Михаил Козырев: «Радиостудия в телевизионном эфире»

Интервью ведет Елена Кутловская

М.Козырев, автор и ведущий программы "Сумерки" Фото предоставлено пресс-службой НТВ

Елена Кутловская. Как родилась идея программы "Сумерки"?

Михаил Козырев. Идея возникла давно. Я жил несколько лет в Америке, окончил там курсы масс-медиа и много времени проводил на различных радиостанциях, изучая принципы построения западных ток-шоу. Первое условие любого ток-шоу -- это возможность говорить со слушателями в прямом эфире, выстраивая живую драматургию программы. В отличие от телевизионных ток-шоу, на радио существует тайна исповеди, и каждый участник разговора в эфире может позволить себе быть самим собой, потому что он невидим. Радио гарантирует анонимность, что является большим преимуществом перед телевидением. Если кому-то не захочется, чтобы тысячи слышащих его сейчас людей знали, что он рассказывает историю про себя, он волен сказать, будто эта история о его соседе или друге. Невидимость исповедующегося создает условия для искренности, и разговор получается настоящим. В телевизионных ток-шоу меня всегда коробила нарочитость. Честно говоря, я не верю в искренность человека, публично заявляющего: "Да, я люблю мастурбировать и делаю это регулярно!"

Е.Кутловская. Но ведь и в вашей телевизионной программе часто присутствует, скажем, какой-нибудь известный рок-н-ролльщик, который публично рассказывает, как кололся, как лечился и еще разные ужасы из своей биографии. Иногда его искренность "прикрыта" темными очками...

М.Козырев. Да, очки -- это нечто общее с маской. Я вообще считаю, что маска очень хороший ход для ток-шоу, ибо когда человек в момент исповеди не показывает лицо, ему больше веришь. Ну, согласитесь, когда некто без маски с нескрываемым удовольствием рассказывает, как он имел секс с собакой своего соседа, закрадывается сомнение: нормален ли он? Я хотел изменить правила игры, которые уродуют острый разговор, откровенность превращая в карикатуру. "Герои" не в кадре, они просто звонят в радиостудию, оставаясь за кадром, что дает возможность сохранить интонацию исповеди, а сама радиостудия, и это является беспрецедентным опытом на отечественном ТВ, находится в телеэфире, то есть внутри телестудии, мы видим ее и на экране. Кроме того, в самом радио есть тайна и магия, людям всегда любопытно, что же творится там во время эфира. Мне показалось, что получится интересное телешоу, если в нем приподнять завесу над загадочным пространством радиостанции, открывая все тайны зрителю.

Но первоначально в замысле не существовало темы наркотиков. Была только идея самой формы программы. И об этой идее я рассказал Вере Кричевской и Александру Файфману, телережиссеру-профессионалу и человеку в телевидении умудренному. В этих разговорах окончательно прояснился прежде всего визуальный образ программы. Мы поняли, что надо выгородить жалюзи или ширмами радиостудию внутри телепространства, стилизовав под своеобразный аквариум с радиоволнами. Когда будет идти беседа в радиостудии, свет в телестудии должен гаснуть, и, наоборот, когда разговор перейдет на смежное "телеполе", свет зажжется там и погаснет в "радиополе".

Вскоре выяснилось, что на НТВ планируется серьезная антинаркотическая кампания, и моя программа по форме вписывается в ее рамки. В.Кричевская -- продюсер программы, А.Файфман и Л.Парфенов -- ее руководители, я -- автор и ведущий. Вот в таком составе мы и пустились в далеко не безопасное плавание.

"Сумерки" построены так, что это ток-шоу перетекает из радийной в телесеть: сначала идет двухчасовой прямой радиоэфир, в котором я готовлю слушателей к тому, что они увидят на экране. Потом начинается съемка передачи, которая на ТВ идет в записи. Одна программа вливается в другую, создавая оригинальный жанр радиотелешоу.

Е.Кутловская. У "Сумерек" всего двадцать пять минут телеэфира -- почему?

М.Козырев. Тема очень тяжелая, заставляющая думать, спорить, сопереживать. Держать аудиторию в таком напряжении целый час трудно. "Сумерки" -- программа о человеческой боли, и -- несмотря на определенные атрибуты развлекательности шоу -- не у всех есть силы до конца ее посмотреть.

Е.Кутловская. Да, наркотики -- проблема тяжелая, для многих трагическая. Тем не менее визуальная "аранжировка" темы демонстрирует крайнюю увлеченность внешней формой в подаче информации: игра света, присутствие звезды в студии, острые телеракурсы... Не видите ли вы в таком соединении некоторую этическую разностильность?

М.Козырев. Может быть, но мне важна интересная, оригинальная форма. Я человек прозападный и считаю, что все благие начинания, каков бы ни был продукт, уходят в мусорное ведро, если не завернуты в хорошую упаковку. В конце ХХ века люди смотрят в первую очередь на упаковку. Только упаковав свой товар, можно пробиться к потребителю. Это законы мирового маркетинга, законы общества, в котором мы уже десять лет живем.

"Упаковку" "Сумерек" я оцениваю по самым высоким стандартам съемки ток-шоу. У нас получилось ни на йоту не хуже, чем в любом телешоу Лос-Анджелеса. И жалюзи, и игра света, и полумрак в студии, и ди-джей, и мега-звезда -- все это притягивает, заставляя зрителя чуть дольше оставаться у экрана и чуть дольше смотреть. Только так можно достичь конечной цели нашей программы: заполнить информационный вакуум для группы людей, находящихся в зоне риска, чтобы хоть кого-нибудь оттуда вытащить.

Как можно просто говорить о наркотиках? Есть признанные эксперты, специалисты в области наркологии. Я мог бы, конечно, взять такого специалиста и в течение минут сорока дать ему возможность рассказывать о вреде героина. Представьте себе, как это будет выглядеть? Нарколог будет научно вещать о гипофизе головного мозга, о губительном влиянии на него. Через три минуты аудитория "спадет" до нуля. И тем более слушать подобные речи не станет ни один наркоман. Если же посадить в аудиторию мега-звезду, которая привлекательна сама по себе, если посадить рядом со звездой врача, но не кабинетного знатока проблемы, а такого специалиста, как Петр Каменченко, который имеет опыт в наркологии и в психиатрии, много работал с девочками пятнадцати-шестнадцати лет, пытавшимися покончить с собой, работал и в Горбушке на концертах, в этом "месилове" из детей, которым он швы накладывал после того, как они бутылками из-под пива избивали друг друга... Вот так мы и строим нашу программу. Ведь Каменченко не надо объяснять, что такое ночной клуб или журнал "Ом", потому что он живет не кабинетной, а реальной жизнью и разговаривает на том языке, который способны понять наши зрители. И если в качестве ведущего посадить в студию не просто обаятельного журналиста, а ди-джея, потому что ди-джей сегодня чрезвычайно престижная профессия (это как космонавт тридцать лет назад для пятнадцати-шестнадцатилетних), то есть надежда, что нас будут смотреть. И, даст Бог, кто-нибудь, пусть это будет всего один человек, остановится на этом смертельном наркотическом пути.

Е.Кутловская. Так или иначе, но вы, ваш режиссер, ваш продюсер явно самовыражаетесь в своей программе. Не проблематично ли это с точки зрения этики, не безнравственно ли самовыражаться в такой трагической для многих теме?

М.Козырев. Я постоянно задаю себе этот вопрос, и он мучает меня. Когда "Сумерки" только-только начинались, Костя Кинчев, понимая всю тяжесть проблемы наркотиков, говорил, что я ввязываюсь в крайне противоречивое дело. Ведь нужно втягивать в себя чужую боль... Да, вы правы, элемент самовыражения в том, что я делаю, присутствует. Но я не считаю это чем-то безнравственным. Ибо работают внутренние цензурные механизмы, и мне кажется, что если за операторскими экзерсисами уйдет на второй план основная цель нашей программы, то я или прекращу эти экзерсисы, или вообще покину команду "Сумерек".

Когда-то я употреблял в разговоре сленг -- это тоже элемент самовыражения. Я хотел быть среди тех, с кем и о ком говорю. Но в моих устах слова "вмазались" или "ширанулись" звучали постыдно. Я отношусь к тем людям, которым нельзя материться, я не умею этого делать. И вовсе не потому, что не владею столь своеобразной культурой, просто я достигаю не смачности звучания, а лишь убогости. Я вовремя понял, что и мат, и сленг -- это самовыражение, идущее мне в ущерб, то, что отталкивает от меня людей, поэтому все, что вредит передаче, я пресекаю. Скажем, в "Сумерках" нельзя врать, нельзя публично кривляться -- это конец программы. И до сих пор я делал все, чтобы вранья в моем шоу не было.

Е.Кутловская. Хорошо, тогда давайте более конкретно сформулируем, зачем вам нужна эта программа: мораль прочитать, объяснить что-то, наказать порочную слабость наркомана?..

М.Козырев. Я очень хорошо понимаю -- зачем. Вся аудитория "Сумерек" делится на три группы. Первая группа, пожалуй, самая маленькая -- это люди, больные наркоманией, и "Сумерки" для них уже не имеют никакого значения. Им надо лечиться, им необходимы иные средства воздействия, помощи. Вокруг первой группы, как вокруг ядра, располагается второй круг, значительно более широкий, исчисляющийся миллионами, -- это те, кто пробовал наркотики, пристрастился до определенной степени, но степень их увлеченности еще не катастрофична. И, наконец, третий круг, самый большой -- это люди, которые никогда не пробовали наркотики, но много слышали о них. У нас, у нашего ток-шоу, есть шанс воздействовать на два последних круга, дав понять, что наркотики -- это страшно. Создание охранительного инстинктивного страха -- сверхзадача программы.

Е.Кутловская. Не кажется ли вам, что нельзя длительное время муссировать одну и ту же тему, зритель устанет да и вы тоже?

М.Козырев. Может быть. Но даже если эта программа через полгода исчерпает себя, я уверен, что некоторых результатов к тому времени мы уже добьемся, и тот, кто "нюхает", испугается пойти дальше этого увлечения, "флэшбэк" от нашей программы остановит его перед шприцем, и он "не сядет на иглу".

Е.Кутловская. Вы верите, что наркомания излечима?

М.Козырев. Я повторю слова Кости Кинчева, сказанные у нас в шоу. Я не верю в излечение, я верю в исцеление. Исцеление -- это вера, обретение силы духа, укрепление духа, впавшего в соблазн, через религиозное чувство. Но прежде всего человек должен понять, что у него есть проблема, и этот первый шаг, он, может быть, сделает благодаря нашей программе.

Е.Кутловская. Кем вы ощущаете себя в "Сумерках" -- ведущим, ди-джеем или доверенным лицом?

М.Козырев. Прежде всего хочется ощущать себя человеком, который вызывает доверие.

Е.Кутловская. Что вас пугает в наркотиках и что притягивает?

М.Козырев. Притягивает и пугает одновременно соблазн, с которым сложно справиться. Этот соблазн притягивает меня точно так же, как и любого человека, звонящего в программу. Он пугает меня фантастической простотой и фантастической привлекательностью. Когда я смотрю вниз с крыши двенадцатиэтажного дома, мне часто хочется прыгнуть, и я не могу понять, что за этим "хочется" стоит. Смотрю вниз, и дух захватывает от остро возникшего желания, но я мгновенно представляю распластанное тело с разбрызганными по тротуару мозгами. И думаю, что, наверное, будет доля секунды безумного восторга, но потом все кончится и я -- тоже. К сожалению, у наркомана не возникает столь зримой картинки возможного конца. Наркоман видит свое крепкое тело и уверен, что с ним ничего плохого не случится.

Е.Кутловская. Программа "Сумерки" откровенно ориентирована на "их" опыт. Вас не смущает такое противоречие с актуальной "русской идеей"?

М.Козырев. Мое ток-шоу, действительно, выдержано в эстетике лучших западных телепрограмм. И я твердо стою на том, что когда продукт хорошо сделан, в этом нет ничего стыдного. Ведь для того чтобы качественно скопировать или повторить, тоже нужен талант, и порой продукт получается более достойный, чем заново изобретенный велосипед.