Чиков против Борьки. «Не валяй дурака…», режиссер Валерий Чиков

«Не валяй дурака…»

Автор сценария и режиссер В. Чиков
Оператор Т. Зельма
Художник К. Халиуллин
Композитор М. Шевелев
В ролях: М. Евдокимов, С. Агапитов, О. Остроумова,
В. Золотухин, Л. Дуров и другие
ИЧП «Театр Михаила Евдокимова» Россия 1997

Во время премьеры этого фильма в Доме кинематографистов некуда было упасть не то что яблоку — семечку от яблока. Публика устроила овацию, в финале кричала «браво». Этот успех, конечно, можно списать на то, что в зале находились в основном друзья и знакомые автора, а им что ни покажи — все понравится.

Но вот в жаркий летний день в Сочи, во время последнего «Кинотавра», зал на комедии В. Чикова «Не валяй дурака…» был заполнен до отказа, кажется, единственный раз за весь фестиваль. Люди заплатили деньги, купили билеты и пришли смотреть фильм, который уже полгода продается во всех видеокиосках. Тут я подслушал любопытный монолог сочинской зрительницы: «Я вообще-то это уже видела. Борька купил кассету. Начала смотреть — чего-то не понравилось. Пошла чайку попить. Потом опять включила. Вроде получше, но все равно что-то не то. Да разве так можно глядеть! Надо в кино прийти, сесть и посмотреть».

Мог ли я ожидать, что обнаружу союзника по «видеосинкразии» в широких зрительских массах?!

Самое интересное, впрочем, было потом, когда фильм начался. Зал визжал от восторга. Некоторые ударные реплики невозможно было расслышать из-за громового хохота, сотрясавшего Зимний театр. Дама по соседству живо комментировала происходящее, готовя спутницу к тому, что вскоре случится: «А теперь он ему ка-ак даст! А она его ка-ак треснет по башке!» Вспомнилось далекое детство, когда мальчишки точно так же пересказывали фильмы, деля экранных персонажей на «наших» и «немцев», даже если это были мушкетеры и гвардейцы кардинала…

Зачем я вспоминаю все это на страницах журнала «Искусство кино»? Отчего не размышляю о режиссуре и операторском мастерстве, исполнителях ролей и искусстве художника-постановщика? Да оттого, что все это не имеет в данном случае определяющего значения. История про деревенского мужика, выловившего в реке бочку спирта и упоившего односельчан и примкнувших к ним американских шпионов, придумана неплохо, поставлена профессионально, сыграна, за некоторыми исключениями, прилично, смонтирована нормально.

Интересен, на мой взгляд, разговор не об этой комедии, а вокруг нее.

Истекающая, слава Богу, видеопятилетка породила странное представление о том, что кино — это или боевики с Ван Даммом, или нечто необычайно скучное и занудное. Про первое талдычили бравые парни в бульварной прессе, про второе — филологи-культурологи в прессе элитарной. Что же касается обычного кинозрителя, то ему оставалась одна радость — ежемесячный просмотр по телевизору фильмов Гайдая и Рязанова, рождающих ностальгию по тем временам, когда эти и подобные произведения регулярно показывали в кинотеатрах, куда приятно было ходить.

Успех комедии «Не валяй дурака…» в московском Доме кинематографистов и сочинском Зимнем театре напоминает нам об основном признаке кинематографа, преданном у нас забвению. Кино — искусство, рожденное в балагане. На протяжении всей своей вековой жизни оно пытается от балагана откреститься и постоянно в него возвращается. Кинематограф не может существовать в ситуации «Борька купил кассету — начала смотреть — не понравилось — выключила — попила чайку». Кинематограф живет только в темном зале, при свете экрана.

«Не валяй дурака…», разумеется, не великое кино. Но если бы мы не разрушили свой прокат, фильм несомненно стал бы в массовом сознании чем-то вроде «Человека-амфибии» или «Бриллиантовой руки». История, рассказанная в картине, являет собой типично балаганную интерпретацию нашей жизни. Классическая ситуация большой попойки (а это, заметьте, едва ли не самый ходовой ныне сюжет: такого рода «оттяжка» — главная радость на фоне всеобщего раздрая) погружена здесь в стихию любезной сердцу зрителя деревенской комедии с бревенчатыми избами, закатами над рекой, песнями, плясками, сельскими философами, изобретателями и дурачками… В сладостном «идиотизме деревенской жизни» щедро растворены элементы прочих пользующихся народной любовью художественных конструкций — от американского и советского шпионского боевика до душещипательной мелодрамы, от песен из репертуара Валерия Леонтьева и Аллы Пугачевой, которые сельчане хором поют под гармошку, до эстрадных реприз Михаила Евдокимова.

И ведь похоже на «правду жизни». Конечно, бочки со спиртом каждый день по северным рекам не плавают. Но при российской-то безалаберности почему бы им, собственно, не поплыть? Безусловно, американские подводные лодки у наших североморских берегов в изобилии не курсируют. Но если в громадной стране, не контролирующей свои богатства, обнаруживаются вдруг несметные залежи алмазов — отчего бы акулам империализма этим не заинтересоваться? А самое замечательное, что в столкновении американской сверхдержавности с русским менталитетом последний одерживает убедительную победу, так что янки остается только слиться с русскими в алкогольном и любовном экстазе. А какому же русскому не любезно узреть, как американские кинобогатыри теряют стать и силу в столкновении с пьяным русским гостеприимством!

Когда это происходит с финским студентом в «Особенностях национальной охоты» или, скажем, с датским филологом в «Осеннем марафоне» — это все же утонченное киногурманство для жителей больших городов. Когда с «обученным и годным» экипажем американской подлодки, оказавшимся в русской деревне, — это долгожданное кино абсолютно «для всех».

Исполнитель главной роли Михаил Евдокимов — популярный артист разговорного жанра, удачно придумавший для своего эстрадного персонажа маску деревенского увальня. На экране он частенько не знает, что делать после того, как произнесет уморительно смешную реплику, требующую реакции зала. Но в этом фильме даже такой очевидный актерско-режиссерский просчет определяющим не становится. Главное в том, что под шуточки-прибауточки нерасторопного мужика к зрителям возвращается воспоминание о достоинстве. Они, зрители, чувствуют вдруг, что отечественный кинематограф, еще недавно культивировавший рабское самоуничижение, стал говорить с нами по-другому. От прошлого кинематографа зрители сбежали к Борькиным видеокассетам, а к этому согласны вернуться.

Ведь и смешно, и любовь есть трогательная — даже всплакнуть можно… И дружба народов не плакатная, и про репрессии нормальным, понятным языком сказано. И негр — не политкорректное средоточие добродетелей, а добрый, старый вояка, полюбивший когда-то русскую девчонку, и нежданно-негаданно встретившийся с дочкой и внуком. И Ольга Остроумова хороша, как всегда. А главное, всенародный праздник, показанный на экране, пробуждает тягу к соборному сопереживанию, чтобы «прийти, сесть…» и насладиться сполна, в особо сильных местах толкая соседа локтем.

Повторяю, сознательно не хочу разбирать недочеты данного произведения. Думаю, нашему брату-критику необходимо всегда помнить простую вещь: поддержка киноавангарда должна непременно сочетаться с заботой о том, чтобы ленты, подобные комедии Чикова, появлялись хотя бы раз в полгода. А то авангард заместит собою и основные силы, и арьергард.

А зритель-то что ж?

Опять к Борьке?