Не буду делать мрачное кино

Дискуссию о массовом кино продолжают интервью и монологи известных кинематографистов, причастных к созданию фильмов с высоким зрительским рейтингом. Одни из них прямо отвечают на вопросы редакции, другие импровизируют, оставаясь в рамках интересующей нас темы.

1. Конечно же, зритель изменился. Изменилась страна, изменилась жизнь людей -- все изменилось. Типологический портрет зрителя дать не могу, слишком уж коротка история новейшего российского кинематографа. Взаимоотношения нашего зрителя и нашего кино в последние годы не складывались -- не было полноценного проката, неизвестны точные цифры кассовых сборов. Можно лишь гадать, какую аудиторию собирал тот или иной фильм.

Зритель нынче чрезвычайно разношерстный. Немалую часть столичной аудитории составляют люди состоятельные, для них посещение кинотеатра стало частью престижного времяпрепровождения. Другая значимая категория -- молодежь, оценившая комфорт современного зала, аппаратуру "Долби-стерео" и прочие киноаттракционы. А вот "средний поток" так и не сформировался. Он начал было складываться, но разразился кризис, который отбросил нас на несколько лет назад. Главнейшая проблема нашего кино и до кризиса заключалась в том, что у нас не было зрителя, с которым мы могли бы общаться. Мы были лишены возможности соотносить себя с ним, осознать, для кого же мы снимаем, кто будет смотреть наше кино. Хаос, из которого мы начали понемногу выползать, воцарился вновь.

2. "Народное" и "массовое" -- не одно и то же. "Народным" становится тот фильм, которому удается выразить взгляд на жизнь, близкий обычным людям. В каком-то смысле "народным кино" являются латиноамериканские сериалы, наши соотечественники любят их, потому что узнают в экранных героях себя. Но нередко случается, что "народное кино" не приносит ожидаемой прибыли, а фильм, сделавший громадные кассовые сборы, не соответствует привычным критериям народности.

Опыт мирового кинопроцесса последних лет показывает, что противоречия между кино коммерческим и кино элитарным постепенно сглаживаются. Отошли в прошлое представления 70-х годов, бескомпромиссно делившие режиссеров на художников и ремесленников. В наши дни серьезные авторы демонстрируют свой уникальный взгляд на мир, не стесняясь при этом развлекать публику. А режиссеры массового кино стали смелее проявлять свою индивидуальность, наполнять фильмы рефлексиями, играть с канонами популярных жанров. Фильмы, которые раньше причислили бы к кассовым, получают нынче призы престижных кинофестивалей, а ленты, которые прежде сочли бы элитарными, внезапно становятся популярными. Куда отнести, к примеру, Тарантино? Фильмы его, без сомнения, -- кино авторское. Но в них присутствуют и все атрибуты кино, предназначенного для большой аудитории (занимательный сюжет, крупный бюджет, участие коммерческих звезд). Мне очень близок этот подход к кинематографу, я и сам в идеале желал бы снимать такое кино.

Авторов, которые продолжают делать фильмы, не пригодные для широкого проката во всем мире, остается все меньше. Им с каждым годом все труднее находить деньги для реализации своих проектов. Признаюсь, и у меня иногда возникает мысль снять нечто малопонятное. Но говорю себе: "Стоп! Если мой фильм проигнорирует зритель, денег на следующую картину уже не даст никто. Придется менять профессию!"

3 - 5. Механизм творчества -- большая загадка. Художник годами лелеет нечто заветное, но случается, что именно это, выстраданное им произведение в конце концов оказывается неудачей. А в памяти людей и в истории искусства этот автор остается благодаря работе, выполненной на заказ. "Броненосец "Потемкин", между прочим, тоже был заказной картиной.

"Народное кино" можно делать на заказ, как и любое другое. Но не всякий режиссер годится для этой задачи. Секрет -- в мироощущении, в природе дарования конкретного постановщика. Шукшин не ломал себя, когда снимал "народные" фильмы -- он любил свой народ, чувствовал его чаяния и ожидания. А вот Тарковский вряд ли справился бы с заданием снять "народное кино". То же самое можно сказать и о жанровом кинематографе, далеко не каждому автору дано сделать по-настоящему смешную комедию или качественный боевик.

Время рассуждать о специфике российского массового кино еще не пришло. В настоящий момент такого явления просто не существует. Всем памятно массовое кино советских лет, но его особенности во многом были результатом культурной изоляции. Можно лишь гадать, какие трансформации оно претерпело бы, если бы на наши экраны своевременно выходили фильмы Леоне, Копполы, Скорсезе. Стала бы мексиканская "Есения" самым кассовым фильмом советского проката, если бы зрителю были доступны мелодрамы иного класса? Этого не знает никто.

Мне известен лишь один "народный" и "массовый" фильм последних лет -- "Особенности национальной охоты". Картина действительно "пошла в народ", фразы из нее стали пословицами и поговорками. Но пытаться формулировать принципы массового российского кинематографа, искать секрет зрительских предпочтений, исходя только из одной ленты, опасно. Вот если появятся еще несколько комедий с таким узнаваемым бытовым антуражем и все они будут пользоваться заметным успехом, тогда можно будет говорить об определенных тенденциях российского массового кино. Пока же делать выводы преждевременно.

Не думаю, что уже успела сложиться новая мифология. Для того чтоб возникли постсоветские мифы, нужно время. Мифы возникают на определенной временной дистанции, а мы пока этой дистанции лишены, мы сами внутри процесса становления. И это громадная проблема для нашего кино. Кинематограф без мифологии просто задыхается.

Почему российский кинематограф так и не создал собственного антигероя, "злодея, которого приятно ненавидеть"? В стране, где в массах сильны настроения агрессии и анархии, такой персонаж мог бы стать своеобразным эмоциональным "громоотводом".

Изображение злодейства не в традициях отечественного кино. В основе наших лент позитивный показ личности, злодеи всегда схематичны. Культовых бандитов и насильников вроде Аль Капоне или доктора Лектера¹ в российской культуре нет. Обаятельный злодей по преимуществу герой жанрового кинематографа, а триллеры и фильмы ужасов не имеют корней в нашем кино. В последние годы предпринимались попытки освоения этих жанров, но заканчивались они чаще всего провалом.

Кроме того, злодейство на экране осуждается активной частью зрителей, борцами за нравственность (они забрасывают гневными письмами всевозможные инстанции). Критика с нескрываемым презрением относится к попыткам наших режиссеров делать жанровое кино. Она изначально ориентирована на элитарный кинематограф, который не ставит перед собой задач утверждения архетипов. И, наконец, кино про злодеев осуждается на официальном уровне. Едва ли российский аналог "Молчания ягнят" смог бы получить Госпремию или "Нику". А в Америке и за кровавые триллеры "Оскаров" дают.

6. Победа голливудского кино в России возможна, но она не будет окончательной. Как только кризис пойдет на спад, зритель снова захочет смотреть русские фильмы. Наше кино всегда было сильно проникновением в человеческую психологию, добрым взглядом на мир. С появлением достойных отечественных лент господство Голливуда перестанет быть абсолютным.

Для противодействия голливудской экспансии кинематографистам нужно делать конкурентоспособные фильмы. А государству -- принимать протекционистские меры, дать этим фильмам ход. В европейский странах, к примеру, существуют прокатные квоты для лент национального производства.

7. Возрождению российского массового кино мешает отсутствие общей культуры. Отсутствие реального рынка. Для того чтобы возникло российское массовое кино, необходимо точное понимание -- что же хотят (и чего не хотят) смотреть люди. У нас нет статистики кассовых сборов. Создатели фильма лишены возможности, изучив сводную колонку бокс-офиса, оценить прокатную судьбу картины. Сколько зрителей ее посмотрело -- восемь десятков или восемь миллионов? В каких городах и регионах она пользовалась наибольшим успехом? Точных цифр нет. А ведь бесстрастные цифры бокс-офиса наглядно демонстрируют авторам коммерческих жанров, какое именно кино в настоящий момент востребуется зрителем, наводят на размышления, в чем причина недостаточного успеха их собственных лент.

Между миром, где делают кино, и тем пространством, где смотрят фильмы, -- ров. Этот ров необходимо засыпать, построить дороги или навести мосты. И тогда появятся новые режиссеры, новое кино, новая мифология.

8. Я -- часть страны, я тоже болезненно переживаю нынешние кризис и депрессию. И я не настолько самоуверен, чтобы думать, будто какой-то картиной можно переломить ситуацию или же изменить к лучшему состояние людей. Но в одном я уверен твердо -- не буду делать мрачное депрессивное кино. Потому, что сейчас такое кино не интересно мне самому. И потому, что это кино вряд ли найдет отклик у зрителей. Мне кажется, что люди ждут фильмов, которые рассказывают о светлых сторонах жизни, убеждают, что она, жизнь, имеет смысл. Это отношение к миру совпадает с моим внутренним ощущением реальности. Я всегда стремился делать фильмы, которые соответствовали бы ему.

¹ Сыгранный Энтони Хопкинсом герой триллера "Молчание ягнят". -- Прим. ред.