобного! Я даже ничего не показывал. Мы понимали друг друга, как птицы. Две-три мои интонации — и она тут же делала то, что нужно…

«ИК». Какие еще актрисы вам кажутся глубокими и талантливыми? Кого бы вы хотели снимать?

И. Дыховичный. Я люблю многих актрис, с которыми я работал: Аллу Демидову, Таню Друбич, всех, кто снимался в «Музыке для декабря». Но каждый раз для нового фильма я ищу новых людей, очень редко я снимаю одних и тех же актеров. Ведь каждый новый фильм — это как бы новая жизнь. И в новой картине, если она получится, у меня будут все новые люди. Причем вовсе не обязательно, чтобы они были профессиональными актерами. Потому что, например, Ира Пиганова, которая играет у меня в «Музыке для декабря», значительно более талантливая актриса, чем какая-нибудь девушка, закончившая даже Щукинское училище. Она человек совершенно от меня далекий, но я пригласил ее на эту роль потому, что она поразительно точно попадала в образ. И я как режиссер каждую секунду видел, что она точнее всех в кадре.

А Наташа Жукова, которая играет в «Музыке для декабря»! Она для меня, условно говоря, «гибралтар» — линия, отделяющая вчерашний день от сегодняшнего. Те, кто ее категорически не принимает, для меня находятся как бы вне современности. Они не понимают, насколько эта девочка достовернее и точнее в своих проявлениях на экране, чем любая артистка, даже гениальная. С точки зрения общепризнанных стандартов она красавица; но когда она что-то делает, ее красота вдруг разрушается в кадре — ты вдруг видишь ужасно некрасивое выражение лица, некрасивые движения… Подобный тип женщин, отмеченных каким-то скрытым несовершенством, очень распространен сегодня; но этого ни одна актриса вам не сыграет.

«ИК». А какие западные актрисы вам нравятся?

И. Дыховичный. Очень многие. Джулия Робертс, например. Мне нравятся крайности: либо банальные, слащавые кинообразы, этакие куклы, в которых вдруг проглядывает что-то человеческое, и это цепляет. Или наоборот, когда человек непривлекательный вдруг на секунду озаряется, делается красивым. Это самое ценное. Впрочем, у американцев такое встречается нечасто. Это ведь американская идея — если уж показывать красивых, то пусть будет сто красавцев в кадре. Сто красивых быть не может: это толпа манекенов…

«ИК». А что вы можете сказать о наших старых актрисах?

И. Дыховичный. Я им всем признался в любви в картине «Женская роль». Их много, и все они красивы по-разному. Каждую хочется снимать, даже в старости. Я вижу, что мало кто из них реализовался в полном объеме, в каждой еще что-то есть…

«ИК». Что же?

И. Дыховичный. Это можно назвать энергетикой. Есть у человека какая-то аура, какая-то особая тень витает над ним. Людей, обладающих этим свойством, единицы. Наверное, они рождаются и сегодня, но если человек неправильно себя определяет, неправильно живет, свойство это исчезает, уходит. Так же, как у плохого режиссера в картине эта аура прячется куда-то, даже если актер ею и обладает. Поэтому все попытки дурных режиссеров взять хорошего оператора, хорошую актрису, художника, музыку и т. д. и сделать хороший фильм — обычно ничем не кончаются…