Жанр кризиса

ТВ-обзор

Газета "Культура" озаглавила свой обзор новогодней теленедели "Кризис жанра". Имелся в виду стереотип "Голубого огонька", с удушающим однообразием муссировавшийся по всем основным каналам, кроме "ТВ Центра", где -- тоже не шибко оригинально -- в ночь на 1999 год просто показали в 1999 раз бессмертную "Бриллиантовую руку". При этом парадоксально: в общей катастрофической картине газетный критик пощадил именно предновогоднее попурри из старых "Голубых огоньков" на РТР. Но если и был кризис, то не жанра. Попробуем разобраться, чего именно.

Общее культурное пространство

Новогодние (и постновогодние) программы основных каналов представляются мне воплощенной мечтой нынешних идеологов о "едином культурном пространстве" и "национальной идее".

Что пространство едино, стало очевидно с минут, предшествовавших бою кремлевских часов: пять из шести каналов продемонстрировали новогоднее обращение Президента России. Выбор был бы полностью блокирован, если бы не "Куклы" НТВ, предложившие нам прозрачную (хотя и чрезмерно растянутую) метафору России как "Титаника", по сути вторя подтексту официального обращения главы государства и претворяя его в формы массовой культуры. Официальный оптимизм сливался в интертекстуальном экстазе с ерническим пессимизмом, составляя формулу если не успеха, то господствующего жанра телезрелища.

Глобальное единство демонстрировалось и после боя часов. Пальму первенства можно по праву вручить Ларисе Долиной с "тремя белыми розами любви и тремя черными розами разлуки". Жанрово-тематическое единство поражало даже больше, чем текстуальные совпадения: никаких оснований для переключений с канала на канал (опять-таки кроме "ТВ Центра" до часа сорока минут -- потом и столица присоединилась к общему хороводу) не было, кроме сугубо индивидуально личных. Мне, к примеру, было больно смотреть, как Светлана Сорокина танцует с Леонидом Парфеновым (а не со мной), однако дистанционное управление неумолимо возвращало взгляд к источнику страдания.

Для всех же остальных различия, очевидно, были несущественными, поскольку программы одну от другой отличал лишь порядок появления исполнителей, а вовсе не их состав и даже не репертуар (знакомый до боли). Различия по рейтингу в этих условиях измеряли уровень популярности того или иного канала в чистом виде, безотносительно к тому, что мелькало на экране. Если бы у нас существовала развитая система технического контроля за уровнем аудитории, построенная на регулярном ее измерении (раз в несколько минут), можно было бы проследить, кто из конкретных исполнителей привлекает, а кто отталкивает массового зрителя. Однако в целом картина осталась бы неизменной.

Конечно, между разноименными, но одновалентными программами были и различия. В самом начале нового года меня позабавил отчетливый гомосексуальный крен РТР в весьма широком диапазоне -- от маловразумительных трансвеститов до темпераментного Бориса Моисеева. Казалось бы, стопроцентно государственный канал должен бы проявлять большую нейтральность и осторожность, особенно учитывая цензурные поползновения нынешних политических элит, ан нет -- какое это имеет значение, в хаосе кризиса все едино. НТВ, наоборот, приняло на себя государственные и даже внешнеполитические функции, периодически подключая то московскую площадь Пушкина (юбилей обязывает), то российскую провинцию, то зарубежье (преимущественно тоже "наше"). В этом на поверку оказался глубокий смысл: единое культурное пространство попсового пира во время чумы охватывает всех "нас" и отделяет от "них".

Правда, ОРТ сделало попытку перекинуть мостик между православным и протестантско-католическим миром: отечественные исполнители исполняли "их" хиты. Результаты были поучительными. Самые знаменитые мелодии звучали наименее убедительно, ухо уже настолько привыкло к ним, что воспринимало даже умелое подражание как примитивную пародию. Пропасть между "нами" и практически отсутствовавшими на экране "ими" становилась еще глубже. Единое пространство цементировалось и подчиняло себе все внешние воздействия, а не наоборот, как до сих пор полагают наивные обличители тлетворного влияния Запада.

Таким образом, от Москвы до самых до окраин разливалась стихия праздника, которого некогда жаждала душа шукшинского Егора Прокудина, эстрадно-политически-уголовного разгула на прикрытом фанерой (в прямом и во всех переносных смыслах) фоне социально-экономического кризиса. Парадоксально подтверждалась вечная истина кантианской эстетики: искусство вовсе не отражает жизнь, а творит новую (глобальную аудиовизуальную) реальность ей в противовес. Вечный праздник (с 20 декабря по 20 января) отличался от средневекового карнавала лишь одним: он хранил незыблемость социальных и рейтинговых иерархий. На экране фигурировали исключительно звезды: эстрады, политики, меньше -- спорта, а более всего -- самого телевидения.

Уроки новогоднего празднования победы Жириновского над Гайдаром не прошли даром. Были приглашены представители всех политических течений (кроме самых одиозных и экстремистских), а вечные ценности представлены Познером и Фоменко.

От старых песен к новым

Каковы же содержательные характеристики этого "бравого нового мира"? Во-первых, мозаичность, во-вторых (по контрасту), гомогенность. Множество кусочков (номеров, реплик, комментариев, интервью) сливается в единую массу одинаковых даже не знаков -- значков, свидетельствующих об общем настрое. Чтобы понять характер этого настроя, сравним новогодние шоу ОРТ за последние годы. Новый показ всех трех "Старых песен о главном" в рождественскую неделю в этом плане весьма поучителен. Все начиналось со стеба по поводу кинематографической и песенной классики сталинских времен. Новые звезды и старые песни объединяли пионеров и пенсионеров, тоску по минувшему "золотому веку" и поп-культуру постсоветской России. Второй выпуск, обращенный в 60-е, будоражил живую память большинства населения, как шестидесятников, так и семидесятников. И все же стиль ретро, построенный на достоверности вчувствования в недавнее прошлое, здесь не возобладал. Слишком велико было влияние соц-арта, разрушавшего органику переживаний.

Третий и последний выпуск, быть может, благодаря Василию Пичулу, приобрел более постмодернистский, даже интеллектуально-игровой оттенок, варьируя кинематографические мотивы наряду с песенными. Тоска по прошлому уступила место более или менее изощренным ассоциациям, прямым цитатам (герои-то почти все живы), даже эстетским упражнениям, хоть и противопоказанным жанру, но на рейтинг не повлиявшим. Ностальгия по родным мелодиям здесь уходит на второй план, уступая воспоминаниям о тех временах, когда "Мосфильм" еще был живым производственно-творческим организмом. Популярные мелодии уже не только (даже не столько) отечественные, сколько зарубежные, и собственная память не очень пожилых творцов (в том числе Пичула и Эрнста), в отличие от памяти отцов и дедов, не располагает к стебу. Прошлое кончилось, осталось одно настоящее. Широко распространено мнение, что однообразие нынешней новогодней и постновогодней программы объясняется экономическим кризисом и недостатком средств. В какой-то степени это, может быть, и верно. Но бесконечные повторы одних и тех же отечественных фильмов и эстрадных исполнителей бытовали и раньше (хоть и не в такой концентрации, как в эти праздники), лишь упаковка была пошикарней.

Корень однообразия мне видится в другом: в полном отсутствии творческого воображения, которое, как известно из истории искусства, недостаток средств лишь только стимулирует, -- нежелании рисковать, выдумывать, пробовать, работать на перспективу, а не на стремительно исчезающий вчерашний день. Телевизионный экран отразил общую ситуацию, некогда сформулированную одним удивленным зарубежным предпринимателем -- везде берут взятки, но в России их берут и при этом ничего не делают. У меня создалось впечатление, что появись завтра на телевидении миллионы и миллиарды долларов, на экранах все осталось бы по-прежнему: "Ирония судьбы...", Гайдай, "Мушкетеры" одновременно по трем-четырем программам, "Песня-98", Пугачева и Киркоров на эксклюзивную закуску и "Новости", похожие друг на друга, как две капли воды, поскольку всем надо быть осторожными, пока не ясно, кто победит...

Мечта сбылась: есть национальная идея -- "Пир во время чумы" -- и есть не кризис жанра, а жанр кризиса, глобальный эстрадный концерт с интермедиями. Сухой остаток -- возникшая в новогоднюю ночь идея двух сравнительных анализов: Белла Ахмадулина -- Анжелика Варум; Филипп Киркоров -- Борис Немцов. Это уже серьезная культурология.