Мы, русские, переживаем поражение...

Я абсолютно согласен с Даниилом Дондуреем -- сложился миф любви к старому советскому кино. Я, например, не могу смотреть старое кино, немедленно переключаю, но у меня тоже есть любимые эпизоды из разных картин. В рязановской "Иронии судьбы..." смотрю тот, где Мягков поет, сцену в бане... В своем фильме "Москва слезам не верит" могу смотреть только один эпизод -- знакомство в электричке.

Но зрителю действительно надоело, что на экране все время стреляют... Во-первых, страшно, а потом -- ну нет в этом ничего связанного с его жизнью, с нормальной жизнью. Отсюда отторжение... Американцы, кстати, не смотрят европейское кино. Они самодостаточны. Я думаю, что мы тоже самодостаточны в чем-то. Но этой самодостаточности не даем развернуться.

Если говорить о новых сюжетах, они, конечно же, существуют. В обществе есть разделение на стариков и молодых, между ними несовместимость, выросло новое поколение, которое уже почувствовало вкус демократии и не отступит. И еще. Впервые Россия, русские, россияне проиграли. Там, там, там... Я, например, абсолютно четко чувствую что мы, русские, переживаем поражение...

Есть темы, на которые мы не говорим, есть проблемы, которые мы боимся сформулировать.

Более семидесяти лет у нас не было крупных поражений, переживали в основном неудачи. И сразу полный облом. Нас вытесняют отовсюду. Это надо же, больше сорока лет дружить с болгарами, венграми, чехами, немцами, поляками, чтобы они нас возненавидели, если не навсегда, то надолго.

Надо было восемьдесят лет создавать национальную интеллигенцию в Узбекистане, Казахстане, кавказских республиках и больше пятидесяти лет в Прибалтике, чтобы эта интеллигенция начала с национального самоопределения, а перешла к агрессивному вытеснению русского брата.

Мы долго говорили об интернационализме, стараясь не замечать, что рядом существует и национализм, и шовинизм в самых дремучих бытовых формах.

Я приехал в Ригу из Псковской области, поступил в ФЗУ при Рижском судоремонтном заводе и сразу почувствовал, что я в Риге гражданин второго сорта, потому что я русский. Если я к кому-то обращался по-русски, мне отвечали по-латышски. Откровенно посмеивались над моей манерой одеваться в байковый спортивный костюм при белом шелковом кашне, плаще и шляпе. У меня сохранились эти фотографии. Так одевались псковские, новгородские, смоленские парни, мы все приехали из деревень и маленьких городков. На пренебрежение к нам мы отвечали драками. Ни одни танцы не обходились без драк. Кто-то из обиженных прибегал в общежитие с криком: "Наших бьют!"

И от полусотни до сотни парней бежали на помощь, захватив заранее приготовленные куски сварочных шлангов. Эти медные жгуты в резиновой оплетке пострашнее нынешних милицейских дубинок.

Я как-то вполне искренне спросил девочку латышку, за которой пытался ухаживать:

- За что вы нас так не любите?

- А за что вас любить? -- вопросом на вопрос ответила она и добавила: -- Вы же оккупанты!

Она, моя ровесница, конечно, не помнила, какая жизнь была в буржуазной Латвии, как я не помнил о довоенном времени. Но она запомнила скрытое недовольство или даже ненависть своих родителей к советским, к русским. Взрослая ненависть, даже тщательно скрываемая, легко усваивается детьми.

Сегодня в Латвии к власти пришли политики, которые родились уже при советской власти, но яростно отстаивают буржуазные ценности. И у каждого из них есть свой личный мотив. Я убежден, что В.Ульянов (Ленин), отдавая приказ или соглашаясь на казнь царской семьи, помнил, что с согласия Романовых казнили его старшего брата. К сожалению, все еще око за око. Чеченские мальчики Дудаев и Масхадов в детстве пережили депортацию. Потом они стали офицерами элитных частей Советской Армии и дослужились до высоких постов. Дослужились, но не простили унижений, перенесенных в детстве, унижений своих родителей.

Я могу представить, что лет через тридцать президентом России изберут мальчика из русской семьи, которую вытолкнули из Латвии или из Азербайджана, и на его будущие решения наверняка наложатся унижения, которые он перенес в детстве. Мы совсем не думаем, что мальчики вырастают.

Никто не осмысливает наш менталитет побежденных, проигравших. Если бы кино каким-то образом могло откликнуться... Но таких сценариев нет. Ни одного сценария. Эту проблему если кто-нибудь поднимет и поставит верно, на фоне сегодняшней исторической ситуации, когда рухнули ценности старшего поколения... Старшее поколение еще живое, оно много чего сделало для страны, но молодежь наплевала на всех этих людей. А это гигантская категория постаревшего населения по всей России. У этого поколения были свои пики, свои заслуги и свои ценности. Американцы никогда не подвергают сомнению наработанные десятилетиями принципы. Старики стариками, молодые молодыми... Принцип американского кино -- поддержать загнанного в угол, поболеть за слабого. И у нас это было. Как только мы перестали болеть за слабую команду, мы потеряли какой-то важный потенциал.