Сьюзен Хинтон: «Бойцовые рыбки»

1

Я повстречал Стива пару дней назад. Он был очень удивлен нашей встрече. Мы не виделись с ним давно.

Я сидел на пляже, он подошел ко мне и сказал:

— Расти-Джеймс?

— Ну, — ответил я, так как не узнал его сразу. Иногда у меня бывают провалы в памяти.

— Это я, — сказал он. — Стив Хейс.

Только тогда я вспомнил.

— Привет, — ответил я, поднимаясь на ноги и стряхивая с себя песок.

— Что ты здесь делаешь? — продолжал он, глядя на меня так, словно не верил своим глазам.

— Я здесь живу, — ответил я. — А ты что тут делаешь?

— Приехал на каникулы, а потом буду поступать в местный колледж.

— Да? — удивился я. — И кем же ты будешь?

— Учителем, наверное. В школе. Чудеса! Никогда не думал, что встречу тебя когда-нибудь. Тем более здесь!

Я подумал, что и у меня, и у него были возможности оказаться в этом городишке, даже если б мы находились намного дальше от того места, где виделись в последний раз. Порой люди испытывают волнение по поводу вполне естественных событий. Меня интересовало, почему я не рад нашей встрече.

— Значит, собираешься стать учителем, да? — переспросил я.

Этого можно было ожидать — он всегда что-то читал и тому подобное.

— Чем ты занимаешься здесь? — спросил он.

— Ничем. Просто болтаюсь, — ответил я.

Безделие — популярное в здешних местах занятие. Ты можешь писать картины, книги, держать бар или слоняться. Как-то я попытался держать бар, но мне это не очень понравилось.

— Боже, Расти-Джеймс, — воскликнул он, — сколько же мы не виделись?

— Пять или шесть лет, — подумав минуту, ответил я. Иногда у меня проблемы с математикой.

— Как ты попал сюда?

Казалось, он все еще потрясен нашей встречей.

— Я и мой друг Алекс, парень, с которым мы познакомились в колонии, бродяжничали, когда оттуда вышли. Здесь мы недавно.

— Кроме шуток?

Стив почти не изменился. Даже внешне, разве что под носом появились усики, которые делали его похожим на мальчишку, собирающегося на праздник всех святых. Впрочем, в наши дни многие отращивают усы. Меня они никогда не привлекали.

— Сколько лет ты отсидел? — спросил он. — Я ведь так и не знаю. Как тебе известно, мы сразу же переехали после того…

— Пять лет, — ответил я.

Я мало что помнил о тех годах. Как я уже сказал, с памятью у меня хреново. Если кто-то мне о чем-то напомнит, я могу вспомнить, самому же мне это не удается. Иногда Алекс ляпнет что-нибудь, и у меня в памяти всплывает колония, но обычно он этого не делает. Он и сам не любит вспоминать ее.

— Как-то меня посадили в одиночку, — сказал я, чувствуя, что Стив чего-то ждет.

Он как-то странно посмотрел на меня и обронил:

— Да? Сочувствую.

Стив пристально рассматривал шрам у меня на боку. Он похож на припухшую белую полоску. Загар к нему не пристает.

— Это у меня после драки, — объяснил я. — Нож. С давних времен.

— Знаю. Я присутствовал при этом.

— Да, — сказал я. — Присутствовал.

На мгновение в моей памяти всплыла драка. Казалось, перед глазами, как на экране, идут кинокадры. Могу точно сказать, что он старался не смотреть на другие шрамы. Да они и не так заметны.

— Послушай, — произнес он неожиданно, словно хотел сменить тему. — Я хочу познакомить тебя со своей девушкой. Она не поверит — мы не виделись лет с четырнадцати? Тринадцати? Не помню даже, — он посмотрел на меня и спросил полушутя-полусерьезно: — Ты не пристаешь к чужим девушкам?

— Нет. У меня есть девушка.

— А может, две или три.

— Одна, — сказал я.

Я предпочитаю жить проще — и с одной хлопот не оберешься.

— Давай поужинаем где-нибудь вместе, — предложил Стив. — Вспомним старые добрые времена. Дружище, с той поры так много изменилось…

Я не стал останавливать его, хотя мне не очень-то хотелось говорить о старых добрых временах. Я даже не помнил их.

— Расти-Джеймс, — не унимался Стив, — я по-настоящему испугался, когда увидел тебя, и чуть было не сбежал. Знаешь, за кого я тебя принял?

Внутри у меня все собралось в комок, по спине побежали мурашки забытого страха.

— Знаешь, на кого ты сейчас похож?

— Да, — ответил я и все вспомнил.

Я и в самом деле мог бы обрадоваться встрече со Стивом, если бы он не заставил меня все вспомнить.

2

Я околачивался в бильярдной «У Бенни», когда услышал, что Бифф Вилкокс разыскивает меня, чтобы убить.

Бильярдная Бенни была местом, где постоянно терлась школьная мелюзга. Старшеклассники тоже захаживали туда, но как только там появлялись ученики младших классов, они тут же сваливали. Бенни, хозяина, это просто бесило, так как у мелюзги всегда было мало денег. Отделаться от них он не мог. Оставалось их только ненавидеть. Если заведение становится местом постоянных сборищ, с этим ничего не поделаешь.

Стив и Би Джей Джексон, Смоки Беннет и другие тоже были в бильярдной. Я играл партию со Смоки. Наверное, я выигрывал, так как был хорошим игроком в пул. Смоки злился, потому что уже задолжал мне немного. Он обрадовался, когда ко мне подошел Миджет-Коротышка и сообщил:

— Тебя разыскивает Бифф, Расти-Джеймс.

Я смазал.

— Я не прячусь.

Я стоял, опершись на кий, прекрасно понимая, что не закончу партию. Не могу я думать о двух вещах сразу.

— Он говорит, что собирается убить тебя.

Коротышка был высоким худым пареньком, выше других ребят своего возраста, поэтому и получил такую кличку.

— Сказать — это еще не значит сделать, — изрек я.

— Бифф — крутой малый, Расти-Джеймс, — заметил Смоки, откладывая кий в сторону.

— Не так уж он и крут. А что, собственно, его заело?

— То, что ты сказал Аните в школе, — пояснил Коротышка.

— Подумаешь! Сказал то, что есть.

Я посвятил ребят в то, что сказал Аните. Би Джей и Смоки подтвердили, что это правда, Стив и Коротышка покраснели.

— Черт! Почему он должен так реагировать на всякие пустяки? — возмутился я.

Меня раздражает, когда меня хотят убить из-за подобной ерунды. Было бы что-нибудь посерьезнее, я бы понял.

Я подошел к стойке бара и заказал шоколадное молоко. Я всегда пил шоколадное молоко вместо кока-колы и прочей дряни. Этой колой можно испортить себе желудок. Теперь у меня было немного времени, чтобы все обмозговать. Бенни колдовал над сэндвичем, всем своим видом показывая, что не собирается бросать свое занятие и спешить ко мне с шоколадным молоком.

Как он собирается убить меня? Что он думает делать?

Я сел за столик, Коротышка сел напротив, остальные окружили нас.

— Он хочет встретиться с тобой на пустыре за зоомагазином.

— Хорошо. Надеюсь, он придет один, а?

— Я бы на это не рассчитывал, — предостерег Смоки.

Этим он давал понять, что поддерживает меня, и я должен забыть о незавершенной партии в пул.

— Если он приведет друзей, я приведу своих.

Меня не пугала драка с Биффом, но в то же время я не хотел оказаться глупее его.

— Правильно, — вмешался Стив. — Но ты же знаешь, чем заканчиваются подобные встречи. Ты приводишь людей, он приводит людей…

Стив всегда был очень осторожен.

— Неужели ты думаешь, что я попрусь туда один? Ты спятил, — сказал я ему.

— Но…

— Послушай, мы сами с Биффом разберемся, а вы будете просто зрителями, и в этом нет ничего плохого.

— Ты сам знаешь, что все будет не так.

Стиву было четырнадцать, как и мне. Выглядел он на двенадцать, а поступал, как сорокалетний. Однако он был моим лучшим другом, и ему позволялось говорить то, что не позволялось другим.

— Черт побери, Расти-Джеймс, давненько у нас не было таких передряг.

Стив боялся, что выяснение отношений между двумя может вылиться в групповую драку. Здесь за все время не было ни одной мало-мальски честной групповой драки. Насколько мне известно, Стив не принял участия ни в одной из них. Никогда не мог я понять людей, которые боятся того, о чем не имеют ни малейшего понятия.

— Тебе там быть не нужно, — сказал я Стиву.

Остальные должны были прийти, чтобы поддержать свою репутацию, у Стива же ее не было. Он был лучшим моим другом, и все.

— Ты ведь знаешь, что я собираюсь на пустырь, — возразил Стив сердито. — И ты знаешь, что сказал Бой-Мотоциклист о групповых…

— Его нет в городе, — прервал я его. — Нет уже две недели, поэтому прекрати гнать о Бое-Мотоциклисте.

— Даже когда он участвовал в драках, мы никогда не шли против банды Биффа, — подал голос Би Джей. — Они были союзниками. Помнишь, как на Вильсона напали во время скачек…

Началось бурное обсуждение того, кто на кого напал, когда, где и почему. Мне не нужно было ломать голову над этим, так как моя память всегда четко фиксировала подобные события. Мне нужно было думать о том, как драться с Биффом, поэтому я их особо не слушал. Неожиданно кто-то из нас сказал:

— Все равно, когда вернется Бой-Мотоциклист…

Я вскочил на ноги и стукнул по столу с такой силой, что соседний стол задребезжал. Бенни прекратил насвистывать и оставил в покое свой сэндвич. Все затаили дыхание.

— Бой-Мотоциклист не вернется, — объявил я.

Когда я взбешен, я плохо вижу и у меня дрожит голос.

— Я не знаю, когда он вернется и вернется ли вообще, так что если вы собираетесь всю оставшуюся жизнь сидеть и ждать, что он скажет, о'кей. Что касается меня, то я собираюсь вышибить дух из Биффа Вилкокса сегодня вечером и хотел бы, чтобы рядом со мной были друзья.

— Мы придем, — заявил Смоки и посмотрел на меня своими смешными бесцветными глазами, — но постарайтесь, чтобы это был разговор двоих, о'кей?

Я ничего не смог ответить из-за охватившей меня ярости, встал и, хлопнув дверью, вышел на улицу. Через несколько секунд я услышал шаги за спиной, но даже не оглянулся, так как знал, что это Стив.

— Что с тобой? — спросил он.

— Дай сигарету.

— Ты же знаешь, что у меня их не бывает.

— А-а, я забыл.

Я обыскал себя и нашел одну в нагрудном кармане рубашки.

— Что случилось? — снова спросил Стив.

— Ничего особенного.

— Может, из-за Боя-Мотоциклиста? Из-за того, что он исчез?

— Кончай приставать, — оборвал я его.

Несколько минут Стив молчал. Однажды он уже вывел меня из терпения, и я ему хорошенько ввалил. Потом я сожалел о своем поступке, но неправым себя на считал. Ему следовало знать, что не стоит капать мне на мозги, когда я не в настроении.

— Не гони так, — наконец прервал он молчание. — Я не поспеваю за тобой.

Я остановился на мосту в том самом месте, где любил стоять и глядеть на воду Бой-Мотоциклист. Я бросил бычок от сигареты вниз: в реке было уже столько дерьма, что мой окурок ей повредить не мог.

— Ты стал каким-то странным с тех пор, как уехал Бой-Мотоциклист.

— Он и раньше уезжал, — заметил я.

Я быстро закипаю, но и отхожу быстро.

— Но не на такой долгий срок.

— Две недели — это недолго.

— Может, он уехал насовсем.

— Заткнись, будь добр, — сказал я и закрыл глаза.

Накануне я не спал до четырех утра и чувствовал себя немного уставшим.

— А этот район все-таки паршивый, — неожиданно произнес Стив.

— По крайней мере, не трущобы, — возразил я. — Бывают места и похуже.

— Я и не говорю, что трущобы. Я сказал, что это паршивое месте. В самом деле.

— Не нравится — переезжай.

— Я так и сделаю когда-нибудь.

Я перестал слушать его. Не вижу никакого смысла в том, чтобы загадывать наперед.

— Ты должен учесть, что, возможно, Бой-Мотоциклист уехал навсегда.

— Ничего я не должен учитывать, — устало произнес я.

Стив вздохнул и уставился на реку.

Однажды в зоопарке я видел кролика. Когда-то давно старик повез меня туда на автобусе. Мне там очень понравилось, и как-то я предпринял попытку съездить туда один. Однако я был слишком мал и сбился с пути при пересадке с одного автобуса на другой. Больше я не пытался добраться до зоопарка. Но я очень хорошо запомнил его. Животные были похожи на людей. Стив, например, походил на кролика. У него были темно-русые волосы, темно-карие глаза и мордочка, как у кролика. Он был симпатичнее меня. Я никогда не был красавцем и не страдал от этого.

Мне всегда хотелось знать, почему моим лучшим другом стал Стив. Я позволял ему вертеться возле меня, никому не давал бить его, выслушивал все его стенания. Боже, этого парня постоянно что-то тревожило! Я делал для него все, а он взамен решал за меня математику, давал списывать работы по истории, и я ни разу не остался на второй год. Правда, меня это мало волновало, поэтому не могло служить причиной того, что он стал моим лучшим другом. Скорее всего, это было связано с тем, что я знал его дольше, чем всех остальных из моего окружения. Для крутого у меня была плохая черта — привыкать к людям.

3

Когда Стиву подошло время идти домой, я отправился к своей подружке. Я знал, что она будет дома. Ее мать работала медсестрой и дежурила по ночам, и Пэтти приходилось присматривать за младшими братьями.

— Мама не позволяет мне принимать гостей, когда ее нет дома, — заявила мне Пэтти, став в дверях и не пропуская меня в дом.

— С каких это пор?

— С давних.

— Почему-то раньше тебя это не останавливало, — заметил я.

Пэтти была чем-то раздражена, и ей хотелось начать ссору. Раньше она никогда не выступала против моих визитов в неурочный час, но в этот раз ей хотелось поднять бучу именно из-за этого. Казалось, что после каждой нашей стычки, причина, вызывавшая ее гнев, не устранялась.

— Что-то тебя давно не видно, — сухо сказала она.

— Был занят.

— Слыхала.

— Ну ладно, — сказал я. — Давай поговорим об этом в доме.

Пэтти измерила меня долгим взглядом и распахнула дверь. Я знал, что так и случится. Она с ума по мне сходила.

Мы сели на диван и некоторое время смотрели телевизор. Маленькие братишки Пэтти по очереди гарцевали на единственном в комнате стуле.

— Чем ты был так занят?

— Ничем. Просто болтался. Ходил со Смоки и его двоюродным братом на озеро.

— Правда? И девчонок небось с собой прихватили?

— О чем ты говоришь — девчонок? Нет, конечно.

— Ладно, ладно, — сказала Пэтти, усаживаясь мне на колени.

Когда мы начали обниматься, один из гавриков принялся верещать: «А я маме расскажу, а я маме расскажу». Он не унимался до тех пор, пока я не пообещал свернуть ему шею. Тем не менее, после его угроз я лишь изредка украдкой целовал Пэтти в макушку. Волосы у нее были светлые с черными корнями. Мне нравятся блондинки, и мне плевать на то, как девчонки ими становятся.

— Расти-Джеймс, — услышал я голос Пэтти и встрепенулся.

— Я что, уснул? — подскочил я.

В комнате было темно, лишь голубоватый экран телевизора мерцал.

— Сейчас утро или вечер?

Я был сбит с толку, мне все еще казалось, что я сплю.

— Вечер. Спасибо за компанию. Классно повеселились.

Я поежился и вдруг вспомнил.

— Сколько времени?

— Семь тридцать.

— Черт, — воскликнул я, — на восемь у меня назначена драка с Биффом Вилкоксом. У тебя есть попить?

Я шмыгнул на кухню и пошарил в холодильнике. Обнаружив там банку пива, я залпом осушил ее.

— Теперь мама подумает, что пиво выпила я. Спасибо большое.

Голос Пэтти прозвучал так, словно она собирается заплакать.

— Ну что такое, солнышко? — спросил я.

— Ты ведь обещал, что покончишь с драками.

— Когда?

— Когда отлупил Скипа Хэндли. Ты обещал мне, что прекратишь свои вечные драки.

— Точно. Теперь вспомнил. Я и в самом деле не собираюсь заниматься этим все время — только еще разок.

— Ты всегда так говоришь.

Она заплакала. Я притулил ее спиной к стене и недолго подержал в своих объятьях.

— Я люблю тебя, крошка, — сказал я и выпустил ее из своих рук.

— Мне бы не хотелось, чтобы ты все время дрался.

Она уже не плакала. Она умела останавливать слезы быстрее всех моих знакомых девчонок.

— А сама? — возразил я. — Забыла, как гонялась за Джуди Макги с открытой банкой колы не так давно?

— Так ведь она заигрывала с тобой.

Порой Пэтти бывает очень хитрой.

— Это не моя вина, — сказал я, подхватывая куртку по пути к двери.

Возле Пэтти я остановился и запечатлел на ее губах долгий поцелуй. Крошка Пэтти со своими спутанными волосами напоминала одуванчик.

— Будь осторожен, я люблю тебя.

Я махнул ей на прощание рукой и спрыгнул с крыльца. Я надеялся, что успею заскочить домой и тяпнуть вина, но, проходя мимо бильярдной, увидел, что все уже собрались и ждут меня.

Народу было больше, чем днем, и я понял, что слух о предстоящем поединке уже распространился.

— Мы подумали, что ты сдрейфил, — сказал Смоки.

— Попридержи язык, а то станешь моим разогревающим, — пригрозил я ему.

Я пересчитал присутствующих и решил, что мне следует прихватить человек шесть. Стива не было, и это меня не удивило, так как у него всегда была напряженка с выходом из дома в вечернее время.

— Делимся на группы и встречаемся на пустыре, — распорядился я, — иначе копы сядут нам на хвост.

Сам я пошел со Смоки и Би Джеем. Душа моя пела, так как я люблю драки. Мне нравится мое внутреннее состояние перед боем, такое приподнятое, словно я способен горы своротить.

— Сбавь обороты, — попытался сдержать меня Би Джей. — Тебе нужно экономить силы.

— Будь ты не таким толстым, ты бы успевал за мной, — поддел я его.

— Опять ты за старое, — вскинулся Би Джей.

Он был, конечно, толстым, но это отнюдь не мешало ему быть крутым. Толстые крутые парни не такая уж редкость, как вам может показаться.

— Все, как в старые добрые деньки, да, братцы? — ликующе сказал я.

— Не знаю, — буркнул в ответ Смоки.

В нем драки всегда вызывали нервозность, с каждой минутой он все больше и больше замыкался в себе, при этом моя веселость просто выводила его из себя. В отношениях между нами всегда присутствовала странная напряженность. Если бы не я, то самым крутым в нашей округе был бы он. Порой мне казалось, что Смоки не прочь схлестнуться со мной. Его удерживал то ли страх, то ли желание оставаться моим другом.

— Понятно, — обронил я, — все ведь кончилось еще до твоего появления здесь.

— Дьявол, бои стенка на стенку вышли из моды, когда тебе было всего десять лет, Расти-Джеймс.

— Одиннадцать, — уточнил я. — Я входил тогда в «Лигу малолеток».

В то время «Лига малолеток» являлась филиалом банды «Шулера». Теперь групповые драки и впрямь стали непопулярными.

— Чувак, — продолжил я, — тогда банды действительно что-то значили.

— Только то, что раз в неделю кого-то отправляли в больницу.

Было ясно — он снова психовал. К слову, я тоже. Как-никак, драться-то предстояло мне.

— Похоже, ты трусишь, Смоки, — съязвил я.

— Похоже, я называю вещи своими именами.

Я промолчал. Это стоило мне больших усилий, но я промолчал. Смоки еще больше занервничал, так как такое поведение для меня противоестественно.

— Слушай, я же жду, чего ты? — пробубнил он. Наверное, мысль о том, что он действительно идет со мной, вселила в него мужество, ибо он продолжал: — Если ты думаешь, что мы все будем драться, то ты спятил. Драться будете вы с Биффом. Мы будем только смотреть. Сомневаюсь, что многие испытывают желание помахаться.

— Конечно, — ответил я, слушая его вполуха.

Мы подошли к зоомагазину и обогнули его. Затем пролезли через дырку в заборе и оказались на пустыре, за которым была река. Над пустырем витала влажная вонь. В том месте вечно стоял неприятный запах из-за близости реки, но хуже всего было на пустыре. Чуть поодаль несколько заводов и фабрик сбрасывали в реку всякую дрянь. Те, кто живет рядом, этой вони не замечают, но на пустыре ее чувствуют все.

Смоки был прав: только четверо из банды Биффа поджидали нас. Би Джей осмотрелся и произнес с сарказмом в голосе:

— Я думал, Стив тоже придет.

Они никогда не понимали, почему я позволяю Стиву вертеться рядом с собой.

— Возможно, он опаздывает.

В общем-то, я бы не очень рассчитывал на его приход, если бы не его обещание.

Бифф и его приятели стояли на другой стороне пустыря. Я пересчитал их, как меня учил Бой-Мотоциклист. «Ты должен знать о своем противнике все». Их было шестеро. Силы почти равные. Я так завелся, что едва мог стоять на месте.

— Расти-Джеймс!

Это крикнул Бифф, идущий через пустырь по направлению ко мне. Боже, больше я не мог сдерживать себя. Я собирался хорошенько отделать его. Казалось, что мои кулаки чешутся до боли.

— Я здесь! — отозвался я.

— Не надолго, подонок, — прорычал Бифф.

Он был уже довольно близко, и я мог хорошо видеть его. У меня очень сильно обостряется зрение перед дракой. Перед дракой все во мне обостряется до предела, кажется, еще миг — и я воспарю над землей. Однако во время самой драки я почти слепну — все вокруг становится красным.

Хотя Биффу и было шестнадцать, он не был крупнее меня. Крепыш с руками, свисающими от плеч, как у гориллы, приплюснутым лицом и светлыми жесткими волосами. Его подбрасывало от возбуждения еще сильнее, чем меня.

— Он наглотался «колес», — услышал я за спиной голос Смоки.

Я ненавижу биться с теми, кто подогрел себя наркотиком. Они безумны. Во время драки ты становишься безумным и без того. Наглотавшийся таблеток безедрина стервенеет так, что ничего не соображает, даже того, что его убивают. Твое преимущество в таких случаях заключается в том, что ты лучше контролируешь ход боя. Я почти никогда не принимаю наркотиков. Именно они разрушили банды.

Было видно, что Бифф торчит. Отблески уличных фонарей в его глазах делали его похожим на сумасшедшего.

— Я слышал, ты искал меня, — начал я. — Вот он я.

Часто это было моим первым ходом, а дрался я что-то раз в неделю. При этом не проиграл ни одного боя в течение двух лет. Однако Бифф был покруче обычного соперника, и если бы движение банд не ушло в небытие, он стал бы вожаком «Дьявольских ястребов». Он не любил, когда об этом забывали. Одно дело, когда ты собираешься вломить какому-то сопливому семикласснику, другое — когда идешь на такого противника, как Бифф Вилкокс.

Началась прелюдия. Посыпались проклятия, оскорбления, угрозы. Это было по правилам. Кто их придумал, я не знаю.

— Ну, давай, — наконец не выдержал я (я предпочитаю быстрее переходить к действиям), — бей.

— Бить? — рука Биффа скользнула в задний карман брюк и вынырнула оттуда с блестящим предметом. — Я собираюсь пописать тебя на лоскуты.

У меня ножа не было. Тогда почти никто не использовал ножей в драках. Одно время я таскал с собой выкидной нож, но после того, как меня поймали с ним в школе и отобрали, другого я не приобрел. Бифф должен был предупредить меня, что мы будем драться на ножах. Боже, как это меня разъярило! Люди уже плюют на правила.

Дружки Биффа подбадривали и подзадоривали его криками, а в стане моих сторонников гулял ропот.

— У кого-нибудь есть перо? — повернулся я к своим.

Я все еще думал, что смогу одержать победу. Бифф не стал бы вытаскивать нож, если б надеялся победить в честном бою. Все, что я мог сделать в тот момент, это уравнять наши шансы.

Ножа ни у кого не оказалось. Вот к чему приводит отсутствие групповых боев. Люди расхолаживаются и оказываются неподготовленными ко всякого рода сюрпризам.

— Возьми велосипедную цепь, — сказал кто-то.

Не сводя взгляда с Биффа, я протянул руку назад.

Как я и ожидал, он попытался воспользоваться этим и сделал резкий выпад в мою сторону. Однако я успел схватить цепь, увернуться от удара и подставить ногу. Он споткнулся, крутнулся волчком и еще раз попытался пырнуть меня ножом. Я втянул в себя живот, захлестнул шею Биффа цепью и опрокинул его на землю. Единственное, что я хотел сделать, так это отобрать у него нож. Убил бы я его позже. Вначале нужно решать главное. Я прыгнул на Биффа сверху и схватил его за руку в тот момент, когда он выбросил ее с ножом вперед, пытаясь всадить в меня нож. Казалось, мы боремся за нож целую вечность. Я сделал рискованный шаг, решив, что игра стоит свеч. Удерживая его руку с ножом одной рукой, другой я стал бить его по лицу. Это сработало. Хватка его пальцев на ноже на какое-то мгновение ослабела, но мне хватило и мгновения, чтобы выбить нож. Он отлетел на несколько футов от нас. Довольно далеко, чтобы попытаться до него дотянуться. Это было хорошо, ибо овладей я им, я бы пропорол Биффа. Изо всех сил я вышибал Биффу мозги. Если б он не затеял дело с этим проклятым ножом, он, наверное, мог бы и победить, ведь он был старше и таким же крутым, как я. Но Бифф пришел не для честного поединка, поэтому вместо того, чтобы отвечать на мои удары, все свое внимание он сконцентрировал на ноже. Постепенно я стал успокаиваться, и красное марево перед глазами исчезло. Я уже слышал, что вокруг стоит рев зрителей. Я взглянул на Биффа. Его лицо было распухшим и окровавленным.

— Сдаешься? — спросил я, усевшись ему на живот.

Бифф молчал и тяжело дышал, глядя на меня незаплывшим глазом. Все стояли молча. Я чувствовал, как напряглись его дружки, готовые броситься на нас, как свора собак, которых вот-вот спустят с цепи. Достаточно было одного слова Биффа. Я нашел взглядом Смоки — он тоже был готов. Моя команда собиралась драться, хотя ей и не нравилась эта затея.

В этот момент раздался знакомый голос:

— Эй, что здесь происходит? Кажется, мы подписали договор.

Бой-Мотоциклист вернулся. Толпа расступилась перед ним. Все молчали.

Я встал на ноги. Бифф перевернулся на живот и, ругаясь, лежал в нескольких футах от меня.

— Я-то думал, что мы уже покончили с детскими играми в ковбоев и индейцев, — произнес Бой-Мотоциклист.

Я слышал, как Бифф с трудом поднимается на ноги, но не придал этому значения. Обычно я веду себя более осмотрительно в таких случаях, но в этот раз я не мог оторвать взгляд от Боя-Мотоциклиста. Я думал, что он уехал навсегда, был почти уверен в этом.

— Берегись! — закричал кто-то.

Я резко повернулся и ощутил, как холодное лезвие скользнуло по моему боку. Оно должно было вспороть меня от горла до живота, но я вовремя повернулся. Боли я не почувствовал. Вначале никогда не чувствуешь боли от ножевой раны.

Бифф стоял в нескольких футах от меня и хохотал, как сумасшедший. Он отирал лезвие о свою уже забрызганную кровью майку.

— Тебе конец, Расти-Джеймс, — сказал он.

Из-за распухшего носа голос Биффа показался гнусавым и смешным. Он уже не пританцовывал на месте, и по тому, как он двигался, было видно, что ему больно. Тем не менее он стоял на ногах, чего через несколько мгновений нельзя было бы сказать обо мне. Я чувствовал, что холодею, а окружающие предметы приобретают расплывчатые очертания. Меня уже пыряли ножом, и я знал, что значит большая потеря крови.

Бой-Мотоциклист сделал шаг вперед, схватил Биффа за кисть и резким движением вывернул ее. Раздавшийся звук напомнил треск ломаемой спички. То же произошло с рукой Биффа. Вне всяких сомнений.

Бой-Мотоциклист поднял нож Биффа и посмотрел на кровь, стекающую по его рукоятке. Все стояли, как замороженные. Все знали о его приказе насчет драк банда на банду.

— Думаю, — задумчиво произнес он, — шоу окончено.

Бифф придерживал сломанную руку другой рукой и тихонько, себе под нос, ругался. Остальные, разбившись на группы по два-три человека, стали расходиться так безмолвно, что в них было трудно признать людей, покидающих поле брани.

— Ты нормально себя чувствуешь? — поинтересовался неизвестно откуда взявшийся Стив.

— Когда ты пришел? — удивился Смоки и, повернувшись ко мне, спросил: — Больно, старина?

Бой-Мотоциклист возвышался за ними мрачной тенью.

— Я думал, ты уехал навсегда, — сказал я.

— Я тоже так думал, — передернул он плечами.

— Расти-Джеймс, тебе лучше пойти в больницу, — посоветовал Стив, поднимая с земли мою куртку.

Я бросил взгляд на свою руку в том месте, где она зажимала рану, и заметил, что Смоки пристально смотрит на меня.

— Из-за этого? — с презрением произнес я. — Это мелочи.

— Может, тебе все-таки лучше пойти домой? — вмешался Бой-Мотоциклист.

Я кивнул и обхватил свободной рукой Стива за плечо.

— Я знал, что ты придешь.

А Стив знал, что я свалился бы, если б не оперся на него, но не подал виду. Он был хорошим парнем, Стив, несмотря на то, что много читал.

— Мне пришлось удрать тайком, — признался он. — Меня прибьют, если узнают. Боже, я думал, Бифф собирается убить тебя.

— Нет, наоборот — Бифф собирался быть убитым.

Я понял, что Бой-Мотоциклист смеется. Никогда не думал, что придется обманывать его: я старался поменьше опираться на Стива. Смоки сопровождал нас до своего квартала. Наверное, своим видом мне удалось убедить его, что я не свалюсь замертво, и он ушел.

— Где ты был? — спросил я Боя-Мотоциклиста.

В городе его не было две недели. Украл мотоцикл и смотался. Его звали Боем-Мотоциклистом из-за бешеной страсти к мотоциклам. Кличка стала своего рода титулом или чем-то подобным. Вероятно, я был одним из немногих в нашем районе, кто знал его настоящее имя. Он имел дурную привычку брать мотоцикл без разрешения хозяев и кататься по городу. Но не только это сходило ему с рук. Он вытворял многое другое. На мой взгляд, у него вполне мог бы быть свой мотоцикл, но он его не имел и вряд ли когда-то заимеет. Казалось, Бой-Мотоциклист просто не желает обзаводиться собственными вещами.

— В Калифорнии, — ответил он.

— Без дураков? — удивился я. — Видел океан и все такое? Ну, и как?

— Малыш, — сказал он, — я так и не перебрался через реку.

Я не понял, что он хотел этим сказать. Потом я часто размышлял над этой фразой. Она напомнила мне случай, происшедший много лет назад, когда наша банда «Шулера» вела широкомасштабную войну с бандой из соседнего квартала. Бой-Мотоциклист — он был главным — сказал на совете:

— Итак, прежде всего уточним, за что мы воюем.

Все члены банды были настроены убивать или быть убитыми. Один хмырь, забыл его имя, он сейчас в тюряге, заявил:

— Мы воюем за то, чтобы быть здесь хозяевами.

На это Бой-Мотоциклист рубанул прямо:

— Чушь собачья. Мы делаем это ради забавы.

Он всегда смотрел на вещи иначе, чем другие. Если бы я понял смысл его слов, это здорово помогло бы мне.

По деревянным ступенькам, что вели от расположенной внизу химчистки к нашей квартире, мы взобрались наверх. Я повис на перилах.

— У меня нет ключа, — объявил я.

Бой-Мотоциклист открыл дверь отмычкой, и мы вошли в квартиру.

— Тебе лучше прилечь, — сказал он.

Я лег на кушетку. У нас были матрас и кушетка, чтобы спать, и мне было безразлично, куда завалиться.

— Старина, у тебя кровь идет! — воскликнул Стив.

Я сел и стянул в себя свитер. Он был пропитан кровью. Я швырнул его в угол, где валялись другие грязные вещи, и стал рассматривать свою рану. Она шла по всему боку сверху донизу и была довольно глубокой. В разрезе можно было даже различить белеющие косточки ребер. Рана была плохая.

— А где старик? — поинтересовался Бой-Мотоциклист.

Он проверял бутылки, стоявшие в раковине. В одной оказалось немного спиртного.

— Хлебни, — предложил он мне.

Я знал, что произойдет потом. Конечно, мне не хотелось этого, но, с другой стороны, я и не боялся. Боль не очень пугала меня.

— Ляг и расслабься.

— Старик еще не вернулся, — произнес я, ложась на здоровый бок.

Остаток спиртного Бой-Мотоциклист вылил мне на рану. Было чертовски больно. Я сдерживал дыхание и считал, считал, считал. Я прекратил счет лишь тогда, когда появилась уверенность, что я могу открыть рот, не издав ни звука…

Бедняга Стив побелел, как полотно.

— Боже, должно быть, это очень больно, — прошептал он.

— Не очень, — ответил я, но голос мой прозвучал хрипло.

— Тебе следует обратиться к врачу, — сказал Стив.

Бой-Мотоциклист сел и привалился к стене. Лицо его ничего не выражало. Он уставился на Стива и смотрел на него, пока тому стало не по себе. В действительности же он его не видел. Бой-Мотоциклист вообще видел то, чего не видели другие, смеялся, когда другим не было смешно. У него были какие-то странные глаза, которые напоминали мне двустороннее зеркало. Возникало ощущение, что с внутренней стороны глаза на тебя кто-то смотрит, но ты не видишь ничего, кроме своего отражения.

— Ему доставалось и почище, — обронил Бой-Мотоциклист.

Это было правдой. Мне здорово попортили шкуру за два-три года до этого случая.

— В рану может попасть инфекция, — высказал свою тревогу Стив.

— И им придется отрезать мне бок, — продолжил я.

Мне не стоило дразнить его, ведь он пытался помочь мне.

Бой-Мотоциклист сидел, смотрел и не волновался.

— Он какой-то не такой, — заметил Стив.

Иногда на Боя-Мотоциклиста нападала глухота, и он ничего не слышал, как пень: у него было много сотрясений мозга вследствие падений с мотоцикла.

Я внимательно рассматривал его, пытаясь понять, что в нем изменилось. Казалось, он никого не видит вокруг.

— Загар, — определил Стив.

— А-а, точно. Ты, наверное, загорел в Калифорнии, — предположил я, обращаясь к Бою-Мотоциклисту.

Мне было трудно представить его в Калифорнии, у океана. Он любил реки, а не океаны.

— Ты знаешь, что меня исключили из школы? — ни с того, ни с сего спросил Бой-Мотоциклист.

— Как это?

Исключением всегда грозили мне. Отстраняли от занятий из-за истории с ножом. Бой-Мотоциклист же никогда не доставлял им хлопот. Как-то я разговаривал с одним из его одноклассников, и тот сказал, что Бой-Мотоциклист примерно ведет себя на уроках, не делает ничего плохого, правда, некоторые учителя не терпят того, что он постоянно пялится на них.

— За что они тебя исключили? — спросил я.

— За результаты тестов.

Его всегда окружала аура смеха, скрывавшаяся где-то в глубинах его существа, но на этот раз смех выплыл наружу в виде улыбки. Она промелькнула на его лице, как искра, как молния.

— Я сдал им тесты за семестр, — тряхнул головой Бой-Мотоциклист. — Чувак, я могу понять их… Все-таки крутая районная школа.

Я был удивлен, хотя удивить меня — дело непростое.

— Это несправедливо, — выдавил я из себя.

— С каких пор ты поверил, что на свете есть справедливость?

В его голосе не чувствовалось горечи, но прозвучал он как-то чудно.

— Я скоро вернусь, — сказал Бой-Мотоциклист.

— Я уже и не помнил, что он ходит в школу, — признался Стив, когда Бой-Мотоциклист вышел. — Он выглядит таким взрослым, никогда не скажешь что ему семнадцать.

— Это солидный возраст.

— Но на вид он очень взрослый, ему можно дать двадцать один или около того.

Я промолчал и стал размышлять. Когда Бою-Мотоциклисту было четырнадцать, как мне, он казался взрослым и мог покупать пиво. С четырнадцати лет у него перестали спрашивать удостоверение личности, подтверждающее возраст. Он возглавлял тогда банду «Шулера», и ему подчинялись восемнадцатилетние парни. Я думал, то же самое произойдет и со мной. Думал, что в четырнадцать буду высоким и симпатичным и мне будет нравиться быть таким взрослым. Когда же это произошло, ничего не изменилось, кроме того, что он снова ушел вперед.

— Стив, — сказал я, — принеси мне зеркало старика, перед которым он бреется. Оно висит над раковиной.

Взяв зеркало из рук Стива, я принялся рассматривать в нем свое лицо.

— А мы здорово похожи, — заключил я, оторвав взгляд от зеркала.

— Кто?

— Я и Бой-Мотоциклист.

— Нет.

— Ага, похожи.

Волосы у нас были одного цвета, какого-то странного темно-красного оттенка. Людей с таким цветом волос я больше не встречал. И глаза у нас были одинаковые. У него был рост шесть футов и один дюйм, и я приближался к этой планке.

— Ну, так чем же мы отличаемся друг от друга? — спросил я Стива.

Я знал, что мы отличаемся. Взглянув на Боя-Мотоциклиста, человек останавливался и смотрел на него снова. Он напоминал пантеру или другое красивое животное, я же был длинновязым крутым подростком.

— В общем-то, — заговорил Стив, — мне он нравится. У него ко всему вдумчивый подход… Бой-Мотоциклист… Даже не знаю. Невозможно понять, о чем он думает, а по тебе все сразу видно.

— Точняк? — снова посмотрел я на себя в зеркало. Должно было быть что-то общее.

— Расти-Джеймс, я должен идти домой. Если родители обнаружат, что меня нет дома, они убьют меня. Как пить дать, убьют.

— Брось, посиди еще со мной.

Мне почему-то стало страшно при мысли, что он уйдет. Терпеть не могу оставаться один. Клянусь Господом, что в жизни боюсь только одиночества. Если дома никого не было, я не спал всю ночь. И обычно выходил на улицу, где хоть кто-то был. Черт с ним, пусть бы там меня порезали — лишь бы не быть одному дома. В тот вечер я испытывал похожие чувства, плюс к этому — не был уверен, что смогу самостоятельно выйти из дому.

Стив беспокойно бродил по комнате. Он был одним из немногих, кто знал об этой проблеме. О ней я не рассказывал каждому встречному.

— Ну, хоть недолго, — настаивал я. — Скоро должен вернуться отец.

— О’кей, — в конце концов согласился Стив, опускаясь на то место, где раньше сидел Бой-Мотоциклист.

Скоро меня сморил сон. Как в замедленном повторе, перед глазами поплыла картина моей драки с Биффом. Я понимал, что это сон, но избавиться от него не мог.

— Никогда не думал, что он доберется до океана, — сказал я Стиву, очнувшись.

Стива уже не было. В комнате находился Бой-Мотоциклист, который читал книгу. Он всегда читал книги. В детстве мне казалось, что когда я вырасту, то буду тоже легко читать книги. Теперь я знаю, что это не так.

Читающего Боя-Мотоциклиста я воспринимал иначе, чем читающего Стива. Не знаю почему.

Старик тоже был дома. Он храпел на матрасе. Мне стало интересно, кто из них вернулся первым. Я никак не мог сообразить, который час, но свет в комнате еще горел. Я не могу определять время, когда сплю при включенном свете.

— Я думал, ты уехал навсегда, — сказал я Бою-Мотоциклисту.

— Нет, — ответил он, не отрываясь от книги, и на секунду мне почудилось, что я продолжаю спать. — Я скучаю по дому.

Мысленно я составил список тех, кто мне нравится. Я часто делаю это. Когда я думаю об этих людях, мне не так одиноко. Мне было интересно, люблю ли я кого-то из них. Пэтти уж точно. И Боя-Мотоциклиста. В какой-то степени отца и Стива. Потом я стал думать о тех, на кого я могу положиться, и, к своему удивлению, не смог таковых припомнить. На деле это открытие подействовало на меня не так угнетающе, как может показаться из моих слов.

Я был очень рад возвращению Боя-Мотоциклиста. Даже если б он не был моим братом, я все равно считал бы его самым лучшим человеком на земле.

Я собирался стать таким, как он.

4

На следующий день я пошел в школу. Чувствовал я себя не очень хорошо — из раны сочилась кровь, - но, как правило, при возможности я посещал школу. Там я встречался со своими друзьями.

Появился я там поздно, поэтому был вынужден пойти за разрешением в канцелярию. В конечном итоге математику я пропустил. Я не знал, что до ланча Стив отсутствовал на уроках. Не появился он и потом. Джинни Мартин объяснила, что Стив пропускает занятия из-за приступа у его матери. Это взволновало меня. Я надеялся, что болезнь матери Стива не связана с его тайным уходом из дома накануне вечером. Родители Стива были какими-то чудными: они ничего ему не разрешали.

Джинни Мартин была не в восторге от разговора со мной. Стив ей нравился. Бедная девочка. Он никак не хотел верить, что ее постукивание пальцами по спинке его стула на уроках английского языка означало проявление ее симпатии к нему. Его отношение к девочкам было еще совсем детским. А ведь ему тоже исполнилось четырнадцать! Несмотря на это, Стив ей нравился, а меня она не любила, так как думала, что я превращу его в хулигана. Как же, жди. Я знал его с незапамятных времен, никто не считал его хулиганом. Но попробуй ей это доказать.

Я спустился в подвал и перекинулся в покер с Би Джеем и Смоки. В результате проиграл пятьдесят центов.

— Вы, наверно, мухлюете, чуваки, — сказал я. — Не может же мне постоянно не везти.

— Не-а, — ухмыльнувшись, ответил Би Джей. — Просто ты дерьмовый игрок, Расти-Джеймс.

— Ну, уж нет.

— Точно, точно. По тебе всегда видно, когда у тебя хорошая карта и когда плохая. Тебе, старик, не следует зарабатывать на жизнь игрой в азартные игры.

— Ты это брось. Карты были крапленые.

Я знал, что это не так, но не верил в чушь, которую молол Би Джей. Он просто хотел понаслаждаться своей победой.

В спортзале я стоял и смотрел, как играют в баскетбол. Сам я, естественно, не собирался играть. В конце концов тренер Райэн спросил, почему я не участвую в игре. Я ответил, что мне не хочется, думая отделаться от него таким образом. Он всегда стремился быть в дружеских отношениях со мной. Казалось, он готов простить мне даже убийство. Видно, он думал, что дружба со мной делает его важной персоной или обладателем злой собаки.

— Расти-Джеймс, — обратился он ко мне, оглядевшись и убедившись, что рядом никого нет, — хочешь без напряга заработать пять баксов?

Я только посмотрел на него. Всегда нужно быть начеку.

— В последнее время Прайс доставляет мне сильную головную боль.

— Угу, — согласился я.

Дон Прайс был еще тем засранцем. Страшно болтливым. Я тоже болтливый, но делаю я это безобидно. Он же болтает, чтобы действовать людям на нервы. По-настоящему отвратительный тип.

— Я дам тебе пять баксов, чтобы ты отлупил его.

Для меня это пара пустяков. Я знал, где он живет, и мог отделать его как-нибудь после уроков. С моей репутацией это не вызвало бы лишних вопросов. Он был тем субчиком, побить которого было бы для меня большим удовольствием.

За полгода до этого разговора один тип предложил Бою-Мотоциклисту четыреста долларов за убийство. Ей-богу, он не согласился, сказав, что если и убьет кого-либо, то не за деньги.

— Какое-то время я не смогу драться, — ответил я и задрал майку, чтобы ему стало ясно почему.

— О-о, чувак! — воскликнул Райэн.

Передо мной стоял тридцатилетний тренер, произнесший «О-о, чувак», хотя его не учили таким выражениям.

— Ты ходил к медсестре?

— Нет и не собираюсь, — ответил я, опуская майку.

— Ладно, дай мне знать, когда у тебя заживет это.

Наверное, он думал, что мне позарез нужны деньги.

Последним уроком был английский. Я любил его, так как наша училка считала нас такими тупыми, что ограничивалась чтением рассказов. Мне это было по душе. В конце занятий я был расположен к тому, чтобы посидеть спокойно, а проверить, слушаем ли мы ее, она никак не могла. Иногда в конце урока она проводила письменные работы, и я всегда списывал их, если кто-то из сидящих рядом знал ответы.

Все годы я учился в классах для недоделанных. В начальных классах они отделяют тупых от умных, и лишь через пару лет узнаешь, к каким относишься ты. Видимо, учителям так легче работать, но лично мне порой хотелось поучиться с умными ребятами, а не сидеть из года в год рядом с болванами.

В том году Стив оказался в одном со мной математическом классе только потому, что у него был выбор между просто математикой и бизнес-математикой, и он выбрал последнюю. Все остальные умники выбрали просто математику. Стива мало трогали числа. Мы посещали одну школу с детства, но в одном классе оказались впервые. Мне было интересно, не устал ли он видеть каждый год одни и те же умные физиономии.

Я сидел на уроке, не слушая училку, и думал о том, что после уроков пойду к Пэтти. Если б я не проиграл пятьдесят центов, я мог бы подкупить ее братьев, отправив их в парк или еще куда-нибудь.

Должно быть, Смоки пошутил — не такой уж я плохой игрок.

Подойдя к дому Пэтти, я увидел возле него автомобиль ее матери. Возможно, у нее был выходной. Я никак не мог запомнить ее расписание. Мать Пэтти не проявляла ко мне симпатии. Думаю, маленькие сорванцы сексотили ей о нас с Пэтти. Черт, мне хотелось поотрывать им головы.

Мне пришлось зайти к Бенни и сыграть партию с самим собой. Все входившие желали лично взглянуть на мою рану. Все находили ее классной.

Через час появился Стив. По нему было видно, что ему не до того, чтобы отираться у Бенни. Он просто нуждался в компании, и я ушел вместе с ним.

— Как твоя мать? — поинтересовался я через пару кварталов.

— Она серьезно больна, — Стив был страшно бледен. — Ее положили в больницу.

— Приступ случился не из-за того, что ты удрал вчера из дома?

Он посмотрел на меня, как на сумасшедшего, но, вспомнив, ответил:

— Нет, не из-за этого.

Больше он ничего не сказал, и я поведал ему о том, что тренер Райэн просил меня отделать Прайса. При этом я приврал, что он пообещал мне пятьдесят долларов и что я думаю над этим предложением. Но даже такая новость не вывела Стива из мрачного состояния.

— Да? — только и сказал он с отсутствующим видом.

Мне нужны были деньги. Мой старик постоянно получал пособие по безработице. Сумма была небольшая, и порой он забывал выделить мне хоть что-то до того, как пропивал ее. Мне часто приходилось жить за чужой счет. Иногда я занимал у Боя-Мотоциклиста, правда, я должен был проявлять при этом особую щепетильность и вовремя возвращать ему долг. Как-то он подарил мне сотенную купюру, сказав, что она ему не нужна. Не знаю, где он взял ее, но так как он в ней не нуждался, я не побеспокоился о том, чтобы вернуть ему этот долг. И все же, как правило, я делал это.

Увидев на последней модели «Чеви» набор классных декоративных колпаков, я тут же сообразил, что могу легко заработать на них двадцать баксов. Этих денег мне хватило бы надолго.

Авто стояло перед жилым домом, и рядом с ним никого не было. Я снял три колпака и потел на четвертом, когда Стив совершенно по-идиотски спросил:

— Что ты делаешь?

Я уже отдал ему три колпака, а он стоял и спрашивал, что я делаю. Мне нужно было сконцентрироваться на четвертом, и я начал нервничать, поэтому ответил:

— Заткнись.

— Ты же знаешь, что я не занимаюсь воровством, — сказал Стив.

— А ты знаешь, что я занимаюсь, — ответил я и наконец отвинтил колпак.

В этот момент из дома с громкими криками выскочили трое парней. Я сделал два прыжка в сторону от машины и увидел, что Стив стоит как вкопанный. Я был вынужден затратить на него часть кислорода, заорав:

— Дергай!

Лишь после этого он очнулся и побежал. Пробежав два квартала, он вспомнил, что все еще держит в руках колпаки, и бросил их на землю, болван. Парней это не остановило. Они продолжали кричать, но темпа не сбавляли. Один из них остановился, чтобы подобрать колпаки. Еще через квартал я сообразил, что один колпак мне ни к чему, и выбросил его. Это остановило еще одного из наших преследователей. Третий же продолжал гнаться за нами.

Стив держался лучше, чем я предполагал, меня же доканывала моя рана. Я добежал до конца улицы и перелез через забор. Стив последовал за мной. На лице его было написано такое отчаяние, что я едва не рассмеялся.

Забор несколько задержал нашего преследователя, но не остановил его. Черт! Он действительно жаждал крови! Я вбежал в подъезд жилого дома и стремглав взлетел по лестнице на верхний этаж, оттуда — на крышу. От соседней крыши меня отделял большой пролет, но я легко преодолел его. Я уже бежал по ней к следующей, когда заметил, что Стива рядом нет.

Он застыл перед провалом между двумя крышами, перегнувшись почти пополам, и пытался взять дыхание.

— Прыгай, — крикнул я, так как не был уверен, что парень отстал от нас.

— Не могу.

— Можешь! Прыгай!

В ответ Стив лишь качнул головой. Я объяснил, что произойдет, если его поймают. Причем, сделал это так, что падение с крыши показалось ему сущим пустяком по сравнению с последствиями его пленения. В конце концов, это был лишь второй этаж. Я уже прыгал на спор с такой высоты и сломал себе лишь лодыжку.

— Давай, — подбодрил я его. — Я тебя подхвачу.

Стив оглянулся на дверь, затем бросил взгляд вниз, отошел от края на несколько метров и прыгнул. Он понятия не имел, как правильно делать это, но все же преодолел пропасть между домами. Он попал животом на выступ крыши и был так поражен своим успехом, что забыл ухватиться за этот выступ руками и заскользил вниз. Он так бы и свалился, если бы я не поймал его за запястье. Он висел и орал как резаный до тех пор, пока я не сказал:

— Если ты не заткнешься, я отпущу тебя.

И это была не угроза. Я сказал ему правду. Я пытался втащить его на крышу, но это оказалось не таким легким делом. Мне тоже было очень больно.

— Не смотри на меня, как затравленный зверь, — пропыхтел я.

Стив пытался упереться ступнями в стену и одновременно изменить выражение своего лица. Делал он это так смешно, что я чуть снова не рассмеялся и не уронил его. Наконец ему удалось вскарабкаться на крышу. Мы сидели, переводя дыхание, и я прислушивался, не появится ли на соседней крыше наш преследователь. Потом я понял, что он потерял нас.

— Наверное, нам не следовало делать этого, — сказал он. — Он отстал раньше.

Только тогда я заметил, что Стива трясет.

— Зря ты выбросил колпаки, — сказал я. — Я мог бы заработать на них двадцать баксов.

— Ты их украл.

Он произнес эти слова таким тоном, словно сообщил мне нечто новое.

— Ну и что? Они украли их еще у кого-то.

— Это не важно.

Я хотел было возразить ему, затем подумал: к чему? У меня уже были споры с ним на эту тему.

5

Стив отправился домой, и я последовал его примеру. Мне не хотелось болтаться по улицам, кроме того, по моим расчетам, дома должен был находиться Бой-Мотоциклист.

На ступеньках я столкнулся с Кассандрой. Я буквально влетел в нее. Кассандра считала себя девушкой Боя-Мотоциклиста, но если бы вы спросили меня, я бы сказал, что она ведьма. Я терпеть ее не могу. Год назад она была учительницей-практиканткой в средней школе и Бой-Мотоциклист учился в одном из ее классов. Она втрескалась в него. Вообще, девчонки за ним бегали, хотя сказать, что он красавчик, нельзя. Он просто не такой, как все. Так или иначе, он мог заполучить любую. Что он нашел в Кассандре, я не знаю. Должно быть, просто пожалел ее.

И вот она вся из себя такая образованная, из приличной семьи и красивого дома, с другого конца города приходит в старую занюханную квартиру и повсюду таскается за Боем-Мотоциклистом. Ее и симпатичной-то не назовешь. По крайней мере, так думаю я. Стив считает ее хорошенькой, но я с ним не согласен. Ходит босиком, как деревенщина, и не пользуется косметикой. Почти всегда, когда я вижу ее, она держит на руках кота. Я не люблю котов. Конечно, моя нелюбовь к ним не выражается в таких действиях, как у Биффа Вилкокса, который использует их в качестве мишени для стрельбы из пистолета двадцать второго калибра, тем не менее, я не люблю котов. Она пытается разговаривать так же, как Бой-Мотоциклист, произнося ничего не значащие фразы, но одурачить меня ей не удается.

— Хай, — поздоровалась она со мной.

Я стоял, ожидая, пока она освободит мне путь, но она не двигалась с места. Черт, это была моя лестница. Я посмотрел на нее. Я никогда не пытался притворяться, что она мне нравится.

— Ну, отойди в сторону, — сказал я в конце концов.

— Какой воспитанный мальчик, — откликнулась она.

Тогда я сказал ей то, что обычно не говорю девчонкам: она и впрямь действовала мне на нервы. Кассандра даже не покраснела.

— Ты мне не нравишься, — продолжал я. — Больше, чем все его остальные подружки.

— Я и ему сейчас не нравлюсь. Временно, — Кассандра вытянула перед собой руки, разукрашенные с внутренней стороны кровавыми подтеками. Она кололась. — Видишь?

Вначале я удивился, затем у меня возникло чувство отвращения.

— Если он поймает меня за этим занятием, он сломает мне руку, — сказал я.

— Он уже почти сделал это со мной, — произнесла Кассандра.

Она вечно заносилась, по всей видимости, думая, что они с Боем-Мотоциклистом принадлежат к какой-то особой касте. Однако на этот раз она вела себя проще.

— Я не сижу на игле, — призналась она, словно я был ее лучшим другом. — Просто я думала, что он уехал навсегда, и это может помочь мне.

Уж кого-кого, а наркоманов Бой-Мотоциклист не переносил. Сам он даже и пил редко. Как-то прошел слух, что он убил одного из них. Я, конечно, не спрашивал его об этом. А однажды он ни с того, ни с сего вдруг сказал мне: «Если я когда-нибудь увижу у тебя наркотики, я тебе руки переломаю». Он бы так и поступил. С тех пор он почти не замечал меня, поэтому я воспринял его слова серьезно.

Я отвернулся от Кассандры и плюнул через перила. Все-таки было в ней что-то такое, что действовало мне на нервы. Она поняла мой намек и сошла с лестницы вниз.

Бой-Мотоциклист сидел на матрасе, прислонившись спиной к стене. Я спросил его, есть ли что-нибудь поесть, но он не услышал меня. Я привык к этому: со слухом у него было давно не в порядке. И цвета он не различал.

Я нашел немного крекеров, сардин и молока. В еде я не привередлив. Я люблю все. Еще я нашел бутылку.

Я снял рубашку и еще раз промыл рану. Боль была устойчивой, но не очень сильной. Как зубная боль. Я буду по-настоящему рад, когда она пройдет.

— Эй! — окликнул я Боя-Мотоциклиста, — никуда не уходи, пока старик не придет домой. Хорошо?

Он оторвал взгляд от стены, неторопливо перевел его на меня, не меняя выражения лица, и я увидел, что он смеется.

— Бедный мальчик, — сказал он, — похоже, ты все время попадаешь в переделки, то в одну, то в другую.

— Со мной порядок, — ответил я.

Меня несколько удивило, что он переживает за меня. Дело в том, что я всегда считал его самым хладнокровным парнем в мире, так оно, собственно, и было. Он не обращал на меня особого внимания, но это ничего не значило. Он ничему не придавал особого значения. Лишь своим насмешкам над всем на свете.

Через некоторое время пришел отец.

— Вы оба дома? — спросил он.

Он был трезвее, чем обычно.

— Эй, мне нужны деньги, — окликнул я его.

— Давненько тебя не видел, — обратился старик к Бою-Мотоциклисту.

— Вчера вечером я был дома.

— Точно? А я и не заметил.

Мой отец смешно разговаривает. Он учился в колледже. Изучал право. Я никому не рассказывал об этом, потому что никто не поверит. Даже мне было трудно поверить в это, так как я не мог себе представить, что человек, изучавший право, может превратиться в пьяницу, получающего пособие по безработице. Оказывается, такое случается.

— Мне нужно немного денег, — повторил я.

Отец задумчиво посмотрел на меня. Мы с братом ни капли не похожи на него. Он был мужчиной среднего роста, средних лет, светловолосым, с наметившейся на макушке лысиной и голубыми глазами. Его можно было отнести к тому типу людей, которых редко замечают окружающие. Тем не менее, он имел много друзей, в основном буфетчиков.

— Рассел-Джеймс, — неожиданно сказал он. — Ты болен?

— Меня порезали в драке, — ответил я.

— Правда? — он подошел ко мне поближе, чтобы посмотреть. — Какую странную жизнь вы оба ведете.

— Не такая уж она странная, — возразил я.

Старик протянул мне десятидолларовую купюру.

— Ну, а ты? — повернулся он к Бою-Мотоциклисту. — Приятно попутешествовал?

— Ага. Был в Калифорнии.

— Ну, и как Калифорния?

— Хохма на хохме. Там лучше, чем здесь, и так же забавно.

Бой-Мотоциклист смотрел сквозь старика и видел нечто такое, чего не мог видеть я. Я надеялся, что они не пустятся в очередной из своих бесконечных разговоров. Бывало, они в течение многих дней не замечали друг друга, а затем вдруг начинали говорить о чем-то и проводили за разговорами целую ночь. Мне это не очень нравилось, так как я не понимал и половины из того, о чем они говорили.

Мне было трудно определить свое отношение к отцу. То есть мы прекрасно уживались с ним, никогда не ругались, за исключением тех случаев, когда он обвинял меня в том, что я выпил его вино. Да и тогда он не очень-то выступал. В целом же мы с ним почти не разговаривали. Иногда он спрашивал меня о чем-то и, я должен отметить, старался делать это очень вежливо. Я делился с ним: рассказывал о вечеринке на берегу реки, о драке или танцах, а он смотрел на меня с таким видом, будто не понимает по-английски. Мне было трудно с уважением относиться к нему из-за того, что он ничего не делал. Целыми днями он шатался по барам, затем возвращался домой, читал и снова пил по ночам. Это ведь делом не назовешь. Тем не менее, мы прекрасно с ним уживались, и я не мог его ненавидеть или что-то в этом роде. Я не ненавидел его, мне просто хотелось сильнее любить его.

Думаю, он любил меня больше, чем Боя-Мотоциклиста: брат напоминал ему о нашей матери. Она ушла от нас давно, и я не помнил ее. Иногда отец застывал как вкопанный и пристально смотрел на Боя-Мотоциклиста, словно перед ним находился призрак, а не собственный сын.

— Ты копия матери, — говорил он в такие моменты.

Бой-Мотоциклист смотрел на него пустым, ничего не выражающим взглядом животного.

Мне такого старик не говорил никогда, хотя, должно быть, я тоже был похож на мать.

— Рассел-Джеймс, — проговорил отец, усаживаясь на стул с книгой и с бутылкой в руках. — Пожалуйста, будь впредь поаккуратней.

Бой-Мотоциклист все еще хранил молчание, и я подумал, что он огорчен из-за Кассандры.

— Она сказала, что не сидит на игле, — обронил я. Хотя она мне и не нравилась, я подумал, что мои слова немного взбодрят его.

— Кто? — с удивлением спросил он.

— Кассандра.

— А-а, конечно. Я верю ей.

— Серьезно?

— Сто процентов. Знаешь, что случилось с теми, кто не поверил Кассандре?

Я не знал.

— Греки достали их, — бросил отец.

Теперь вы понимаете, что я имею в виду? При чем тут какие-то греки?

— Что, она больше тебе не нравится? — спросил я.

Бой-Мотоциклист не ответил. Просто встал и ушел. А я лег спать. Около полуночи приперся Смоки со своим двоюродным братом, у которого была машина, и мы вместе отправились на озеро пить пиво. Там было несколько девчонок. Мы разожгли костер и стали купаться в озере. Домой я вернулся ранним утром. Старик проснулся и спросил:

— Рассел-Джеймс, до меня дошли слухи, что полицейский собирается арестовать одного из вас. Кого — тебя или твоего брата?

— Обоих. Но, главное, его.

Я знал, о чем он. Это был местный полицейский, который давно ненавидел нас. Меня это мало волновало. Больше меня тревожило то, что я мог занести в рану инфекцию во время купания в озере, хотя на вид она была вполне нормальной.

Я чувствовал себя разбитым, поэтому решил не идти в школу и проспал до полудня.

Окончание следует

Перевод с английского Вадима Кондратенко

Публикуется по: Hinton Susan. Rumble Fish.
© 1969 Susan Hinton