Мир, принадлежащий мужчинам

Виктор Доценко -- один из основоположников жанра боевика с продолжением, повествующего о приключениях супергероя на фоне постсоветской действительности. Одиссея центрального персонажа его книг Савелия Говоркова отчетливо делится на две части. Первая -- история героической адаптации солдата-афганца к неузнаваемо переменившейся жизни. Вернувшись на родину, Савелий постоянно попадает во всевозможные переделки: он оказывается то в тюрьме, то на засекреченной базе мафии, то в лапах организаторов подпольных гладиаторских боев... Разбираясь со своими обидчиками, Савелий наводит ужас на организованную преступность, одновременно зарабатывает авторитет у классических криминальных "авторитетов" и привлекает к себе заинтересованное внимание КГБ-ФСБ.

Во второй части герой окончательно находит свое место в социальной реальности, став под знамена всемогущих органов. Бывший "вольный стрелок" начинает целенаправленно выполнять секретные поручения наших, а иной раз и американских спецслужб: золотишко перевезти, ликвидировать какого-нибудь маньяка или чеченского командира. Что Родина прикажет... Сюжетные ситуации при этом странным образом повторяются. В романе "Месть Бешеного" герой снова оказывается в тюрьме (как в "Сроке для Бешеного") и снова взрывает хорошо оборудованную базу мафии (как в "Тридцатого уничтожить!"). В "Награде Бешеного" он вновь вступает в поединок с Роботом Смерти, которого победил в романе "Возвращение Бешеного". В последней книге "Охота Бешеного" герой собирает команду для выполнения опасной операции, как уже было в "Команде Бешеного". Проверенные сюжетные ходы просто накладываются на новые исторические реалии: августовский путч, поиски "золота партии", Чечня...

Само собой, герой постоянно дерется, стреляет, скрывается от преследователей, разрабатывает хитроумные операции, проявляя при этом чудеса отваги, изворотливости и героизма. Он равнодушен к карьере, не интересуется деньгами, меняет подруг почти так же часто, как Джеймс Бонд. И хотя у Савелия есть невеста -- девочка Розочка, мирно подрастающая за океаном, единственные по-настоящему близкие ему люди -- "названый братишка" Андрей Воронов, с которым Савелий побратался еще в детском доме, генерал ФСБ Богомолов, отставной генерал Говоров и "ребятишки" из охранного агентства "Герат", возглавляемого бывшим афганцем Олегом Вишневецким. Словом, Бешеный -- типичный рыцарь плаща и кинжала, то бишь автомата и камуфляжа, утверждающий в невнятной штатской действительности чистые идеалы мужского военного братства.

Успех романов Доценко объяснить достаточно сложно. Литературные их достоинства близки к нулю, во всяком случае они написаны гораздо хуже, чем книги А.Бушкова, А.Марининой, Э.Тополя и других популярных писателей. Практически полное отсутствие метафор и прочих художественных изысков. Казенный, суконный язык, бытующий в среде работников силовых ведомств, скрашен лишь блатным жаргоном и казарменными шуточками типа: "Будь у бабушки дедушкин болт, это была бы не бабушка, а дедушка". (Навязчивое внимание к мужскому органу -- одна из ярких особенностей стиля. Количество слов, используемых автором для обозначения этой части тела -- "боевой меч", "прибор", "инструмент", "перенапряженная плоть", "возбужденный член" и т.д., -- просто поражает на фоне общей лексической бедности языка.) И это не стилизация, а способ изложения мыслей и чувств, органически присущий автору, как и его героям. Любые попытки Доценко дать персонажам специальные речевые характеристики, заканчиваются, как правило, плачевно. Если на страницах романа появляется, например, иностранец, едва говорящий по-русски, можно быть уверенным, что уже в следующей главе он обнаружит поразительные успехи в языке. Увлекшись интригой, Доценко просто забывает о том, что этот персонаж "плохо знает русского языка".

Еще одна особенность стиля -- навязчивое описание невербальных реакций, сопровождающих каждую реплику персонажей. Всякое слово герои произносят либо "вскочив", либо "поморщившись", "со слезами умиления на глазах" или "глубокомысленно подняв палец". Обилие подобных ремарок превращает диалог в общение буйнопомешанных. Ясно, что с передачей тонких душевных движений у Доценко большие сложности. Гораздо лучше удаются ему описания физических действий -- драк, перестрелок, погонь, поединков... Сказывается, вероятно, режиссерское пространственное мышление¹. Автор видит то, о чем пишет.

Особое место занимают эротические сцены, являющиеся своего рода "фирменным знаком" романов про Бешеного. Зачастую они возникают без всякой сюжетной необходимости, автор просто решает остановиться и побаловать клубничкой себя и читателя -- нельзя же героям только совещаться и воевать! Здесь перед нами чисто мужское отношение к сексу с обязательным описанием размеров и состояния "перенапряженной плоти", от одного вида которой партнерша немедленно приходит в экстаз. Часто встречаются и групповые комбинации, воссозданные подробно и со знанием дела. Причем оргиям в баньках и на загородных виллах предаются у Доценко как отрицательные, так и положительные персонажи, что не мешает положительным нежно любить своих верных подруг.

Что касается жизненных реалий, то в ранних книгах, как, скажем, "Срок для Бешеного", еще присутствует сколько-нибудь достоверный социально-бытовой фон. Потом описания становятся все более условными и стандартными. Нельзя сказать, что политические события, происходящие в стране, совсем не волнуют автора и его героев. Но в изложении Доценко, за вычетом публицистических общих мест, они приобретают довольно фантастические очертания. Так, августовский путч предстает следствием масонского заговора, а война в Чечне вызвана происками московских банкиров, мечтающих взорвать Москву руками чеченских террористов. Автор сознательно придерживается "теории заговоров", это подпитывает энергетику жанра и позволяет не углубляться в дебри реальной политики.

Главными противниками Савелия Говоркова и его друзей оказываются две мощные и разветвленные организации -- международный наркокартель, возглавляемый беглым генералом КГБ Рассказовым, и пресловутый Орден, запустивший щупальца в высшие структуры российской государственной власти. Поэтому Бешеному и его покровителям из ФСБ приходится все время держать ухо востро и действовать, опасаясь "утечки", в условиях глубочайшей конспирации. Они защищают интересы государства, но как бы втайне от самого государства. При всей лояльности Доценко к Президенту и силовым министрам Грачеву и Куликову, он демонстрирует в своих романах не столько "слаженную работу органов", сколько "подвиг разведчика" в тылу врага.

Болезненную проблему этических и юридических санкций -- кто, собственно, определяет, что можно, чего нельзя, кого карать, кого миловать -- Доценко решает чрезвычайно оригинальным способом. Он наделяет героя особой "верой", позволяющей ему избегать нравственных ошибок и компромиссов. Источник этой веры -- общение с Учителем, восточным монахом, который спас Савелия, когда тот был в плену, и обучил неземной мудрости. В ответственные моменты Учитель диктует герою, как поступать. Эти места в книгах Доценко выделены особым шрифтом, дабы отделить волю Высшего Существа от человеческих мыслей, дел и поступков.

Эта мистическая составляющая, собственно, и позволяет автору создать образ идеального положительного героя, являющегося носителем абсолютного Добра и космической Справедливости. Савелий не просто один из мужественных людей в погонах или без, привыкших к оружию и крови и растерявшихся, утратив высшего гаранта справедливости в лице государства. Савелий -- Герой с большой буквы. Он на порядок умнее, сильнее и благороднее обычных людей; женщины от него просто сходят с ума; сконцентрировавшись, он может одним движением руки вырвать у врага сердце. Но главное -- он знает "как надо".

В подобных романах других авторов герои тоже сильны, выносливы, виртуозно владеют оружием и побеждают толпы врагов. Но они ходят по земле и неизбежно вязнут в мутной действительности. Отвечая силой на силу, преступая закон, они становятся неотличимы от своих врагов и мучительно пытаются оправдать себя, сваливая вину на бездарный режим. Их мужской мир, где все проблемы решаются выстрелом и кулаком, четкой организацией "своих" против "чужих", слишком узок, чтобы вместить бесконечно усложняющуюся реальность. Доценко расширяет этот мир до масштабов Вселенной. Он предлагает своего рода наркотик, интеллектуальную и нравственную анестезию. Идентифицируясь с его героем, эти люди могут оставаться такими, как есть, со всеми своими привычками, представлениями, языком, любимыми мифами, и при этом чувствовать себя правыми. И что самое замечательное, автор начисто лишен рефлексии, позволяющей заметить, что концы с концами в его построениях не всегда сходятся. Главное верить! Это позволяет наслаждаться жизнью, трахать баб, выпивать с друзьями, любить Родину и вспоминать, как брали афганские кишлаки и мочили чеченских командиров, не испытывая никаких угрызений совести.

¹ В.Доценко закончил режиссерский факультет ВГИКа в 1976 году. -- Прим. ред.