Здравствуй, Ужас!

"Крок-97"

Здравствуй, здравствуй! Цивилизация в последнее десятилетие только и делала, что пугала нас. Даже эти новые экранные технологии, с помощью которых уж как, казалось бы, можно было народец всего шарика веселить, а и те туда же -- забросали нас чудовищами и монстрами сверх всякой меры. Приходится спасаться в добром старом советском кино, в анимации в том числе. Все эти мишки и зайки, ежики и айболиты эпохи тоталитаризма сеяли и пробуждали исключительно доброе и вечное. И вот, когда с тоталитаризмом вроде бы простились, он пришел, откуда не ждали -- теперешние фильмы травят нас не меньше, чем политическая диктатура.

Фестиваль анимационных фильмов, если смотреть их старательно и дисциплинированно, -- испытание для психики нешуточное. Картины-то все коротенькие -- на следующий день пытаешься судорожно вспомнить, и не получается. Обращаешься за помощью к коллеге, а у того сразу появляется мученическое выражение лица: тоже, бедолага, перенапрягся или просто проспал те две экранные минуточки.

Внести некоторую теоретическую ясность в анимационный шквал попытался на нынешнем "Кроке" киновед Алексей Орлов. Он представил небольшую ретроспективу и предложил посмотреть на свою коллекцию глазами старины Фрейда. Скажем, в картине голландца Поля Дриссена "Дом на рельсах" оказалось множество фрейдистских образов: свисток на кипящем чайнике живо напомнил окончание фаллоса, бегающий заяц оказался символом "счастливой постели" и плодовитости, а поезд -- мужской сексуальной активности. Сквозь "мелкоскоп" фрейдизма особенно впечатляюще выглядели фильмы Игоря Ковалева "Его жена курица" и "Андрей Свислоцкий". Чего только здесь не обнаружилось! Синее обабившееся лицо мужика -- это бесполая, привыкшая онанировать и не нуждающаяся в женщине ипостась, приложением к которой является член-червяк, намекающий, в свою очередь, на гомосексуальные пристрастия.

Ужас, конечно, в том числе и киноведческий. Но что и говорить -- небесполое кино. Сиди и разгадывай, благо философы и психоаналитики наработали множество призм и другого инструментария, коим орудовать, тихо скользя на кроковском корабле по днепровским водам, одно удовольствие.

Наверное, англичанин Дэниел Грейвз получил главный приз не только за мастерство, но и за точное попадание в сегодняшнюю проблематику: фантомы техногенного мира представляют реальную угрозу человеку. В его фильме "Плоский мир" речь идет о прелестях современной электронной цивилизации. Вследствие некоего катаклизма в информационных системах из телеящика удирает гангстер. И начинает бедокурить. Ему противостоит герой картины, обыкновенный рабочий, простой труженик. Все или почти все крутится-вертится в городе, скопище ужасов. С пультом управления в руке можно что угодно включить и выключить, настроить и перенастроить. Под картинкой, правда, спрятан иной мир, куда можно запросто ухнуть, словно в преисподнюю. Там чудища-крокодилы, змеи всякие... В рисунке -- голубые, резко очерченные силуэты, мир, плавающий в странном свете, который, если всмотреться, быть может, и вправду уже является составляющей нашей жизни.

"Шок" болгарина Златана Радева не нов по мысли, но исполнен лихо, в хорошем темпе и с юмором. Он о том же: сотворенное человеком может запросто восстать, возроптать. Художник еще не успевает дорисовать человечка, а тот уже начинает бунтовать -- норовит автора с ног сбить, в порошок стереть, любую гадость сделать. Отчего бунтует, отчего жить не дает? Нарисовали тебя, так и сиди спокойно -- могли ведь и не извлечь из глубин подсознания...

Молодой немецкий режиссер Кирстен Винтер в коротеньком фильме "Часы" тоже говорит о непредсказуемых последствиях творчества, о своевольном потоке сознания. В основе сюжета -- история конкретного человека, композитора и пианистки Елены Кац-Черни. Правда, ухватить что-то более или менее определенное в авторской мысли уж больно трудно -- смазанной выглядит на экране карта композиторских будней.

В "Икаре" венгра Гезы Тотта песочный герой взлетает в небеса, но скоро выясняется, что он всего лишь рисунок на берегу -- накатила волна, и нет ничего, быть может, даже и воспоминания. Все суета сует, и лишь тоскливое лицо человека как доминанта происшедшего.

Прекрасен и яростен ритм немецкого фильма "Утихающий ветер" (режиссер Вук Жевренович). Легкий, летящий рисунок, в котором глаз постепенно замечает вполне реалистические тела хищных животных. Красив, красив их бег, но и этот напор ликующей жизни обращается в финале в звездную пыль, в космический след. В красоту, которой кто-то будет любоваться, задрав голову ввысь, а она уже растворилась в бездонности.

Вообще очень важно представление художника о самом себе, но хорошо бы при этом не потерять контакт с реальностью. В коротеньком "Теноре" немца Тора Фройденталя собственное пение кажется страусу невероятно красивым. Однако стоит переключить волну, и мы слышим тот же голос извне -- противный, дребезжащий...

Анимация, как правило, поражает конденсацией образной энергии. В восьмиминутной картине "С юбилеем" Марджут Римминен мы погружаемся в воспоминания о прожитой жизни, о любви и детях. Фото здесь как повод для вихря ассоциаций. Анимационный Бергман -- семья, ее тайны, всхлипы, тени, ее страхи, наконец. Образы, живущие в сознании, обнаруживают свои как пугающие, так и привлекательные стороны. И все из детства... Вспомнилась фраза Достоевского: одного хорошего детского воспоминания достаточно, чтобы согрелась вся жизнь. Кажется, именно об этом фильм.

Словом, если судить по программе "Крока-97", в современной авторской анимации торжествует поэтико-философское начало. Причем нередко ужас перед цивилизацией затмевает рассудочное мышление. На первый план выходит нечто первозданное, языческое, фольклорное. Этим, конечно, никого не удивишь, особенно на Украине, где по-прежнему много обращений к традиционному деревенскому образному и повествовательному языку (хотя все чаще встречается и чисто городская образность). Но заметно, что во многих странах живого фольклора уже почти нет, не потому ли художники обращаются к пра-образам, которые можно отыскать в древних мифах, а не в более близких, казалось бы, сказках и легендах XIX века.

Становится очевидным и другое: чем более развита технология анимации, тем архаичнее образность. Все эти драконы, циклопы, огнедышащие твари -- отчего они возникают в сознании человека, вооруженного компьютерными программами? Ведь он должен вообразить себе что-нибудь "посвежее", ан нет. Не потому ли все это происходит, что чем дальше в сияющий электронный лес, тем более пугающим для человека выглядит окружающий мир? Ибо он, как тот человек из фильма Радева, живет своей собственной непредсказуемой жизнью. Современный человек зависим от внешнего мира ничуть не меньше какого-нибудь неандертальца. Порожденные им образы обступают со всех сторон и третируют сознание. Хочется вырваться, но в поисках выхода человек попадает в другую реальность -- электронную. Как тут не напугаться, не вообразить ящуров первобытных? Они, во всяком случае, понятнее, ближе новейших монстров.

И, кстати, быть может, с этим связан кризис компьютерной анимации, который, во всяком случае, обнаружился на "Кроке", где в этой номинации не нашлось достойной кандидатуры на приз. Человек, похоже, пока еще не вполне доверяет компьютеру, как бы побаиваясь его способности завоевывать, подминать человеческую психику. Трудно сказать, что будет через несколько лет, когда в анимацию придет поколение, для которого работа с компьютером является такой же естественной, как для нас в детстве рисование карандашом. Но современные фильмы, представленные на "Кроке", отчетливо говорят о том, что нарастает тревога по поводу психического и культурного здоровья человечества, надвигающейся войны с порожденными техническими монстрами. Все меньше подчиняются они нашему пульту, все чаще барахлит последний...

Отстав в технологической и информационной революции, может, мы что-то выиграли при этом? Опять же трудно сказать наверняка. Однако наше неослабевающее внимание к собственной истории и собственной патриархальной образности все же имеет какой-то смысл, и он не только в том, чтобы сказку рассказать детишкам.

Довольно скромно на сей раз выглядели украинские аниматоры, однако же "Тополя" Валентины Костылевой (по маленькой поэме Тараса Шевченко) настроила меня лично на мажорную волну: песенность ритма и рисунка, знакомая по живописи самого поэта цветовая гамма внесли какое-то успокоение и даже благостность. Особенно эти впечатления усилились после того, как вышел на палубу теплохода и поглядел на Днепр, его берега, его звезды в вечерней выси. Да нет, братцы, шарик наш еще достаточно крепок и не весь завоеван техническими чудищами. Западные люди пугливы больно. Впрочем, те из них, что путешествовали вместе с нами, не обнаруживали никаких признаков уныния и тем более паники. Быть может, все это тоже всего лишь образы или то, о чем сказал классик: "Чего они придуриваются, здоровые же мужчины!" Мы сами себе порой кажемся такими хиляками, такими рафинированными эстетами (а при этом полагается мыслить исключительно о чем-то упадническом или, на худой конец, в стиле постмодерна), что это уже становится второй натурой.

Лучший способ все это преодолеть -- сесть на кораблик и поплыть к морю, пусть даже и Черному. Выходите утром, в обед и вечером на палубу, смотритесь на себя в чистой воде морской, в звездах и тучах, влюбляйтесь... И смотрите фильмы, конечно. Все это вместе подлечит вас от хандры, если она у вас завелась, укрепит мировоззрение и нервную систему, даст повод, наконец, помечтать о лучших временах. Пока вы здоровы, пусть и относительно, до тех-то пор и будут хорошие времена. В них нам жить, сочинять фильмы, статьи, любовные послания и прочие тексты и когда-нибудь умереть от нахлынувших чувств. Но когда еще это будет?

В заголовок вынесена фраза из лексикона гендиректора Международного кинофестиваля "Крок" Ирины Капличной.

Автор заметки не анализирует российские фильмы, участвовавшие в программе "Крока", -- о многих из них мы уже подробно писали (см., например, анимационную подборку в "Искусстве кино", 1997, N. 9). -- Прим. ред.