Андрей Разбаш: «Мы хотели нарастить культурный слой»

Андрей Разбаш

Виктор Матизен. Иван Иванович Демидов сказал мне, что обратился к вам не только как к производителю, но как к своему старшему товарищу, дабы привести в порядок те достаточно смутные мысли, что вертелись у него в голове, когда он решился покуситься на классика. А что было в голове у вас, когда вы согласились взяться за чеховский проект?

Андрей Разбаш. Думал о том, что нужно восстанавливать ту органическую связь, которая существовала между телевидением и ожиданиями общества. Сейчас другое время, но ведь те модели вещания, которые родились в советское время, в тепличных условиях, под пристальным вниманием государства и партии, устраивали и общество...

В.Матизен. Да кто ж его тогда спрашивал?!

А.Разбаш. Тем не менее устраивали. Сейчас многие с ностальгией вспоминают времена, когда было много телеспектаклей, когда показывались добрые фильмы...

В.Матизен. Попробовало бы ОРТ в 1997 году воспроизвести останкинскую модель вещания 1977 года! Константин Эрнст хотел устроить такую акцию на всех каналах, справедливо полагая, что лучшего оружия антикоммунистической пропаганды просто нет, но ему не дали... А насчет "тепличных условий" можно добавить, что шаг вправо, шаг влево из теплицы считался за побег, и Лапин "стрелял" без предупреждения...

А.Разбаш. Неправда. Неправда. Неправда. Поговорите с кем-нибудь в Союзе композиторов, в Союзе писателей...

В.Матизен. О чем с ними говорить? Конформисты, приспособленцы. Сапоги партии с упоением лизали.

А.Разбаш. Если бы речь шла о политике, я бы с вами согласился. Но я говорю не о ней.

В.Матизен. И я говорю не о ней, а о культуре. Попробовал бы какой смельчак показать по телевизору Шевчука или Губайдулину...

А.Разбаш. Точно так же и сейчас по национальным каналам в прайм-тайм не пойдет трэш...

В.Матизен. Ничего себе "точно так же"! Одно дело "всякому овощу свое эфирное время" и совсем другое -- "дурную траву из эфира вон"...

А.Разбаш. Обществу присущ культурный конформизм. Поэтому Общественное Российское телевидение вообще отказывается от некоторых музыкальных номеров, которые через двадцать лет, я уверен, будут частью мейнстрима.

В.Матизен. Сейчас, слава плюрализму, есть и "антиобщественное" российское телевидение. И далеко за полночь, когда все мирные обыватели спят, а бодрствуют только эстеты и маргиналы, НТВ или REN TV покажут нам и трэш, и кэш, и флэш...

А.Разбаш. Я говорю о мейнстриме. Телевидение должно работать на массу, иначе оно потеряет контакт с аудиторией.

В.Матизен. Если вы говорите о телевизионном мейнстриме, прайм-тайме и наиболее вероятном зрителе, то, конечно...

А.Разбаш. Да. Мы работаем для мейнстримовского телевидения, и мы сами -- люди мейнстрима.

В.Матизен. А президент НТВ Игорь Малашенко, демонстрирующий приверженность к гольфу, человек гольфстрима...

А.Разбаш. Если без шуток, то быть в мейнстриме -- значит установить связь с большой аудиторией. А влияние канала, его доход от рекламы и политический вес зависят от числа зрителей. Если вы называете это приспособленчеством, то телевидение приспосабливается. И в русле этого приспособленчества идет возвращение к вещам проверенным, консервативным и приятным для всех: для тех, кто перед экраном, и тех, кто за ним. Будущее телевидения -- за телекино. Так во всем мире. Три кита, на которых стоят все национальные каналы, -- новости, телевизионные фильмы, а третьим может быть спорт или что-то еще. В ближайшие два-три-четыре года произойдет бум телекино. За последние четыре-пять лет НТВ, ТВ-6 и ОРТ пустили в эфир такое невероятное количество фильмов, какого не было за предыдущие сорок или пятьдесят, то есть за всю историю телевидения...

Для огромного числа людей в нашей стране телевидение -- основной канал получения информации, развлечений и искусства. Книжная культура отходит на второй план. Книжный рынок, правда, тоже переживает бум, но это бум ширпотреба.

В.Матизен. А ваш любимый мейнстрим, между прочим, всего лишь эвфемизм ширпотреба...

А.Разбаш. Вы же не станете спорить с тем, что люди стали гораздо меньше читать. Телевизор превратился в основного собеседника. Есть политические животные...

В.Матизен. Это классическое определение людей, которое дал Аристотель...

А.Разбаш. А мы -- телевизионные животные. И спинным мозгом чувствуем, что бум на латиноамериканские сериалы заполнял вакуум художественного...

В.Матизен. Опять это слово. Где вы там увидели художественность?! Что "худо", это в самом деле видно, но и все...

А.Разбаш. Никогда с вами не соглашусь. Никогда!

В.Матизен. Вы еще не дослушали, а уже не согласны?

А.Разбаш. Не согласен, потому что голод по художественному -- это голод по сопереживанию.

В.Матизен. Ах, вот что вы называете художественным...

А.Разбаш. Конечно. Только художественное позволяет сопереживать. Ведь документ телевидение превратило в отделенную от человека субстанцию. В новостях вам показывают сотни трупов, а вы и слезинки не пророните.

В.Матизен. А бедная Изаура проронит слезинку, и миллионы людей тонут в слезах и соплях, вы это хотите сказать? Понял. Возражения снимаются. Просто я по старой критической привычке делю игровое кино на художественное и нехудожественное, а к последнему отношу всю конвейерную продукцию, в том числе "мыло". Художественным для меня может быть только штучный товар.

А.Разбаш. Тут мы расходимся. У меня был спор с Сергеем Юрским, который уверен, что культура деградирует. А я его на очень простом рисунке убедил, что культура бешено развивается.

В.Матизен. Юрский, наверное, последовал совету своего любимого поэта: "Ах, обмануть меня нетрудно -- я сам обманываться рад". Вы меня попробуйте убедить.

А.Разбаш. Бенвенуто Челлини. Расцвет Возрождения. Люди убивали друг друга на улицах без разговоров. Великие художественные достижения были...

В.Матизен. Жемчужными зернами в навозной куче?

А.Разбаш. Если угодно. И я нарисовал ему такой график -- панегирик СМИ. Сравним интеграл по всей культуре XV века с интегралом по всей культуре XX. В математике есть дельта-функция...

В.Матизен. Есть. Но в школьной математике, которую учила мейнстримовская часть читателей "Искусства кино", она неинтегрируема. Поэтому давайте сформулируем вашу мысль проще: если сумму культурных достижений, скажем, Италии XV века поделить на число итальянцев, то получится величина, бесконечно малая сравнительно с суммой культурных достижений России ХХ века, поделенной на число россиян.

А.Разбаш. Да. Можно даже без суммы. Тогда искусство было всего лишь тонкой пленочкой на теле общества. Теперь система образования и масс-медиа так вовлекли в культурный процесс миллионы людей, что толщина культурного слоя выросла на порядки! Леонардо теперь знают все, Сикстинскую капеллу благодаря телевидению видели миллиарды, а тогда это было уделом единиц. Ваше представление о прошлом -- это распространенная иллюзия. Степень варварства того общества и нашего несравнима.

В.Матизен. Конечно. Гораздо более варварским -- в смысле чудовищным -- является наше. Такой мерзости, как в ХХ веке, не было не то что в эпоху Ренессанса -- при фараонах. Сталин с Гитлером и Пол Потом куда круче Чингисхана с Тамерланом и Дракулой. А толщину "культурной пленки" измерила русская революция. Сдула ее, как пенку с молока. И открыла такую степень дикости и зверства...

А.Разбаш. Давайте уточним и будем говорить о мейнстриме, то есть о культурных нормах...

В.Матизен. А! Это другое дело. Что касается прописей, то, конечно, к ХХ веку их накопилось больше, чем к XV. Хотя по сути все те же десять заповедей. Итак, зафиксируем наши разногласия и вернемся к Чехову.

А.Разбаш. Словом, такая привычная и недорогая форма общения с аудиторией, как телепрограммы, уже недостаточна и вытесняется более затратными в материальном и духовном смысле продуктами. Этого требует рынок, этого требует аудитория.

В.Матизен. В общем, ток-шоу и развлекательные программы удовлетворяют информационный голод и потребность в заполнении досуга, но не голод эмоциональный.

А.Разбаш. Да. И телекино удовлетворяет его наилучшим образом.

В.Матизен. Но почему именно телесериалы? Разве нельзя обойтись старыми фильмами?

А.Разбаш. Существуют амбиции людей, которые хотят внести свой вклад в расширение культурного слоя. И существует спрос именно на эту продукцию. Нам хочется быть причастными -- в меру сил, таланта, возможностей, денег наконец -- к продолжению этой культурной работы. Поэтому телекомпания ВИД, которая до сих пор была привержена чисто телевизионным, "передачным" жанрам, взялась за этот кинопроект. Если угодно, с высоты прожитых лет мы увидели, на каком убогом уровне до сих пор общались со зрителем... Знаете, когда-то мы с Ваней Демидовым и Владом Листьевым делали прямой эфир "Взгляда" из Парижа. И на обратном пути ощутили большой дискомфорт от того,что и как сняли. Нам захотелось от этого ощущения отмыться, и на той же неделе мы поехали в Куйбышев, родной Ванин город, который впервые в эфире назвали Самарой, и сделали эфир о том, как живут...

В.Матизен. Немилосердные самаритяне...

А.Разбаш. Тогда в этом проявилась частичка нашей коллективной взглядовской души. А сейчас нам захотелось отмыться от политики, от наших сиюминутных вещей и сделать что-то такое, что нас переживет. Так что когда Ваня мне позвонил, я уже дозрел до его предложения. Не хочу преувеличивать свою роль. ВИД -- всего лишь цех. Нам дали чертежи, по которым мы должны были сделать продукт. Но это подразумевает, что мы должны быть профессионалами. Я искал режиссеров, конструировал процесс производства и т.д. Для себя мы называем это кинопроектом, хотя по технологии он гораздо ближе к сериалу. Есть такой показатель, как стоимость одной минуты готового фильма. У нас он не должен был превышать тысячи долларов. И ни один канал не мог бы себе позволить тратить больше: таковы объективные условия выживаемости. Вы понимаете, что в сопоставлении со стоимостью минуты голливудского фильма это просто смешно.

В.Матизен. А вы не пытались поторговаться с Демидовым, чтобы отвалил побольше? Дружба дружбой, а денежки врозь...

А.Разбаш. Конечно, в смысле бизнеса мы с ним по разные стороны баррикад. Ему надо потратить поменьше, а мне заработать побольше. Но у нас не те отношения. Мы скорее партнеры, чем заказчик и исполнитель. Я считаю, что по нынешним временам ТВ-6 и так приняло смелое решение, направив нам деньги на производство чеховского сериала. Ведь это тридцать серий! На сериале нет ни одного человека, который работал бы из-за денег. Это абсолютно гуманитарный и, я сказал бы, знаковый проект с обеих сторон. Как производящая компания ВИД не закладывает в него прибыль. Напротив, доложим денег, если по-надобится.

В.Матизен. Почему на роль художественных руководителей проекта вы выбрали Д.Брусникина и А.Феклистова, ведь ни тот, ни другой не имеют громкого режиссерского имени.

А.Разбаш. Зато именитый у нас автор первоисточника. Да, мы думали, кого из режиссеров приглашать. Обращаться к известным, а потому амбициозным людям -- это не вариант, когда за шесть месяцев надо было сделать тридцать фильмов. Для мастеров, обремененных славой, нужны другой бюджет и другие сроки. А это работа для Павки Корчагина.

В.Матизен. Конечно, на энтузиазме дешевле. А с другой стороны, это напоминает ситуацию, в которой акулы бизнеса нанимают не белых рабочих с их высокими запросами, а готовых на все пуэрториканцев. Вы приняли это решение априори или после неудачной попытки договориться с каким-то крупным режиссером?

А.Разбаш. Мы сразу решили, что нереально заразить такого рода энтузиазмом человека, чье имя дало бы больше гарантий качества. А нам действительно нужны были люди, готовые работать в нечеловеческих условиях. Хотя мы сами, прошедшие через "Взгляд", к таким условиям привыкли. В конце концов мы решили, что помимо Димы и Саши, которые осуществляют общее руководство, нужно пригласить еще и кинорежиссера. Им стал Зиновий Александрович Ройзман, которого рекомендовал Джаник Файзиев. Вы его знаете?

В.Матизен. Джаника знаю. Он получил известность в кино после фильма "Сиз ким сиз", а на телевидении -- после "Старых песен о главном". Думаю, что давать вам пустые рекомендации было бы не в его интересах.

А.Разбаш. Ройзман работал на "Узбекфильме", снимал художественные ленты и сериалы. Мы встретились и поняли, что говорим на одном языке. И действительно, он оказался человеком профессиональным, творческим и очень прочно стоящим на земле, настоящим киноволком. Он привел своего товарища по работе -- оператора Дильшата Фатхуллина.

Зиновий принял эти нечеловеческие условия. Благодаря ему и директору Борису Васильеву из "Экрана" все это стало возможным. Потому что снимать десять минут полезного материала в день...

В.Матизен. Кинонорма, кажется, была тридцать метров, то есть минута в день...

А.Разбаш. При этом мы старались делать все, как в кино. Тот же процесс, только в ускоренном варианте. Был литературный сценарий, который делали Брусникин и Феклистов. Был режиссерский сценарий. Менялись точки съемки, менялся свет, менялись мизансцены и колорит кадра. Снимали на 16-мм "кодаке". Была просто военная организация. Ни одного срыва.

В.Матизен. Снимали только в декорациях?

А.Разбаш. Большую часть эпизодов -- да. Но так, чтобы чувствовался воздух. И не было этой телевизионной картонности. Чтобы все было взаправду. Как у взрослых.

В.Матизен. Иван Иванович мне сказал, что выбор пал на юмористические рассказы Чехова. Чем вы это объясните?

А.Разбаш. Хотелось характерности.

В.Матизен. Может быть, фельетонности?

А.Разбаш. Я был на премьере "Вишневого сада" у Галины Борисовны Волчек. И после спектакля сказал ей, что хорошо бы все это пылью присыпать -- уж очень ярко. Тексты Чехова сейчас -- объект творческого насилия сотен людей. Одни считают, что он написал "Тину" вследствие того, что получил отлуп от красивой еврейки, с которой собирался вступить в адюльтер, другие говорят, что он хотел посмеяться над своим инфантильным другом. В этих фельетонных характерах все равно сохраняются типические для российских людей вещи...

В.Матизен. Вы обсуждали проблему модернизации Чехова?

А.Разбаш. У меня было искушение применить к нему авангардные изобразительные приемы -- субъективную камеру, быстрый монтаж... Но мы от этого отказались. Это требовало другого времени. И мы пошли по пути, который ближе к традициям МХАТа.

В.Матизен. Козинцев, перед тем как ставить Шекспира, целую книгу написал: "Наш современник Вильям Шекспир". Это не помешало ему сделать Гамлета лучом света в темном датском царстве, но все же...

А.Разбаш. Нашими тылами были Дима Брусникин и Саша Феклистов. Они оба театральные люди и оба, особенно Дима, долго жили с этим проектом. И Ройзман человек не случайный. У него совершенно достаточный культурный багаж для такой работы. Все рассказы были хорошо "размяты". На площадке мало что решалось.

В.Матизен. Сколько времени, по-вашему, может продержаться такой сериал на экране? Кино и то быстро стареет, а уж телевидение...

А.Разбаш. Не знаю. Все мы работали с удовольствием. Я знаю режиссеров, которым очень прилично платят, но они устают снимать рекламу или работать на телевизионных форматах "У попа была собака". Никогда не загадывал, сколько проживет наш сериал. Я неамбициозный человек, к тому же мое участие в этом проекте можно назвать творческим лишь с натяжкой...

В.Матизен. ВИД -- дитя "Взгляда". Что собой сейчас представляет телекомпания, выросшая из одной программы?

А.Разбаш. Да, 2 октября прошлого года было десять лет со дня первого выхода "Взгляда" в эфир. Сейчас мы делаем около 700 -- 800 часов продукции в год. Это много даже по европейским масштабам...

В.Матизен. Рассчитываете ли вы в каких-то своих проектах на помощь государства?

А.Разбаш. Я хотел бы встретиться с новым министром культуры Дементьевой и поговорить на эту тему. Мне кажется, ей нужно обозначить себя как яркую, самостоятельную фигуру, а не как очередного чиновника в культурной жизни страны. Предыдущий министр, к сожалению, в этом смысле почти не отличился. Нужно лишь правильно скоординировать интересы культуры и интересы бизнеса.

В.Матизен. Но Министерство культуры у нас само стоит с протянутой рукой перед дверью правительства...

А.Разбаш. Нет. С моей точки зрения, министерство -- это менеджмент. Не выпрашивание денег, а правильное соединение идей и денег. Если совсем грубо, это офис, где рождаются проекты. Вообще в демократическом обществе власть -- это менеджмент...