Фантазии одинокого сознания. Сценарий

Алексей Поярков -- новое имя. Несколько лет назад он окончил Высшие курсы сценаристов и режиссеров, где учился режиссуре художественного кино в мастерской А.Прошкина. Начало работы в искусстве всегда трудно и таинственно. Когда распахнутся большие двери? Когда наконец придет удача и человек сможет сказать свое слово, ради которого, собственно, и пройден этот длинный предварительный путь учения и накопления?

Сегодня особенно нужны упорство, внутренняя сила и фанатичное трудолюбие. Все это есть у Алексея. За три года написано пять полнометражных и несчитанное количество короткометражных сценариев, две пьесы и множество заявок. По режиссерской линии -- одни обещания. Вот-вот запустят, вот уже почти запустили, осталось только приказ подписать, и... опять сорвалось.

Но он упорствует, пишет и надеется. Может быть, все-таки кто-то там наверху или рядом вспомнит, что искусство всегда было сильно, двигалось вперед молодыми дарованиями, опрокидывающими устоявшиеся каноны. Они приходили со своим видением мира, созвучным духу времени. Определить, что отличает это видение, сейчас труднее, чем прежде.

В сценарии, который публикуется в "Искусстве кино", прочитывается, однако, то, что мне кажется в работах и Пояркова, и его сверстников наиболее существенным, -- сближение времен, ощущение трагизма века, требовательный и печальный взгляд на человеческую природу.

Место действия -- один из европейских городов конца 20-х -- начала 30-х годов. Время, описанное Набоковым и еще десятками других оторванных от родины наших писателей. Но не ищите знакомых реалий -- здесь нет ни ностальгии, ни тесного круга изгнанников, сплоченных печалью и интригами. "Одинокое сознание" -- это образ бесприютности, незащищенности, ненужности в перепутанной и враждебной жизни, где любовь оборачивается насилием, а дружба -- предательством. И прелестная женщина, ни на кого не похожая, спасается только бегством в мир фантазий, который для нее более реален, чем жесткая действительность. Там люди верны друг другу, там она всесильна и может действовать.

Но и этот мир несет черты трагизма и разрушения. Фантазии человека ХХ века лишены гармонии. Ему не воспарить над землей. Наши молодые не знают, во что верить. И все же верят, вопреки опыту и скверне жизни.

Мне очень нравится этот сценарий. Он написан талантливой рукой человека, который замечательно владеет кратким и точным словом, видит мир в ярких образах, человека, внутренне свободного и не боящегося мира.

Грядет новое поколение. Нужно дать ему дорогу.

Людмила Голубкина

Моей жене, Юльке

Один из европейских городов. Конец 20-х, начало 30-х годов...

- Ваша виза заканчивается, мадам... -- мягко начал начальник полиции.

- Мадемуазель, -- перебила его Анна.

- Мадемуазель, -- поправился начальник полиции. -- Надо продлить, пока не закончился срок...

- У меня нет денег, -- снова перебила его Анна.

- Сожалею... Сейчас трудные времена... Но надо продлить. Иначе ваше пребывание не может быть... э-э, продлено...

- У меня нет денег.

- Очень прискорбно, -- начальник полиции задумчиво топорщил свои кайзеровские усы. -- Крайне прискорбно, -- он посмотрел на нее долгим откровенным взглядом.

- Прискорбно, -- согласилась Анна. -- Но, надеюсь, вы дадите мне шанс?

- Насколько возможно, -- чуть оживился начальник полиции. -- По крайней мере, стоит попробовать!

- Но это не выйдет за рамки приличия? -- Анна строго приподняла бровь.

- Разумеется, -- замешкавшись, неискренне ответил начальник полиции.

- И христианского благочестия? -- еще чуть нажала Анна.

- Разумеется... э-э, мадемуазель.

В маленьком магазинчике было тесно от множества старых и пыльных вещей, тесно и сумеречно.

- Да-да, именно эту, -- сказала Анна.

Господин Бомарш спустился со стремянки и подал ей маленькую картинку в дешевой раме. Анна повернула картинку к окну, чтобы лучше рассмотреть. Это был незамысловатый пейзаж с дорожкой, заросшей высокой травой, и заброшенным домом.

- Раритетная вещь, безупречного вкуса. Спокойный колорит, детали... -- антиквар замолк. Он говорил слитно, на выдохе и замолкал, глубоко дыша и выжидательно глядя на покупателя.

Анна провела по картинке пальцем, оставляя в пыли широкий след.

- Сколько, господин Бомарш?

- Пятьдесят, -- антиквар протирал картинку ветхой тряпкой, поднимая облако пыли.

Анна вынула из сумочки платок и флакончик духов и перевернула ее над стойкой. Несколько монет запрыгало по стеклу. Бомарш посмотрел на успокаивающиеся монетки, грустно и понимающе покачал головой.

- Только для вас.

Под окнами гостиницы зажигались фонари.

Анна поставила картинку на комод. Рядом стояла череда подобных пейзажей -- дешевых, ностальгических, с дорожкой и домом в лесу, на берегу моря, на косогоре, у погоста...

Она устало швырнула сумочку на широкую кровать, взяла с полки пару книг наугад, подсела к телефону. Набирая номер, раскрыла одну из них посредине, перелистала вперед-назад.

- Алло! Алексей?

- Да, -- раздался в трубке сонный голос.

- Страница тридцать восемь. "Лениво дышит полдень мглистый, лениво катится река, и в тверди пламенной и чистой лениво тают облака".

- Ленивый Тютчев.

- Хорошо, -- Анна перелистала другую книгу. -- Вот. "Скучна, как истина..." Страница сто двадцать шесть. "Скучна, как истина, глупа, как совершенство. То и другое похоже на мысль".

- Пушкин. "Роман в письмах". Одна из последних строк.

- Ты несносен. И скучен, как истина.

Анна бросила трубку.

- "Скучна, как истина, глупа, как совершенство... -- прочитала она. -- Попроси В. приискать первый стих и отныне считать меня поэтом", -- захлопнула книгу и выжидательно посмотрела на телефон.

Раздался звонок.

- Я купил Джойса у Штосса, -- сказал Алексей. -- И послал тебе. Только, умоляю, не цитируй в оригинале. Меня шокирует твой английский.

- Потерпишь. У меня кончились деньги.

- Прискорбно.

- Мне уже сказали.

- Будут деньги, -- вздохнул Алексей.

- По-прежнему надеюсь.

Старый официант Иоганн почтительно склонился и улыбнулся одним уголком рта.

- Добрый вечер.

- Как всегда, -- по возможности беззаботно сказала Анна. -- Только не надо вина. Попробуем обойтись без вина.

Старый Иоганн снова грустно улыбнулся.

- Вы будете заказывать в долг?

- Да, дорогой мой Иоганн, в долг.

Иоганн стоял, задумчиво и грустно глядя куда-то за спину Анне.

- Но мне же надо есть? -- с усилием улыбнулась Анна.

- Простите, -- будто очнувшись, сказал старый Иоганн. -- Будем надеяться, что очень скоро ваши дела пойдут значительно лучше.

- Да, Иоганн, значительно лучше.

Старый официант снова улыбнулся уголком рта и отошел.

Анна почувствовала приступ слез и прищурилась. Повернула голову и встретилась взглядом с белокурой дамой за угловым столиком. Дама рекламно-широко улыбнулась. Анна недоуменно смотрела на нее. Дама улыбнулась еще раз, потом тронула пальчиками уголки рта и раздвинула их шире -- улыбайтесь! Анна грустно усмехнулась и благодарно кивнула в ответ.

- Мадемуазель Аксаутова, вам корреспонденция, -- крикнул портье.

- Откуда?

Анна подошла к стойке. Рядом стоял мужчина в шляпе и заполнял карточку. Он мельком взглянул на Анну, потом пригляделся повнимательнее.

- Из России. Где же оно? -- портье преувеличенно суетливо искал письмо.

В холл вышел хозяин гостиницы. Портье мельком глянул на него, засуетился еще более.

- Говорят, вы съезжаете от нас? -- не поднимая глаз, спросил он.

- Я подумаю.

Хозяин гостиницы за спиной Анны вопросительно поднял брови. Портье еле заметно покачал головой.

Стоящий рядом с Анной мужчина вежливо приподнял шляпу.

- Оскар Юзес, -- представился он и по-русски с акцентом спросил: -- Простите, вы русская?

Анна ответила ему холодным коротким взглядом.

- Простите, -- повторил мужчина и вернулся к карточке.

- Ага, момент, вот он! -- портье выхватил из ящика пакет и положил перед Анной на стойку.

- Чем пахнет? Понюхайте, не бойтесь, -- не беря пакет, сказала Анна.

Портье склонился над пакетом и втянул носом воздух.

- Мылом.

- Дешевым мылом, -- сказала Анна.

- Так точно, -- подтвердил портье. -- Дешевым мылом.

- Выбросьте! -- Анна пошла к лифту.

- Мадемуазель Аксаутова! -- хозяин гостиницы двинулся ей наперерез.

- Завтра! -- бросила Анна и боком прошла мимо него в лифт.

- Но вы не платите месяц, -- громко сказал ей в спину хозяин, прежде чем закрылись двери.

Трясущимися руками Анна набрала номер. Когда взяли трубку, она натянуто-весело прочитала, глядя в раскрытую книгу:

- Страница тринадцать. "Что ж, голубчик, будемте стреляться!.."

В трубке молчали.

- Алексей, -- позвала она.

- Алексей вышел в сортир, -- по-немецки сказал в трубке хрипловатый женский голос. -- Что-нибудь передать, когда он вернется?

- Я-а! -- после паузы вскрикнула Анна и -- по-русски: -- Скажите, что страница тринадцать оказалась последней! -- остывая, добавила: -- Они там стреляются.

- Я не поняла! Говорите по-немецки! -- успел крикнуть женский голос, и трубка грохнулась на рычажки.

Бледная, пересвеченная картинка обрела контуры, чуть размытые, с наметками цвета. Пыльная улица на окраине города. Дама в светлом платье, под кисейной парасолькой¹, поднимает руку. Спускающееся по дороге авто тормозит. Облако пыли скрывает его и стоящую на обочине даму.

Анна захлопнула дверь комнаты и долго не могла попасть ключом в замочную скважину.

Мужчина за рулем авто, перегнувшись через сиденье, распахивает дверцу. Дама безуспешно пытается закрыть парасольку, смеется, садится в машину. Держит раскрытый зонтик, высунув руку в окно. Мужчина, тоже смеясь, отрицательно качает головой. Она беззаботно машет рукой -- поехали!..

Анна оставила ключ в замке и пошла по коридору. Под ногами прямой линией бежала вытертая ковровая дорожка.

Машина прибавляет ходу. Зонтик набирает ветра, тянет руку дамы назад и вырывается. Дама смотрит на мужчину за рулем. Тот, пряча улыбку, ведет машину. Она берет с передней панели его шляпу и высовывает в окно. Шляпа вырывается и улетает.

Ковровая дорожка под ногами Анны вдруг разделилась и запрыгала по ступенькам вниз, задевая пузатые балясины. Под ноги упал и раскрылся чемодан. Из него посыпались листы, мужские рубашки. Руки мальчика-кельнера кинулись собирать рассыпающиеся вещи, но Анна ступила в самый центр кучи и вышибла из нее коробку со сборной бритвой.

Внизу коробку поймал Оскар Юзес, мужчина, что ранее у стойки заполнял карточку, приподнял шляпу и по-русски сказал:

- Простите.

Мужчина с парасолькой в руке поднимает из пыли шляпу, отряхивает ее и идет к авто, закрывая на ходу непослушный зонтик. Дама спокойно ждет его в машине.

В холл из ресторана вышел старый Иоганн с рюмкой на подносе, направился к лифту. Увидев его, Анна остановилась. Лицо дергалось, и она придержала его рукой.

- Спасибо вам, Иоганн, -- сказала она сквозь пальцы, когда он подошел.

Старый официант посмотрел на нее своими грустными глазами.

- Мне кажется, вам надо выпить.

Он протянул ей поднос.

Машина стоит у маленького кафе на углу дома на набережной. Дама захлопывает дверцу и, не оглядываясь, поднимается по ступенькам в кафе. Мужчина смотрит ей вслед и медленно отъезжает. Дама останавливается в дверях, роется в сумочке.

Машина катится, пересекая набережную. Мужчина в зеркало следит за дамой, не замечая приближающегося парапета. Дама резко оборачивается, предостерегающе вскидывает руку. Мужчина жмет на тормоз...

Иоганн держал поднос перед Анной. Она опустила в рюмку палец.

- Здесь сыро, -- криво улыбнулась она и упала в обморок. Свет померк.

Дама сидит в кафе, смотрит в окно на набережную, где вокруг въехавшей в парапет машины стоят карета "скорой помощи", полиция и пара зевак. Доктор пытается ощупать ушиб на голове мужчины, тот мягко отстраняется и отходит к полицейскому, осматривающему машину.

Анна очнулась от запаха нашатыря. Она лежала на постели в своем номере. Оскар Юзес уступил место у кровати вошедшему доктору, выбросил ватку с нашатырем в урну у двери. Когда доктор сел, Анну качнуло, и она закрыла глаза.

Из кафе на набережной выходит хозяин, старый еврей с всклокоченной шевелюрой, прихрамывая, спешит к машине. Оннесет в салфетке кусок льда.

Дама сидит в кафе у окна, видит, как хозяин передает лед мужчине, сбивчиво объясняет, показывая рукой в ее сторону. Мужчина кланяется ей и прикладывает салфетку со льдом к голове.

Г о л о с м у ж ч и н ы. Как вас зовут?

Г о л о с д а м ы. А вас?

- Действительно, как их зовут? -- пробормотала Анна, приоткрывая глаза. Доктор проворно сунул ей в рот таблетку и поднес к губам стакан. Анна увидела за ним Оскара, который на ее слова вопросительно поднял брови.

Талые капли сбегают по пальцам мужчины на лоб, катятся по щеке.

Дама в окне кафе смеется.

Г о л о с м у ж ч и н ы. Пэдж Сотин.

Г о л о с д а м ы. Нола Ольдгрубер.

- Странные имена, -- засыпая, сказала Анна.

***

Белокурая девочка вошла в гостиную, аккуратно оправила платье и поклонилась Анне. Родители с застывшей важностью на лицах чинно сидят на диване.

- Эльза, -- выдержав паузу, представила девочку мать, фрау Зельц.

Анна присела перед девочкой и протянула ей руки.

- А меня зовут Анна. Фрейлейн Анна, -- поправилась она.

Мать сделала еле заметный жест, девочка послушно отошла к родителям и села рядом.

- Фрейлейн Анна, нам прежде всего хотелось бы послушать вашу музыку, -- герр Зельц чуть склонил голову набок, выражая готовность оценивать.

- Мою музыку? -- удивилась Анна.

Герр Зельц качнул головой, видя непроходящее удивление на ее лице, качнул еще раз.

- Как вы играете, -- пояснила фрау Зельц.

Герр Зельц снова качнул головой. Анна села к роялю. Рояль был новый, с аляповатой инкрустацией по краю массивной крышки. Все семейство невозмутимо ждало.

- Вы не поможете мне поднять крышку? -- с легким вызовом спросила Анна.

- Невозможно, -- сказал герр Зельц. -- Рояль будет звучать слишком громко. Это помешает соседям.

- Но...

- Невозможно, -- спокойно, но твердо повторил хозяин.

- Зачем же вы купили рояль, а не пианино? -- пряча неприязнь в улыбке, спросила Анна.

Супруги переглянулись. Во взглядах читалось, что жена предлагала то же самое. Она посмотрела на Анну. "Эти тупые мужчины!" -- говорил этот взгляд.

- По пятницам с пяти до семи можно играть с поднятой крышкой, -- сказал герр Зельц.

Анна посмотрела на фрау Зельц, чуть заметно понимающе улыбнулась. И получила в ответ холодный оскорбленный взгляд верной жены.

- Что сыграть? -- спросила Анна.

- Шуберта, "Лунную сонату", -- сказал герр Зельц и готовно прикрыл глаза.

Эльза и фрау Зельц бесстрастно смотрели на Анну. Она наиграла первые ноты "Лунной сонаты".

- Эта?

Герр Зельц кивнул, не открывая глаз.

- Это Бетховен, -- еле сдерживаясь, сказала Анна.

Герр Зельц обреченно вздохнул.

- Хорошо, что поделаешь... Но хотелось Шуберта.

- Садитесь, фрау, прокатимся с ветерком! -- крикнул с подножки переполненного трамвая молодой рабочий.

Анна вежливо улыбнулась и пошла дальше. Трамвай тронулся и медленно пошел вровень с Анной.

- Прыгайте, прыгайте! Когда еще бесплатно покатаемся?! -- рабочий подал Анне руку, и она впрыгнула на подножку. -- Даже богатые любят, когда бесплатно!

Анна попыталась открыть сумочку, но рабочий остановил ее -- бесплатно! Ехали, ветер дул толчками в лицо. В окно высунули красное знамя, оно заболталось на ветру и накрыло головы Анны и рабочего. Рабочий закричал, и знамя передали вперед, в следующее окно.

- Что сегодня за праздник? -- пересиливая скрежет трамвая и гомон внутри, крикнула Анна.

- Забастовка! -- весело крикнул рабочий, посмотрел на кривую усмешку Анны и, сбавив тон, добавил: -- Жаль, конечно, что, пока бастуем, не работаем. Надо работать... Но и бастовать кому-то надо!

- А по какому поводу?

- Что? -- не расслышал рабочий.

- По какому поводу забастовка?

Рабочий подумал, пожал плечами и засмеялся.

- Точно не скажу -- не знаю!

Посмеялись.

- Кому-то надо бастовать! -- повторил рабочий. -- А то пойдемте с нами!

Анна покачала головой.

- С меня хватит! -- и на повороте спрыгнула с подножки.

Она вошла в узкий кривой переулок. Впереди костлявый молодой человек со сломанным букетом цветов спустился с тротуара на мостовую, вышел на середину.

- Мадлена! -- крикнул он, задрав голову ко второму этажу. Там с треском закрылась фрамуга. -- Мадлена! -- громче крикнул молодой человек, и на окне опустились деревянные жалюзи. -- Я все равно не уйду! Я буду стоять здесь! Мадлена! Я буду стоять на коленях!

В щель жалюзи высунулось жало клизмы и брызнуло водой на голову молодого человека. Он с наслаждением подставил струе лицо и опустился на колени.

- Я не уйду отсюда никуда!

Около него остановилась машина и раздраженно хрипло бибикнула.

- Я простою здесь вечность! -- не обращая внимания на машину, крикнул молодой человек.

Машина посигналила еще.

Анна уже прошла вперед и оглянулась. На заднем сиденье машины сидел толстый полицейский чин. Он передал шоферу свою фуражку, тот опустил стекло и высунул ее наружу. Увидев фуражку, молодой человек вскочил и перекочевал на тротуар.

- Мадлена, я буду стоять здесь! -- крикнул он. -- На тротуаре! Я никуда не уйду!

Анна подошла к гостинице. У подъезда на тротуаре стояли ее чемоданы, окруженные картинками. Подъехало и остановилось такси. Анна замедлила шаг и заглянула в окно холла. Хозяин гостиницы горячо разговаривал с каким-то господином в шляпе. Господин дал ему пачку денег, и хозяин резко успокоился. Махнул кому-то рукой, обернулся к окну. Заметив за окном Анну, ушел в глубь холла.

Анна поспешила к входу. Из дверей гостиницы вышел клерк, взял один из ее чемоданов. Анна бросилась к нему, но клерк развернулся и внес чемодан в холл. Вышли еще два клерка и также понесли вещи Анны обратно.

Ничего не понимающая Анна вошла за ними. Портье дежурно улыбнулся и опустил глаза.

Вещи погрузили в лифт. Следом за Анной вошел Оскар Юзес, снял шляпу и поклонился. Анна коротко кивнула в ответ. В молчании поднялись на нужный этаж. Клерки цепочкой понесли вещи к комнате Анны.

- Вы вчера спрашивали про какие-то имена? -- сказал Оскар.

- Я была в бреду, -- холодно ответила Анна, подумала и несколько мягче добавила: -- Впрочем, и сейчас, возможно, тоже.

Пэдж и Нола сидят в кафе на углу на-бережной. За окном люди в рабочих комбинезонах привязывают разбитую машину к маленькому грузовичку. Их работой руководит хозяин проката автомобилей, пожилой промасленный человек.

- Куда вы едете? -- спрашивает Пэдж.

- Не знаю. Куда-то дальше, -- пожимает плечами Нола.

- Если вам все равно куда, может быть, остаться здесь?

- У меня нет денег. Хотя есть... -- она достает из сумочки пачку денег.

Анна, расхаживая по комнате, согласно качнула головой. Подошла к телефону, но звонить не стала.

Пэдж пропускает Нолу вперед и выходит следом из кафе. Хозяин проката автомобилей ожидает их внизу.

- Ремонт будет стоить денег, -- говорит он.

- Да-да, -- Пэдж достает из кармана скрученные рулоном деньги.

- И за прокат, пожалуйста, -- уже почтительно напоминает хозяин. -- Три с половиной часа плюс бензин.

Пэдж, не считая, отделяет и сует ему толстую пачку денег.

- Жаль, что вам так не повезло, -- вслед уходящим Пэджу и Ноле кланяется хозяин проката.

Звонит телефон.

- Алло, Анна! -- раздался голос Алексея. -- Алло! Ты на меня за что-то обижена?

- Нет. Ты можешь водить к себе кого захочешь, только не звони мне после этого.

- Перестань, Аня! Это же обычная горничная. Пришла прибраться. Сама знаешь, они по десять раз на дню приходят. Все пыль ищут.

- Что же она, как сова, ночью убираться пришла?

- Да-а... -- засмеялся Алексей. -- Неудачно придумано. В следующий раз буду изобретательнее.

- И не звони, пожалуйста.

- Тебе нужны были деньги! -- поспешно крикнул Алексей.

- Обойдусь.

Вечер. Пэдж и Нола поднимаются по узкой мощеной улице. Навстречу им спускается полицейский на велосипеде. Нола крепко сжимает руку Пэджа и тянет его к обочине. Он недоуменно смотрит на нее.

- У меня нет документов, -- шепчет она.

Полицейский тормозит рядом.

- Проверка документов, -- дежурно бормочет он, глядя вниз на затянутую цепью штанину. -- Цепь разболтана, -- с досадой говорит он.

- Прокрутите вперед, -- советует Пэдж.

- Брюки порвет. Униформа казенная. За порчу -- штраф и прочее, -- расстроенный полицейский берет у Пэджа документы.

- А назад? -- Пэдж опускается на корточки, пробует провернуть педаль назад.

- Главное, брюки не порвать, -- бормочет полицейский, пытаясь в вечереющем свете рассмотреть его документы. Лезет в карман за фонариком. -- Ну, как?

- Сдайте назад чуть-чуть.

Пэдж осторожно толкает велосипед, нажимая рукой на педаль. Полицейский, подпрыгивая на одной ноге, отъезжает назад, в луче фонарика изучая его документы.

- Так, пошло, пошло, -- говорит Пэдж.

Полицейский протягивает ему документы.

- Возьмите, все в порядке.

- Сейчас.

- А ваши, фрау? -- обращается полицейский к Ноле.

- Готово! -- Пэдж встает, забирает документы. -- Она -- моя жена.

- Спасибо, -- меланхолично благодарит полицейский и снова поворачивается к Ноле. -- Ваши документы?

Зависает пауза. Полицейский вдруг смотрит на штанину.

- По уставу закатывать штанину не положено, а так и порвать недолго, -- задумчиво говорит он.

- А вы закатайте, -- улыбается Пэдж.

- Не положено, -- качает головой полицейский. -- Спасибо.

И уезжает, отставив правое колено далеко в сторону...

Пэдж дотягивается до задвижки и поднимает окно.

- Влезайте! -- шепчет он.

- Порядочные женщины не входят в окна.

- У этой двери высокий порог -- влезайте.

Он помогает ей взобраться в окно.

Они крадутся по темному длинному коридору. Дверь сбоку приоткрывается.

- Герр Сотин, вы проживаете у меня один, -- шепчет в образовавшуюся щель маленькая старушка, фрау Зибель.

Пэдж на ходу достает из кармана купюру и просовывает ей в дверь.

- Спокойной ночи, герр Сотин, -- говорит из-за закрытой двери фрау Зибель.

Пэдж и Нола вздрагивают от стука в дверь...

В дверь постучали. Анна открыла, на пороге стоял старый Иоганн с подносом в руке.

- Вам ужин, мадемуазель Аксаутова. И еще книга.

- Я не заказывала, -- сказала Анна, впуская старого официанта в комнату.

- Платить не надо.

Иоганн снял салфетку с подноса. Салат, отбивная и бутылка шампанского.

- И еще книга, -- Иоганн достал из-под мышки завернутую в бумагу книгу Джойса.

- Спасибо, Иоганн, -- растерянно сказала Анна.

В комнате сумрак. Пэдж и Нола медленно кружатся перед зеркалом. Он снимает с нее шляпку, накидку. Вытаскивает одну за другой шпильки и бросает в ведерко для льда. Целует ее. Она отодвигается. Берет бокал вина, льет тонкой струйкой себе на лоб и, когда струйка сбегает на губы, целует его.

Телефонный звонок.

Анна со струйкой вина на лице подняла трубку, услышала голос Алексея и бросила трубку на рычаг.

Пэдж снимает рубашку, но рубашку держит неразвязанный галстук, и Нола со смехом сдергивает ее и тянет за галстук Пэджа к себе.

Снова зазвонил телефон. Анна выдернула шнур и залпом допила бокал. Налила еще.

Пэдж целует Нолу...

Анна поставила пустой бокал на буфет. С бутылкой в руке пошла к двери и опрокинула бокал. Он тупо цокнул и разбился.

Нола ерошила его волосы, обвивала руками...

Анна подергала дверь -- ключа в замке не было. Посмотрела ключ на полке, на полу.

Они сели на край кровати...

Анна в бессильной злобе ударила в дверь, еще и еще. Дверь открылась... На пороге, наполовину закрытый дверью, стоял замотанный в полотенце Пэдж.

- Что вы хотели, фрау?

- Я... Я, кажется, ошиблась, простите, -- пробормотала Анна. -- Простите.

- Ничего.

Дверь закрылась. На ней был номер "13".

Анна растерянно обернулась, посмотрела в зеркало. Оглянулась назад -- ее комната! Снова повернулась к двери. Никакого номера! В замке торчат ключи! Она решительно и зло сжала губы.

Пэдж вернулся к кровати. Нола отодвинулась от него.

- Мне нельзя.

- Почему?

- Извини. Обычное дело.

Анна удовлетворенно выдохнула и открыла дверь. Спустилась вниз.

В холле горел дежурный свет. Она подошла к ночному портье. Поставила на стойку бутылку.

- Хотите выпить?

- С удовольствием, но не сейчас, -- дежурно улыбнулся портье.

- С удовольствием, но не сейчас, значит, когда-нибудь и без всякого удовольствия, -- по-русски сказала она и пошла к дверям.

Портье кисло улыбнулся ей вслед.

Она шла по ночной улице, раскинув руки.

- Все будет хорошо! Все будет замечательно хорошо! -- по-русски бормотала она.

Впереди на тротуаре на складном стульчике сидел костлявый молодой человек, украдкой, в рукав курил сигарету и поглядывал на окно второго этажа. Еще дальше одиноко болтался привязанный к дереву флаг.

***

Пэдж проснулся от тихого поцелуя. Он открыл глаза и увидел Нолу. Она склонилась над ним и, еле касаясь губами, целовала. Из окна пробивался утренний свет и золотил нежный пушок на ее коже.

- Доброе утро, -- прошептала она.

- Доброе утро, -- прошептал он. -- А разве можно?

Она улыбнулась...

- Можно, можно, -- сонно проворчала Анна, зарываясь лицом в подушку. -- Доброе утро.

Она проснулась от стука в дверь.

- Кто там? -- крикнула Анна, не открывая глаз.

- Горничная, -- ответил из-за двери мужской голос.

Все так же с закрытыми глазами Анна накинула халат и пошла к двери. Нащупала ключ на полке.

- А с каких это пор горничные стали говорить мужскими голосами? -- вдруг сообразив, спросила она.

- Все меняется, фрау, -- вздохнул за дверью мужской голос.

Ее допрашивали в кабинете начальника полиции. Сбоку за маленьким столом сидел секретарь, около большого стола вполоборота к Анне, закинув ногу на ногу, -- неподвижный офицер. Офицер был вылитая копия начальника полиции в молодости -- те же усы, тот же овал лица, прямой пробор с полоской розовой кожицы, только неподвижен. А сам начальник полиции расхаживал по кабинету.

- В городе беспорядки, мадемуазель Аксаутова, -- со вздохом сказал он.

Анна устало опустила глаза и промолчала.

- У вас есть родственники в России? -- еле шевеля челюстью, спросил неподвижный офицер.

- Не знаю, -- неохотно ответила Анна.

- Друзья?

- Не знаю.

- Кто это? -- в руке офицера словно из воздуха появилась фотокарточка Маркса.

- Не знаю.

- А это? -- офицер, как фокусник, пальцами сдвинул карточку Маркса, и из-за нее появилась карточка Ленина, потом Троцкого, Сталина. -- Это? Это?

Анна только отрицательно качала головой.

- Это? -- пальцы снова сменили карточку.

- Это мой муж, -- устало сказала Анна.

- Он жив? -- Молчание. -- Он живет в Париже? -- Молчание. -- В Москве? Что-нибудь вы можете про него рассказать?

- Он любит Рахманинова, Блока и Веру Холодную, -- увидав, как секретарь бесконечно строчит в протокол, она продолжила: -- А так же безе и, -- с немецким произношением, -- расстегаи und севрюгу с хреном.

Секретарь остановился. Он и офицер посмотрели на молчавшего до этого начальника полиции.

- Пишите, пишите, -- кивнул начальник полиции.

- Мне нужно уехать, -- сказала Нола.

Они гуляли по бульвару, сетчатые тени качались на песке, покрывали их лица.

- Куда? -- улыбнулся Пэдж. -- Ты же никуда не спешила?

- Надо. У меня дела на том берегу.

- Давай вечером. А сейчас -- гуляем! -- он потянул ее за руку. -- Ресторан, театр -- мы гуляем!

- Нет. Сейчас.

Анну вели по коридорам тюрьмы. Лязгали замки, скрипели тяжелые двери.

Маленький катерок с короткой толстой трубой, присев в воду, начал отчаливать. Пэдж помахал рукой. Нола качнула рукой в ответ.

- Я приеду через пару дней.

- Главное, чтобы ты приехала.

- А ты меня дождался! -- крикнула она, и катерок пошел к другому берегу.

- Я жду два дня! -- крикнул Пэдж.

- А потом? -- еле слышно донеслось с катерка.

- Потом снова жду, -- сам себе сказал он.

Дверь закрылась. Анна, прищурившись, осмотрелась. Камера была довольно просторная. В глубине над столом горела тусклая лампа в глубоком абажуре. За столом кто-то сидел, но рассмотреть можно было только старые морщинистые ручки.

Анна подошла поближе и остановилась. Маленький, тщедушный человечек сидел за столом и, часто слезливо моргая, смотрел на нее.

- Вы кто? -- спросила Анна.

- Ваш сосед по камере.

- Вы мужчина?

Человечек вздохнул.

- Как говорит господин начальник тюрьмы, я мужчина условно. Обидно, но он прав. Годы, -- он горестно развел ручками.

- Но я-то женщина!

- Видите ли, ваше дело политическое. Вам положен соглядатай. Подсадная утка, как здесь называют. Вот я... Но вы можете мне ничего не говорить, -- поспешно добавил человечек. -- И мне меньше греха на душу.

- Но с женщиной должны... находиться женщины!

- Работа не очень чистая, -- вздохнул человечек. -- В этическом смысле. Было бы неблагородно заниматься этим женщинам, согласитесь. Но кому-то же надо!

- Но... почему -- вы?

Человечек помялся.

- С работой сейчас трудно. А господин начальник полиции, только не говорите никому, пожалуйста, он очень добрый человек. Он очень любит женщин, -- человечек засмеялся и вдруг прослезился. -- И вот Хелена, моя дочь Хелена, она у меня единственная, у меня вообще никого больше нет... В общем, господин начальник полиции дал мне эту работу. Только прошу вас, никому! Никому, вы понимаете? Я даже не знаю, как она там! -- снова коротко всплакнул он. -- Хотите чаю?

***

- Наш кайзер нерешителен и мягок, это верно, -- Пэджа преследовал агитатор с кипой газет. Он все пытался забежать вперед и совал номер с жирной типографской краской ему в руки. -- Но его брат уж слишком амбициозен! И это уж совсем не пустяки! Он разделяет не только всю страну, не только город -- он разделяет наши души! Совсем не пустяки!

Пэдж оттеснял его плечом и шел, не останавливаясь.

- Об этом, вот об этом пишем мы в газете! -- не унимался агитатор. -- Мы должны душой быть с кайзером!

- Я не интересуюсь политикой! -- отмахнулся Пэдж и ускорил шаг.

- Но как же?! Как же?! -- взывал сзади отстающий агитатор. -- Мы должны быть вместе! Слава кайзеру! -- крикнул он вслед Пэджу.

- Слава Богу! -- бросил через плечо Пэдж.

Он вошел в огороженный забором двор проката автомобилей. Один из сыновей хозяина, такой же промасленный, хмурый детина, неохотно махнул рукой в сторону гаража.

Посреди сумеречного гаража на домкратах стояла разбитая машина. Хозяин ходил вокруг нее, лениво протирал тряпкой стекла, блестящие обводы.

- Я заплатил вам и за прокат, и за ущерб, -- сказал Пэдж.

- Обнаружились дополнительные неполадки, -- не поднимая глаз, ответил хозяин.

- Послушайте, -- Пэдж пошел к нему, но хозяин обогнул машину и стал протирать с другой стороны. -- За эту цену можно купить новую машину.

- Мне не нужна новая. Я хочу починить эту машину.

- Она вам так дорога? -- усмехнулся Пэдж.

- Да.

- Тогда давайте решать это через суд, -- он демонстративно повернулся, будто собираясь уходить.

- Это обойдется вам еще дороже, -- чуть нажав в голосе, сказал хозяин.

- Посмотрим.

- На двести марок дороже, -- повторил хозяин.

В гараж один за другим вошли сыновья хозяина.

- Это грабеж? -- с подрагивающей улыбкой спросил Пэдж.

- Если вы будете обзываться, этовстанет вам еще дороже, -- предостерег хозяин и, подумав, добавил: -- На сто марок.

- Ну, это уже сущие пустяки, -- протянул Пэдж, окидывая быстрым взглядом стены, потолок и все пространство кругом.

- Главное, понять принцип. Намятые бока или деньги. Я правильно понял?

- Правильно, -- пробасил старший сын, надвигаясь на него.

- Ну, вот и славно!

Пэдж схватил доску, уходящую под штабель бочек, и, крякнув, дернул. Бочки с грохотом посыпались на пол. Старший принял на спину пару бочек, стряхнул их и кинулся на Пэджа.

Пэдж прыгнул к машине и, распахнув дверцу, ударил ею набегавшего детину. Тот, взмахнув руками, отлетел. Пэдж нырнул в машину и выскочил с другой стороны уже с монтировкой в руке.

- Обнаружились новые неполадки! -- крикнул он и раскрошил лобовое стекло.

Отмахнулся монтировкой от нападавших. Один из сыновей нырнул в смотровую яму, согнувшись, побежал под машиной. Пэдж ударил по домкрату, машина качнулась и обрушилась, закрыв выходы из ямы.

Пэдж оглянулся -- сзади стояли ящики, валялся хлам, дальше в стене, почти под самым потолком, пыльно светило маленькое окошко. Он попробовал свалить высокий штабель ящиков, но неудачно -- ящики были тяжелые. Тогда он подпрыгнул и уцепился за край. Штабель качнулся, но устоял. Сзади подскочил один из сыновей и вцепился в его пиджак. Под тяжестью двух тел штабель наклонился. Пэдж еле успел отпрыгнуть, и тяжелые ящики рухнули, усыпав пол мелкими подшипниками и стальными шариками. Пэдж схватил огромную бутыль с маслом, швырнул под ноги нападавшим и побежал в глубь гаража.

Сзади взмахивали руками, орали и летели на масляный пол.

- Лопаты! -- заорал хозяин, схватил снегоочистительную лопату и первым кинулся вперед, расчищая перед собой дорожку. Когда набралась полная лопата масла и шариков, он поднатужился, откидывая содержимое в сторону, сел, обессиленный, и достал платок.

- Давайте, давайте, -- отмахнулся он платком от сыновей.

Анна, представляя эту сцену, в волнении сжимала руки.

Пэдж поднял длинную доску и приставил к окну. Начал быстро взбираться по ней, держась руками за края. Посередине доска лопнула, и он полетел на старый кузов, скатился по нему на пол. Хозяин и сыновья захохотали.

Анна от злости топнула ногой.

- Вы с ними? -- морщась от боли, спросил Пэдж.

- Н-нет! -- ответила Анна и обнаружила, что стоит в гараже. -- Смотрите!

Старший сын взобрался на стеллаж, идущий вдоль стены, и, держась за верхнюю полку, по-обезьяньи быстро перебирался к ним. Пэдж схватил старую покрышку и, раскрутившись, метко запустил в него.

Но и остальные уже были близко.

Пэдж швырял в них все, что попадало под руку. Анна тронула крышку стоящей рядом бочки, понюхала руку.

- Это бензин? -- крикнула она и, не дожидаясь ответа, опрокинула бочку.

В бочке хлюпнуло, и желтоватая жидкость потекла по полу к выходу.

- Э-эй! -- предостерегающе крикнул хозяин. -- Фрау, это же бензин!

- Вот именно, -- пробормотала Анна и повернулась к ничего не понимающему Пэджу. -- У вас есть спички?

Пэдж кивнул.

- Так поджигайте!

- Не надо! Фрау, вы что, с ума сошли?! -- вскричал хозяин.

- Поджигайте!

- Я подожгу! -- неуверенно сказал Пэдж, тем не менее доставая спички.

Хозяин и сыновья бросились к выходу. Сыновья остановились у входа, а хозяин выскочил на улицу.

- Они сейчас приведут полицию, -- переводя дух, сказала Анна.

- Какая теперь разница? Как выбраться? -- Пэдж затравленно оглядывал стены, высокое окно.

Анна достала платок и зеркальце, промокнула лицо.

- Ужасно! -- сказала она, разглядывая себя.

- Не то слово! -- согласился Пэдж, посмотрел на нее и замахал руками. -- Я не то имел в виду!

В гараж вбежал хозяин с ружьем, выстрелил в потолок. Пэдж и Анна сжались, спрятались за старый кузов.

- Что теперь делать? -- Пэдж сморщился от злости и беспомощности.

Вторая пуля ударила в кузов.

- Поджигайте! -- решилась Анна.

- С ума сошли? Сгорим же, черт возьми!

- Поджигайте! Здесь будет дверь! -- Анна посмотрела на глухую стену и зажмурилась. -- Я все могу!

Она открыла глаза, когда в замке камеры заскрежетал ключ.

- Я схожу с ума, -- Анна тряхнула головой, отбрасывая остатки видения.

В дверь вошел надзиратель и жестом приказал собираться.

Они шли по пустым коридорам. Потом поднялись на лифте.

Надзиратель вывел ее на террасу, идущую вдоль всего здания тюрьмы. Было раннее утро, внизу в зыбкой дымке переплетались улицы. Под ногами сырой темной ямой зиял квадрат тюремного двора. Анна посмотрела вдаль, где зубчатый край города сливался с мешаниной ночных облаков. За спиной звенел ключами надзиратель.

Дверь, из которой они вышли, никак не закрывалась. Надзиратель, как четки, перебирал ключи, пыхтел, дергал за ручку -- никак.

- Вам никогда не хотелось плакать по утрам? -- неожиданно спросила Анна. Надзиретель вздрогнул, и дверь закрылась.

- Нам нельзя разговаривать с заключенными, фрау.

Они пошли по террасе до следующей двери.

- А с женщиной? -- спросила Анна.

- Это вдвойне опасно.

Она усмехнулась. Он тоже.

Заспанный начальник полиции, не глядя на Анну, протянул ей бумагу и чихнул.

- Будьте здоровы.

- Спасибо. Подпишите.

- Что это?

- Ордер на освобождение, -- начальник полиции покосился на угол.

Анна недоуменно подняла брови и проследила его взгляд. В углу на вытертом стуле сидел старый Иоганн. Он спешно кивнул Анне. Она кивнула в ответ, еще более недоумевая.

- Освобождение под залог, -- сказал начальник полиции, сдерживая чих, и полез за платком.

- Мне казалось, что бывают только ордера на арест.

- Бывает все, и во всем должен быть порядок, -- он снова чихнул.

- Будьте здоровы.

Он замахал рукой, уткнулся в платок.

- Подписывайте, -- и чихнул.

Анна и Иоганн вышли из полицейского управления.

- Я еще с вечера был здесь, но ордер выписывают только по утрам. Пришлось ждать, -- Иоганн семенил рядом с Анной и в такт шагам мелко тряс головой.

- Освобождение под залог. Значит, вы внесли деньги, Иоганн?

- Не я. Вернее, я, но деньги дал месье Юзес. Оскар Юзес. Он хотел сам пойти, но постеснялся.

- Оскар Юзес? -- удивилась Анна. -- Это такой, в шляпе, с красной шеей?

- Да, мадемуазель. Из четыреста пятого номера.

- Почему он? Я что-то ничего не понимаю.

Иоганн высоко вскинул острые плечи, прошел несколько шагов и вновь опустил их.

- Не знаю, мадемуазель.

На пустынном перекрестке постовой вскинул жезл, Анна и Иоганн остановились у края тротуара. Анне вдруг стало холодно, она зябко повела плечами.

- Странный у вас город, Иоганн.

Он покачал головой, думая о чем-то своем.

- Вы правы, мадемуазель.

- В гостинице называют мадемуазель, в ресторане -- мисс, на улице -- фрейлейн, а в полиции как придется.

- Да-да, -- покачал головой Иоганн. -- Вы знаете, у меня осталось несколько марок из денег месье Юзеса. Давайте, я поймаю такси.

Она посмотрела на него.

- Нет, Иоганн, оставьте себе. Я дойду пешком.

Он грустно и благодарно улыбнулся.

Анна постучалась в дверь четыреста пятого номера. Открыл Оскар, в тапочках, в халате, нырнул за дверь.

- Простите! Я только переоденусь.

- Ничего, я подожду, -- сказала Анна.

Он спустился в холл чисто, но скромно одетый. Она поднялась ему навстречу. Повисла неловкая пауза.

- Вы угостите меня кофе? -- спросила она.

- Прошу.

- Я очень вам признательна за помощь, -- говорила Анна, глядя, как он спокойно помешивает ложечкой кофе. -- Мне трудно представить, что бы я делала, не помоги вы мне. У меня совсем не осталось здесь друзей, так что и помощи ждать было неоткуда. Вы просто как добрый волшебник!

Ложечка продолжала покачиваться в чашке. Это заводило Анну, но она пересилила себя и улыбнулась.

- Я вам очень признательна, -- повторила она.

Оскар наконец вынул ложечку, стряхнул ее несколько раз и положил на блюдце.

- Говорите по-русски, вам же так удобнее? -- сказал он.

- Огромное вам спасибо! -- зло прищуривая глаза, но все еще улыбаясь, по-русски сказала она. -- Вы меня выручили.

Оскар отпил глоток и поставил чашку.

- Вы меня разочаровываете, -- начал он, коротким жестом остановив ее вопрос. -- Я знаю русских. Я был немного в плену. И я небольшого мнения о русских. Но вы мне понравились. Боюсь, напрасно.

Удивленно-раздраженное восклицание Анны он оставил без внимания.

- Я психиатр, -- продолжил он. -- Занимаюсь психоанализом, может быть, вы что-же-то слышали? Мне интересно поведение на шок. На стресс.

- Чем же не понравилось мое поведение?

Оскар задумчиво вытянул губы, потянул шею.

- Человек должен принять страх. И удовольствие от жизни после того. У него должна быть радость. А вы спите, как сурок. Правильно?

- Неправильно. Дальше?

- Дальше? Дальше -- испытайте радость.

- Я постараюсь, -- с трудом удерживая раздражение, сказала Анна и поднялась. -- Спасибо за кофе.

Он проворно перегнулся через стол и накрыл ее руку своей. Покачал головой -- не обижайтесь!

- Испытание радости можно сделать. В этом весь... фокус -- правильно?

- Фокус-покус. Правильно.

Из-за угла выскочила черная машина и резко затормозила перед зданием банка. На широкой подножке, неестественно выпятив грудь, стоял мужчина с автоматом. На другой стороне улицы стрекотала камера и стояла толпа зрителей.

Оскар с Анной вышли из такси, прошли вдоль толпы.

- Начнем на шляпке, -- сказал Оскар и распахнул дверь модного салона.

Две продавщицы бабочками отпорхнули от витрины и закружились вокруг Анны, тасуя, как карты, шляпки всех фасонов.

В это время за окном усатый толстый режиссер закричал в рупор визгливым дискантом, и из банка выскочили полицейские. Мужчина, стоящий на подножке автомобиля, кинул бомбу. Она тряпично шлепнулась на тротуар, полицейские красиво попадали, но бомба не взорвалась. Режиссер истошно завизжал в рупор, замахал руками, и оператор перестал крутить ручку камеры.

Анна выбрала черную шляпу а-ля Марлен Дитрих и придирчиво рассматривала себя в зеркало. Продавщицы собирали раскрытые коробки.

- Я хочу бы предложить вам еще платье, но боюсь, что будет чересчур, -- осторожно сказал Оскар.

- Это будет чересчур, -- согласилась Анна. -- Шляпки вполне достаточно, -- она еще раз повернулась перед зеркалом.

За окном рванула тряпичная бомба, забрызгав черной краской тротуар и поднявшихся с асфальта полицейских. Голос режиссера взлетел на октаву выше и сорвался. Поглядывавшие в окно продавщицы захихикали.

- Вы верно начали, что дальше? -- спросила Анна.

- Дальше? -- Оскар наклонил голову, подыскивая слова. -- Дальше -- едем дальше! -- он щелкнул пальцами, подзывая продавщицу.

- Мне нравится ваша программа, -- еще не избавившись от прежней холодности, с легким ехидством улыбнулась Анна.

Мотор чихнул, со скрипом провернулся пропеллер. На краю летного поля, у касс полоскался транспарант "Рискни жизнью!" с нарисованными испуганными лицами и входящим в штопор самолетом. Анна, за ней Оскар сидели в фанерном самолете со сдвоенными крыльями. Мотор прочихался и заревел, пропеллер превратился в полупрозрачный круг. Поток воздуха рванул шляпку с головы Анны, и она вцепилась в нее обеими руками.

Когда самолет побежал по полю, Оскар тронул Анну за плечо и передал бумажный пакет с подробной инструкцией на боку и рисунком склоненной над пакетом головы. Анна схватила пакет, бросила под ноги и снова вцепилась в шляпку. Устав бороться с упругим воздухом, она сняла ее, и волосы разметались ветром, рыжими язычками коснувшись лица Оскара. Он засмеялся, и в это время самолет оторвался от земли и, заваливаясь на крыло, пошел вверх.

Анна обернулась, смахнула выступившие от ветра слезы.

- Пропала моя прическа! -- весело крикнула она Оскару.

Оскар протестующе замахал руками, вскинул большой палец, и она засмеялась еще веселее.

Они пролетели над холмом, где стая мальчишек играла в футбол. Увидев самолет, они бросили игру, побежали, размахивая руками, что-то отчаянно и весело крича. Один упал на спину, выставил ногу и, как из пулемета, "обстрелял" их. Тяжелая фанерная птица прошла над самыми их головами, закрыв темным брюхом небо и солнце, и с грохотом понеслась дальше, взмывая выше и выше.

Мотор вдруг зачихал, в полупрозрачном круге частыми спицами обозначился пропеллер. Летчик в передней кабине неспешно засуетился, приподнялся на своем сиденье, вглядываясь вперед. Пропеллер повис, и ровно засвистел ветер. Самолет беззвучно планировал над холмами, над лениво жующими стадами коров, над ртутно блеснувшим ручьем. Летчик зафиксировал штурвал ремнями и начал вылезать из кабины. Оскар с интересом наблюдал за Анной. Она сидела, обхватив себя руками.

Летчик вылез из кабины и, держась за верхнюю плоскость, пошел по крылу. Анна повернулась к Оскару.

- Оскар, я замерзаю, -- сказала она.

Оскар снял пиджак и протянул ей, испытующе вглядываясь в ее лицо.

- А он скоро вернется? -- спросила Анна про летчика, кутаясь в пиджак.

Оскар от такого хладнокровия только покачал головой.

- Пока не починит самолет, -- сказал он.

- Вы не могли бы побыстрее? -- крикнула Анна летчику. -- Я замерзаю!

Летчик нелепо взмахнул руками, упал, проскользил по крылу и ухватился за стойку.

- Оскар, вы умеете водить самолет? -- крикнула Анна.

Оскар захохотал.

- Вставайте, мы возвращаемся! Фрейлейн замерзла! -- крикнул он летчику.

Тот проворно поднялся, вернулся в кабину, завел мотор. Самолет лихо развернулся и взял обратный курс.

- Вы абсолютно не знаете страха? -- спросил Оскар, когда после полета они сидели в открытом пивном баре. Анна, все еще ежась, быстро опрокинула стопку шнапса.

- А разве что-то случилось? -- невинно спросила она, переведя дух.

- Скажите честно, вы знали, что это трюк? -- не поверил ей Оскар.

- Что именно?

- Вы обманываете! -- засмеялся Оскар.

- Конечно! -- засмеялась и Анна.

Они сидели за длинным столом. Рядом рвали мясо зубами, громко разговаривали, хохотали. Хозяин принес Анне и Оскару ножи с деревянными ручками, при них протер кружки чистым полотенцем и только затем налил в них пенное пиво.

Он делал это демонстративно, окружающие смотрели на них, весело вскидывали кружки и беззлобно кричали:

- Прозит!

Оскар тоже поднял свою кружку и крикнул:

- Прозит!

Анна кивнула окружающим и пригубила пиво.

- В первый же день, как я приехала в город, я пришла сюда. Мы взлетели -- мне уже было страшно, а когда пропеллер затих, я чуть не упала в обморок, -- призналась Анна. -- Меня вынесли из самолета на руках, а потом я пролетала половину своих сбережений.

- Я зря выкинул деньги! -- в притворном ужасе вскрикнул Оскар.

- Нет, Оскар, я вам очень признательна.

- Но у меня есть что-же-то еще, -- сказал Оскар, налегая на еду. -- Вы попробуйте!

- Я ем, ем, -- Анна аккуратно отрезала кусок.

Оскар провел рукой вокруг себя, как бы включая в свое обобщение все вместе: и прогулку, и это место, и людей, и еду.

- Попробуйте почувствовать. Это грубо, но это чувствуешь! -- Оскар прожевал кусок и продолжил: -- Я очень хорошо работаю. Я ем на лучшем фарфоре, в дорогих ресторанах! Ну, когда где! -- поправился он. -- Но здесь я чувствую сильнее! Мне иногда это нравится больше, чем... -- он поискал слово, -- чем что-то другое! У меня в больнице готовят простой айнтопф!

- У вас много больных? -- между прочим спросила Анна.

- Любой человек -- потенциально! -- мой клиент. Он только не знает обэтом! -- он махнул рукой хозяину и показал пустую кружку.

- Был бы хлеб, а мыши будут, -- с горькой усмешкой сказала Анна.

Лицо Оскара застыло в удивлении.

- Поговорка, -- пояснила она.

Оскар нахмурился и задумался.

- Словарь Даля, третий том, -- пробормотала Анна.

Подошел хозяин, поставил перед Оскаром новую кружку. Оскар кивнул, но, казалось, не заметил этого. Анна усмехнулась и раздельно проговорила:

- Если есть хлеб, зерно и его не охраняют, то обязательно появятся мыши. Которые любят хлеб!..

- А-а! -- захохотал Оскар.

- Вы испытали радость? -- язвительно спросила Анна.

- Абсолютно! -- хохотал Оскар.

Люди поворачивались к ним, тоже смеялись. Оскар вскинул кружку вверх.

- Прозит!

- Прозит! -- повторила Анна.

Анна и Оскар сидели в ресторане гостиницы за столиком у окна. По стеклу оплывали водяные струи, назойливо и дробно стучали капли по карнизу. В зале было сумеречно. В кабинках у дальней стены горели лампы. Анна сидела, отрешенно глядя на их болезненно-желтый свет, и потягивала липкий ликер.

- Как вам понравилось? -- спросил Оскар.

- Впечатляюще, -- неохотно откликнулась Анна. -- На сегодня программа исчерпана?

- Вы хотели еще?

- Я только спросила.

- Предложите что-же-то еще.

- Вам не понравится, -- не глядя на него, с какой-то затаенной угрозой сказала Анна.

Оскар удивленно приподнял брови, повертел рюмку.

- Предлагайте. Я готов. Она пристально посмотрела на него и медленно улыбнулась.

- Вы желаете?

- Абсолютно.

- Вы обещаете во всем следовать за мной?

- Следовать? -- Оскар вспомнил значение слова и неуверенно кивнул. -- Очень хорошо.

- И подчиняться? -- Анна смотрела в сторону и все так же медленно загадочно улыбалась.

- Клянусь! -- бодро сказал Оскар. -- Итак?

- Закажите бутылку кальвадоса, -- распорядилась Анна, теперь уже глядя ему в глаза.

- Иоганн! -- крикнул Оскар, предчувствуя сумасбродность грядущего развлечения. -- Вы, русские, не способны обойтись

без бутылки?

- Я способна. Я очень способна, -- с усмешкой рассматривая его, повторила Анна. -- Боюсь, вы не обойдетесь.

- О-о?! -- Оскар насмешливо скривил лицо.

- Снимайте туфли.

Подошел Иоганн.

- Иоганн, бутылку кальвадоса, -- бросил Оскар. -- Туфли?

- Туфли, туфли! Вы ж обещали?

Оскар подумал, закинул ногу на ногу и стал развязывать шнурки. Анна махом допила ликер и взяла две рюмки с собой.

Они встали из-за стола, Оскар принял у подошедшего Иоганна бутылку кальвадоса и протянул ему туфли на связанных шнурках.

- Не удивляйтесь, Иоганн, так надо, -- сказала Анна.

- Сохраните их до нашего прихода, -- бросил Оскар и пошлепал босиком к выходу.

Они вышли в холл, где у дверей сгрудилась толпа пережидающих дождь. У портье и хозяина гостиницы при их появлении вытянулись лица. Толпа расступилась.

- Месье... -- начал кто-то, указывая на босые ноги Оскара, но его одернули.

Они вышли под дождь. По дороге текли бурные ручьи, вскипали пузырями глубокие лужи. Анна выбрала самую широкую лужу и остановилась на краю.

- Налейте мне и себе.

Намокающий Оскар, прищурясь, посмотрел на Анну, на небо, выдрал зубами пробку и разлил водку в рюмки. Анна лихо опрокинула рюмку, сморщилась, передернула плечами. Сгорбившийся от холода мокрой одежды Оскар наблюдал за ней.

- Теперь вы, -- сказала Анна.

Оскар выпил.

- Теперь прыгайте в центр лужи. В самый центр.

Оскар наклонился, стал закатывать штанины.

- Я знал, что все кончится плохо, -- проворчал он.

- Это не самое плохое, -- "успокоила" его Анна. -- Прыгайте. А то я столкну вас.

- Я сам, -- Оскар пошел в лужу, загребая воду ногами. -- Есть! -- крикнул он, останавливаясь в центре.

- Прыгайте. Прыгайте!

Оскар обреченно качнул головой, глянул на двери гостиницы, из которой гроздью высовывались головы любопытных зрителей с замершими лицами, несколько раз качнулся и побрел к Анне.

- Налейте еще.

Анна налила и подала ему рюмку.

- Прыгайте. И кричите: "Скучно!" -- обхватив и сжимая себя руками, сказала Анна.

Оскар выпил, стряхнул с волос веер воды.

- Я видел эту игру. Ее любили в деревне, где я был в плену. В нее играют, кто собирают деньги у людей. Я вспомню...

- Прыгайте, прыгайте, -- перебила его Анна, уже остывая от затеи и дрожа от холода.

- Но они не кричат: "Скучно!" Почему скучно? Они просят денег.

Оскар добрел до центра лужи, переступил, ощупывая дно. Запрокинул голову под дождь, тяжело вздохнул с закрытыми глазами и вдруг затянул довольно чисто по-русски с характерным "сиротским" подвывом:

- Ой, мамка, мамка, что я не сдох?! Ой, мамка, мамка, зачем я?! -- он прыгал, разбрызгивая лужу. -- Ой, мамка, мамка! Мамочка! -- расходясь, громко орал Оскар.

Сухо и резко застучал мотор, полицейский катер отвалил от берега. На корме наклонно стояла короткая труба, из нее округлыми кудрявыми клубами вываливался белый дым и повисал в воздухе рыхлыми подушками.

Над рекой уже стояла глухая стена белого дыма, плотно закрывающая другой берег. Катер вошел в эту стену, дым качнулся и поглотил его вместе с сухим стуком мотора.

- Ничего не выйдет, господин. На другой берег теперь ходу нет.

Пэдж вытащил еще денег, но паромщик по-прежнему тряс головой.

- Запрещено.

- Да кто ж тебя за этим дымом сыщет?!

- Они там мины ставят. Опоздали вы, господин.

Пэдж поднялся по сырым ступеням наверх...

- Проснитесь. Выпейте еще чаю.

Анна открыла глаза. Они опять сидели за столом у окна.

- Может быть, пойдете в номер?

У Оскара простудно набухал нос. Анна потуже запахнула накидку и, прищурившись от желтого света, сонно улыбнулась.

- Я не могу пригласить вас к себе. А мне с вами хорошо.

- Спасибо, -- утирая нос платком, поклонился Оскар.

- Хотите еще развлечений? -- прикрыв глаза, спросила Анна.

- Пока достаточно, -- он наполнил рюмку.

- Захотите еще, говорите, не стесняйтесь, -- по губам Анны скользнула усмешка. -- А вы, значит, психиатр?

Оскар, потягивая коньяк и осматривая зал, кивнул.

- Это хорошо, -- Анна открыла глаза. -- У вас много работы.

Он не расслышал, поднял брови, но она повторять не стала. В зал вошел хозяин гостиницы. Оскар кивнул ему, тот демонстративно отвернулся. Оскар посмотрел на Анну и заговорщицки улыбнулся. Но она глядела мимо него на блондинку за дальним столом, что тогда, перед предательством Алексея, улыбалась ей здесь, в ресторане. Она повернулась в профиль.

Тот же профиль был у Нолы, когда они сидели с Пэджем в кафе. Только прическа чуть иная и шляпка.

Анна усмехнулась и прикрыла глаза от навязчивого взгляда Оскара.

Дым растекался по пустой набережной серыми нитками, кружился спиралью в переулках и подворотнях. По набережной на лошадях разъезжали полицейские с торжественно-сонными лицами. На стенах раскатывали плакаты с двойным портретом кайзера и его брата. Лицо брата кайзера было перечеркнуто красным крестом, и внизу подписано "Враг и лицемер!".

- От-тойти! -- вяло, но дружно крикнули конные полицейские, ровняясь с Пэджем. -- Нахождение на набережной за-апрещено!

Он поднялся в кафе на углу. Звякнула и задрожала стеклом входная дверь. Внутри было пусто. Какой-то одинокий господин при виде Пэджа бочком-бочком проскользнул к двери и шмыгнул в щель на улицу. Пэдж подошел к стойке и постучал. Сзади снова задребезжала входная дверь, вошел встрепанный, расстроенный хозяин, прихрамывая, не глядя на Пэджа, прошел за стойку, открыл дверь на свою половину, но передумал и повернулся к Пэджу.

- Что вы хотите?

- Какого-нибудь аперитиву.

- Аперитиву, -- гневно повторил хозяин. -- Угу. Сейчас.

Он сделал быстрый пас под стойкой и поставил перед Пэджем рюмку с прозрачной жидкостью. Пэдж бросил на стойку купюру, опрокинул рюмку. Хозяин внимательно наблюдал за ним. Пэдж крякнул и нахмурил брови.

- Это же вода! -- произнес он, разобравшись с ощущением внутри.

- А что вас удивляет? -- охотно вступил в беседу хозяин, склонив голову набок и выставив вперед острый подбородок. -- Город разрезают, как пирог с бомбенским кремом, ничего! Посередине вешают туман, как ситцевую занавеску! Ни-че-го! Вся моя родня живет на том берегу, и я не могу больше к ним поехать! И это ничего?! А простая вода вас удивляет?! -- хозяин гневно вскинул брови, дернул плечом и круто развернулся. -- Уже два часа, как продажа спиртного запрещена! И я думаю, до самой победы кайзера над его братом! Вот это ничего себе! -- он всплеснул руками и шагнул к двери на свою половину.

- У меня тоже на том берегу осталась дама, и я тоже не могу добраться к ней, -- примирительно сказал Пэдж.

Хозяин посмотрел на него через плечо.

- Я помню, если, конечно, это та дама!

- Та самая, -- кивнул Пэдж.

- Пикантная дама, -- хозяин вернулся к стойке, задумчиво уперся взглядом за спину Пэджу. -- Я вас понимаю, -- сказал он после некоторого раздумья. -- Они делят власть, что же?! Это их работа! Но при чем же здесь ваша дама и моя родня?!

Он досадливо засопел, звякнул под стойкой стеклом и поставил перед Пэджем рюмку с коньяком.

- Хотите кофе?

- Не откажусь.

- Садитесь за столик, я сейчас сделаю. Настоящий турецкий кофе! Что делают?! Что делают?! -- он поставил джезве на огонь и пошел на свою половину. -- Чтоб вы все только были здоровы! -- он всплеснул руками и скрылся за дверью.

Пэдж сел за столик у окна, где тогда они сидели с Нолой, расправил сморщенную скатерть и уперся взглядом в дымовую стену над рекой.

- Вы так хотите на тот берег? -- спросила Анна...

...и открыла глаза. Оскар медленно покачал головой, внимательно изучая ее лицо. Анна натянуто улыбнулась.

- Мне приснился сон.

Он снова медленно покачал головой.

- Обычный сон! Я часто вижу сны. Это ненормально?

- Сны -- моя профессия, -- сказал Оскар, не сводя с нее свой застывший взгляд.

- Можно сказать, что и моя тоже! -- коротко рассмеялась она и смолкла.

- Был бы сон, а мыши будут? -- он раздвинул губы в холодной улыбке.

Анна усмехнулась, уводя глаза от его гипнотизирующего взгляда.

- Жизнь в России пошла вам на пользу. Вы умеете шутить.

Она подняла рюмку. Они чокнулись.

Они вышли из лифта. Мальчишка-лифтер высунулся, глядя им вслед. Оскар сложил руки за спиной, сжал одну в кулак и погрозил мальчишке. Тот неохотно закрыл двери, и желтая коробка лифта пошла вниз.

- Оскар, а может быть, махнем в оперу? -- беспечно сказала Анна.

- Махнем? -- переспросил Оскар.

- По-е-дем, -- по слогам пояснила она.

- Вы замерзли и очень устали.

- Может быть, может быть, -- они подошли к ее комнате, она достала ключ. -- Спасибо, Оскар, мы отлично повеселились.

Держа ключ, Анна повернулась к нему.

- Я приняла страх и удовольствие от жизни. Спокойной ночи.

Оскар выдержал паузу.

- Я очень хочу на тот берег, -- осторожно сказал он.

- Невозможно, -- сказала она по-немецки, чем-то повторяя интонацию герра Зельца. -- Там туман и полно мин. Жаль, что мы не поехали в оперу.

Оркестр мощно взял первый аккорд. Дирижер взмахом отсек грозное звучание. Жалобно заныли скрипки, вплелись флейта, валторна. Далеко-далеко пропел рожок.

В зале мало кто слушал музыку. Все взгляды были обращены в первую ложу. Там трое в тесных смокингах ощупывали каждый сантиметр пола, обивки. Двое вынесли кресла и вскоре внесли новые, а третий длинным узким ножичком взрезал бархат бордюра и запустил под него руку.

Музыка вдруг сорвалась и пошла наваливаться грозным крещендо на стонущие скрипки. Человек вел рукой под бархатом, лицо его от усилия наливалось кровью. Вдруг он замер, потянул руку из-под бархата. Музыка с размаху встала, и низко захрипел контрафагот. Человек выпростал руку, рассмотрел находку, сунул в карман и вновь влез под бархат.

Пэдж с администратором стояли в кулисах.

- Мне нужно на тот берег! -- шептал Пэдж. -- Вы же мотаетесь туда-сюда. Возьмете меня каким-нибудь... барабанщиком!

- Голубчик, ты видишь, что творится! Я не уверен, что мы туда вообще попадем.

- У вас же контракт!..

- Какой контракт?! О чем ты?! -- администратор вглядывался в оркестровую яму. -- У альтиста астма, а он коньяк из-под полы пьет! -- воскликнул он и тут же поправился: -- Только об этом -- сам понимаешь! Контракт! Старик болен, не может без коньяка... От тебя, кстати, что-то тоже попахивает, -- добавил он.

- Хорошо, сколько? -- по-деловому спросил Пэдж.

- Не обижай, не обижай! -- администратор замахал руками, скроил плачущее лицо. -- У меня таможня, досмотр, визы, паспорта! Все по списочку! Это кто? Такой-то? Галочку! Следующий! А это кто?..

Он увидел в коридоре полицейского и шарахнулся в сторону, увлекая за собой Пэджа.

Трое закончили осмотр ложи. Старый мастер молоточком в фетровом чехле восстановил отодранный бордюр, и все покинули ложу. Музыка выровнялась и пошла накатывать грозными мощными волнами, погребая под собой жалобные скрипки, флейту и валторну. Разрослась, развернулась, разлилась низким торжествующим хрипом.

Администратор с Пэджем забились в темный тамбур за навалом декораций.

- Спрячешь в футляре от контрабаса, -- шептал Пэдж.

- А контрабас куда? -- администратор вздохнул. -- Спросишь у маэстро, может, что-то и придумаем. Подойди после концерта.

Пэдж похлопал его по рукаву и вышел из закутка.

- Только не броди ты по театру! -- зашипел ему вслед администратор.

- Я ж не террорист.

- Ты еще табличку повесь!

И вдруг музыка рванула, пошла толчками страшных и хриплых аккордов. Занавесь ложи откинулась, и в ложу вошел кайзер.

По залу прошла дрожь. Чаще замелькали веера и программки. Люди вытягивали шеи. А оркестр уже хлестал зал скрежещущей музыкой. Истерично и страшно вскрикивали струнные, тупо и ровно давили духовые. Дирижер рубил воздух острой спицей.

Кайзер оглядел зал и медленно сел. Тут же в задних рядах вскочил заполошно-восторженный студент и заголосил:

- Слава кайзеру!!!

В зале заволновались, кто-то вскакивал, кто-то шикал. Оркестр "поплыл", музыка развалилась. Последней подрезанно вскрикнула флейта и удавленно и неприлично прохрипел контрафагот.

Дирижер метался по своей комнате, сжав в зубах дирижерскую палочку.

- По-моему, тебе надо бежать, -- сказал Пэдж.

Дирижер сверкнул на него бешеным взглядом, зарычал и продолжил бег по комнате.

- Ты похож на таракана. Выплюнь палку, -- Пэдж взял его за плечи и остановил.

Дирижер смотрел на него собачьими глазами, в них сверкали слезы и переливался страх. Он промычал, всхлипнул и затряс головой от невозможности сказать. Пэдж осторожно потянул палку изо рта, зубы тисками вцепились в деревянную спицу. Рванул сильнее.

В коридорах театра испуганным роем клубились музыканты и обслуга. Влетая и вылетая из комнат, они на ходу одевались, вскидывали над головами футляры с инструментами. Навстречу им по коридору шли люди в штатском, толкая перед собой перепуганного насмерть барабанщика с большим барабаном и, как тараном, расчищая им проход. За их спинами стучали сапоги, позвякивали шпоры.

Пэдж рвал палку из зубов дирижера. Голова дирижера моталась за его рукой.

- Да черт возьми! -- закричал Пэдж, оставляя его. -- Выплюнь палку!

- Не могу! -- промычал дирижер.

- Бежать надо, понимаешь?! Это политическое дело!

В комнату скользнул администратор, на его меловом лице блуждала идиотская улыбка.

- Ну, все, хана! -- негромко вскрикнул он. -- К нам идет кайзер! -- посмотрел на Пэджа, хохотнул: -- Вот и съездили на тот берег!

Пэдж подскочил к окну, распахнул его и выглянул наружу. Администратор отрешенно наблюдал за ним.

- Побег, -- негромко сам с собою рассуждал он. -- Еще статья!

Пэдж глянул на дирижера с палкой в зубах, схватил с подоконника вазу с лохматыми цветами, выдернул цветы и выплеснул воду ему в лицо. Дирижер только покорно закрыл глаза. Капли стекали по его несчастному лицу и повисали на кончиках палки.

- Мокрый таракан, -- в отчаянии зло крикнул Пэдж.

В дверь застучали. Пэдж вскочил на подоконник и прыгнул вниз.

***

Оскар с Анной сидели в открытом кафе. Белая сетчатая стена с первыми побегами винограда отделяла их от основной площадки, где под легкими полосатыми тентами стояли круглые столики, а в дальнем углу негромко играли аккордеон и гитара.

- И что с ними сейчас? -- спросил Оскар, дослушав рассказ Анны.

- Нола все там же. А он сидит в тюрьме...

- Сбежать не смог?

- Нет, -- Анна задумчиво помолчала, вздохнула и продолжила: -- Дирижера и администратора, думаю, отпустят под залог. Они уедут на тот берег. А Пэдж...

- Я понял, о каком береге вы говорили вчера, -- улыбнулся Оскар. -- Я не мог вас понять правильно.

Она тоже улыбнулась, несколько раздосадованная, что он опять перебивает ее.

- Ему нужны деньги для залога, -- горячо начала она. -- Оскар, дайте мне денег!.. -- и замолчала под его настороженным взглядом. -- Я сумасшедшая?

Оскар молчал. В дальнем углу заиграли бодрый марш. Официант принес еще кофе.

- Мне надо уехать! -- вздохнула Анна. -- Здесь уже все меня принимают за сумасшедшую. Я разговариваю сама с собой. В лифте испугала каких-то американцев.

- Ну-ну, не такая вы страшная! Вы подумали о себе многое!

- Я не могу здесь больше оставаться. Этот город давит на меня. Виза кончилась -- и слава Богу! Надо уезжать! "В Москву! В Москву!"

- В Москву? -- удивился Оскар.

- Нет, это из Чехова. Пьеса Чехова. Писатель есть такой. Русский писатель.

- Будут мыши! -- покачал он пальцем и тут же принял деловой тон. -- Вам надо выбросить это все из головы. Вы правы, вам лучше уехать. Если сон целый, вы меняете место, и он разваливается.

- То есть?

- Исчезает. Из вашей головы. Ну... -- он поискал слова. -- Совсем исчезает!

Она задумчиво смотрела на свои руки, на Оскара, понимающе кивала и снова смотрела на руки, на Оскара...

- Хотите, я отвезу вас в свой пансионат? -- мягко предложил он. -- У меня прекрасный пансионат в горах.

- Нет, спасибо, -- она как будто очнулась от сна. -- Достану денег и поеду в Прагу, там мне обещали работу. Не Бог весть какую, но все же не Шуберта "Лунную сонату".

- Шуберт? -- не понял Оскар.

- Да-а! -- Анна взмахнула рукой, но желания объяснять не было. Она увяла и грустно улыбнулась.

Он изобразил понимание шутки, коротко растянул губы и снова стал серьезен.

- Я дам вам денег.

- Спасибо, -- она покачала головой. -- Не надо. До Праги у меня хватит, а там как-нибудь.

- Не мешайте мне быть добрым фокусником. Я заплачу за билет.

- Я уеду, а сон останется? -- вдруг спросила она.

- Развалится, -- Оскар показал руками две разваливающиеся половинки. -- Вот так!

***

Подкованные каблуки гулко ударяли в пол. Под ними жалобно скрипели и взвизгивали мелкие камушки на бетоне. Тюремный коридор петлял, мимо проплывали мутные зарешеченные окна. Под шагающие ноги метнулась крыса, пискнула, шарахнулась в сторону. Раскрыла свой розовый ротик с крошевом острых зубов.

Анна вскрикнула и открыла глаза. Она стояла в номере, прижимая к груди скомканное платье, рядом лежали раскрытые чемоданы. Она сунула платье в чемодан и продолжила сборы.

Стучащие каблуки остановились перед решеткой. Решетка заскрипела и отошла в сторону. Связка ключей качнулась на широком поясе надзирателя, и они пошли дальше.

Часть комнаты была отгорожена, как клетка в зверинце. За вытертым до блеска столом, вполоборота к входу сидел Пэдж. Увидев вошедших, он удивленно поднял брови.

- Вы?

- А что вас удивляет?

- Вы тогда так неожиданно исчезли... Тогда, в гараже... Я даже не знаю, кто вы. И почему?.. -- Пэдж растерянно замолчал.

- Меня зовут Анна.

- Анна, -- наморщил лоб Пэдж.

- Я вас придумала. Из-за меня все произошло. И та история в гараже, и этот концерт. Из-за меня вы здесь... Я и должна вам помочь.

Анна говорила, стоя в своем номере перед зеркалом и собирая косметику. Она посмотрела на свое отражение.

- Это не сон, это бред, дорогая моя, -- сказала она своему отражению.

- Бред, -- согласно покачал головой Пэдж. -- Вы сумасшедшая или разыгрываете меня?

Анна видела Пэджа и свою юбку, даже свое плечо, будто подсматривала за собой сзади. Смотрела в зеркало и видела себя и свой номер в гостинице.

- Я, наверное, действительно сумасшедшая. Я разговариваю с собой, со своими видениями и с трудом понимаю, где нахожусь. Вы меня видите?

Пэдж потер лоб, сочувственно посмотрел на нее.

- Вижу. Вы здесь, в тюрьме.

- И одновременно у себя в номере, вот в чем несчастье, -- сказала Анна своему отражению и отошла от зеркала. -- И еще вопрос, что из этого галлюцинация, а что реальность.

- Вам плохо? -- осторожно спросил Пэдж.

Анна села в кресло, уперлась подбородком в сложенные руки.

- С вами нет, -- подумав, сказала она и поправилась: -- С другими хуже.

За ее спиной прошел надзиратель. Он посмотрел на Пэджа и скривил губы, мол, вот так вот! Пэдж не ответил ему, он тревожно смотрел на Анну. Она отмахнулась от тяжелых мыслей и распрямилась.

- Впрочем, об этом не стоит! Давайте о вас. Мы можем поговорить наедине? -- она резко обернулась к надзирателю.

Тот медленно качнул головой, достал из кармана маленькие затычки, вставил в уши и продолжил свое мерное расхаживание по проходу за спиной Анны.

- Ничего не передавать, к решетке не приближаться, с табурета не вставать! -- проорал он.

Анна вздрогнула, досадливо глянула на него через плечо и повернулась к Пэджу.

- У меня нет денег, чтобы выкупить вас, -- громко прошептала она.

Он смотрел на нее тем же сочувственным взглядом.

- Да не смотрите вы так! Я хотела помочь вам!

- Вы бы хоть сказали, кто вы.

- Я? -- Анна остановилась, поискала слова. -- Я Анна...

- Осталось две минуты! -- проорал надзиратель, мерно, как маятник, вышагивая сзади.

- Вы не могли бы не маячить за моей спиной?! -- крикнула Анна.

Тот вынул одну затычку и вопросительно посмотрел на Анну. Она отмахнулась. Он вставил затычку обратно и опять зашагал. Анна раздраженно хмыкнула и повернулась к Пэджу.

- Я вас придумала, действительно придумала! И весь этот мир. Но он развивается по каким-то своим законам, и я ничего не могу поделать! Помните эту дверь в гараже? Ее не было, но я сделала ее! А сейчас ничего не могу!.. И вот вы здесь!

Пэдж опустил глаза, тяжело вздохнул.

- Ну, допустим. И что вы хотите?

- Освободить вас! Но у меня нет денег! -- отчаянно шептала она.

- Жаль, -- в его глазах по-прежнему было сочувствие к ней.

- Жаль, -- согласилась она, не находя слов, чтоб погасить это сочувствие, и злясь на себя и на него.

- Но это не спасло бы меня от наказания, -- примирительно улыбнулся он.

- Можно было бы уехать! -- громко прошептала она. -- На тот берег!

- На тот берег! -- усмехнулся он.

- А теперь я уезжаю. Я ничем не смогу помочь вам.

И в это время в городе на ратуше ударили часы. Анна в номере повернула голову на их звон. И тут же в углу камеры ударили напольные часы, не замеченные до этого Анной.

- Время свидания закончено! -- проорал надзиратель и стал вынимать затычки из ушей.

- Уезжаете? Куда? Я ничего не понимаю! - спеша, крикнул ей Пэдж.

- Можно было бы уехать на тот берег! - с горечью прошептала Анна. - Прощайте...

Ударил вокзальный гонг.

Оскар и Анна шли по перрону. Оскар натянуто шутил, легко передразнивал каких-то людей, потом вдруг замолчал, уткнувшись взглядом себе под ноги. Анна не замечала его состояния, сосредоточенно думая о своем. Они подошли к вагону.

Он взял ее руку в свою.

- Вы знаете, Анна... А вы русская ничего... -- он шутливо покрутил рукой в воздухе и снова сник. Стянул перчатку и полез в карман за билетом. -- У меня будет одна просьба. Русские любят писать?

Она механически кивнула.

- Отлично. И напишите про свой сон. Удался ли ваш побег от него.

- Побег? -- воскликнула Анна.

Пэджа уводили по тюремному коридору. Вот они скрылись за поворотом.

С тяжелым подвывом закрылись тяжелые тюремные ворота.

- Побег! -- повторила Анна.

Проводник проверил билет, пролистал паспорт. Оскар протянул ей руку.

- Ну? Будем здоровы?

- Оскар, я никуда не еду, -- сказала Анна.

- Да, -- негромко сказал он и сжал ее руку.

- Вы открыли мне глаза!

- Да! -- повторил он и торопливо спросил: -- Вы уверены?

Она решительно кивнула.

- Фрау не едет! Вещи обратно в гостиницу! -- по-немецки крикнул Оскар проводнику и носильщику.

Анна почти бегом потащила его от вагона, вдруг остановилась.

- Оскар, господи, Оскар! Какую глупость я делаю!

- Еще не поздно передумать! -- улыбнулся он.

Она отчаянно затрясла головой, и он захохотал.

- Дорогая фрау Анна, -- торжественно объявил Оскар. -- Я многим ошибкам научился у вас в России. Одна из них -- обильная пища. Скажите честно, вы хотите есть?

Они стояли в вокзальном буфете перед заставленным едой столиком.

- Какая глупость! -- хохотала Анна. -- Какая несусветная чушь! Я!.. -- она уткнулась в кулачок, давясь смехом.

Оскар посмеялся с ней, потом поднял палец, вспоминая:

- Глупость не порок, а большое... свинство! Так, кажется?

Она засмеялась в голос, замотала головой.

- Деньги! Нет! Бедность не порок, а большое свинство. А глупость -- порок! Еще какой порок!

- Но настоящая женщина может -- иногда! -- себе это позволить, а?

Она вытерла выступившие от смеха слезы.

- Оскар, вы замечательный человек!

Он поклонился, отступил на шаг и развел руки, выставляя себя на обозрение.

- Чудесно! -- оценила Анна.

Он снова поклонился.

- Вы были в плену?

- Так точно, фрау!

- Вы бежали? -- театральным шепотом спросила она.

Он не понял, она повторила по-немецки.

- Яволь, фрау!

- Какой вы молодец! А как? Как?

- Это очень длинная история. И не всегда приличная!

- Поможете мне?

- Вырваться из плена? -- тоже переходя на театральный шепот, спросил он и оглянулся на полицейского в углу.

- Скорее, вырвать!

- Конечно, Анна! -- немного уставая от игры, сказал он и отхлебнул пива. -- Завтра... Нет, -- он глянул на часы. -- Может быть, сегодня я успею сделать все дела и увезу вас в свой пансионат.

- Нет... -- начала Анна, но он перебил ее.

- Там прекрасное озеро. В русском стиле. Очень похоже на ваши картины.

- Это невозможно! -- Анна закачала головой, не давая перебить себя. -- Если я уеду, все может разрушиться! И я ничего не смогу сделать!

- Что сделать? -- шутливо наморщил лоб Оскар. -- Что разрушится?

- Вы же сами говорили, что сон развалится! -- удивилась она.

- Сон развалится? Сон развалится, -- повторил он по-немецки.

Повторил еще и еще раз. Он бормотал, и до него постепенно доходил смысл ее поступка.

- Сон развалился, как яблоко под ножом, как орех под молотом, как сахар в стакане. И остался я с голою правдой...

-- пробормотал он по-немецки и замолк.

И у Анны спадала пелена с глаз. Занятая своими мыслями, она сама дала Оскару повод думать, что...

- Оскар, глупо говорить какие-то слова, но... -- протянула она.

- Вы все это время думали о своем сне? -- еще не веря, переспросил он.

- Это не сон. Это реальность. Они живые, как вы и я...

- Я понимаю, понимаю... -- пробормотал Оскар.

Анна быстро шла по тюремному коридору. Эхо ее шагов дробью ударяло в бетонные стены. За поворотом коридор перегораживала решетка.

Анна вцепилась в нее и начала трясти.

- Вы что, сумасшедшая? -- спросил голос Оскара.

- Конечно, -- ответил ее голос.

Анна открыла дверь в свой номер и вошла. В коридоре Оскар подозвал мальчика-кельнера, что-то негромко сказал и дал ему записку.

За решеткой появился охранник.

- Что случилось, мадам? -- удивленно спросил он.

- Открывайте! -- потребовала Анна. -- Открывайте! -- закричала она.

Сбитый с толку ее напором, охранник отпер решетку. Анна отпихнула его с пути и уверенно пошла вперед. Охранник последовал за ней.

- Ключ! -- потребовала Анна, останавливаясь перед камерой.

- Что?

- Сюда! -- Анна показала на замок.

- У вас есть разрешение, мадам? Вы из прокуратуры, мадам? -- бестолково спрашивал охранник, тем не менее отпирая дверь.

Пэдж повернулся к ним и медленно поднялся.

- Выходите! -- скомандовала Анна.

- Что происходит? -- недоуменно спросил Пэдж.

- Позвольте, мадам... -- начал приходить в себя охранник.

Но Анна приложила палец к губам.

- Тише, тише! А то я закричу!

- А что вам нужно, мадам? -- повинуясь ее жесту и переходя на шепот, спросил охранник.

Пэдж стоял столбом и во все глаза смотрел на них. Анна гладила охранника по рукаву, уткнулась головой ему в грудь.

- Тише, тише, миленький!

- Мадам, я ничего не пойму. Закройте дверь, -- чуть не со слезами в голосе попросил охранник.

- Ну, хорошо! -- резко сказала Анна. -- Пожалуйста!

Она взялась за дверь, выдернула из замка тяжелую связку ключей и съездила ему по голове.

- Пожалуйста!

- Ой, что вы делаете, мадам! -- сгибаясь от удара, запричитал охранник.

- Да вы идете или нет?! -- закричала она Пэджу.

- Вы что, рехнулись?! -- вскричал Пэдж.

Она еще раз накрыла голову охранника ключами. В один прыжок Пэдж долетел до нее и схватил за руку.

- Вы идиотка! Это же расстрел! Черт вас принес!

Он поднял голову охранника. Тот бессмысленно моргал глазами и силился что-то произнести.

- Меня же расстреляют! -- заорал Пэдж.

- Теперь -- обязательно! -- заверила Анна. -- И меня тоже!

- О-о, ч-черт! -- застонал Пэдж и ударил охранника в третий раз.

Дверь в номер распахнулась. Анна попыталась встать с кровати, но вбежавшие люди повалили ее обратно. В комнату вошли Оскар и медсестра с саквояжем.

- Что вы делаете?! -- закричала Анна.

Они с Пэджем быстро шли по коридорам тюрьмы. На Пэдже была короткая ему форма охранника. Подошли к двери, он начал подбирать ключ, со скрежетом ворочая ключами в замке. На скрежет с той стороны вышел второй охранник.

- Эй, что такое? -- спросил он.

- Да не кричите, лучше помогите! -- крикнула ему Анна.

- Эй, что такое? -- чуть тише повторил охранник, подходя к двери вплотную.

- А все такое, прочее! -- Пэдж подналег на ключ, замок поддался, и Пэдж приложил охранника распахнувшейся решеткой.

- Оскар, что происходит? -- вскрикнула прижатая к постели Анна, с ужасом глядя на раскрывающую саквояж медсестру.

Оскар не ответил.

- Оскар, не мешайте мне, прошу вас, -- попросила Анна. Из саквояжа появился шприц. -- Я потом все объясню! Не надо!

Они сидели в полицейской машине. Пэдж выдрал под приборной доской провода и скручивал их. В сотне метров впереди были тюремные ворота. Вот они поехали вбок, пропуская машину с той стороны.

- Ну же, Пэдж, миленький! -- запричитала Анна.

- Тут много проводов! Какой из них? -- застонал Пэдж, в бешеном ритме перебирая провода и тыча их друг в друга.

- Да плюньте вы на все! Скрутите вместе! -- не выдержала Анна.

Вздрогнув от крика, Пэдж уколол палец, плюнул в сердцах... И тут же у него в руках сверкнула искра. Одновременно заорал клаксон, вспыхнули фары, заходили дворники, машина дернулась, чихнула и побежала к воротам. Пэдж откинул лишние проводки, фары погасли и замолчал клаксон, но охранник на воротах уже посмотрел в их сторону, вскинул руку к козырьку, потом присмотрелся и спешно нажал кнопку. Ворота стали сходиться.

Машина нырнула в щель, но задние крылья зацепили створки. Колеса веером взметнули пыль и камни. Машина встала, сжатая воротами. Сзади заверещала сирена. Анна выскочила из машины и увидела направленное на нее дуло винтовки. Охранник целил в нее, но медлил. С другой стороны машины выскочил Пэдж.

- Ты что, машину хочешь испортить?! -- заорал он. -- Полировку поцарапать?!

Охранник опустил винтовку и растерянно захлопал глазами.

- Это ж казенное имущество! -- угрожающе пророкотал Пэдж.

- А ну, открывай! -- крикнула Анна.

И охранник нажал кнопку...

Иглу прокаливали на огне спиртовки. Оскар сел в кресло и надвинул шляпу на глаза.

- Оскар, ну это же глупо! Вы просто меня ревнуете, -- пыталась увещевать его Анна. -- Зачем же все это! Я поеду с вами, хорошо, поеду. Только не сейчас. Хорошо, Оскар?

Он не отвечал.

Машина неслась по улицам города.

- О, черт! -- заскрежетал зубами Пэдж.

- Что? -- спросила Анна.

Пэдж заерзал на сиденье. Машина пошла зигзагами.

- Что с вами?!

- Да ничего! -- зло заорал Пэдж, косясь на нее.

- Ну, что случилось?!

Невнятно выругавшись, Пэдж прижал машину к обочине.

- Да что такое? -- вскричала Анна.

- Курить хочу! -- процедил Пэдж.

Анна глянула в окно. Рядом была табачная лавка.

- Вы что, спятили?

- Ну что делать? -- Пэдж полез из машины.

- Сумасшедший! О, Господи! У вас же денег нет, я сама! -- она выскочила из машины и кинулась к лавке. -- Какие вам? -- крикнула она с порога.

- Гаванские сигары! -- в сердцах крикнул Пэдж, осмотрелся, махнул отчаянно рукой, расстегнул штаны и пристроился у заднего колеса.

Со скрежетом из-за угла выскочила полицейская машина.

- Вы что устраиваете, ефрейтор?! -- высовываясь в окно машины, заорал офицер.

Пэдж вскинул руку к козырьку, потом к небу, мол, так случилось.

- Всеобщая тревога! Полицейский и женщина не проезжали? На машине такой?.. -- офицер ткнул пальцем в машину Пэджа, потом похлопал по своей.

- Туда! -- махнул рукой Пэдж вдаль по улице. -- Заканчиваю и следую за вами!

В это время в лавке старый табачник полез на стремянку.

- О-о, я покажу вам что-то значительно лучшее! -- медлительно говорил он, с трудом преодолевая ступени.

Анна застонала от злости. Окинула взглядом витрину, ткнула пальцем.

- Это гаванские?

- Ну, та-ак, -- презрительно поморщился табачник.

- Беру!

Она схватила счеты и разнесла витрину.

Анна выскочила на улицу, когда полицейская машина начала набирать ход. Увидев ее, Анна сдержала шаг. Машина затормозила и сдала назад.

- А это кто? -- высунувшись в окно, спросил офицер.

- Да так, одна знакомая! -- игриво подмигнул Пэдж и сел в машину.

- А-а! -- протянул офицер.

И тут на порог выскочил табачник. Увидел, что Анна садится в полицейскую машину, и всплеснул руками.

- Ну, все! Революция! Полиция грабит!

Пэдж вжал педаль газа. Пока офицер в передней машине соображал, он развернулся и погнал обратно.

- Ваши сигары! -- стуча зубами, сказала Анна и протянула погнутый сигарный футляр.

- Спасибо, я не курю! -- бросил Пэдж и выкрутил руль.

- Но как же?! -- вскрикнула Анна. Ее швырнуло вбок.

Они еле разминулись со встречной машиной и влетели в узкую улочку.

Анна вырывалась, но ее крепко держали за руки. Медсестра набирала шприц.

- Это успокаивающее, -- пояснил Оскар. -- Вам поможет.

- Вы ж все погубите! -- закричала Анна. -- Не надо!

Пэдж выскочил на широкий перекресток, и несколько полицейских машин, как гончие, с разных сторон кинулись к ним. Пэдж сдал назад и, когда преследователи стали сворачивать за ним в улицу, рванул вперед в зазор между машинами. Сзади послышались скрип тормозов, удары кузовов.

- Надо сменить машину! -- крикнула Анна, когда они оторвались от преследователей.

- Да что ж я -- вор?!

- Я тоже, знаете, из порядочной семьи!

- Хорошая была семейка! -- процедил Пэдж и резко затормозил у дверей банка, где двое в масках грузили в длинный лимузин пухлые мешки.

Увидев машину Пэджа, они все побросали и кинулись врассыпную...

...Анна захлопнула дверь лимузина, и машина, засвистев шинами, сорвалась с места. Следом, отстреливаясь, из банкавыскочили еще двое в масках, замахали им вслед руками.

На повороте мешок съехал с сиденья, из него посыпались деньги.

- Здесь деньги! -- закричала Анна.

Пэдж коротко глянул через плечо, сплюнул.

- Амнистия уже нам не грозит! Тогда -- только вперед!

- Нам нужно на другой берег! -- крикнула Анна.

- Принято! -- Пэдж выкрутил руль. Лимузин пошел юзом и вписался в крутой поворот.

Из иглы шприца выдавилось несколько капель. Анна последний раз рванулась и зажмурилась.

Лимузин, пробив легкие шлагбаумы, выскочил на мост через реку.

- Через сто метров -- свобода! -- сжав зубы, прокричал Пэдж.

- Ну, вот и все, -- сказала медсестра, прикладывая к месту укола ватку.

- Вот и все! -- развел руками Оскар.

Голова Анны безвольно повалилась на подушку.

- Эй-эй! Вы где?! -- крикнул Пэдж, глядя на пустое место, где только что сидела Анна.

Звуки стали затихать и вовсе исчезли. Она видела, как крутился в машине Пэдж. Как машина въехала в стойку моста. Пэдж медленно вылез из машины. Он озирался, ища Анну. К нему бежали полицейские. Он встал на перила, последний раз оглянулся и прыгнул вниз. Длинный китель в полете надулся колоколом... Уже в темноте раздался далекий всплеск воды.

Окончание следует

¹ Парасолька -- легкий зонтик от солнца.