Валентин Черных: «Я не «краснею», но учитываю «красные» настроения»

Беседу ведет В.Матизен

Валентин Черных

Виктор Матизен. Для вас не секрет, что фильмы "Сын за отца..." и "Любить по-русски", снятые по вашим сценариям, называют розовыми или просто красными? Знаете, почему?

Валентин Черных. Знаю. Они действительно розоватые, хотя коммунистом я никогда не был да и в партию принят не был...

В.Матизен. За что же вас не приняли?

В.Черных. За моральное разложение -- жену бросил. А потом я подумал, что если партия будет указывать, с кем мне спать, то вступать в нее и смысла нет. Но я считаю глупым и неосмотрительным не учитывать "красные" или "розовые" настроения. Власть на демократов свалилась так внезапно и нежданно, что они оказались не готовы ею воспользоваться. Отсюда многие наши беды, поэтому нас до сих пор так трясет. Не можем справиться ни с экономикой, ни с политикой. Непонятно, в какой стране живем, какой у нас строй. Вроде бы демократический, но эта демократия похожа на обычную коммунистическую систему. С одной только поправкой. Там действовала одна партийная группировка, а теперь их несколько, они меняются местами. Коммунисты довольно быстро опомнились, их много и они готовы вернуть власть, особенно в провинции. Это сила, с которой придется считаться, и не говорить о ней просто неразумно.

В.Матизен. Что значит "неосмотрительно не учитывать"? Вы что, ориентируетесь на них как на зрителей, стараясь говорить на понятном и приятном для них языке?

В.Черных. Да, это тоже зрители, которым нужно свое кино. Они есть у Матвеева, меньше -- у Еременко. Речь идет о тоске по тому усредненному распределительному благополучию, которое рухнуло, поставив всех в положение, когда надо принимать решения самим, добиваться самим. Люди не готовы к этому. Они были угнетаемы, но защищены.

В.Матизен. В фильме "Любить по-русски" главный положительный герой -- бывший секретарь обкома. Землепашец, защитник народа, ну просто душка, наконец... И всегда таким был. Показано его триумфальное возвращение к власти, к чему авторы относятся более чем сочувственно. Евгений Семенович так рад возвращению своего героя, что даже не замечает иронии этой ситуации -- ведь возвращается он в свой собственный кабинет, где небось и секретутки не сменились. Открывает папку и вместо былой здравицы Брежневу произносит: "С Богом!" Понятно, почему Матвеев серьезен, -- он отыгрывает свою собственную судьбу, берет реванш за V съезд кинематографистов, когда его не избрали в руководство... А вы?

"Любить по-русски", режиссер Е. Матвеев

В.Черных. Объясняю. Когда был закончен первый фильм, где в конце стреляют из пушки, на этом я поставил точку и продолжения не планировал. Но Е.С. встречался со зрителями, и его спрашивали: а что дальше? Возникла идея продолжения фильма. А губернаторов в это время еще не выбирали, а назначали. Я сказал: давайте все-таки делать выборы. Симпатии будут на его стороне, если он: а) поработает и б) отсидит. Пострадать должен, одним словом. У меня сценарий заканчивался на том, что жена, как простая деревенская баба, приносит ему в кабинет котомку с обедом и идет назад к автобусной остановке, а он смотрит ей вслед из окна.

В.Матизен. Е.С. выбрал иную концовку?

В.Черных. Е.С. выбрал иную концовку, на что имеет полное право. Может быть, тут есть и личные мотивы, о которых вы говорили. А к его реабилитации я имел самое непосредственное отношение. Я с Матвеевым делал "Любовь земную" и "Судьбу" по Проскурину. Матвеев человек очень умный, и у него есть животное актерское чутье. Мне много раз приходилось видеть, как он общается с важными лицами. Он мгновенно человека раскалывает и начинает играть по его правилам так, что тот сразу к нему располагается... Он такой бес-искуситель...

В.Матизен. А на вид такой простой...

В.Черных. Бес... С дикой убежденностью... Он убедительно подстраивается под собеседника. Я много раз видел, как люди с восторгом его провожали. Так вот, когда вышел "Человек на своем месте" по моему сценарию, Матвеев думал о романе Петра Проскурина, который был тогда бестселлером в провинции. Но режиссеру нужен был современный взгляд, и он меня вычислил и пригласил в компанию к Проскурину. Тот очень работоспособный. Мог в один присест лист написать. Эдакий Бальзак российского розлива.

В.Матизен. А у вас есть норма?

В.Черных. Одна-две страницы в день. Этого достаточно. За месяц -- сценарий.

В.Матизен. Вы заранее выстраиваете сценарную схему или на ходу?

В.Черных. Я всегда знаю заранее начало и конец. Остальное на ходу. Сейчас пишу прозу и все равно заранее знаю конец: какие реплики, какой поступок.

В.Матизен. А с Проскуриным как работали?

В.Черных. Писал, как водится, в основном я. И многое переделывал. Убрал, в частности, линию, когда герой женится на дочери своего друга. Я переменил дочь на сестру. Нехорошо это -- дочь друга соблазнять. Проскурин был очень недоволен переделками, но мы его убедили. Приехали к Матвееву, который тогда снимался в фильме "Я -- Шаповалов Т.П.", и вдрызг разругались с Проскуриным, который настаивал на присутствии Сталина, а я был категорически против...

В.Матизен. Почему?

В.Черных. А зачем? Ну, будет ходить по экрану грузин с трубкой и что-то говорить проскуринским текстом... Кончилось тем, что меня увезли в больницу с приступом язвы, а через полчаса его -- с сердечным приступом... А Матвееву хоть бы хны. И когда я сделал сценарий второй серии, Проскурин опять возмутился моими переделками, в частности, тем, что я все-таки убрал Сталина... С этим делом разбирался тогдашний директор "Мосфильма" Сизов, мы сидели у него в кабинете, и Проскурин жаловался, что я из дурочки Вари сделал дурачка Петю...

В.Матизен. Петю Проскурина?

В.Черных. Да нет, натурального дурачка Петю, потому что неудобно женщину дурочкой выводить... Может быть, он подумал то же, что и вы. Я говорю: "Николай Трофимович, вы же видите, он сумасшедший!" Проскурин говорит: "Он меня второй раз сумасшедшим обозвал!" Короче, написал он письмо, или в ЦК, или в Госкино была экспертная комиссия, которая разбиралась с тем, что там осталось от Проскурина. Они не нашли ничего криминального, но фамилию свою с титров я снял.

В.Матизен. Почему вы, а не он?!

В.Черных. Потому что они частично вернулись к старому варианту. В результате они получили Госпремию, а я не получил. Но с Матвеевым у меня сохранились дружеские отношения, я к нему привязан, мне забавно за ним наблюдать. Я сейчас пишу роман "Киноартист", и общение с ним дало мне много материала. Так вот, после V съезда он был в плохом состоянии, и я предложил ему сюжет. У меня мать живет в Псковской области, в спорном с Латвией районе. Там много хуторов, и секретарь райкома партии первый выдвинул идею фермерского хозяйства еще при советской власти. А я сейчас единственный известный человек из этого района (был еще академик Никонов, но он умер), и меня там, естественно, знают и ценят. Я проехал по фермерским хозяйствам и многое узнал. Был, например, такой случай. У фермера заболела корова, а колхозный ветеринар отказался ее лечить. Фермер привел ветеринара к корове под ружьем. Ветеринар написал заявление, фермерское хозяйство порушили, фермер вынужден был уехать из района. Из такого рода историй у меня появился замысел "Любить по-русски", я предложил его Матвееву, и он ему понравился. Писал я уже в расчете на него, точно зная, что он будет делать. И успех в провинции был запрограммирован -- я знал, на что иду. Со вторым фильмом было сложнее, как и со всяким непредвиденным продолжением. Третий фильм я отказался делать, и сценарий написал Александр Лапшин.

Возвращение героя Матвеева -- это как возвращение Шеварднадзе, Алиева, Ельцина. Это по жизни и, значит, достаточно типично.

А Матвеев -- человек и актер, поразительный по своей убедительности. Мы сидели как-то у меня дома на кухне и выпивали. Матвеев попросил чего-нибудь остренького. Жена поставила болгарский салат, но предупредила: такой острый, что есть невозможно. Матвеев стал есть и так хвалил, что жена решила попробовать еще раз -- может, ошиблась? По-моему, Матвеев, актер очень больших возможностей, во многом себя реализовал, но в чем-то еще нет. Я знаю его возможности режиссера. То, что он делает, я называю авторским кино... Как снимает он, никто снимать не может. Есть у него свой зритель определенного уровня. Это такое русско-индийское кино, и оно имеет право на существование. Сейчас в фарватере такого кино идет Астрахан...

В.Матизен. Уже не только. Добавились Урсуляк и Резников.

В.Черных. Это вы сказали. Я говорю о Матвееве. Когда я посмотрел "Любить по-русски-2", у меня было сорок две поправки. Он выслушал и с большей частью согласился. Но есть вещи, от которых он отказаться не может. И это его право. Еще раз возвращаясь к "красноте", я считаю, что "красный" -- очень неоднозначное определение. Было очень много "красных", служивших в партийном аппарате, которые стремительно переориентировались. Ушли в бизнес, в политику... Всегда подшучивали над партработниками: как можно сегодня руководить одним, завтра другим? Я тоже думал, что это только в советской системе возможно. Но когда читаешь, что человек, который руководил концерном по производству обуви, был брошен на "Люфтганзу" и компания стала рентабельной, выяснятся, что управленец -- это отдельная профессия, а чем управлять, не так уж и важно. И осмысливать это необходимо. Кстати, когда у Матвеева возникли трудности с деньгами, я ему сказал -- обратись в свою бывшую партию, пусть даст денег... Он сказал -- нет. Он сейчас вне партии. Коммунисты в финансировании его фильма не участвовали. Я даже не знаю, как они отнеслись к фильму...

В.Матизен. Амбивалентно, думаю. Поддержка мелкого собственника, использование демократических процедур -- все это не из сферы коммунистических идеалов. Но вам не кажется, что эти фигуры "возвращенцев" -- материал не для русско-индийского кино, а для реалистического фильма, где нет однозначно хорошего и однозначно плохого, а есть возможность разобраться: что есть что?

В.Черных. Естественно. Я в свое время предлагал: давайте сделаем фильм о двух секретарях обкома. О Горбачеве и Ельцине. Они одного возраста, где-то пересекались. Как они вызревали? Ельцинская фанатичность -- ведь дом-то Ипатьева он разрушил... Судьбы Шеварднадзе, Алиева, Строева. Очень интересно. Но тогда эта тема "бывших" никого не заинтересовала. Продюсера не нашлось! А перед Матвеевым эта задача и не ставилась. Это тема для другого кино, и оно, я уверен, в ближайшее время появится.

В.Матизен. Меня удивляет, почему оно до сих пор не появилось...

В.Черных. Объяснение достаточно простое. Я читаю очень много сценариев во ВГИКе и на студии. И вижу, что после 93-го года произошел слом. Из тележки вывалилось сразу несколько поколений. Я это точно чувствую. Я читаю сценаристов старшего поколения и понимаю, что они не чувствуют сегодняшний день, работают на старых стереотипах. То же произошло с режиссурой. Сейчас ее практически нет. Можно перечесть по пальцам всех сорокалетних, которые что-то делают. Тридцатилетние только формируются. И не могут ухватить новой реальности. Я тоже чувствую отставание, но я преподаю, общаюсь с молодыми и понимаю, где им не соответствую. То есть у меня есть компас, который не дает мне возможность устойчиво доказывать свою неправоту.

В.Матизен. А нужно ли сценаристу знакомство с жизнью? Может быть, высасывание из пальца -- норма?

В.Черных. В советском да и в российском кино это почти норма. Сценаристу не надо было глубоко знать жизнь. Люди, которые долго работали в сценарном деле, строили сюжет, намечали характеры, писали реплики. Достоверность вносили режиссер, актер, оператор, консультант. Почему американцы так часто используют прозу при написании сценариев? Да потому что в прозе есть плотность и достоверность быта... У нас изначально пошло по-другому. У нас сформировался слой сценаристов, от которых этой плотности не требовалось...

В.Матизен. В фильме "Сын за отца..." между директором клиники и бизнесменами заключается договор о том, что в вечернее время в здании клиники будет организован центр досуга. Потом директор обнаруживает, что в понятие досуга входит эротический массаж и совместные помывки с девочками. Ему это почему-то не нравится, и он пытается насильственно выдавить оттуда организаторов досуга, даже не пробуя решить вопрос через суд. Престранная ситуация: отрицательные герои действуют по закону, а положительные закон игнорируют... Вы отдавали себе в этом отчет, когда писали сценарий?

В.Черных. Я не рассматриваю сценарий как пособие к уголовному кодексу. В душе человека всегда идет борьба. Да, человек знает -- это нельзя. А если попробовать? А если очень хочется? А если нет другого выбора? Извечные вопросы. Отомстить или смириться? Наказать или простить? А зритель может соглашаться или не соглашаться.

В.Матизен. А что вы делаете, если режиссер начинает гнуть сценарий не туда, куда бы вы хотели?

В.Черных. Когда мне надо убедить Матвеева, я говорю: Е.С., критики об этом напишут так... И, утрируя, рассказываю ему, что они напишут. Он внимательно слушает и иногда прислушивается, иногда нет, а потом говорит: "Ну, ты был прав... так и написали, негодяи". Это единственный аргумент, которым его можно убедить...

В.Матизен. На меня как-нибудь сошлитесь, а? Он меня знает, я брал у него интервью...

В.Черных. А что, можно. Я ведь вас читаю, так что могу спрогнозировать вашу реакцию.

В.Матизен. А то, что герои берут ребенка в заложники, вас не смущало?

В.Черных. Положительный герой такой же человек, как и все. Если он поступает по существующим ныне правилам, он неинтересен, потому что все люди хотят, но не решаются нарушить правила. За них это делает герой на экране. Но он не должен нарушать какие-то основополагающие вещи -- убивать, насиловать, спать с женой друга... Менее важные нарушения даже украшают его.

В.Матизен. Значит, детей похищать может?..

В.Черных. Ну, нет выхода. Что делать? Наверное, и я бы так поступил. Я ведь на себя примеряю...

В.Матизен. И перестрелки тоже?

В.Черных. Конечно. Я сторонник разрешения на владение оружием. Я был в Америке и некоторое время жил на ферме. Старик фермер уезжал, на ранчо оставалась старушка. Я спросил, не боится ли он оставлять ее одну. "Она вооружена, и все это знают", -- сказал он. У них дома был целый арсенал. И каждый человек понимает: если он вооружен, может быть вооружен и другой. Личность имеет право на самозащиту. Мне в Белоруссии рассказали такой случай. Приходит старик в отделение милиции и спрашивает, будет ли война. "В ближайшие десять лет не будет", -- говорит начмил. Тот сдает ему немецкий пулемет МГ-42. "Бери, -- говорит, -- я столько не протяну. Хранил с войны". Я ребенком пережил немецкую оккупацию. Я ненавижу любое насилие над личностью. Так что пушка и заложники -- мои личные мотивы. Если на человека нападают, он имеет право обороняться всеми возможными средствами. Сегодня уже все поняли, при разгуле преступности государство не в состоянии обеспечить безопасность своих граждан. Так дайте гражданам защищаться самим. Разумная власть пошла бы на это. И преступник очень подумал бы, прежде чем войти в дом, зная, что хозяин дома вооружен.

В.Матизен. Ну, а подыгрывание такого рода архаическим представлениям? "По закону или по справедливости" -- это же вечный российский конфликт. Народ всегда хочет "по справедливости", вопреки закону, если он противоречит стихийному чувству справедливости...

В.Черных. А это справедливо. У героев в фильме не просто отбирают землю, их сгоняют с насиженных мест. Я не отстаиваю противозаконные методы борьбы, но в подсознании сидит: если невозможно добиться законными способами, защищайся, как можешь. Справедливость должна торжествовать, обиженные должны быть защищены.

В.Матизен. В американском кино это сплошь и рядом -- закон бессилен, и человек берется за оружие. Но в ситуации, когда есть опасность для жизни, когда к герою и его близким применяется прямое насилие... А здесь речь об озере и лечебнице...

В.Черных. К героям фильма постоянно применяют насилие. Их реакция закономерна. Не все выдерживают. В первой серии все герои едины. Во второй исчезает актер Раков.

В.Матизен. Как-то не очень внятно он исчез...

В.Черных. Вынужденно. Когда решили снимать второй фильм, я понял всю сложность ситуации: Матвеев в возрасте, Джигурда только женился, осталась одна Егорова, только она одна романоспособна. Для ее нового романа надо было убрать Ракова. И я его убрал.

В.Матизен. А есть фильмы, к которым вы относитесь неспокойно?

В.Черных. Есть фильмы, которые мне нравятся. "Культпоход в театр" В.Рубинчика, например.

В.Матизен. А мне нравится еще и "Москва слезам не верит".

В.Черных. Я весь фильм уже не могу смотреть. Когда показывают по телевидению, смотрю только один эпизод: знакомство в электричке... Нельзя так часто показывать. Интерес девальвируется. Не знаю, сможем ли мы сделать продолжение. Был телевизионный марафон. Пятьсот звонков от телезрителей: триста "за" и двести "против". Не хотят разрушать миф. Пока ни я, ни В.Меньшов к работе не приступали. К тому же всякое продолжение никогда еще не повторяло первого успеха.

В.Матизен. Как вы относитесь к нарушениям сценарной логики, к отсутствию мотивировок?

В.Черных. Неумение рассказать историю -- это бич молодых сценаристов. Жизнь рассматривается как игра -- можно так, можно эдак... Я это чувствую по ВГИКу. Я пытаюсь их научить, ставлю очень жесткие условия. Пусть сначала сделают табуретку, а потом уже венский стул. ВГИК долго воспитывал не профессионалов, а творцов: ты художник, давай самовыражайся. Но прежде чем самовыражаться, освой профессию. Долгое время на сценарном факультете преподавали теоретики. Только сейчас все мастерские возглавляются сценаристами. Завкафедрой драматургии -- Юрий Арабов, это первый после Туркина случай. И это очень благотворно. Исчезли интриги. Арабов знает, кто чего стоит. Приглашает профессионалов, которые могут научить: Залотуху, Инина, Ежова, Рязанцеву, Степанова...

В.Матизен. Итак, основа профессии -- умение рассказать историю.

В.Черных. Придумать и рассказать. Если ты умеешь это, сумеешь и все остальное.

В.Матизен. Можно ли по сценарию просчитать аудиторию фильма?

В.Черных. Можно. Американцы ведь просчитывают. Можем просчитывать и мы, если очень захотеть или если очень прижмет, когда потребуется отдавать занятые на производство фильма деньги. Когда надо обязательно отдавать долги, все начинают хорошо считать деньги и просчитывать результаты.

В.Матизен. Что вы думаете о сценарных рецептах Червинского и Митты?

В.Черных. Это очень интересно, но мало применимо к жизни. На чужом опыте трудно научиться... Я упомянул Ежова и вспомнил его первую лекцию во ВГИКе. Он сказал: "Как показать, что герой немощный, с больными ногами? А надеть ему летом валенки -- и все понятно без слов!"

В.Матизен. В самом деле, экономное решение.

В.Черных. Никакой американец такого не придумает...

В.Матизен. Какие, по-вашему, темы будет эксплуатировать сценаристика в ближайшее время?

В.Черных. Те же, что и раньше. Мужчина и женщина. Человек и власть. Отцы идети. И то, чего давно не было в сознании русского человека. Мы потерпели поражение. Как государство, как строй, как нация. Русских выдавливают из Прибалтики, из Средней Азии, с Кавказа. В России уже миллионы беженцев. Какие мы сегодня? Как нам жить дальше? Если кино будет об этом рассказывать, зрители, возможно, вернутся в кинозалы.