Какое телевидение мы смотрим

Оживленные дискуссии на тему кино и театр, которые были необычайно популярны в 60 — 70-е годы, отошли в прошлое. Сегодня кино вспоминает свои отношения прежде всего с телевидением. При этом проблемы творческие все чаще оказываются тесно связаны с экономическими. Как показывает опыт выживания европейских кинематографий, именно телевидение позволяет сегодня кино обрести второе дыхание.

Полагая обсуждение кинотелепроблематики одним из наиболее перспективных направлений своей аналитической работы, мы начинаем с осторожного зондирования настроений: что нравится, что не нравится и где реальное поле сотрудничества кино и ТВ?

В этом номере на вопросы «ИК» о своих телевизионных симпатиях и антипатиях отвечают ведущие российские кинематографисты.

Александр Адабашьян, кинодраматург, художник, режиссер

С удовольствием смотрю по телевизору старые картины. Совершенно не могу смотреть американские фильмы, особенно те, что у нас «гонят». Да вообще иностранные… Стоит только услышать гнусные голоса, которыми озвучивают фильм, сразу переключаю на другую программу.

Новых фильмов смотрю очень мало. Не так давно из наших смотрел «Кавказского пленника». Картина в целом понравилась, но… с массой всяких «но». В частности, не понравилось то, что она идет на одном градусе, нет эмоционального и событийного пика, чего так ждалось. Да и дуэт Меньшикова и Бодрова-младшего не сбалансирован. Меньшиков играет хорошо, но «играет». А Бодров как непрофессионал не «играет» ничего, он «существует» — естественно и органично. Причем он в жизни совершенно другой человек, я его знаю, и он не играет самого себя в предлагаемых обстоятельствах. Но в принципе фильм сделан добротно, крепко. Это как раз то, что мне нравится в фильмах прошлых лет — добротность. Когда кино снимается в нищете и наспех, это сразу бросается в глаза. Создается ощущение чего-то ненастоящего, имитации — этим страдают фильмы нынешние.

Ну и, конечно, при просмотре старых картин срабатывает чувство ностальгии. А вообще я смотрю фильмы не как зритель, а как человек, занимающийся кинопродукцией: анализирую, как выстроен кадр, представляю, как это снималось.

Алексей Балабанов, режиссер

В основном по телевизору я смотрю кино. И новости, конечно. Главным образом по ОРТ. Мне кажется, у них самые интересные информационные программы. И потом важно, что знаешь этих людей, связан с ними по работе. РТР смотрю все меньше и меньше — этот канал туфтовым становится. А НТВ у меня плохо принимается, хотя там фильмы хорошие идут — смотреть невозможно. Развлекательные передачи меня вообще не интересуют. Вот Парфенова иногда смотрю — умный дядька, интересные вещи говорит. Масло в голове есть.

Старые фильмы меня сегодня не очень занимают. Разве что иногда приятно посмотреть, когда настроение хорошее. Забавно. Я недавно на одной картине проверил интересный эффект, который возникает, когда смотришь старое кино: эффект хроники. В кадре троллейбусы, каких сейчас и в троллейбусных парках не разыщешь, старые трамваи… Люди на улицах — вроде те же самые, а вроде и другие. Сейчас, даже если специально захочешь сделать, такого не добьешься — невозможно, ерунда получится. А там это работает, потому что прошлое всегда лучше настоящего.

Николай Бурляев, актер, режиссер

Любимая программа — «Русский дом», она шла по третьему, Московскому каналу. Это единственная национальная программа, в которой не видно было пошлости и цинизма, хотя, конечно, хотелось, чтобы ее уровень был выше. И, пожалуй, еще я отметил бы «Русский мир», повествующий о судьбах нашего Отечества.

Других интересных передач в нашем всеядном телевидении я не знаю.

Как-то писатель Ганичев поведал такую историю: «Сын спросил отца: „Что такое дьявол“ Отец взял пульт телевизора, нажал кнопку и сказал: „Вот это и есть дьявол“. Мальчик долго смотрел, что происходит на экране. А потом снова спросил: „Как же с этим бороться?“ Отец снова нажал на кнопку и выключил телевизор».

Телевидение в последние годы стало страшным оружием, при помощи которого мутируется сознание растущего поколения. Подлинные ценности заменяются самым низменным, причем этот процесс идет на государственном уровне. А это преступление перед нашими детьми, перед будущим, перед жизнью. В западном мире уже давно существует «нравственная цензура». Люди творческие боятся самого этого понятия, но, я думаю, его необходимо ввести и у нас, дабы не травмировать детские души. И родители были бы спокойны, потому что знали бы: до полуночи на телеэкране не будет ничего беспредельного.

Что касается собственно кино на телевидении, то могу сказать, что для меня сейчас необыкновенно ценна русская документальная кинематография. Например, замечательная работа Никиты Михалкова — документальный фильм «Анна», по силе и качеству не уступающий его игровым фильмам. А вообще наши режиссеры-документалисты делают то, что через пять-десять лет будет востребовано нами как летопись Отечества. Один из этих режиссеров, погибший в трагические дни октября 1993-го, — Александр Сидельников. И таких подвижников, как он, в России достаточно много.

Всегда смотрю по телевизору фильмы Тарковского. Шедевром кинематографа считаю его «Жертвоприношение». Он как мастер точно знал, что хочет оставить как завещание всем нам. Фильм, высочайший по авторской мысли, по философии, по мудрости, по уровню исполнения. Снятый на западном материале, но при этом поразительно русский. Тарковский и умер-то потому, что остался вне Родины. «Жертвоприношение» — это вершина того, что существует на кинопленке.

В Эдинбурге на вечере, посвященном памяти Тарковского, показывали «Иваново детство». Раньше я критически оценивал свою работу в этом фильме, считая, что в ней, как и в «Андрее Рублеве», я сделал примерно четверть того, что мог бы сделать. Но на этот раз, глядя на экран, я сам удивился, как в свои четырнадцать лет я мог так играть. Правда, до того я снялся у Кончаловского в фильме «Мальчик и голубь». Собственно, Кончаловский — мой крестный отец в кинематографе, именно он привел меня в кино. Да и гены, видно, сработали: мои бабушка и дедушка по отцовской линии были профессиональными актерами. Они играли в театре еще в царское время, например, с таким великим актером, как Остужев.

Но долгие годы я считал, что Тарковский с актерами не работает. Сейчас думаю, что я был не прав. В Эдинбурге, смотря «Иваново детство» и видя, что делаю в образе Ивана, понял — я играл самого Тарковского. Это его движения, интонация, мимика. Очевидно, он этого и добивался. Потому что я сам гораздо мягче своего героя. Я ровный, мягкий человек, а Иван — колючий, нервный, очень эмоциональный, иногда агрессивный мальчик. Тарковский рассказывал мне, как работают западные актеры, в частности Жан Габен, давал мне читать книги об ужасах войны, чтобы я мог прочувствовать, что это такое. Ну и, конечно, был предельно строг.

«Завтра ты должен будешь плакать перед камерой, — говорил он, — и не от лука, а по-настоящему». И я плакал. Я очень ответственно относился к этой работе, со мной не нужно было долго возиться, как с ребенком. К каждой сцене я заранее внутренне готовился.

Из западных фильмов последнего времени я прежде всего выделил бы «У черты» и «Взгляд Улисса» Тео Ангелопулоса. На мой взгляд, этот режиссер перенял эстафету у Тарковского и Феллини.

Алексей Герман, режиссер

Кино смотрю редко. Есть десять-пятнадцать фильмов, которые я постоянно просматриваю и знаю почти наизусть. В их числе «Сталкер», «Осенний марафон», «Последний киносеанс», «Фанни и Александр», некоторые фильмы Сокурова.

Из телевизионных программ мне очень нравилась «Река времени». По-моему, она совершенна, просто дивно изящна! Ведущий — внешне такой зануда! — замечательно говорил, и несколько минут, в течение которых шла передача, я получал огромное удовольствие. К сожалению, сейчас «Реки времени» не видно.

Конечно, смотрю и информационные программы, но предпочитаю таковые не по Первому каналу.

Лев Дуров, актер, режиссер

Лучшей из телевизионных программ считаю интересный и познавательный «Клуб путешественников». И еще нравятся те, которые ведет Л. Якубович. Он настоящий шоумен. Легко и непринужденно общается с участниками программы. Обладая прекрасным чувством юмора, «держит» публику в нужном «градусе» и при этом не ударяется в пошлость, не переступает эту тонкую черту.

Большое разочарование приносит «несогласованность» программ, идущих по разным каналам. Включишь один канал — там какая-нибудь рок-группа «лупит» децибеллами по ушам. Включишь другой, третий, а там то же самое. Это утомляет.

С удовольствием смотрю спортивные передачи. Ну и, конечно, информационные. Надо же знать, что в стране творится. Правда, не люблю, когда в политику «ударяются» артисты. Не понимаю я этого. Политик должен делать свое дело, а актер — свое. Именно работой актер заявляет о своей позиции.

Сериалы, конечно, не смотрю. Американское кино тоже. От него уже все устали. Цензуру я не уважаю, но все же культуру надо любить и защищать. Кстати, те же американцы пропагандируют свое искусство. А у нас слишком долго все было под запретом, теперь вот «дорвались», но это не к лучшему. Кинематограф имеет свойство влиять на людей. Раньше наши фильмы были… утешительные, что ли. Редко появлялись картины дерзкие. Да и вообще именно кино делали единицы. Такие, как Тарковский, Климов, Герман. Все остальное было театром, перенесенным на экран.

Сейчас — другое. Экраны заполонил поток фильмов со Шварценеггером… Инопланетяне все никак не сожрут землян… Уверенно вышагивают герои, разбрызгивая по стенам мозги своих врагов… И эти герои становятся кумирами зрителей. Ну борется этот герой за справедливость, конечно, но при этом оставляет за собой горы трупов. Думаю, это очень опасно. Такие фильмы вызывают у подростков ожесточение. Рождается «спокойная» агрессия, которая приводит к ужасающим результатам: молодые люди считают, что главное — сила, умение подавлять.

Мы часто иронизировали, шутили по поводу старых картин, но когда сейчас смотришь ретро — такое ощущение доброты! Как в детстве, когда слушаешь сказку. И никакой пошлости в этих фильмах — чистота и добро. Может, немного наивные, но какой положительный заряд они несут! Да и артисты замечательно играли. Почему я согласился сняться в фильме режиссера Валерия Чикова «Не валяй дурака»? Именно потому, что в фильме нет никакой пошлости, гадости. Хорошая, светлая, немного грустная история.

Но боюсь, что ничего уже не изменится: будут продолжаться бесконечные сериалы, «богатые будут плакать» и будут жалостливо лить слезы над «богатыми» наши бедные бабушки.

Марк Захаров, режиссер

Из телевизионных информационных программ предпочитаю «Итоги» с Киселевым. Считаю его работу высококлассной. Единственное, что мешает, — заставка «Итогов»: Киселев, идущий на фоне Кремля.

Конечно, периодически возникали «привязанности» — «Взгляд», например, или «До и после полуночи». Но телевидение обладает удивительными специфическими механизмами воздействия на нашу психику, и через некоторое время начинаешь ощущать, как любовь перерастает в раздражение, а порой просто в ненависть. Видимо, это связано с девальвацией личности, идеи, интонации — словом, всех слагаемых экранного образа. Я сам был ведущим программы «Киносерпантин», знаю, как это сложно — подготовить интересную передачу и удерживать ее в тонусе. А в целом, как мне кажется, в последние годы интеллектуальный уровень и заряд телепрограмм понизился. К сожалению… Впрочем, может быть, это ностальгия по прошедшим временам, которые всегда кажутся лучше последующих.

По мере возможности, в том числе и благодаря телевидению, стараюсь знакомиться с наиболее интересными и значительными произведениями кинематографа. Ради такого фильма, как, допустим, «Утомленные солнцем», пойду в кинотеатр.

В последнее время наибольший интерес у меня вызывают фильмы Питера Гринуэя. Я даже думаю, что началась эпоха его эстетического воздействия на сознание и подсознание кино— и театральной режиссуры. После эпохи Феллини наступает эпоха Гринуэя.

Из отечественных фильмов сильное впечатление произвела авангардистская, очень смелая работа Сергея Дебижева «Два капитана-2» с музыкой Сергея Курехина. Мне кажется, что эта картина — мощный импульс для поиска новых выразительных средств, новых интонаций, новых контактов со зрителем.

Владимир Мотыль, режиссер

В последнее время я мало смотрю и телевидение, и кино. Роль руководителя студии «Орион» обязывает заниматься продюсерскими делами, финансовыми, рекламой и т. д.

Кроме того, если во время производства своего фильма (на любой его стадии) я буду смотреть другие картины, тем более прекрасные образцы киноискусства, которые невольно будут на меня воздействовать, то это может мне помешать в работе. Они могут вызвать подражание, которое есть не что иное, как непреодолимое восхищение. И в собственном киноматериале что-то вдруг покажется устаревшим, ненужным, а в чем-то проявится оглядка на новую моду. В итоге все это может повредить. А ту веру в тему, на которой я остановился изначально, необходимо сохранить до конца. Иначе не добьешься гармонии. Это с одной стороны. А с другой — есть опасность подпасть под моду. Беда многих наших фильмов в некоторой ангажированности, осознанной либо не осознанной их создателями. В 90-е годы дебютировала целая плеяда молодых режиссеров. Они стали работать на западные фестивали. А западный зритель воспринимает российскую действительность как триллер, даже если фильм снят совершенно в другом жанре. Для западного зрителя наши фильмы 90-х годов — своеобразная щекотка нервов.

Вообще предпочитаю просматривать чужие фильмы в период своего межкартинного простоя. (Так уж повелось, начиная с «Детей Памира» — моего дебюта в кинематографе.) И тогда эти просмотры и по телевизору, и в кино мне помогают. Во-первых, они удерживают от изобретения велосипеда. Во-вторых, дают возможность увидеть то прекрасное, что есть на экранах мира, и, успев преодолеть восхищение и обернувшись на самого себя, понять, что ты есть сам.

Максим Пежемский, режиссер

Телевизионной программки у меня нет. Специально ничего не отслеживаю, включаю телевизор просто так: нравится — оставляю, не нравится — выключаю. Иногда смотрю новости и программы о кино, но опять же не все — дурак я, что ли? Что мне любопытно наблюдать, так это то, как наше общество становится однородным, на чем Америка уже крепко подсела. На уровне эстрады и всего прочего. Это естественно, это нормально, ничего страшного нет — просто темпы потрясающие. Как распространение «Макдоналдса» повсюду: все есть, везде очереди, только еда плохая. То же и здесь: все сверкает, блестит, публике нравится, но душе ничего не дает — так ведь и не должно. Пельш и Пельш — ну и хрен с ним. Он нормальный циничный профессионал. Что от него и требуется. Выдать душевность? Пожалуйста. Обаяние? Нет вопросов.

Жалко, что у нас нет интеллектуального канала, который есть в других странах. Где бы шли классные прикольные или концептуальные программы. У нас этого очень мало. К сожалению, телевидение лупит в одну точку. В этом смысле ТВ-6 хотя немножко и поднадоел, но нравится тем, что он программно желтый, как «Московский комсомолец» или Pulp Fiction. Я очень люблю эту тупость, в которой всегда ищу какое-то обаяние.

Иногда смотрю и фильмы, правда, давно известно, что смотреть кино по телевизору — занятие ущербное. Тем более что почти все фильмы, которые сейчас с большой помпой крутят по ОРТ и НТВ, я смотрел года три назад на кассетах, и для меня они новостью не являются. Ну, что нового? Качество чуть получше да дубляж без прищепки на носу. Все, что я мог получить от этих фильмов, я уже получил. Ведь телерынок — это вторичный рынок, там нет премьерного показа. За редчайшим исключением. Вот как монтажный фильм Татьяны Диденко. Кажется, он называется «В тишине номер девять». Он с таким юмором сделан, что вчистую убирает многие монтажные фильмы, на нашей студии произведенные.

Старые картины по большому счету меня сейчас вообще не интересуют, а интересуют новые, которые я беру на пиратских кассетах. Я раньше, чем общество, переболел интересом к старому кино, и меня все это немного смешит, потому что я ностальгию пережил году в 90 — 91-м. Мне понятна эта запоздалая любовь, но она скоро кончится. Невозможно тормозиться на чем-то одном — нужно интересоваться собой сегодняшним.

Сергей Сельянов, режиссер

Я не смотрю по телевизору практически ничего, кроме некоторых информационных программ и некоторых художественных фильмов, которые идут после девяти вечера и отвечают моим пристрастиям. Разумеется, из числа тех, что я не видел раньше, а если уже видел фильм на экране, то по телевизору смотрю его лишь в исключительных случаях. Новости последнее время смотрю мало, мне кажется, что все каналы стали ангажированными, в том числе НТВ и РТР. Первому каналу как бы по штату положено быть, скажем так, не самым острым. У него функция охранительная, и я — при наличии других каналов — с этим совершенно согласен. Первый не должен быть на передовой линии информационного фронта. Но сейчас в информационном плане все становятся похожими друг на друга. Так что я предпочитаю получать информацию из газет — это интереснее.

Мне очень нравилась идея «Российских университетов», эфир которых сейчас отдали НТВ. Да, конечно, они в чем-то не отвечали нынешним запросам, но иногда мне доставляло наслаждение посмотреть минут пятнадцать урок испанского языка. Специально не отлавливал, а просто включал и смотрел. Я не знаю испанского и не изучаю его, не знаю, насколько это важно в практическом смысле и какой круг людей проходил такие вот телевизионные курсы, но мне кажется очень важным присутствие на общенациональных каналах совсем специфических программ, как уроки иностранных языков или математики и физики: с доской, мелом и всеми этими делами. Это гораздо более важно, чем развлекательные программы, которые сегодня определяют все.

А вот старые фильмы я по телевизору не смотрю. По большому счету все, что происходило в нашем кино, условно говоря, после 30-х годов, мне не слишком интересно. Ну, разумеется, за исключением того же Эйзенштейна. Я имею в виду не столько хронологические рамки, сколько мифологические. Понимаю, что для многих это очень важно и чувствительно, но мне не доставляют никакого удовольствия советские фильмы. Вот когда я делал «Русскую идею» и пересмотрел на монтажном столе очень много нашей классики, тогда — да. Тогда некоторые фильмы я просто заново оценил для себя. И прежде всего «Мать» Всеволода Пудовкина. Раньше мне казалось, что там все сделано правильно, но настолько отравлено идеологией, что смотреть невозможно. А сейчас я увидел, что там никакой идеологии и революционной патетики в горьковском смысле нет вообще, а есть исключительного мастерства и исключительной силы высокая мелодрама. Это история семьи — матери, отца и сына. Сын связался с хулиганами, мать переживает, отец по-своему тоже. Отец, конечно, никакой не злодей из темного царства: у него растерянные глаза, когда он видит сына в компании хулиганов. И когда мать в конце флаг поднимает — это она просто вину перед сыном искупает. Революционеров в фильме практически нет, за исключением странной дамочки. И Павел никакой не революционер, а просто молодой парень, которому чего-то хочется, в том числе и приключений. Как не спрятать оружие? Святое. Это все из подросткового кодекса чести. Абсолютно человеческая история. Живая. И одновременно это фантастически смонтированная картина: когда я делал «Русскую идею», то волей-неволей прошелся по всем монтажным стыкам и убедился в этом. Сейчас так не монтируют. Не потому, что не умеют. Как раз вполне возможно, что кто-то умеет, только считается, что это сегодня не нужно. Тогда это было нужно — люди занимались именно кинематографом.

И еще я понял, насколько страшно проигрывает немое кино в телевизионном воплощении. Это действительно можно смотреть только в кинотеатре и только на большом экране. Естественно, любой фильм в чем-то проигрывает на телеэкране, если только не снят специально для телевидения. Но звуковое кино теряет меньше, а иногда разница практически неощутима. Немое же кино убивается телевидением. Может быть, потому, что эстетика немого фильма ближе природе кино.

Леонид Филатов, актер

Любимая телепрограмма — КВН. А если говорить в целом о нашем телевидении — это мощная индустрия, используемая для тотального оболванивания нации. (Исключение, пожалуй, представляет REN TV Ирены и Дмитрия Лесневских. Конечно, и у них много развлекательных передач, но, по крайней мере, безвредно для мозга.)

А эта «дикая» пропаганда сегодняшней эстрады! Все — напыщенные, все — «звезды»! Но эти «звезды» забыли, что живут в стране Пушкина, Тютчева, Толстого… И поэтому тексты их песен — «за гранью».

Когда смотрю телевизор, чувствую себя мазохистом. Так и смотришь — плюясь.

Редко видишь на экране интересных людей, таких как Виталий Вульф, Игорь Золотусский, Лев Аннинский, которых слушаешь с удовольствием.

Поскольку не читаю газет — просматриваю информационные программы. Просто чтобы быть в курсе событий.

Много фильмов смотрел во время кинематографического «бума», то есть в 60 — 70-е годы. Сейчас экраны заполонили американские фильмы. Но это не искусство, это — технология. Что касается нашего «нового» кино — то …есть, конечно, режиссеры — вроде бы «ничего» Тодоровский-младший, Месхиев, но это всего лишь «ничего». Не авангард кинематографа. Настоящее кино — это Данелия, Иоселиани. Из зарубежных — Пазолини, Висконти, Феллини, фильмы которого — «Сладкая жизнь» и «8 ?» — шедевры. Можно назвать венгерских и чехословацких кинематографистов, тех, кто творил до «танков». Они и остались в памяти: Иржи Менцель, Миклош Янчо, Иштван Сабо, Милош Форман. Все остальное — не кино.

Владимир Хотиненко, режиссер

Честно говоря, телевизор меня раздражает. Не так давно три недели прожил в деревне, без телевизора, и был абсолютно счастлив.

Если что-нибудь и смотрю, то спортивные или информационные программы. Последние просто для того, чтобы быть в курсе событий.

«Разговорные» рубрики типа ток-шоу мне неинтересны, они явно списаны с зарубежных образцов. Кстати, многие каналы «буржуйского» телевидения довольно скучны.

Что касается количества фильмов, прогоняемых по разным телеканалам, то мы, кажется, обогнали всех. А вот качество… увы!

Если же говорить о провинциальном телевидении, то оно просто ужасает своей доморощенностью.

Кино смотрю преимущественно на разных кинофестивалях, которых сейчас много. Наверное, хорошо, что много, потому что больше смотреть негде.

В кинотеатры хожу очень редко: все, что там можно посмотреть, я уже видел. Зарубежные картины смотрю на кассетах, этого вполне достаточно, большего они не заслуживают.

Отечественную продукцию просматриваю всю. Это несложно, потому что ее чрезвычайно мало. И смотрю отечественное кино с ощущениями врача-терапевта. Проверяю, насколько оно еще живо и какие тенденции в развитии болезни. Не могу сказать однозначно, что мне ближе — фильмы прошлых лет или теперешние. Старые фильмы — словно любимые книги, которые перечитываешь по многу раз. Новые картины мне тоже интересно смотреть. Каждый раз от новой картины чего-нибудь ждешь. Какого-то маленького чуда. Но, к сожалению, чаще постигает разочарование. Сейчас время какое-то смутное, непонятное, видимо, в связи с этим и фильмы — скорбные. Этакий пейзаж после битвы.

Карен Шахназаров, режиссер

Из телевизионных программ предпочитаю «Клуб путешественников» и «В мире животных». Пожалуй, это единственное, что сделано на высоком профессиональном уровне, чувствуется класс. И если мое свободное время совпадает с эфиром этих программ, с удовольствием сижу у телевизора. Таких телепрограмм, выхода которых я с нетерпением ожидал бы, к сожалению, нет. Практически все оставляют желать лучшего.

Не могу сказать, что в повседневной жизни часто смотрю кино по телевизору. В основном это происходит на кинофестивалях — сразу большими порциями. Я не делю фильмы на старые и новые, тут скорее другая градация — хорошие и плохие.

Материал подготовили Ю. Назарова и Д. Савельев