Возвращение со звезд

Сигурни Уивер и Вайнона Райдер
в фильме "Воскрешение Чужого"

Один из лучших фильмов прошлого года -- "Воскрешение Чужого" Жан-Пьера Жене -- оказался на пересечении нескольких парадигматических линий: он может быть рассмотрен в ряду эпопеи о "чужом" и в контексте творчества самого Жене; кроме того, он может быть взят как фильм культового европейца (шире -- иностранца) в Голливуде и, наконец, просто проанализирован как фильм 1997 года, вступающий в скрытую полемику с такими лентами, как "Люди в черном" или "Космический десант".

Надеемся, что разнообразие возможных подходов сможет послужить оправданием фрагментарности настоящих заметок.
Происхождение "Чужого"

- Совершенный организм. Его структурное совершенство
сравнимо только с его враждебностью. Я восхищаюсь
его чистотой, незамутненной раскаянием,
совестью или моральными иллюзиями.
Андроид Эш о Чужом ("Чужой")

Для начала -- о словах. Почему его называют по-русски "чужим"? Английское название фильма Alien скорее означает "пришелец", "инопланетянин" (как, к примеру, в фильме "Моя мачеха -- инопланетянка"). Можно также понять это слово как "иммигрант", "пришелец". Однажды это почти случилось -- актриса, игравшая в "Чужих", была уверена, что ее приглашают в социальный фильм о проблемах гастарбайтеров и прочих переселенцев, и несказанно удивилась, обнаружив себя в фантастической декорации и с бластером в руке. Тем не менее с первого своего появления на русском экране фильмы Скотта и Кэмерона назывались так, как они называются сегодня: "Чужой" и "Чужие". Ходили слухи, что прокатчики четвертого фильма назовут его "Воскрешение пришельца", но все, кажется, обошлось: Чужой остался Чужим. Русский термин надо признать удачным: чуждость Чужого -- едва ли не главная его характеристика, да и само слово отсылает к диалектике чужого/иного, к которой мы еще вернемся. Пока лишь отметим, что непознаваемость монстра столь велика, что даже после четырех фильмов поклонники не сошлись во мнении, может ли он мыслить.

Точно так же мы смутно представляем, откуда он появился. То есть, с одной стороны, известно, что облик Чужого и многое из его биологии придумал знаменитый швейцарский художник-сюрреалист Ханс Руди Гигер, а свой вклад в понимание одного из самых знаменитых монстров внесли режиссеры и сценаристы всех четырех фильмов. В костюме Чужого в первом фильме выступал двухметровый Болахи Бадеджо, которого Ридли Скотт увидел в баре и сразу понял, что это то, что нужно, а в следующих фильмах его сменил Том Вудрофф. "Наденьте тот же костюм на другого актера, и все пойдет наперекосяк", -- говорит про него Сигурни Уивер. Добавим еще мастеров по спецэффектам и получим внушительный отряд людей, создавших образ Чужого.

С другой стороны, истинное происхождение Чужого остается тайной. Как известно, паразиты редко убивают животных, на которых паразитируют, так что неясно, как могло возникнуть существо, в процессе развития уничтожающее необходимые предпосылки собственного дальнейшего размножения. Поклонники фильма выдвигают различные гипотезы. Одна из них была спровоцирована черепом Чужого, мелькающим среди охотничьих трофеев Хищника в фильме Стивена Хопкинса: согласно этой версии, Чужие были выведены Хищниками как особо свирепые "гончие собаки", но потом одичали и отбились от рук1. Более правдоподобной представляется версия, что Чужие были созданы неизвестной цивилизацией как биомеханическое оружие.

Сами же авторы фильмов предусмотрительно отказываются выдвигать какие-либо гипотезы на этот счет. Чужие -- это зло, а про него по большому счету действительно известно только то, что оно существует, причем -- увы! -- внутри нас. Потому велик соблазн объявить Чужого визуализацией агрессивных инстинктов, томящихся в нашей душе, или демоном, разъедающим нас изнутри в ожидании нашей смерти и окончательного переселения в адские области. Чужой -- это то, что всегда с нами, наше вечное проклятие, наш мистер Хайд.

Чужой остается замечательным претендентом на роль "абсолютного зла" еще и потому, что сотрудники Компании -- от Эша из "Чужого" до врачей из "Воскрешения" -- ведут себя как образцовые ученики чародея: вызвав демона, они не могут усмирить его и становятся первыми жертвами собственного преступного любопытства. В этом смысле их поведение служит не только предостережением против аморальности корпоративной науки, но и указанием на бесплодность и опасность сатанизма.

И, наконец, если говорить об интертекстуальном происхождении "Чужого", то на фильм Ридли Скотта сильно повлияла "Темная звезда" Джона Карпентера и "Ужас в космосе" (американское название -- "Планета вампиров") Марио Бава.
Жизненный цикл "Чужого"

- Через несколько часов он проломит твою грудную клетку,
и ты умрешь. Еще вопросы?
Лейтенант Рипли ("Воскрешение Чужого")

Впрочем, если быть точным, никакого Чужого не существует -- на самом деле в фильме мы сталкиваемся с несколькими существами, в совокупности образующими этот монструозный вид. Для тех, кто был слишком поглощен эмоциями при просмотре фильмов, опишем кратко жизненный цикл Чужого:

Яйцо. Может лежать без развития до тех пор, пока к нему не приблизится на опасное расстояние потенциальная жертва. И тогда из него выскакивает Обхватывающий Лицо и, чуть придушив подошедшего, внедряет ему внутрь зародыш. Некоторое время Обхватывающий Лицо висит на своей жертве, а потом отмирает, оставив внутри Зародыш, который по истечении нескольких часов вырастает настолько, что решает вылупиться из своего живого яйца в виде Проламывающего Грудную Клетку. Существо-носитель при этом погибает, а Проламывающий Грудную Клетку уползает в безопасное место, где сбрасывает кожу и превращается во Взрослую Особь, внешний вид которой, судя по третьему фильму, сильно зависит от того, кем был ее временный "владелец" -- человеком, собакой, инопланетянином и т.д. Неизменной остается двойная пасть (впрочем, согласно Гигеру, внутренняя пасть -- это язык). Взрослая Особь убивает и похищает людей, используя их либо в пищу, либо для устройства гнезд. Впрочем, вопрос, может ли Взрослая Особь откладывать яйца, остается открытым до сих пор. Однако точно известно, что главным источником яиц является Королева. Она еще больше и сильнее обычного Чужого, хотя (судя по третьему фильму) вылупляется так же, как и все остальные, -- проломив грудную клетку носителя.

Нетрудно заметить, что существует по крайней мере три типа Чужих: Обхватывающий Лицо, Взрослая Особь и Королева (остальных можно считать модификациями в стадии развития). Их всех отличает повышенная приспособляемость (возможность некоторое время жить в вакууме, выдерживать сверхвысокие и сверхнизкие температуры и так далее), кремний-органическое строение тела и кислота вместо крови.

Фаллическая мать

- Мама, мама!
Радистка Кэт во время родов
("Семнадцать мгновений весны")

Главная причина вызываемого Чужим ужаса -- способ его размножения, точнее, третья и четвертая стадии: вызревание зародыша и рождение Чужого из грудной клетки.

Мотив двойника человека хорошо известен не только фольклору, но и кинофантастике. Такие классические фильмы, как "Вторжение похитителей тел" или "Тварь из другого мира", еще лет сорок назад эксплуатировали страх зрителя перед возможной трансформацией его близких в кошмарных монстров, лишенных человеческих чувств. Тогда критики были склонны видеть в этом сюжете отражение фобий эры маккартизма -- можно, разумеется, сказать, что речь идет об очередном воплощении архетипа оборотня.

Впрочем, апелляция к политическим реалиям кажется вполне допустимой. Чтобы истории об оборотне могли по-настоящему напугать, необходимо биполярное устройство мира -- "иное", скрывающееся под маской, должно быть полностью чуждо и враждебно человеку. Единственный контакт, возможный с ним, -- взаимное убийство. В этой схеме отражалась традиционно манихейская вера в несмешиваемость зла и добра -- ведь именно в ней и заключается потенциальная возможность хэппи энда. Однако вызревшая в 80-е и вышедшая на авансцену в 90-е идеология политической корректности резонно требует признать за Чужим право называться Иным. Иной уже не значит "враг", и это вышибает фундамент из-под изначальной идеи Скотта -- Кэмерона: в 90-е следует понять Чужого и попробовать с ним договориться2. Именно это мы и видим в "Чужом III" и, разумеется, в "Воскрешении Чужого".

Классический пример "другого" для мужчины -- это женщина, и потому нет ничего удивительного, что феминистская критика охотно обратилась к эпопее о Чужих: самая неожиданная и грандиозная интерпретация была предложена в конце 80-х Барбарой Крид. Она обращает внимание на то, что третья и четвертая стадии жизненного цикла Чужого представляют собой монструозный шарж на беременность и роды: иная жизнь вызревает внутри твоего тела и появляется на свет в крови и слизи. Рассмотренные под таким углом зрения, фильмы о Чужих становятся в один ряд с многочисленными фантастическими лентами, где героини рожают монстра (сон в "Мухе"), детей инопланетянина ("Инсеминоид") или Сатаны ("Ребенок Розмари"). В основе всех этих фильмов лежит, разумеется, страх перед непостижимой для мужчин тайной появления новой жизни. Мужчины -- жертвы Чужих -- оказываются в этих фильмах в роли женщин. Ими насильно овладевают (через рот) и вынуждают вынашивать внутри себя чужое существо. Вероятно, это можно рассматривать как феминистскую месть за вековые унижения фаллократии.

Не случайно главным монстром оказывается Королева Чужих -- супермать, воплощенное лоно, хранящее в себе миллионы нерожденных жизней. Но это жестокая и безжалостная мать, в терминах психоанализа, фаллическая мать, соответствующая доэдиповым представлениям ребенка. Обратите в связи с этим внимание на строение пасти Чужого: одна пасть внутри другой, словно малые половые губы внутри больших, но на этот раз меньшие губы представляют собой часть фаллического "языка", которым Чужой протыкает (!) своих жертв.

Символика родов и беременности пронизывает все фильмы, начиная с первого. Многочисленные коридоры напоминают фаллопиевы трубы, а декорации -- утробу. Бортовой компьютер в первом фильме называется "Мать", а в последнем "Отец", причем, чтобы развеять все сомнения в Эдиповой подоплеке происходящего, после отключения компьютера женщиной-киборгом (!) говорят: "Отец мертв". Здравствуйте, доктор Фрейд!

Однако в наибольшей степени "материнская" проблематика прорывается в фильм через образ главной героини -- лейтенанта Рипли3.
Мама ушла на работу

- Убей меня!
Один из клонов Рипли
("Воскрешение Чужого")

Она покинула Землю 350 лет назад. Она ушла на работу. Ушла, чтобы после вернуться домой. Но не вернулась. Ей пришлось сменить род занятий: вместо пилота второго класса космического транспорта она занимается спасением родной планеты от верной гибели. Она занимается этим почти целую вечность. В первый раз, когда Джеймс Кэмерон выпустил ее из гиперсна, она узнала об этом. Вся жизнь превратилась в один кошмарный сон с короткими перерывами, в которых и сосредоточились все ужасы. Наверное, если бы ей предоставили выбор, она предпочла бы не просыпаться никогда, уйдя в вечность на борту "Ностромо"4. Но все произошло так, как оно произошло. По меркам суперсериалов ее будили не часто. Но, с точки зрения лейтенанта Рипли, это была пытка. Все три автора отставляли свои произведения друг от друга на почетные расстояния, давая зрителю время в полной мере насладиться трагизмом разыгравшейся схватки и решить, хотят ли они дальше с помощью Голливуда издеваться над бедной женщиной.

Зрители возвели несчастную в культ и с языческим энтузиазмом все время требовали крови -- ее крови. Она отдала им все до последней капли и сама осталась ни с чем. В третий и, как казалось, в последний раз Рипли дали возможность решить вопрос кардинально -- погубить себя вместе с нарождающимся монстром и заснуть уже навсегда.

Чем же была ее жизнь, кто окружал ее в краткие периоды бодрствования?

Конечно, у нее был друг -- отважный кот Джонси, не понимавший слова "страх". Но очень недолго. Конечно, у нее была любовь -- бывший доктор, а ныне заключенный, известный тем, что во время дежурства в состоянии наркотического транса отправил на тот свет не то тридцать, но то сорок пациентов. Но этот роман был краток. У нее был ребенок -- маленькая девочка, чудом выжившая там, где моментально испарялась морская пехота. Но это длилось лишь мгновения. И, конечно, у нее были враги. Много врагов. Невероятно много врагов. Врагов так много и таких жутких, что место им скорее в патриотических боевиках.
Космический дейтант5

В этом мире космическая эра началась не с гагаринского "Поехали!",
а с Вернера фон Брауна и ракет "Фау-2".
Станислав Ф. Ростоцкий
(фраза, вырезанная редактором
при публикации статьи
"Мы не все вернемся из полета"6)

Любопытно сравнить "Воскрешение Чужого" с двумя инопланетными боевиками того же года -- "Людьми в черном" и "Космическим десантом". И тут, и там врагами героев оказываются жуки, схожие жестокостью и членистоногостью с Чужими. Создатели обоих фильмов, словно забыв, что на дворе 90-е, продолжают использовать "иных" как представителей абсолютного зла. Возможно, именно поэтому "Люди в черном" начинают пробуксовывать во второй части. Несмотря на заявление Барри Зонненфельда, фильму не удалось стать космическим римейком "Французского связного". Получилась в лучшем случае комедия, больше всего запоминается первая половина, в которой перед нами проходит целый хоровод забавных, смешных и безобидных уродцев и монстриков, невольно напоминающих персонажей Тима Бертона. Напомним, что композитором "Людей в черном" был бертоновский Дэнни Элфман, да и жучиная тема была в свое время заявлена в бертоновском "Битлджюсе", параллели с которым можно множить. Так, зал ожидания в "Людях в черном" по разнообразию чудищ, монстров и уродцев напоминает бюрократические коридоры загробного царства у Бертона. Совпадает и общий сюжетный ход: герои (супружеская пара у Бертона и чернокожий полицейский у Зонненфельда) открывают для себя иной мир за пределами привычного -- будь то царство мертвых в собственном доме или космопорт в Манхэттене. Напрашивается подозрение, что все люди в черном -- это погибшие полицейские, выполняющие в посмертном мире последнее задание. Тогда вспышка яркого света, венчающая карьеру каждого из них, оказывается тем самым Чистым Светом, который в конце своего загробного путешествия должен -- согласно Моуди или "Книге мертвых" -- увидеть каждый из нас. Да и само начало "Людей в черном" кажется цитатой из всех бертоновских лент вместе взятых: маленький, словно игрушечный, городок, увиденный с высоты как бы птичьего (на самом деле -- стрекозиного) полета. Стрекозу через минуту сотрут "дворниками" со стекла машины, будто для того, чтобы иронично оттенить тему противостояния людей и насекомых.

Верхувен, напротив, совершенно серьезен. В нарисованном им мире будущего нет места иронии. Этот мир -- сплошное "победить-или-умереть", где рабочие безвоздушной войны ведут вечный "последний и решительный" с вселенской нечистью. Имперский орел, публичная порка, прокалывание ладоней7, равная безжалостность к своим и чужим вместе с арийской красотой Каспера ван Диена создают в "Космическом десанте" атмосферу тоталитарного рая, где война -- главное предназначение человека. Только в страсти и ужасе, в крови и слизи ему раскрывается полнота бытия. Привет Жоржу Батаю!

Мужчины и женщины умирают с оружием в руках под чужим открытым небом, не отягощенные размышлениями и рефлексией. Они спасают Землю: старшие сказали, что злобные жуки запустили на Землю вредоносный астероид, значит, так оно и есть и жуки должны быть уничтожены!

Скажите "спасибо" Верхувену, ребята, -- вы счастливы, вам нет нужды расстреливать женщин и детей, закапывать шевелящиеся тела в земляные рвы, поливать бензином дома, в которых заперты люди, и сортировать волосы и золотые коронки. Вы сражаетесь с жуками -- а никакая наука не будет спорить, что жуки и люди -- два разных вида и на тех и других во Вселенной не хватит жизненного пространства.

Но мы говорим вам: вас обманули. Война никогда не будет такой, потому что гигантские жуки живут только в галлюцинирующем мозгу Берроуза, романах Хайнлайна и голливудских фильмах. И потому, когда начнется Большая Битва, вам придется стрелять в таких же, как вы. А может быть, в ваших детей и жен. Спросите об этом Элен Рипли, когда она приземлится.

А что касается нас, то, когда очередной пропагандистский астероид рухнет на ваши города, считайте нас жуками и расстреляйте в первых рядах!
Лейтенант Рипли: Элен и ее дети

- Маленькая девочка продержалась здесь без оружия и тренировки!
Лейтенант Рипли ("Чужие")

Мы видим, что в 90-е годы тема внешнего по отношению к человеку абсолютного зла может быть разрешена только в комедийном или тоталитарном ключе. Жене сумел избежать этого в "Воскрешении Чужого", но заметим, что для этой цели Рипли подходила как никто другой: на протяжении трех серий она настолько срослась со своим врагом, что метаморфоза четвертого фильма выглядит закономерной.

Как выясняется, у Рипли была дочь, благополучно выросшая и умершая, пока ее мать десятилетия спала в шлюпке "Нарцисс" между двумя фильмами. Рипли обещала вернуться до ее одиннадцатилетия и не сдержала обещания, оказавшись несостоятельной как мать. Поэтому для нее так важно спасти Ньют, которой как раз столько же лет, сколько было дочери Рипли в момент их последней встречи. Не случайно в недавнем интервью Джеймс Кэмерон особо подчеркнул, что для него фильм "Чужие" был прежде всего фильмом о материнской любви8.

Неудивительно, что именно Рипли в каждой картине побеждает Чужого: ведь Чужой -- персонаж мужского кошмара и не так страшен для женщины, прошедшей через беременность и роды. Столь же закономерно появление андроидов, для которых тайна рождения вообще не релевантна. Это делает их психологически неуязвимыми для Чужих и потому успешными драконоборцами (Бишоп в "Чужих", Колл в "Воскрешении..."), но, вместе с тем, столь же чужими для людей, как и сами монстры, и потому их поведение чревато предательством (Эш в "Чужом", Бишоп-2 в "Чужом III" и, возможно, даже Бишоп в "Чужих" -- согласно одной из версий, он тайно пронес на корабль яйца, выполняя задание компании).
Между человеком и нечеловеком

- Я должна была догадаться, что ты киборг.
Только киборги могут быть такими человечными.
Рипли -- андроиду Колл
("Воскрешение Чужого")

Киборги не роботы, и не только потому, что их проще изображать на киноэкране. Если роботы были героями 60-х, то киборги -- звезды 80-х: на эти годы приходится не только "Терминатор", но и "Невромант" Уильяма Гибсона, положивший начало киберпанку. Кстати, Кэмерон дважды повторил один и тот же ход, сделав из Шварценеггера положительного киборга во втором "Терминаторе" и заменив Эша на Бишопа в "Чужих". Отметим, что "Терминатор-2" так же, как "Чужие", -- фильм о странной семье: Шварценнегер выступает как образцовый отец для маленького Коннора и муж для Сары. Он самый человечный из людей -- как Колл в "Воскрешении Чужого".

В свою очередь книги Уильяма Гибсона наполнены людьми, срастившими себя с машинами либо посредством замены частей тела на электронные аналоги, либо путем окончательного переселения в компьютерные сети. Не случайно Гибсон заинтересовался "Чужими" (или "ХХ век -- Фокс" заинтересовался им) -- канадский прозаик написал сценарий для "Чужого III", действие которого происходило на советской космической станции. Проект не состоялся частично из-за окончания "холодной войны", и единственным следом участия Гибсона в судьбе "Чужих" стала татуировка в виде штрих-кода у героев третьего фильма. Впрочем, Л.Александровский справедливо отмечает, что сцена, в которой Вайнона Райдер подсоединяется к "Отцу", втыкая модем себе в вену, понравилась бы Гибсону. К общему влиянию идеологии киберпанка на "Воскрешение Чужого" мы вернемся чуть позже.

В уже ставшей классической работе "Манифест для киборга"9 Донна Хэруэй определила киборга как своего рода посредника (медиатора в терминологии К.Леви-Строса) между живым и неживым, машиной и человеком, человеком и животным, тактильным и нетактильным. Киборг заполняет все эти разрывы в полном соответствии с эстетической стратегией постмодернизма. Киборги могут мыслить и могут быть бессмертны, их форма неопределенна, они всегда немного галлюцинаторны, всегда немного иллюзорны. Киборги -- порождение электронных технологий и эпохи тотальной симуляции. Они уже не репрезентируют ничего (никого), кроме самих себя. И потому, добавим мы, они неуязвимы для Чужих.
Своя и чужая

The Bitch is Back! -- Сука вернулась!
Из рекламного ролика к "Чужому III"

Вернемся, однако, к Рипли. В грандиозном финале "Чужих" она спускается за Ньют в подземное царство, где встречает Королеву Чужих (символизирующую, согласно Барбаре Крид, дегенеративную форму феминности), которая должна быть ею уничтожена. Гранатами она взрывает весь выводок нерожденных Чужих.

Экипируясь перед своим финальным спуском в ад, Рипли снаряжает огромный автомат, который -- напомню -- не только орудие убийства, но и традиционный фаллический символ, олицетворение силы и власти (отметим пристрастие Кэмерона к сильным женским характерам -- в числе наиболее мужественных женщин Голливуда следом за Рипли идет Сара О'Коннор). Благодаря этому, Рипли приобрела черты жестокой женщины-воина, такой же фаллической матери, как и сама Королева Чужих.

Вообще ее сходство со своей главной противницей настойчиво подчеркивается и во втором, и в третьем фильме. Так, в "Чужом III" Рипли оказывается единственной женщиной в мужской колонии -- типичное положение королевы в муравейнике или улье. В том же фильме Рипли, обращаясь к Чужому, произносит знаменитую фразу: "Не волнуйся, я тоже из твоей семьи". Есть и более тонкие намеки -- почти фрейдистские "оговорки", указывающие на структурное родство Рипли и Королевы. В рекламном ролике "Чужого III" звучит фраза "Сука вернулась!", с очевидностью отсылающая не только к реплике Рипли "Отойди от моего ребенка, сука!" из предыдущего фильма, но и к самому образу Рипли -- бритой наголо, с оружием в руке. Аналогично один из героев "Чужих" говорит: "Должен же быть кто-то, по чьей вине закрутилась вся эта свистопляска!"

Эти слова могут быть отнесены и к Рипли, и к Королеве. И, наконец, финал "Чужого III", в котором Рипли вместе с новой Королевой, вылупляющейся из ее груди, бросается в пропасть, удивительно напоминает окончание "Тельмы и Луизы", снятой годом раньше автором первого фильма цикла Ридли Скоттом, однако там в пропасть прыгают две подруги, протестовавшие против мужского общества.

Критик Майк Дэвис трактует эти переклички как скрытое антифеминное послание, но нам кажется, что все еще интереснее: речь идет о вечном сходстве охотника и дичи. Победить Чужого может только тот, кто сам несет в себе семена "чуждости". В случае Рипли "чуждость" маркируется как непринадлежность к мужскому социуму, способность к репродукции и материнству.

Наиболее яркое свое выражение перечисленные выше черты сходства Рипли и Чужих находят в двух последних фильмах цикла. Отметим, что еще в 1979 году Барбара Крид предсказала инфицированность героини: если Рипли выступает женским вариантом Эдипа, то Королева оказывается одновременно и Сфинксом, который должен быть убит, чтобы спасти Фивы-Землю, и Матерью, чье убийство есть грех, влекущий за собой слепоту (отметим, что все Чужие вплоть до "Воскрешения..." не имеют глаз) и чуму, которую Эдип приносит в Фивы. Точно так же Рипли в третьем фильме приносит на планету смертельную "болезнь" (именно опасностью эпидемии она аргументирует необходимость вскрытия в разговоре с врачом). Неудивительно, что в "Чужом III" монстр не трогает Рипли, признавая в ней члена своей семьи.
Чужой постскриптум

Я помню, что поднялся на холм
и сказал -- вечно. Но это не вечность.
Клиффорд Саймак. "Город"

Трилогия -- классический цикл, замкнутый на себя и завершенный. Три части: первая -- завязка и основополагающий подвиг, вторая -- великолепный по накалу страстей, продуманности и грандиозности спецэффектов боевик, третья -- трагическая и гордая развязка, едва ли не в античном духе. Теперь это великолепное, гармоническое произведение трех мастеров можно было взять в руки и, поворачивая, разглядывать, наслаждаясь совершенством форм и точностью линий. Уставшую от самопожертвования женщину отпустили на покой -- вечный покой, -- а мы поставили на полочку в красный уголок еще один несомненный шедевр.

Но тут сказке наступает конец. Архангел Гавриил приходит в райский сад, выволакивает ничего не понимающую героиню за ворота и со словами: "Мы, кажется, поторопились" -- пинком отправляет ее назад, чтобы она проснулась в том же, если еще не в более жутком, кошмаре.

Есть вещи, которые нельзя повторить. Нежный цветок, пугливая и беспомощная мать в "Охотниках за привидениями" и некое бритое наголо человеческое существо в бесформенном комбинезоне из "Чужого III", говорящее осужденному насильнику: "Вы, должно быть, очень нервничаете в моем присутствии", -- это одно и то же лицо, это эволюция одной актрисы. Но актерский талант Сигурни Уивер никогда не даст ей возможности снова обернуться цветком: усталость женщины-воина и несостоявшейся матери явственно читается в Дженни Карвер из "Ледяного шторма".

Мы любим ее такой, какой она стала: в этой измученной женщине с гранатометом или без оного в тысячу раз больше обаяния, женственности и привлекательности, чем в от всего шарахающейся миловидной юной хозяйке волшебной квартиры. И прекрасная форма черепа лейтенанта Рипли -- одно из важнейших тому подтверждений. Это не многогранность актерского таланта, а закономерный итог. Но тем, кто прервал вечный сон лейтенанта Рипли, показалось, что этого мало и самое интересное впереди.

До того как все кончилось, мы наблюдали историю подвига дщери человеческой и гордились за наш род, способный явить миру такие чудеса вполне достоверного героизма. А кончилось в тот момент, когда в материалистическую Америку явился одухотворенный европеец, нет, даже больше, чем европеец, -- француз, наследный хранитель духовных ценностей истинного искусства Лотреамона, де Сада и Мишеля Турнье10 (впрочем, как мы знаем, не приди он, пришел бы потомок варварской культуры кельтов). Одухотворенный европеец сговаривается со стражей райских чертогов и ставит все с ног на голову: достает с полки чужой роман, деловито открывает его на последней странице и исполненный чувства собственной правоты начинает что-то царапать в продолжение последнего абзаца.
Город похищенных идей

Человек исчезнет, как надпись на песке.
Мишель Фуко. "Слова и вещи"

Появление Жан-Пьера Жене в этом проекте легко объяснимо: первые фильмы делали англичанин и канадец, а единственный американский "Чужой" провалился -- и потому компания "ХХ век -- Фокс" искала европейского режиссера для осуществления четвертого фильма. После долгих и не оправдавших себя переговоров с создателем Trainspotting Дэнни Бойлом их выбор пал на Жан-Пьера Жене, поставившего вместе с Марком Каро "Деликатесы" и "Город пропавших детей".

В одном продюсеры не просчитались: Жене не только уже имел опыт работы с большим бюджетом, но и умело создавал в своих фильмах атмосферу, близкую к трилогии Скотта -- Кэмерона -- Финчера. В эстетике его изобретательных и мрачных фильмов нашла свое экранное воплощение концепция "конца гуманизма", о котором столько говорили теоретики постмодернизма: на смену человеку приходят новые, полутехнологические, полумутационные существа. Упомянутые выше киборги и гибсоновские жители виртуального мира -- яркие тому примеры.

Но было бы неверно считать эту идею порождением ХХ века: отказ от собственной индивидуальности (то есть главного завоевания гуманизма, конец которого провозглашает Мишель Фуко) и физическая трансформация тела как путь к достижению духовного изменения -- частый мотив в мировой культуре, достаточно вспомнить русских скопцов и татуировки со шрамами, сопровождающие обряд инициации в архаических сообществах.

Герои Жене -- Каро уже не совсем люди. Они живут в тех пограничных областях, где технология смыкается с архаикой. Люди с искусственным глазом, клонированные или сиамские близнецы, механические комары, несущие яд, -- все эти уродцы и биомеханические чудища образуют кунсткамеру, в которой Чужой должен был почувствовать себя как дома.

В "Воскрешении Чужого" удачно повенчались идущая от Жене европейская идея "конца гуманизма" и идущая от политкорректности идея примирения с монстром11. Наложившись на требование жанра (борьба до победного конца), они дали в результате незаурядную ленту -- единственный в 1997 году крупный фильм культового режиссера, оправдавший надежды: Дэнни Бойл позорно провалился с "Неординарной жизнью", Люк Бессон снял милый фильм, не имеющий почти ничего общего с "Голубой бездной" или "Леоном", Джон Ву представил зрителю высокобюджетный каталог своих классических мотивов и мизансцен, а Квентин Тарантино решительно сменил жанр.

Жене сразу подошел к вопросу серьезно: он привлек к делу своих проверенных актеров (Доменика Пинона и Рона Перлмана) и коренным образом переписал сценарий. В результате идеология фильма претерпела столь сильную трасформацию, что бывалые поклонники сериала содрогнулись.
Мы одной крови, ты и я

- Я -- мать этих монстров!
Лейтенант Рипли ("Воскрешение Чужого")

В "Воскрешении Чужого" слияние Рипли и Чужого становится необратимым: после клонирования героиня не только выступает как "мать монстров", но и приобретает монструозные черты -- ее кровь превратилась в кислоту, а скорость реакции сделалась несопоставимой с человеческой. Сходство подчеркивается и визуально: в одной из первых сцен после побега Чужих монстр проламывает стену в комнате Рипли, в то время как героиня с той же скоростью ломает другую, а первая встреча Рипли с пиратами сопровождается значимым кадром: из груди мертвого человека вылезает дуло (как будто это Проламывающий Грудную Клетку), а вслед появляется сама Рипли. Мотив "чуждости" Рипли неожиданно усиливается в русском переводе: финальная реплика героини "I'm myself a stranger here" переводится как "Я и сама здесь чужая".

Находит свое завершение и линия материнства Рипли: у нее снова появляется ребенок (первый Чужой, наделенный глазами и, значит, душой). Более того, судя по груди, это еще одна девочка, подобная дочери Рипли и Ньют (действительно, откуда от скрещения двух женских особей взяться мальчику12?). Но счастье материнства уже невозможно -- Рипли сама убивает маленького монстра.

Как всегда у Жене, под прицелом оказывается не мужское/женское, а само понятие человеческого. Характерен образ киборга-девушки Колл13 -- это киборг второго поколения, сделанный другими киборгами и, следовательно, как бы рожденный ими. Так получает развитие мотив "странных родов", но не только. Именно Колл выступает в "Воскрешении..." защитницей Земли, частично беря на себя функции Рипли первых серий. Героиня Сигурни Уивер, напротив, оказывается образцовым киборгом в понимании Хэруэй -- смесью человека и животного, да еще и полученного благодаря фантастическим технологиям будущего ("Ты вещь. Конструкт. Тебя вырастили в гребаной пробирке", -- говорит ей Колл).

В треугольнике Колл -- Рипли -- Чужой былая героиня занимает не столько центральное место, сколько является главной связкой: разумеется, Колл -- очередная ее "дочь", так же как и новорожденная Чужая -- плод "брака" с монстром. Лишь между Колл и Чужим невозможен никакой контакт, кроме взаимного убийства. Девушка-андроид окончательно занимает место, которое отводилось Рипли в первых фильмах, представителя человечества, сражающегося с монстрами. Симптоматичен диалог старой и новой героинь.

- Ты-то чего заботишься о человечестве? -- спрашивает Рипли.

- Меня так запрограммировали, -- отвечает Колл.

- Тебя запрограммировали быть кретинкой?

Но и сама Рипли убивает свою "дочь", чтобы спасти то самое человечество, к которому она уже давно не принадлежит. Даже Королева Чужих готова защищать своих детенышей, но не Рипли.

Вряд ли можно представить что-то более извращенное, чем бесконечно длящаяся сцена, в которой Чужая дочь Рипли сквозь маленькую дырочку просачивается в космос, словно провернутая сквозь мясорубку. Смотреть на это нет сил -- и даже закаленная в боях героиня отворачивается, чтобы произнести: "Прости меня". И это -- ответ Жене "Людям в черном" и "Космическому десанту": убийство -- всегда убийство, и когда ты не знаешь, что такое человек, как можешь ты радоваться смерти другого живого существа, будь оно хоть четырежды чужим?

На протяжении трех своих жутких пробуждений Рипли отчаянно борется с монстрами и алчной компанией, чтобы не дать космической нечисти попасть на Землю. Она сама теряет надежду на возвращение (недаром даже во втором фильме она не приблизилась к Земле дальше ее орбиты). И вот спустя три века она наконец-то прибывает домой. А с нею -- экипаж корабля, словно злая пародия на политкорректную мультикультурность героев "Дня независимости": андроид-изгой, безногий калека и бесчестный подонок.

Во главе их -- новая Рипли. Ее кровь прожигает металл, ее руки разбивают корабельные переборки. Она полна сил. У нее еще могут быть дети.

И, кажется, мы догадываемся, кем они будут.
Продолжение следует?

- Не имеет значения, насколько ужасны сны...
пробуждение всегда более худший кошмар.
Лейтенант Рипли ("Воскрешение Чужого")

Главный недостаток "Воскрешения Чужого" в том, что он слишком облегчает задачу авторам последующих фильмов. Если раньше им приходилось идти на самые невероятные ухищрения, наделяя случай и технологии будущего сумасшедшей изворотливостью, чтобы дать Чужому очередную жизнь, то перед новыми творцами эпопеи открываются воистину безбрежные горизонты. Тем более, сам Жене в одном из интервью сказал, что в черновом варианте сценария фильм заканчивался на Земле, но он решил, что монстр на родной планете потянет на отдельный фильм.

Но легкость будущего решения обманчива -- все "Чужие" остаются беспрецедентным примером сериала, четыре серии выдерживающего высочайший уровень и каждый раз меняющего жанр. "Чужой" Ридли Скотта был классическим хоррором, где напряжение нагнеталось за счет почти хичкоковского саспенса. "Чужие" Джеймса Кэмерона стали фильмом-экшн, с еще более впечатляющими спецэффектами и еще более героической Рипли. "Чужой III" Дэвида Финчера14 был религиозной притчей в обертке фантастического боевика, а "Воскрешение Чужого" не то авторским кино, не то модифицированным философским киберпанком. Интереснее всего, что два последних фильма все больше и больше отходят от чистого жанра в сторону кино элитарного и проблемного. Трудно представить себе фильм, который смог бы достойно вписаться в этот ряд. Так что, возможно, Жан-Пьеру Жене удалось то, чего не смог сделать Дэвид Финчер: его картина может оказаться последней. Впрочем, говорят, Сигурни Уивер уже предложили 25 миллионов за следующую Рипли...

1 Существует также сценарий (не реализованный из-за проблем с авторскими правами) "Чужой против Хищника" и множество комиксов под тем же названием.

2 Комментируя трилогию (тогда еще), М.Бабаев справедливо замечает: "Чужое" -- это сфера тотального ужаса, в отличие от "иного", сулящего экзотику и приключения [...] Идея скрестить Рипли с "чужим" основана на идее возможности диалога, трансформации "чужого" в "иное". Это означает редукцию истинного ужаса (который всегда недиалогичен) к эволюционистскому приключению" ("Программа ТВ", Таллин, N. 32 -- 33, август 1995 г.).

3 Если над Чужим трудилась целая армия специалистов, то основная заслуга в создании Рипли принадлежит Сигурни Уивер -- театральной актрисе, ставшей голливудской звездой прежде всего благодаря этой роли. Несмотря на раздражение многих создателей цикла ("Ей заплатили пять с половиной миллионов! Представьте себе, что можно было сделать, если бы все эти деньги были израсходованы на чудовище!" -- Х.Р.Гигер), сегодня нельзя уже представить "Чужих" без Рипли, а гонорары Уивер приближаются к рекордным гонорарам Деми Мур. Это справедливо -- именно Сигурни Уивер придала Рипли то сочетание жесткости и женственности, которое делает ее такой привлекательной.

4 Кстати, название космического корабля отсылает к одноименному роману Джозефа Конрада, а шлюпка "Нарцисс" названа в честь его же рассказа "Негр с "Нарцисса", где речь идет о моряке, вместе с которым на корабль проникает смерть.

5 Это полузабытое сегодня слово означало в 70-е годы политическую "разрядку".

6 Рецензия на фильм "Космический десант" была напечатана в газете "Русский Телеграф", 1998, N. 10.

7 Вспомним эпизод из "Воскрешения Чужого", когда Рипли сама прокалывает себе ладонь.

8 Отдельная тема -- участие родственников создателей эпопеи в съемках. Дети Ридли Скотта шевелили щупальцами первого Чужого; фотографию матери Сигурни Уивер демонстрируют во втором фильме в качестве снимка дочери Рипли, а брата Ньют играет настоящий брат маленькой актрисы.

9 H a r a w a y D. Manifesto for Ciborgs. In: H a r a w a y D. Simians, Cyborgs and Womеn: Reinvention of Nature. N.Y., 1991.

10 Турнье назван не для красного словца: в фильме "Город пропавших детей" трудно не увидеть множество мотивов из "Лесного царя". Даже если спорить об их происхождении, надо признать, что картина Каро и Жене, не имеющая на сюжетном уровне ничего общего с романом, куда лучше передает его дух, чем снятая в том же году экранизация Шлендорфа "Огр".

11 М.Бабаев, впрочем, склонен считать, что "победа постмодернистской идеологии, одержимой пафосом размывания всяческих границ, над модернистским ригоризмом с его жесткой иерархичностью странным образом знаменует здесь реванш старого доброго гуманизма" (см. цит. изд.).

12 Мысль о том, что уничтожаемый Рипли монструозный ребенок -- девочка, вероятно, настолько непереносима, что и герои фильма, и Сигурни Уивер в интервью говорят о нем "он" и "мальчик".

13 Ее сыграла Вайнона Райдер, начинавшая все у того же Тима Бертона. Разумеется, столь частое подстрочное просачивание Бертона в текст о Чужих не случайно: его-то как раз всегда занимали "фрики", уродцы и чужие -- трогательные, а вовсе не враждебные.

14 Мы не случайно еще раз назвали напоследок фамилии всех режиссеров, работавших над "Чужими". Каждый из них выпустил в прошлом году по фильму. Скотт сделал "Сержанта Джейн", развивающего феминистские идеи "Тельмы и Луизы", где Деми Мур сыграла женщину-воина -- амплуа Элен Рипли. Кэмерон создал "Титаник", свой самый грандиозный, но и самый художественно слабый фильм. Финчер снял "Игру", где финальное падение героя с небоскреба не может не вызвать в памяти финал "Чужого III", а его последующее воскрешение -- дальнейшую судьбу Рипли.