Десять лет спустя

Программа "Пресс-клуб" как процесс

...И вот, на этот раз после пятимесячного перерыва, снова, теперь уже на канале "ТВ Центр" зазвучало около полуночи ритуальное: "Гасим свет! Смотрим сюжет!" И снова стало ясно, что без этой программы наше телевидение не может обойтись. В сентябре 1998 года "Пресс-клубу" исполнилось десять лет. Немногие программы могут отметить такую пусть негромкую, но все-таки круглую дату, тем более что из-за интенсивности общественных процессов перестроечного и постперестроечного времени год шел за пять по сравнению с застойной эпохой.

И эти же десять прошедших лет дают повод характеризовать "Пресс-клуб" как программу, отличающуюся, кроме всего прочего, и качеством самовозрождения. Уже несколько раз за время существования "Пресс-клуба" его выход в эфир прерывался, иногда на несколько месяцев. Может быть, поэтому до сих пор нельзя сказать, на какую периодичность была изначально рассчитана эта программа. Именно сейчас она выходит чаще, чем когда-либо, раз в две недели, но по пятьдесят минут. В то время как бывали случаи в истории отечественного ТВ, когда пресс-клубовцы "гасили свет" в течение четырех с половиной часов за вечер.

Может быть, именно нестабильность существования и порождает у создателей "Пресс-клуба" желание поднимать в своих дискуссиях самые крайние проблемы бытия, высказываться по поводу увиденного так, что суждение становится подобным по широте тем шароварам гоголевского персонажа, которые были, как известно, размером с Черное море. Одни журналисты обсуждают телесюжеты, снятые другими журналистами. Сюжет, он, как говорится, и в Африке сюжет. Что снято, то и смонтировано, то и показано, а что показано, то и...

Если бы! "Пресс-клуб" -- это ведь по сути программа о том, что люди видят не то, что им показывают. Даже если на обсуждение будет вынесена картина Валентина Серова "Девочка с персиками", через несколько минут после просмотра разговор все равно пойдет о том, "кто виноват" и "что делать", и кто-нибудь при этом обязательно договорится до того, что велика Россия, а отступать некуда. А буде же случится в студии Виталий Портников, то непременно прозвучит, как все вышесказанное следует расценивать в аспекте тех процессов, которые сейчас идут на всем пространстве бывшего СССР, исключая при этом Прибалтику, но принимая во внимание последнее заявление Леонида Кучмы. Андрей Черкизов при этом обидится, он всегда обижается. И что бы ни произнес Денис Драгунский, а произносит он, как правило, слова, исполненные духа примирительного фатализма, все равно, так уж удивительно сложилась судьба этого человека, героя написанных его отцом классических "Денискиных рассказов", все прозвучит как цитата из какого-то, быть может, не написанного еще литературного произведения, как если бы в студии оказалась, например, повзрослевшая кэрролловская Алиса.

И лишь наверняка не будет в студии "Пресс-клуба" Владимира Вольфовича Жириновского. Просто потому, что такие, как он, дважды в одном месте не случаются. А если судить чуть выше сапога, не важно -- омытого или не омытого в водах Индийского океана, ведь на вечные вопросы нужно же когда-нибудь дать ответы. Иногда очень хочется, чтобы в ответ на вопрос "кто виноват?" явился бы некий Вий и, простерши свою сильную руку в чью-либо сторону, четко сказал: "Вот он!" По поводу же того, что делать, точнее, что делается, просто, грустно, немного застенчиво и от этого очень страшно докладывает собравшимся в "Пресс-клубе" майор Измайлов из "Новой газеты".

Предшественником "Пресс-клуба", как мне кажется, был даже не перестроечный "12-й этаж", а тогда еще существовавшая в Молодежной редакции тогда еще существовавшего ЦТ программа покойного ныне Владимира Соловьева "Это Вы Можете!" ("ЭВМ"), выходившая с начала застойных 70-х. "ЭВМ" представляла на суд собравшейся перед телекамерами квалифицированной публики различные технические придумки. И те, кто в технике разбирался, могли остроумно сформулировать свое мнение относительно очередного "кулибинского" изобретения -- к примеру, устройства для хождения по стенам.

От программы, выходящей, правда, не в прямом эфире, веяло духом веселой свободной дискуссии, пусть и на технико-инженерную тематику. И это было в то время, когда жестокой цензуре подвергался даже текст "Места для пассажиров с детьми и инвалидов". И дух свободной дискуссии -- это самое главное, независимо от того, в каком эфире она разворачивается. Для сравнения вспомните незабываемый 1989 год, когда по телевидению несколько месяцев транслировалось бурное и продолжительное, постепенно агонизирующее ток-шоу заседаний Верховного Совета СССР. Но это, впрочем, происходило уже во времена раннего "Пресс-клуба". А прежде "ЭВМ" была едва ли не единственной настоящей дискуссионной телепрограммой на нашем телевидении. За годы ее существования в ней были представлены тысячи изобретений (в производство, правда, было принято только два). И хотя здесь, на родине, "ЭВМ" и ее участники влачили жалкое существование, сама программа как товар имела международный успех -- ее за валюту продавали за границу.

"Пресс-клуб" перенял форму "ЭВМ", только заменив техническое изобретательство гуманитарным. Темой дискуссии стал телевизионный сюжет. Тогда, десять лет назад, было ясно, что с нашим телевидением надо что-то делать, но что именно -- никто наверняка сказать не мог. Впоследствии выяснилось, что есть два направления: как у нас и как у всех. "Как у всех" означало создавать "технологическое телевидение", производя программы по известным западным "матрицам".

Делать "как у нас" -- значит придумать нечто, доселе невиданное. Темы при этом не ограничивались ничем, кроме двух указанных выше судьбоносных российских вопросов, а форма при этом варьировалась как угодно, сообразно склонностям создателей.

"Пресс-клуб", таким образом, становился своеобразным "телевидением в телевидении", лучшие и талантливейшие из авторов сюжетов составили затем ядро АТV, в структуре которого "Пресс-клуб" существовал как ритуальная программа. Приглашение газетчиков и журналистов на дискуссии объяснялось тем, что если телевидение было в целом красивее, чем печатные СМИ, то последние все же были умнее -- сказывался опыт работы со словом.

В "Пресс-клубе" было обсуждено все, и -- так уж эта программа была и остается устроенной -- понемногу становилось ясно, что сам процесс дебатов для программы важнее, чем предмет обсуждения, во всей дискуссии был какой-то неизбывный налет "эстетизма". Прошло десять лет, и выяснилось, что все показанное в "Пресс-клубе" сонмище сюжетов не породило ни одной ныне существующей стабильной телевизионной программы, если не считать возрожденной было к последним выборам гениальной "Будки гласности" и "Моей семьи" В.Комиссарова, кочующей с канала на канал. Впрочем, "Пресс-клуб" породил авторов, способных такие программы создавать.

Любопытно, что именно в "Пресс-клубе" поначалу существовала процедура определения лучшего сюжета путем голосования. Все участники дебатов вывешивали на доске знаки своих симпатий в виде сердец. Кто набирал больше сердец, того, значит, и больше любили. Никаких привилегий победа в этих сердечных делах не давала.

То, что предводителем "Пресс-клуба" от самого его рождения была дама -- Кира Прошутинская, заставляло вспоминать о культуре салонов XVIII века, но не в смысле "салонности". Здесь можно скорее говорить о салоне как форме общественной жизни интеллектуалов. Но "Клуб", он, конечно, так и останется клубом -- местом сбора единомышленников. А салон -- это, в общем, то же самое, но все же несколько галантнее...

Именно от Киры Александровны я с удивлением услышал, что только сейчас на канале "ТВ Центр" "Пресс-клуб" стал регулярно выходить в прямом эфире, а до того прямыми были лишь отдельные выпуски. Передача от 3 мая 1993 года после разгона в Москве первомайской демонстрации на площади Гагарина с удивительной наивностью прерывалась видом немецкого пива, по банке которого в рекламных целях стреляли из револьвера. А по Первому каналу, проявляющему иногда особую способность ставить в эфир фильмы, содержание которых удивительно перекликается с содержанием текущих новостных выпусков, шла при этом экранизация "Отверженных" Виктора Гюго, в которой Жан Габен внешним обликом напоминает Ельцина. Этот удивительный выпуск "Пресс-клуба" был о том, что никто ничего не понимает и не может понять, особенно в государственной политике. Впрочем, чтобы понять что-то в политике государства, следует понять прежде, а есть ли оно у нас. И если есть, то хотя бы где начинается и где кончается. Но я могу спокойно рассуждать об этом только теперь, пять лет спустя. А тогда, в студии ор стоял невообразимый, и даже красноречия Дмитрия Диброва, руководившего голосами телезрителей, недоставало на то, чтобы аудиторию успокоить.

Удивителен был и другой прямой эфир, когда всем действием руководил сменивший Киру Прошутинскую Павел Веденяпин. Это было нечто вроде всероссийской премьеры фильма А.Кончаловского "Курочка Ряба" с последующим его обсуждением посредством телемоста с жителями села Безводное, где, собственно, картина и снималась. Толковище шло часа полтора. Ведущему почему-то очень нравился придуманный им вопрос: "А что бы сделали с золотым яйцом именно вы?" Никто не обсуждал фильм, никто не говорил о том, что показали, и о том, что видели. Все обсуждали то, что будет, если...

Что ж теперь поделать, если диалектику мы и в самом деле учили не по Гегелю. Впрочем, тогда, в 1994-м, жанр дискуссии стал понемногу вырождаться. И показалось поэтому, что задача "Пресс-клуба" выполнена, и он в очередной раз исчез из сетки вещания.

Но оказалось, что без него не обойтись. И программа появилась вновь, потому что нашему телевидению в целом как социальному институту нужна прививка самокритики. Выяснилось, что, как и десять лет назад, по-прежнему важна проблема свободы слова. Появилась и проблема "заказа музыки" и платы за нее. Во всяком случае, о людях, которые платят самую дорогую цену за эту свободу, слышал не раз в программе "Пресс-клуб".

Первым выпуском в тв-центровском "Пресс-клубе" прошла дискуссия о феномене Сергея Доренко, которая свелась к проблеме "хозяин и работник в журналистике", а вторым -- история офицера российского спецназа, воевавшего на стороне чеченцев. И снова разговор шел о том, все ли дозволено тому, кто платит. В третьем выпуске был показан фильм, снятый в бездонной российской глубинке, о том, что стремление к власти -- это форма психического расстройства отдельного маньяка, а смирение с насилием -- форма расстройства социального.

Маньяка посадили, а те, кто служил ему, давали интервью, не скрывая слова "раб", выколотого у них на лбу. Может быть, они просто забыли о его смысле. Я же, наблюдая этот выпуск "Пресс-клуба", все время думал, можно ли чем-нибудь вытравить это слово, чтобы и следа не осталось. Ни на лице, ни в душе, ни в обществе.