Гармонист, гармонист, веселая хватка!..

"Эх, русский народ, в тюрьмах весело живет..."

Кажется, Лесков поведал историю о том, как один французский генерал, большой стратег и дока в своем ратном деле, взялся читать наши "Мертвые души". Читал-читал и, конечно же, офонарел, впал в задумчивость, а потом вдруг сделал для себя как человека военного совершенно безоговорочный и глубоко стратегический вывод: "Народ, у которого есть такие литературные герои, как Чичиков, победить нельзя. Ни в какой войне и никакими войсками..."

Молодчага француз! Просек насквозь нашего брата...

А вот доведись этому башковитому иноземцу дотянуть до наших славных дней да узреть хотя бы разочек такую теледиковинку, как "Играй, гармонь...", то наверняка под горяченьким от таковой впечатленьицем закордонная мысль о России продвинулась бы еще далее: дескать, этих русских не только извне не победишь, но и изнутри не возьмешь. И никаким внутренним врагам-супостатам, ни РСДРП-ВКП(б), ни жидомасонам, ни чеченцам кавказской национальности, никаким идолищам чубайсовским этот народ окончательно и бесповоротно не извести. И хоть каждый день секвестром по балде, хоть три раза в сутки деноминацию производи, хоть ваучер, хоть маучер, хоть каждые двадцать минут про прокладки с крылышками -- ни фига!

Не издыхают! Упертые гады, твердолобые. Непонятно как и для чего, но держатся. И что самое дикое: вести себя соответственно своему поистине безнадежному положению не желают, в уныние не только не впадают, но еще и норов свой показывают: празднуют-веселятся. На гармошках своих наяривают, припевки всякие задорные распевают, притоптывают-приплясывают, а то и вприсядку удалую пускаются. Да не поодиночке, а всем райцентром разом. И лыбятся-смеются, не робея показать во весь экран две шеренги стальных зубов! А че, наши железные зубы -- самое надежное средство от кариеса...

"Ой, гармошечка, ори, ори до самой до зари..."

Крутая передачка! В программной сетке нынешнего расейского телевидения эти заволокинские плясуны-певуны выглядят не то что экзотически -- это его истинный андерграунд, чистейший перпендикуляр всей доминирующей идеологии и эстетике теперь уже и взаправду "голубого" экрана. В самом деле, каждый божий день все каналы, словно соревнуясь друг с другом в маразме, стараются просто утопить нас в кошмарных новостях, впаять в мозги и душу представление, что все распалось, разрушилось, никакой страны нет, кругом одни воры да бандиты, что вся-то наша жизнь -- это одни трупы, пожары, забастовки, чернобыли. И что надежды на просветление -- никакой, никакой. И этими черными новостями, разоблачениями, помойными сенсациями, всем подбором фильмотечного материала и дебильными играми-угадайками тебе вот так изо дня в день с утра до ночи неутомимо нашептывают: да брось ты, дурачок. Плюнь на все. Закрой глаза. Махни рукой на эту жизнь. А еще лучше, братишечка, подумай о веревочке.

И вот в большой, напряженной, недурно отлаженной работе этого чернушно-помоечного телевизионного конвейера вдруг случается короткий, неожиданный и абсолютно нелогичный перерывчик. Каждое очередное воскресеньице в двенадцать тридать по ОРТ нам вдруг начинают крутить совсем другую картину жизни. Оказывается: конец света все еще не наступил, Расея-матушка все еще не сгибла, и кроме бандитов, воров, политиков-идиотов, банкиров, бомжей и малолетних проституток в стране водится еще кое-какое население. И определенная часть этого населения имеет устойчивую склонность играть не на валютном курсе, не курком "Макарова", а на гармошке. А другая определенная часть этого же странного населения имеет привычку, принарядившись, собираться вокруг первых, чтобы от души попеть и поплясать. Получается праздник и веселье. Улыбки. Цветы. Еще не спившиеся дети. Как у людей! Ну, прямо какие-то "Кубанские казаки", только в натуре...

Соответственно такой же праздничной, задорно голосистой, вся из себя мажористой получается и программа Геннадия Заволокина. Могут сказать, что эти столь редкостные по нынешним телевременам солнечность и лучезарье передачи автоматически произрастают из самого ее материала, не репортаж же из Госдумы как-никак, а народные танцы-шманцы. Однако сам-то материал тут, прямо скажем, не такой уж и однозначный. Даже скользковатый. Хваленых русских раскрасавиц и особливых красавчиков в обычной заволокинской массовке что-то не примечаешь. Симпатюльки иногда мелькают. Но больше мельтешат на экране какие-то по первому впечатлению не шибко привлекательные, то корявенькие, то пузастенькие, то, прости Господи, какие-то кривоватые людишки. И голоса не злато-бархатные. И говорят подчас как-то не шибко складно. Да и пляшут так себе, а то и вовсе неумеючи. А дикая пестрятина нарядов? А уже помянутое жуткое изобилие стальных зубов?

Почти все и все тут -- на грани чистой карикатуры. И все зависит только от того, как на пляшущих-скачущих посмотреть. Чуть-чуть сместить кое-где акценты, и запросто получишь не жизнерадостную картинку истинно народного веселья, а выпученные зенки, страшно воющие хари, дико скачущие телеса, трехстворчатые шкафы вприсядку. И в дрожь бросит не хуже, чем спецрепортаж из морга детской больницы.

Кстати, на тех же гармонистов, на то, как и что именно играют, на то, какие рулады выводят у Заволокина, то есть на прямой предмет этой передачи тоже можно взглянуть по-разному. Даже в стане профессиональных фольклористов заволокинские шоу вызовут распри. Одни увидят в них неугасимость фольклора, его жизнестойкость и поразительную приспособляемость к любым условиям, живое развитие вековечных традиций. А для других то будет явный симптом разрушения подлинного фольклора и лишний раз подкрепит в абсолютной убежденности, что оркестр фольклора стихает, традиции разрушаются, налицо все признаки деградации традиционной народной культуры. Разве раньше пели так? Разве так наряжались?.. Нет, это уже не настоящий фольклор. Это уже только жалкие объедки и остатки былых традиций. Вторичные и третичные их отзвуки. И термин для этого специально уже введен на сей случай -- "фольклоризм", то есть заведомо нечто вторичное-третичное...

Так что дело, как видимо, не в самом исходном материале. А в том, как на него посмотреть. Создатели передачи "Играй, гармонь..." на сей материал смотрят под очень определенным ракурсом. Это ракурс давней, испытанной и непоколебимой любви к своим героям и, конечно же, ее величеству гармошке. В нынешней культуре означенный ракурс встречается крайне редко -- дурной тон...

"Если я тебе не нравлюсь, корми лучше -- я поправлюсь..."

Да, размер, объем, масса обожаемого предмета -- не последнее дело для этой программы. Ее персонажи -- по всем признакам -- личности яркие, колоритные, с перчиком и почти всегда незаурядной судьбой. И, ясное дело, большие доки в своем гармонально-вокальном искусстве. Каждый тянет на сольный концерт и монопередачу. Короче говоря, ставь камеру возле вон того мужичка, пусть он поет, пляшет, бухтит о себе -- скучно не будет! А кроме того, вся "проблематика" программы, преломленная в одной такой конкретной судьбе сквозь призму уникального характера, может повернуться как-то более глубоко и основательно.

Г.Заволокин с верного и наиболее исхоженного нашим телевидением пути решительно сворачивает. Даже самым ярким своим артистам он отводит всего-то несколько минуточек. Обычная схема представления героя выглядит так. Очередная звезда наяривает на гармошке коротенький фрагмент (или поет два-три куплета). Тут же Заволокин затевает с ним разговор. Беседа скоротечна. Проблемы смысла жизни, последствий коллективизации, судеб ваучера не обсуждаются. Вопросы чисто анкетные: а как вас зовут? А вы из какой деревни? А гармонь у вас чья? Под стать вопросам и сами ответы. Всей-то говорильни на тридцать секунд. И далее мгновенно следует еще один музыкальный фрагмент или в кадре появляется уже другая звезда. А через несколько минут опять новый герой.

Если учесть, что по ходу "концертных" номеров камера (операторы у Заволокина глазастые, реактивные, умеющие мгновенно среагировать на интересные детали, внезапно появляющиеся по ходу музыкально-танцевального действа) успевает еще выхватить из толпы какое-нибудь особенно колоритное личико или запечатлеть кошку, величаво наблюдающую с забора людское неистовство, или краешек окружающего пейзажа, то темпоритм передачи оказывается предельным. По сути дела, это уже не телевидение, не телепередача, а кино. И очень хорошее кино. Напоминающее очень высокие его образцы. В самом нынешнем кинематографе, кстати сказать, надежно забытые. И немудрено: драматургические и режиссерские принципы, по которым кроится "Играй, гармонь...", отсылают нас аж в... 20-е годы, а именно к опыту незабвенного монтажно-типажного кинематографа с его "образом массы" и прочими только ему присущими штучками.

Конечно, в таком утверждении есть свой юмор, тем более, если учесть, что сам Заволокин (скорее всего!) с ранними кинотеориями вообще разминулся. Ну и что! Это еще один пример того, как в разные времена, подчас даже в разных, несоприкасающихся культурах, в разных видах искусств могут зарождаться однотипные художественные явления. Самого Заволокина со товарищи возможно озадачить фактом обнаружения в его незатейливо простодушных фольклорных шоу достойные кинематографические традиции и корни. Скорее всего они до всех этих киношных премудростей дотумкались сами.

"Хватит, бабы, кваситься, надо перекраситься..."

Сегодня самыми оголтелыми сепаратистами в России являются никакие вовсе не чеченцы, не какой-нибудь татарский "Азамат", а наши славные представители пресловутой "четвертой власти". Вот они-то для себя Россию уже поделили и сами отделились от таковой, поселившись в стране под названием Кремляндия. Даже в самые глухие капээсэсные времена наша пресса, радио и телевидение не были столь оголтело придворными. Посмотрите, как строится любая так называемая "информационная" программа. Практически весь объем новостей и репортажей -- в пределах Садового кольца (Ельцин принял... Дума обсуждала... Чубайс фыркнул...) Все! Если вдруг и мелькнут все же напоследок какие-то другие географические названия, то скорее всего только потому, что туда свалил с визитом премьер или там чегой-то опять сгорело-взорвалось-протекло. Вот так посмотреть-послушать-почитать подольше, и в самом деле начнешь думать, что никакой такой страны-громадины по имени Россия уже нет и в помине, что мы живем-радуемся на пятачке вроде каких-нибудь Нидерландов-Люксембургов. Слава Богу, что хотя бы служба прогнозов погоды, перечисляя названия российских городов и местностей, изо дня в день терпеливо восстанавливает целостный образ неохватного нашего отечества, где на одном конце минус тридцать, а на другом -- плюс сорок.

Программа "Играй, гармонь..." тоже отчаянно стремится сохранить для нас это грандиознейшее пространство и его фантастическое многообразие. Это программа-непоседа, программа-странник. Прошлый раз она впечатляла нас песнями и плясками донских казаков, сегодня укатила куда-то в Забайкалье, а следом идет русский Север. В этих неутомимых перемещениях в пространстве программа извлекает и получает для себя массу полезных эффектов. Ну, а суперэффект всей программы заключается в том, что, показывая нам столь разные и неповторимые уголки России, поразительное разнообразие лиц, костюмов, уникальные особенности регионального фольклора, авторы одновременно собирают всю эту мозаику в образ единой страны и единого народа. И тут, собственно, уже сам собой отпадает вопрос о том, почему авторы предпочитают опираться на драматургически конструктивные принципы, известные нам по нашему монтажно-поэтическому кинематографу. Только такая форма с ее эпическим разворотом, способностью охватить и свести воедино множество мест, событий, лиц и может справиться с подобной "объединительно-собирательной" задачей.

Возможно, эта моя попытка усмотреть в рецензируемой программе солидный культурный фундамент и уж тем более какую-то особую идеологическую значимость кому-то покажется если не преувеличением, то чем-то из сферы юмористики. Тем более что речь-то идет о передаче программно развлекательной, легонькой, озороватой, подчеркнуто избегающей убийственного серьеза. Все так, да не совсем.

Да, действительно "Играй, гармонь..." по стилистике, по основной своей тональности невольно напоминает искрометный каскад веселых частушек. Тут все замешано на улыбке, озорном приколе, легоньких поддевочках. Но не нами замечено: в народной культуре абсолютно все ее составляющие -- от былин до плетения кружев, от свадебных обрядов до резных наличников -- помимо специфического содержания, свойственного тому или иному виду или жанру, неизбежно несут в себе и содержательные знаки, образцы, мотивы, характерные для всей фольклорной эстетики как таковой. Поэтому даже в, казалось бы, самых легковесных, "безыдейных", чисто игровых проявлениях народной художественной культуры неизбежно присутствует скрытый, но всегда глубокий смысл. И в песнях и плясках под гармошку этих общезначимых символов и знаков народного искусства ничуть не меньше, чем в каких-либо других по виду более серьезных проявлениях фольклорной музы.

Кстати сказать, у Заволокина в каждой его очередной передаче встречается характерный слом общей развеселой ее тональности. Передача резвится-юморится, все более и более набирая мажорно-юморные обороты, и вдруг на самом пике веселья резко и категорично прыгает в нечто печально-величавое, задумчивое или просто нежное. Чаще всего это авторская песня самого Заволокина, которую обычно исполняет его дочь или они вместе. В этот момент передача, круто меняя свою тональность, всегда как бы немного приподнимается сама над собой, исподволь и ненавязчиво подводя нас к каким-то более глубоким и сложным чувствам. Очень часто момент этого "приподнимания" тонко подхватывается-поддерживается и чистой пластикой. Мне запомнилось, как в одной из передач "северного цикла" камера, подхватив мелодию песни "Север", воспарила над землей, распахнула пространства, открыв взору безоглядные, потрясающей красы северные дали.

Конечно, всегда это эмоционально-смысловые пики передачи. Но Заволокин -- художник истинно фольклорный. А потому он на этих пиках никогда не задерживается, не ставит их в качестве финалов, где они рискуют обернуться многозначительной тягомотиной. Малость "воспарив", повествование тут же снова спускается на землю и айда плясать-распевать по-новой. Только еще хлеще, еще забористее. В фольклорной культуре -- свое соотношение "серьеза" и "игры", а все, что можно отнести к "рацио", надежно припрятано в предельной эмоциональности. Посему синдром "скорбного бесчувствия", столь характерный для нынешнего российского кино, здесь заведомо исключается.

"На фига попу гармонь?"

Выясняется, что -- не на фига вовсе. Заволокинская программа с некоторых пор стала примериваться к разного рода юбилейным или празднично-календарным датам. И получается. Очень трогательным, хотя не менее живым и задорным, чем обычно, вышел "пасхальный" выпуск передачи "Играй, гармонь...", где добродушные попы достаточно занятно и вполне искренне объяснили, что известная поговорка насчет отсутствия "консенсуса" у их ведомства с популярным народным инструментом не совсем верна.

Не менее органичным получился и "милитаристский" спецвыпуск "Гармони", приуроченный ко дню Советской Армии, то бишь Дню защитника Отечества (кажется, из Новосибирска).

Эта легкая "прирастаемость" к столь контрастным праздникам -- очень хороший симптом, явный признак высокого уровня фольклоризации самой программы, то есть ее функционирования по законам фольклорной эстетики. Как тут не вспомнить, например, что и лубок, и частушка, и другие жанры фольклора умели выразительно "откликаться" буквально на все.

С другой стороны, программа, примеривая себя к разным календарным датам и географическим местам, сама невольно как бы испытывает, тестирует эти праздники и самые разные уголки страны на их истинную приобщенность к вековым традициям, к России как таковой. Не без душевного напряга, помнится, смотрел я, как заволокинцы устраивают подобного рода "экспертизу" моей родной Татарии, а в одном из последующих выпусков -- Подмосковии. Но оба региона-передовика по части "самостийности" заволокинский тест прошли вполне успешно: еще наши, еще вполне россияне. Про свои корни и здесь не забыли.

Загадывая наперед, куда же еще, в какие дебри со своими коллегами по телепрограмме сможет зарулить непоседливый основоположник "Играй, гармони...", я рискнул бы подсказать ему еще один, как мне кажется, неслабый адресок: Москва, Кремль. Тамошние-то ребятки помнят, какого они роду-племени? Сбацать что-нибудь нашенское при всем честном народе смогут ли?

Впрочем, один гармонист, как известно, в президентско-правительственной команде себя уже обнаружил. Может быть, и другие артисты -- хоть ложкари, хоть спецы по присядке -- там найдутся, и сборная Кремля по фольклору сумеет продемонстрировать нам свою причастность к стране по прозванию Россия.

Но уж если гадать и мечтать дальше, то, пожалуй, еще с большим нетерпением и трепетом, чем из Кремля, я стал бы ждать подобного же "гармонного" спецвыпуска из родного... Центрального Дома кинематографистов. Вот это была бы для нашего киношного сообщества особая "проверка на дорогах". Мы-то сами кто? Мы откуда? И главное -- дальше-то куда?

Задаю эти детские вопросы, поскольку случай с нами, нынешними киношниками, непростой. Что касается самого фольклорного шоу, которое может быть представлено во владении Гусмана силами самих киношников, то, убежден, мы в грязь лицом не ударим. Одна Нонна Мордюкова может с блеском вытянуть всю программу. А она у нас -- и это известно -- не одна. Народные артисты найдутся и среди сценаристов, операторской братии и даже заумных критикесс. Так что в стенах ЦДК может случиться полный фурор. И тогда какая-нибудь тетя Маня, глядючи эту передачу в своей далекой Великообмочиловке, изогнув бровь, сказанет своему дяде Ване: "Смотри-кось, Вань... А они, эти киношники, оказывается, тоже могут..."

И тогда у меня останется только один вопрос: если уж мы действительно еще храним хотя бы в душе и памяти родные песни, если мы еще помним хотя бы кое-что про свои корни, то почему же тогда мы имеем сегодня такое спирохетное кино? Почему же даже слабенького отзвука этого нашего знания и памяти нет на экране? Почему же код русских художественных традиций даже в виде смутного призрака не просматривается в нынешней экранной продукции? Почему мы снимаем такие мертвые, стертые по цвету и эмоционально кастрированные фильмы? Почему мы разговариваем со своим зрителем на непонятно каком наречии, а не на все еще живом и потрясающем языке наших собственных песен и сказок?

Или мы уже не русские?

Может кто-нибудь объяснить?