Ольга Сердобова: «Это миф, что наша страна патриархатная»

Интервью ведет Е. Стишова

Елена Стишова. В ток-шоу «Я сама» вас рекомендуют как представительницу «традиционных взглядов». Как вы сами трактуете традицию? Что это — веками спрессованная народная мудрость, или культурные стереотипы, или здравый смысл, или более современное понятие, куда частично входит уже зародившееся у нас представление о политкорректности? Или это что-то совершенно другое, о чем я не имею понятия?

Ольга Сердобова. Я думаю, что в понятие традиционного взгляда входит все то, о чем вы сказали. Это то, на чем мы воспитаны, что копилось веками в народных представлениях и от чего уйти невозможно. Плюс желание преподнести здравую точку зрения на вещи — общежитейскую, общепринятую, наверное. Не банальную, но именно такую, которой придерживаются большинство людей.

Я выросла в достаточно простой семье, поэтому могу понять психологию и простого человека, и человека совершенно другого уровня развития. Так как мне по роду моих профессиональных занятий приходится общаться с людьми совершенно разного интеллекта, разных устоев, то мне сделать это нетрудно.

Е. Стишова. Но наша традиционная мораль взошла на хорошо удобренной почве патриархатного общества, где царят мужские законы, где ценности определены мужчинами. То есть мы живем в мужской культуре, под властью мужских стереотипов. Уверена, что вы думали об этом и как-то объясняли себе существующую ситуацию. У вас нет внутреннего конфликта?

О. Сердобова. Нет, у меня внутреннего конфликта нет. У меня на этот счет свое мнение. Если говорить о России, то я считаю, что она всегда была женской страной. И патриархальные устои создавали именно женщины. Какой бы мужчина ни руководил нами, рядом с ним всегда была женщина. Именно от нее зависело, в каком он настроении и какой он примет закон. Ну, и женское начало, очень сильное по определению. Поэтому я не чувствую себя ущербной оттого, что наше общество воспитано на мужских стереотипах. В человеке два начала — и мужское, и женское. Просто у мужчин больше амбиций. Я думаю, что это их слабость. Ну, а слабости я привыкла прощать.

Е. Стишова. То есть вы полагаете, это, скорее, миф, что наша страна патриархатная?

О. Сердобова. Конечно!

Е. Стишова. Что на самом деле женщины за спиной у мужчин определяли политику?

О. Сердобова. В России женщина всегда как бы исподволь, но руководила мужчиной. Умно и незаметно. А мужчины думают, что власть — их прерогатива. Да, они сильные, умные — я этого со счетов не скидываю, но тем не менее такая их уверенность в неколебимости своей власти говорит о неосознанной потребности в самоутверждении.

Е. Стишова. Как вы для себя формулируете вашу задачу в ток-шоу? Скажем так: зачем вы там?

О. Сердобова. Глобальной миссии в самом факте участия в этой программе я не чувствую. У меня нет такого тщеславия. Я пытаюсь донести до женщин, которые смотрят ток-шоу, что они, в общем-то, главные в жизни. Чтобы они оставались женщинами, но в то же время были сильными и независимыми.

Вот такой у меня взгляд.

Не все традиции, видно, хороши. Поэтому я часто просто ссылаюсь на то, что традиции трансформируются.

Е. Стишова. Заметно, что вы не хотите никого сталкивать лбами, стремитесь примирить оппонентов.

О. Сердобова. Нет, бывает так, что эмоции захлестывают и я не могу сдержать личное отношение к ситуации, к людям.

Е. Стишова. И все-таки примирительная стратегия у вас преобладает. По вашим наблюдениям, произошли какие-то изменения с вашей аудиторией за два года существования программы в эфире?

О. Сердобова. Прежде всего изменилась мужская аудитория. На ток-шоу стали приходить более интеллигентные мужчины. Не просто люди, которым любопытно потом себя увидеть на телеэкране, а те, которым есть что сказать.

Ну, а женщины, которые к нам приходят, — они стали лучше говорить. Так стали говорить, что я даже порой задумываюсь, надо ли что-то добавлять, потому что практически уже все сказано.

Е. Стишова. По вашему ощущению, женская аудитория в студии к кому больше прислушивается — к вам или к Маше?

О. Сердобова. Об этом не мне судить. Я думаю, это видно из программы.

Е. Стишова. У меня такое впечатление, что Машины вердикты производят большее впечатление на аудиторию.

О. Сердобова. Может быть. Но чтобы судить наверняка, надо присутствовать в студии во время записи. А потом, видимо, вам ближе позиция Маши, поэтому вы и видите так. Каждый человек видит то, что ему близко.

Е. Стишова. А на вас Машин феминизм никак не повлиял за эти годы? Вы не перестроились?

О. Сердобова. Нет, я какой была, такой и осталась.

У Маши своеобразная позиция, своеобразная точка зрения. Я не считаю ее уж такой феминисткой. Вы, как наш постоянный зритель, возможно, заметили, что Маша стала более лояльно относиться к героиням и менее категорична в суждениях.

Е. Стишова. Но дело ведь не только в том, чтобы вы пришли и сказали в эфире что-нибудь умное. Ведущая должна быть интересна и притягательна для публики. Какая-то работа в этом плане идет?

О. Сердобова. Мы приходим на передачу, зная только ее тему, даже героиню не видим предварительно. Поэтому все, что происходит, и то, что мы с Машей говорим, — чистая импровизация. Наверное, какая-то доля артистизма нам присуща. Поэтому программа и смотрится. Она живая — мы не играем, а живем в ней.

Е. Стишова. Мне говорили, что у вас была попытка сделать артистическую карьеру.

О. Сердобова. А-а-а, ну, это в юности совсем. У кого ее не было, такой попытки? Мечтала стать артисткой. Отучилась всего один курс, заболела, и на этом моя артистическая карьера закончилась.

Е. Стишова. Я знаю, что по специальности вы психолог. Но вам удается это умело скрывать на передаче. Я думаю, что поведенческие мотивы героинь вам открыты, но вы не даете себе воли говорить о них вслух из соображений такта. Просто не хотите невзначай обидеть человека.

Что вам лично дает участие в этой программе? Вы сами внутренне изменились? Что с вами произошло за эти два года?

О. Сердобова. Знаете, мне очень нравится коллектив, в котором мы работаем. Это интересные, умные люди. Общение с ними дает мне стимул. Съемки проходят каждый месяц — я внутренне к ним готовлюсь, я должна всегда быть в форме.

Е. Стишова. Изменилось ли ваше представление о нашей публике за время работы в программе?

О. Сердобова. Мне очень не нравится, когда говорят о народе как о толпе и как о публике. Я не могу усредненно воспринимать образ публики. Мне интересен каждый человек, его личность. И вообще в жизни для меня самая большая ценность — человеческая жизнь и человеческий характер. Мне это интересно. Так что нового для себя я ничего не открыла. Единственное, поняла, что не так просто быть узнаваемой на улице. Перестаешь принадлежать сама себе. Иногда хочется выбежать в магазин как есть, ненакрашенной, но ощущение, что на тебя смотрят, здороваются с тобой, тебе улыбаются, тебя узнают, — это, с одной стороны, помогает в жизни, с другой — напрягает.

Главное же, что я поняла за эти годы, — насколько сильно влияние телевидения. Это очень серьезно.

Е. Стишова. Объясните мне как психолог, почему человек приходит и всему миру рассказывает самое свое сокровенное? Это вписывается в нормальное поведение? Или здесь есть что-то такое…

О. Сердобова. Я думаю, что это вписывается в поведение прежде всего русского человека. У каждого народа есть психологические варианты самовыражения. У нас потребность самовыражения очень высокая. Долгое время она искусственно загонялась под спуд — ведь на все личное был запрет. Так что теперь… знаете, как бывает, когда человек дорвался до воды? Шел-шел по пустыне, и вдруг вода?

Поэтому то, что происходит, — это естественно. Дай Бог, чтобы так было и дальше. Люди должны выговориться. Это помогает. Но за двадцать минут всей жизни не расскажешь. И очень может быть, что женщины ожидают другой реакции от публики. И часто бывают шокированы или разочарованы.

Наверное, это действительно очень сильное решение для женщины — прилюдная исповедь, но иногда оно бывает просто крайним, потому что дальше идти некуда. Ну, а потом каждая женщина приходит с какой-то своей определенной целью.

Е. Стишова. Но чаще всего с благой все-таки целью? Потому что если цель корыстная, она обнаруживается очень быстро.

О. Сердобова. Да-да, ее сразу видно. Только что мы сняли сюжет «Неравный брак». Вот там совсем ясно, зачем и почему женщина пришла в студию. Но очень часто люди пытаются через передачу либо доказать что-то близким, либо что-то понять, либо оправдаться, либо хотят, чтобы женщины не повторяли их ошибки, — ведь на свете еще очень много сердобольных людей. «Я бы хотела, чтобы женщины не боялись, или… чтобы женщины не делали этого», — вот рефрен многих наших передач.

Е. Стишова. Казалось, генетический страх быть искренним на людях должен был задержаться на пару поколений хотя бы. Нет?

О. Сердобова. Знаете, кто подвиг совершает? Тот человек, который устал бояться. Представьте себе, он лежит с гранатой, а на него идет танк. Он знает, что если он не бросит гранату, не распрямится в полный рост, то его все равно раздавят. Человек не выдерживает этого момента страха. Он готов на безрассудный шаг. Неправда, когда говорят, что подвиг может совершить только очень сильный человек. Нет. Это случалось и от трусости, и оттого, что человек уставал бояться. То, что потом называли подвигом, было его естественным порывом. Как бы поступательным движением.

Е. Стишова. Так, кстати, начинается великий фильм «Баллада о солдате»: солдат удирает от фашистского танка и бросает в него гранату…

О. Сердобова. В принципе наш народ пока не готов к тому, чтобы ходить к психологам. Может быть, когда люди привыкнут к таким службам, то аудитория нашей программы заметно уменьшится.

Е. Стишова. Но где они, эти психоаналитики? Эти психологи? Куда податься бедной женщине с ее проблемами?

О. Сердобова. К нам в студию. На ток-шоу «Я сама».