Фантазии одинокого сознания. Сценарий

Окончание. Начало см.: "Искусство кино", 1999, N 3.

-- Пэдж Сотин.

Рука подержала фотографию Пэджа, повернула ее изнанкой к показывающему.

-- Алексей Шкатов, -- прочитал он на изнанке. -- Ваш любовник. Писатель странных романов.

-- Он не любовник, -- сказала Анна. -- Он старинный друг...

-- Ваш муж, -- перебил ее голос. Рука придвинула фотографию администратора театра. -- Борислав Аксаутов. Личность в вашей истории малозаметная. Что и понятно, вы не любили мужа.

-- Он меня тоже, -- негромко сказала Анна. Они

странно разговаривали: он говорил по-немецки, а Анна по-русски.

-- Ваш брат, -- рука показала фотографию дирижера. -- Неудавшийся музыкант. Если не ошибаюсь, Василий Панской. Васюта -- это Василий? -- по-русски спросил Оскар, рассматривая надпись на изнанке фотографии.

Анна не ответила. Они сидели в кабинете с окнами на озеро. Перед Оскаром лежали письма, фотографии, которые он медленно перебирал. Его кулаки на косточках были сбиты и смазаны йодом. Он говорил, изредка взглядывая на Анну.

-- Вы так все подробно мне описывали, что я без труда узнал их. Только Нола? Женщина Пэджа Нола, отправленная вами на тот берег? -- он откинулся в кресле. -- Судя по всему, сработал комплекс матери. Но матушкиной фотографии я здесь не нашел. Или старшая сестра? Она умерла?

Анна снова промолчала. На ней была шелковая рубашка с длинными рукавами, завязанными за спиной.

-- Я обещал вам разобраться, и я пытаюсь это сделать. Не хотите мне помочь? Кстати, об этом странном имени -- Пэдж Сотин. Меня, признаюсь, сбила с толку эта русская фамилия. У русских же есть фамилия Сотин?

-- Не знаю, -- неохотно откликнулась Анна, рассматривая его сбитые кулаки.

-- Но возможно такое, правда? Я перерыл все, что мог. Обратился к вашему... другу, Алексею Шкатову. Но он был несколько нелюбезен.

Оскар перехватил ее взгляд, убрал руки со стола, поднялся, подошел к окну.

-- А потом я вспомнил свои ощущения от вашего рассказа. Очень полезно иногда вспоминать свои ощущения. Я помню, мне показалась глупой эта цитата. Напыщенной. И я запомнил ее. После этого вы поссорились со своим... -- он опять сделал паузу, -- другом. И после этого начались ваши видения. Правильно? Итак!

Оскар взял со стола книгу, раскрыл на закладке.

-- "Что ж, голубчик, будемте стреляться!" -- по-русски процитировал он. -- Я недостаточно понимаю в русском языке, чтобы судить о стиле, но, по-моему, это... -- он поискал слово, -- неправильный стиль. Но не важно, -- он снова перешел на немецкий. -- Я нашел эту фразу.

Он повернул развернутую книгу к Анне. Она глянула мельком и отвернулась.

-- Тринадцатая страница! -- выждав эффектную паузу, провозгласил Оскар. -- До этого вы говорили с Алексеем, если я не ошибаюсь, о Джойсе. Отсюда -- английский вариант произношения. Пэдж Сотин, тринадцатая страница!..

-- Вы театром не увлекались? -- с тихой иронией спросила Анна. -- В провинциальном театре так играют Шиллера. Все уже поняли сюжет, в буфет сходили, а на сцене еще первое действие тянут.

-- К вам возвращается ирония -- это прекрасно! -- воскликнул Оскар.

-- Могу продолжить ваши откровения, -- устало сказала Анна. -- Нола Ольдгрубер -- Нола созвучно с нулем, она мне сразу не понравилась.

-- По-женски не понравилась? -- уточнил Оскар.

-- Возможно. А Ольдгрубер -- созвучно с "грубый".

-- Грубый, -- по-русски задумчиво повторил Оскар. -- Интересно. Вот видите, с вами у нас дела пошли значительно быстрее.

-- И надолго ваши дела?

-- Не знаю. Пока будем встречаться, разговаривать. Мы будем беседовать о вашей жизни, о вашем прошлом и распутывать ваши фантазии: петля за петлей, узелок за узелком...

-- А я не помешаю вашим беседам?

В следующий раз он катил ее на коляске по аллее вдоль озера. Она была замотана в плед, перетянутый ремнем. Над коляской торчал короткий зонтик, ограничивающий Анне обзор. Она вжималась в кресло, пытаясь увидеть из-под зонта верхушки гор, небо. Оскар шел прогулочным шагом, направляя коляску одной рукой.

-- Вы нарушали закон, -- рассуждал Оскар. -- Вы спалили гараж, вы пытались устроить побег из тюрьмы... Кстати, удачно?

Он заглянул под зонтик. Анна отвернулась и промолчала.

-- Вас это не смущало? Или вы по своей натуре склонны к разрушениям?

-- Но это же мой мир, -- неохотно откликнулась Анна. -- Я сама его придумала, сама и разрушаю.

-- То есть вы признаете, что это все не более, как фантазии? -- оживился Оскар.

-- Конечно.

-- Что все это существует только в вашем воображении?

-- Конечно.

-- А вы говорили, что они все -- все эти ваши герои, -- они живые? -- с тонкой усмешкой напомнил Оскар. -- Как вы и я.

-- Конечно. Господи, конечно.

Оскар остановил коляску.

-- Это и есть шизофрения, -- напомнил он.

Анна высунулась из-под зонтика, улыбнулась:

-- Конечно.

Они сидели в столовой, выполненной в псевдоготическом стиле: высокие резные спинки у кресел, витраж на окне. Руки Анны были пристегнуты к подлокотникам, стоящая за спиной медсестра кормила ее, налегая плоской грудью ей на плечо.

Оскар сидел напротив и с аппетитом ел.

-- Вы здоровая женщина. Вам надо рожать детей, радоваться жизни, вдыхать полной грудью... -- он задумался, не донеся ложку до рта. -- Впрочем, это поэзия.

-- Развяжите мне руки, неужто вам не противно разговаривать с женщиной, у который связаны руки?! Хоть сейчас развяжите!

-- А зачем вы резали вены? Не-ет, фрау Анна, один раз мы уже попробовали. Пока поживите так. Итак, о ваших видениях...

-- Оскар, я давно со всем согласилась. Я полностью согласна с каждым вашим словом. Пожалуйста, развяжите меня! И перестаньте меня колоть!

-- Мы помогаем вам справиться с болезнью. Итак, вы вошли в тюрьму к вашему герою...

-- Я все равно ничего этого давно уже не вижу. Какой смысл обсуждать это все?

-- Не видите? Это хорошо. Значит, лечение дает свои плоды. Хотя я вам не совсем верю, -- тут же поправился Оскар. -- Но пока это только действие уколов, а мне бы хотелось, чтобы вы окончательно избавились от этого, -- он улыбнулся и пропел: -- Вот почему! Вот почему!.. Вы меня тогда очень сильно напугали, -- наклонившись вперед, сказал Оскар. -- Итак, вы здоровая женщина...

В процедурной после обеда медсест-ра развязала смирительную рубашку, придерживая Анне одну руку за спиной, на другой закатала рукав и ста- ла пристегивать ремнем к подлокотнику.

-- Я не буду сопротивляться. Не надо пристегивать, -- попросила Анна.

-- Не положено, -- бросила медсестра.

-- У меня руки затекают. Я обещаю.

Помедлив, медсестра распустила ремни и отпустила вторую руку. Не поворачиваясь к Анне спиной, отошла к столику с горелкой и шприцем. Иголка накалялась в голубоватом пламени. Анна поморщилась, но сдержала гримасу и облизала пересохшие губы.

-- Я хочу пить, -- сказала она. Медсестра меланхолично кивнула. Кончик иголки наливался красновато-лиловым цветом.

-- Я хочу пить! -- потребовала Анна.

-- Я должна закончить процедуру.

Анна выпростала руку из длинного рукава, дотянулась до стеклянного стола с лекарствами, взяла налитую мерную стопку и понесла к губам.

Медсестра вскрикнула и наотмашь ударила ее по руке. Жидкость выплеснулась Анне на лицо, стопка врезалась в стену и с хрустом разбилась. Медсестра схватила салфетку, вытерла Анне лицо.

-- Простите, фрейлейн! Что вы наделали, фрейлейн! -- бормотала она. Отшвырнула салфетку и стала затягивать руки Анны ремнями. -- Я вам поверила, фрейлейн!

Анна принюхалась.

-- Это спирт?

-- Вы отпили? -- всполошилась медсестра. -- Вы успели отпить?

Анна помотала головой, но медсестра не успокаивалась.

-- Вы чувствуете вкус? Внутрь попало?

-- Я ничего не чувствую. Я давно ничего не чувствую, -- устало сказала Анна. -- Я хочу пить.

Медсестра пытливо всмотрелась в нее, поджала губы и наконец решила.

-- Я не могу вам сделать укол, -- несколько обиженно сказала она. -- Я не верю вам. Вы могли успеть выпить, тогда укол вам противопоказан.

Она взяла со стола бутыль со спиртом и демонстративно поставила в шкаф.

-- Пить вам дадут за ужином, -- сухо сказала медсестра и позвонила в колокольчик.

-- А дальше что? -- спросил Оскар, расхаживая по кабинету.

-- Ничего. Все, -- Анна откинулась на спинку кресла. -- Он прыгнул с моста и на этом -- все.

-- Так, значит прыгнул с моста? Замечательно! Милая Анна, объясните же мне: у вас, у русских, такая богатая культура!

-- Не очень богатая, -- вставила Анна.

Он согласно кивнул.

-- Вы так гордитесь своими, э-э... Чеховыми и Толстыми! Этот... слезливый такой!.. Бунич?

-- Бунин.

-- Бунин. Бунин, -- он быстро чиркнул в дневнике. -- Я сейчас много читаю...

-- Поздравляю, вы становитесь человеком.

Оскар на ходу поклонился.

-- Сомневаюсь. Я много размышляю...

-- Вы восхищаете меня! -- вставила Анна.

-- Сомневаюсь. Вы умны, вы образованны, -- продолжил Оскар. -- Вы говорите на четырех языках...

-- Образование у меня домашнее, а это совсем не то, что вы себе представляете.

-- Вы прекрасно музицируете, рисуете, играете в шахматы...

-- Но предпочитаю подкидного дурака и лото на веранде...

-- А мечты у вас, -- не слушая ее, продолжил Оскар, -- извините, как в дешевом американском вестерне. Драки, погони, разбитая любовь, ограбление банка, впрочем, с ог-раблением понятно! Как же так? Такая культура, такой тонкий вкус, такое образование, в конце концов! И вдруг -- пошлый роман! Милая Анна, как же так?..

-- Но я же женщина. Обычная слабая женщина.

Вечером в туалете Анна взяла висящую на трубе грелку, повертела в руках. Выдернула из кружки Эсмарха длинный шланг, натянула его на сосок грелки и стала дуть...

Когда Анну привязали ремнями к кровати и ушли, она выждала немного, дотянулась зубами до спрятанного под рубашкой кончика шланга и выдернула пробку. Под спиной со свистом спустила грелка, и тело осело под ремнями. Она выскользнула из-под них, босиком пробежала до двери, осмотрела замок, лампу над дверью, комнату. Стул, кровать и шкаф привинчены к полу. На окне цветочный горшок, железной скобой притянутый к подоконнику. В задумчивости она села на пол...

Дежурный в конце коридора спокойно листал журнал для мужчин...

Анна брала землю из цветочного горшка и насыпала в грелку. Качнула увесистую грелку на руке, прикинула и горсть отсыпала назад...

Дежурный аккуратно вырезал из журнала фигуру красотки...

Анна опустила голову на подушку, закрыла глаза. Несколько раз глубоко вдохнула и нажала пяткой на звонок в ногах кровати.

Дежурный осторожно открыл дверь, встал на пороге.

-- Не включайте свет, пожалуйста, -- слабым голосом попросила Анна. -- У меня от света кружится голова. У меня... -- голос ее стал совсем тихим, неразборчивым.

-- Фрейлейн, вам плохо? -- от дверей спросил дежурный.

Он чуть двинулся вперед и встал. Синхронно с ним двинулась и замерла рука Анны. От руки шла сделанная из обрывков простыни веревка, которая протянулась по стене к висящей на плафоне над дверью грелке.

-- Подойдите, -- чуть громче попросила Анна.

-- Не положено, фрейлейн.

-- Ну подойдите же! -- застонала Анна.

-- Зачем? -- не сдвигаясь с места, поинтересовался дежурный.

-- Надо! -- нежно прошептала Анна.

Дежурный закрыл дверь и ушел. Анна откинулась на подушки, подумала и нажала ногой звонок.

-- Скорей, мне плохо! -- крикнула она и забилась на кровати, когда дверь открылась.

-- Хотите, я позову медсестру? -- усмехнувшись, спросил дежурный.

-- Нет!

Дежурный закрыл дверь и пошел обратно. На губах его играла довольная игривая ухмылка. Он подошел к столу, и опять замигала лампа вызова. Он беззвучно хохотнул и, весело покачиваясь, пошел к комнате Анны.

Он открыл дверь, и Анна с разбегу смела его. Отлетев к стене, он ухватил ее за талию и, хохоча, понес в комнату. В дверях она изогнулась, достала до привязанной к выключателю веревки, и грелка с землей рухнула на голову дежурного. Он охнул, выпустил Анну и пригнулся.

Анна тут же выскочила и захлопнула дверь перед его носом. Дежурный трясущимися руками схватился за ключи, а Анна помчалась по коридору.

Скользя на поворотах, она добежала до процедурной. Не зажигая свет, на ощупь пробралась к шкафу с лекарствами. В темноте этикетки читались плохо. Анна доставала бутылки, выдергивала пробку и нюхала, отшатываясь от резких запахов. Ее уже искали. В коридорах зажигался полный свет.

Она нашла то, что искала, решительно выдохнула и глотнула из горлышка. Поперхнулась, зашлась в кашле и тут же зажала рот рукой. Отдышавшись, нашла мерную стопочку, отошла к раковине. Налила из бутыли в стопку, перекрестившись, выпила, застонала и приникла к крану.

На поиски был поднят весь персонал. Наспех одетый Оскар вслед за медсестрой вошел в комнату Анны, осмотрел грелку, высыпал на ладонь землю.

-- Неглупо, -- хмыкнул он.

Дежурный пробежал по коридору и распахнул дверь процедурной. Анна сидела на полу у раковины, держась за обожженное горло. Дежурный схватил ее на руки,. потом перекинул через плечо и бегом понес в комнату.

-- Герр Юзес! Герр Юзес! -- заполошно кричал он на бегу.

Рука Анны, все еще сжимая бутыль, безжизненно болталась, будто подхлестывая бегущего.

-- Герр Юзес! -- уже чуть не плача, кричал дежурный, подбегая к комнате. Анна вдруг дернулась, приоткрыла глаза, мутно посмотрела вокруг и закричала.

-- Герр Юзес! -- сипло и пьяно кричала она по-немецки. -- Где вы, сукин сын?!

Услышав такое обращение к "герру Юзесу", дежурный крутнулся на месте, пытаясь взглянуть в ее лицо, скинул с плеча и поставил на ноги. Анна встала, придерживаясь за него, оглянулась на выходивших из комнаты Оскара и медсестру. Дежурный взял из ее руки бутыль, глянул на этикетку, для верности понюхал и досадливо поморщился.

-- А-а, вот и вы! Здрасьте, давно не виделись! -- сказала Оскару Анна, уперлась рукой в бок и, потеряв опору, рухнула.

Ее внесли в кабинет Оскара, посадили в кресло. Вошла медсестра со смирительной рубашкой, но Оскар выслал ее движением руки.

-- Зачем? -- коротко спросил он после недолгого молчания.

Анна подперла рукой подбородок и с вызовом уставилась на него. Оскар брезгливо поморщился.

-- Мне неприятно смотреть на вас. Вы похожи на пьяную русскую бабу.

-- Вы знаете, как выглядят русские бабы?

-- Я был в плену, я же вам рассказывал.

-- Ах, да! -- небрежно отмахнулась Анна.

-- Одна из них помогла мне бежать, -- с некоторым пафосом добавил Оскар.

Анна вскинула брови.

-- И где же она сейчас? Ну да, понимаю! Вы ее бросили. Правильно, не могли же вы какую-то русскую бабу привезти сюда! Что бы о вас сказали! Как бы вы выглядели в глазах общества!

-- Да, я оставил ее, -- с вызовом сказал Оскар. -- Но не забыл ее, нет!

-- И где же она?

-- Здесь, -- Оскар показал себе на грудь.

-- Ах, здесь! Ну, тогда -- миль пардон! Оскар, вы обычный, пошлый трус. Господи, о чем же с вами говорить?

-- А вы оставили своего мужа со своим любовником, плохим писателем.

-- Вас женщина спасла, а вы ее предали!

-- Я не предавал!

-- Вы предали! -- упрямо повторила Анна. -- И ничего! Живете себе, поживаете...

-- А вы бросили семью, страну! Мотаетесь по свету, как... -- он вспоминал сравнение.

-- Как... -- вместо окончания Анна безвольно махнула рукой.

-- Нет, я не то... -- вспомнив окончание фразы, начал оправдываться Оскар. Но Анна снова махнула рукой.

-- Все правильно. Именно -- как.

Она заплакала. Расстроенный Оскар отвернулся.

-- Зачем вы так выпили?

-- А что я еще могла?! Вы связали меня! Меня все время колют! А я хочу туда! Понимаете?! Мне больше некуда! Я хочу туда! И это больно! Понимаете вы или?..

-- Понимаю, понимаю! Успокойтесь! Ничего этого уже не будет.

-- Вы посмотрите, что у меня с руко-ой! -- она вздернула рукав на исколотой руке. -- Мне же больно! Не надо колоть! Не надо меня колоть! -- плакала Анна.

Он погладил ее по волосам, наклонился и поцеловал в исколотый сгиб руки.

-- Успокойтесь.

-- Вы издеваетесь надо мной!

-- Я больше не буду.

-- У меня ничего не осталось. Ничего! Я хочу туда!

-- В свою сказку?

-- Это не сказка! -- вскинулась Анна, но он мягко придержал ее. -- Мне хорошо там, понимаете?!

-- Понимаю. Успокойтесь. Понимаю, -- он отошел от нее. -- Хорошо. Пожалуйста, я не против. Поймите, я же только хотел защитить вас. Вам делали уколы, чтобы вы не возвращались туда. Я жалел вас. Что вы там увидите? Зачем вы так хотите туда? Вы же сами сказали, он погиб. Прыгнул с моста и погиб. А погибшие воскресают только в сказке. Правильно?

Глаза Анны слепо смотрели сквозь Оскара.

В пыльной конторе, чем-то похожей на антикварный магазин господина Бомарша, в зажатом стеллажами закутке сидел старый чиновник в зеленых нарукавниках. Стеллажи были забиты папками, кипами бумаг, ящичками с номерами и буквами.

-- Пэдж Сотин, -- повторил чиновник, доставая из каталога карточку. Сопя, внимательно просмотрел ее, засопел еще больше и поднял глаза на Анну. -- Вы родственница?

-- Мы старые знакомые.

Чиновник сокрушенно покачал головой.

-- Сочувствую, мадам.

-- Правильно? -- повторил Оскар и поднял брови, как бы говоря -- "вот видите!". -- А в его комнате живет совсем другой человек...

Открылась дверь в комнату Пэджа. В глубине комнаты у зеркала стоял молодой господин и бумажкой заклеивал порезы от бритья. Он повернулся, с улыбкой посмотрел на Анну, потом вспомнил про порезы, стыдливо прикрыл лицо рукой:

-- Простите, фрау! Я не в лучшем виде!

Анна прикрыла дверь.

-- Через секунду! -- из-за двери поспешно крикнул господин.

-- Зачем вам туда? -- мягко сказал Оскар. -- Там осталась только фрейлейн Нола. Вы ее хотите видеть?

-- Нет, -- качнула головой Анна.

-- Тогда -- кого? Не обижайтесь на меня, ответьте самой себе -- кого?

-- Вам плохо? -- спросила фрау Зибель, бывшая хозяйка Пэджа.

Анна стояла в коридоре, прислонившись головой к стене. Она закрыла глаза и покачала головой.

-- Возьмите, -- фрау Зибель, опасливо оглядываясь, протянула ей рюм-ку. -- Вам станет легче.

Анна механически приняла рюмку, поднесла к лицу, почувствовав запах, отшатнулась.

-- Что это?

-- Тише, тише, фрау! -- испуганно зашептала фрау Зибель, короткими, незаконченными жестами дополняя свои слова, мол, пейте скорее, ради Христа, майн Готт, да как же вы не понимаете, ну, пейте же.

-- Ой, ой, ой! -- запричитала Анна, чувствуя внутри реакцию на запах.

-- Пейте, -- не выдержала фрау Зибель. -- Это настоящий шнапс.

-- Шнапс! -- хватаясь за горло, вскрикнула Анна.

Оскар выскочил в коридор.

-- Принесите таз! -- крикнул он дежурному. Из комнаты раздался придушенный стон. Оскар глянул, поморщился. -- Не надо таз, -- сказал он заметавшемуся дежурному. -- Принесите тряпку.

Оскар на руках донес Анну до кровати. Аккуратно опустил на постель, поправил подушку под головой.

-- Все будет хорошо, -- шепотом сказал он. -- Теперь все будет хорошо.

Рядом дребезжаще звякнул металл. Анна приоткрыла глаза. Медсестра надевала на шприц иголку.

-- Опять! -- беззвучно вскрикнула Анна.

-- Не бойтесь, это от отравления. Последний, -- по-русски сказал Оскар и улыбнулся. -- И совсем не в руку.

Он приложил пальцы к губам, и Анна провалилась в сон.

Оскар с Анной неспешно гуляли по берегу озера, поднимались по горной тропинке на площадку, откуда открывался прекрасный вид на озеро и на пансионат.

По вечерам Анна давала уроки музыки медсестре. Та несгибаемой палкой сидела перед роялем, старательно вдавливая клавиши. Анна смотрела на эти сильные худые пальцы, и ей вспоминался шприц, капля на остром кончике...

Однажды она не выдержала и врезала по этим пальцам линейкой. Медсестра даже не шевельнулась, только прекратилось это паучье движение пальцев по клавишам.

-- Извините, -- опомнившись, сказала Анна. -- Я... Мне хотелось бы слышать больше чувства в вашей игре.

Медсестра кивнула, качнулась всем телом и сильнее налегла на клавиши.

Анна возвращалась в свою комнату по пустым коридорам, когда все больные уже спали. Дежурный на ее этаже заговорщицки улыбнулся, совершил под столом какое-то быстрое действо и вопросительно наклонил голову. Она отрицательно качнула рукой, подумала и безвольно махнула:

-- Давайте.

Дежурный, оглянувшись на вход, выставил на стол рюмку шнапса. Анна выпила, задохнулась.

-- Легче? -- участливо спросил дежурный и, снова оглянувшись, протянул ей кусок сыра.

Анна сделала неопределенный жест, от сыра отказалась и пошла в комнату. Дежурный задумчиво глянул под стол на бутылку, решительно плеснул в рюмку и выпил.

-- Определенно легче! -- сам себе сказал он и закусил сыром.

Анна лежала с открытыми глазами...

Туман на набережной, кафе на углу, кое-как починенный шлагбаум на мосту. Пусто, безлюдно.

На оцепленную полицейскими баржу грузились оркестранты в тюремных полосатых робах. Негнущиеся башмаки стучали по трапу. Перед каждым входящим на трап выкрикивался номер. Они рассаживались на скамейках, прибитых ровными рядами поперек баржи, вытаскивали из футляров инструменты, опасливо и быстро настраивались: негромкие испуганные звуки выскакивали раз-другой и -- готово. Последним на баржу вошел дирижер. Он был коротко острижен -- седой ежик очень старил его, -- роба была серой и вытертой, с номером на нагрудном карманчике. В руках он нес черный футляр для дирижерской палочки. При его появлении оркестранты по привычке застучали смычками, но тут же сами собой затихли. Когда баржа отвалила от берега, дирижер заплакал и взмахнул палочкой. Оркестр заиграл грустный вальс. Волны в такт музыке ударили в каменный берег. Баржа потащилась в туман. Вальс пробивался сквозь ватные клочья... Анна резко закрыла глаза и повернулась на бок.

На следующее утро был туман и мелкий дождь. Они с Оскаром стояли на площадке. Внизу в прорехе тумана был виден бок пансионата, кусок дороги и озера. Оскар выковыривал палкой мелкие камни и скидывал вниз. Анна зябко куталась в шуршащий плащ.

-- Вам не нравится этот мир? -- переспросил Оскар. -- А какой вам нравится?

Она подумала и неопределенно пожала плечами.

-- Тот? -- он поднял палец вверх.

-- Этот, -- она коснулась виска.

-- Вы уверены?

-- Нет, -- честно призналась она. -- Теперь уже нет.

-- Тогда где этот мир? -- он выжидательно смотрел на нее.

Она беспомощно улыбнулась. Он подцепил и скинул вниз еще один камушек.

-- Больше видения вас не мучают?

-- Нет, -- Анна вздохнула, сдержала слезы и повторила: -- Нет.

-- Простите, Анна, мне пришлось применить насилие. Я очень хотел вам помочь.

-- Я понимаю.

-- Иногда насилие -- единственный способ помочь, что-то исправить. Лечение не всегда гуманно...

-- Я понимаю, -- пытаясь прекратить разговор, повторила Анна.

-- Вы не обижаетесь?

-- Я понимаю... -- по инерции сказала Анна. -- Нет. Не обижаюсь.

-- Гу-ут, -- протянул Оскар, прошелся за спиной Анны, прочистил горло. -- Анна... -- торжественно и решительно начал он.

-- Кто-то приехал к нам в гости, -- сказала Анна, глядя вниз на пансионат.

Внизу подъехала машина. Два вытянутых вперед рукава бледно-желтого света уперлись в крыльцо и погасли.

-- Выслушайте меня! Анна, я хотел предложить вам...

-- Кто бы это мог быть? -- нарочно перебивая Оскара, воскликнула Анна.

Задняя дверца машины открылась, вылез человек в длинном черном пальто и черном котелке, с тростью.

-- Анна, -- терпеливо повторил Оскар. -- Вы будете меня слушать? Я хочу поговорить с вами об очень серьезном...

-- Не буду, -- Анна повернула к нему голову. -- Не буду я вас слушать, Оскар. И давайте не возвращаться к этой теме, -- она отвернулась и пошла вниз по тропинке.

-- Тогда вы всю жизнь будете сумасшедшей! -- крикнул ей вслед Оскар. Анна продолжала спускаться.

-- Кто же это там приехал? -- восклицала она.

У крыльца стояло такси. Шофер размеренным шагом прогуливался перед капотом.

-- Кто же это к нам приехал? -- наигранно весело повторила Анна, подходя к машине. -- Сумасшедшая Анна, -- представилась она шоферу и присела в глубоком реверансе. -- Так кто же это к нам? -- она заглянула в машину. -- Кто же это? Интересный мужчина? А? Вы не боитесь, что...

И тут на порог вышел мужчина в черном пальто.

-- Алексей! -- вскрикнула Анна, теряя свой дурашливый тон. -- Лешенька! -- и заплакала.

Они сидели в зале, где стоял рояль. Алексей, подавшись вперед телом, слушал Анну, грустно улыбался и покачивал головой в такт словам. Он действительно был похож на Пэджа. Чуть более мягкое и помятое лицо, чуть больше небрежности в одежде, чуть более раскованные жесты. Но как ласково и внимательно он смотрел на нее! Как грустны и выразительны были его глаза! Анна говорила и не слышала своих слов.

Медсестра наблюдала за ними из-за стекла двери. Он накрыл руки Анны своими, и она заплакала. Медсестра решительно открыла дверь, шагнула в комнату. Анна вскочила и пошла ей навстречу.

-- Это наша медсестра! Я даю ей уроки! На рояле! -- она подошла к медсестре и вытеснила ее из комнаты. -- Уйдите, прошу вас! -- зло шептала она. -- Оставьте нас!

-- Анна! Анна! -- успокаивающе, вальяжным голосом, сказал Алексей, мягко улыбнулся.

-- Алексей, увези меня отсюда!

-- Ну давай, -- спокойно согласился он. -- Собственно, я и приехал, чтобы узнать, как ты. Может, чем помочь. Я, кстати, денег тебе привез немного.

-- У тебя пошли дела? -- вытирая выступившие слезы, спросила Анна.

Алексей отмахнулся.

-- Делишки. Ничего толком не пишется. Так, суррогатец. Толстой из меня не выходит. Выходил, выходил, да никак не выйдет! -- засмеялся он.

Она села напротив, спрятала свои руки в его.

-- Ну прекрати. Не наводи напраслину. Все у тебя получится.

-- А-а, ладно! -- отмахнулся Алексей. -- Только, Анна. Я тебя отвезу в город, но...

-- У тебя новая женщина? -- понимающе кивнула Анна. -- Алексей, все, что между нами тогда было, давай вычеркнем. Это глупость, страх и отчаяние. Мы просто друзья.

-- Просто друзья, -- с облегчением повторил он и поднес к лицу ее руки. -- Я сейчас пишу вещь... Достойная штуковина, поверь, -- он посмотрел на нее. -- Я посвящу ее тебе. "Моему замечательному другу Анне".

-- А удобно? -- усмехнулась Анна. -- Небось, уже обещал?

Он подумал, тихо засмеялся. Она засмеялась вместе с ним.

-- Следующую, ладно? -- сказала она.

Алексей кивнул, засмеялся еще веселее.

-- Да и вещица-то пока не очень! -- он небрежно махнул рукой.

Оскар подошел к пансионату, мрачно-брезгливо осмотрел машину, шофера с туповатым и послушным лицом -- дернул щекой и вошел в дом.

Медсестра стояла около зала, из-за косяка подглядывала за Анной и Алексеем. Оскар грубо отодвинул ее и подтолкнул прочь. С треском открыл дверь в зал.

-- Это герр Юзес, -- после паузы представила его Анна. -- А это мой друг Алексей Шкатов. Писатель.

Мужчины с неприязнью смотрели друг на друга. Оскар несколько раз сжал-разжал кулак и спрятал за спину. Алексей высокомерно вздернул голову и откинулся на спинку кресла.

-- Я пойду, соберусь, -- Анна встала и вышла из комнаты.

Она нашла медсестру в процедурной.

-- Я хочу получить свои вещи, -- сказала Анна.

Медсестра спокойно, не реагируя на ее слова, протирала склянки.

-- Мои вещи! -- повторила Анна.

Не дождавшись реакции, она повернулась и вышла. В комнате она запихала в карманы лежавшие на тумбочке безделушки, осмотрела содержимое тумбочки и захлопнула дверцу.

Проходя мимо дежурного, сделала ему ручкой, легко сбежала вниз.

В зале был только Оскар. Анна повернулась, чтобы выйти.

-- Анна... -- неспешно начал за спиной Оскар.

-- Мы обо всем поговорили, Оскар! -- бросила Анна.

-- Не совсем. Не спешите.

-- Я уезжаю.

-- Вы не уезжаете, -- уже за дверью услышала Анна.

-- Что?! -- она вернулась, встала на пороге, с ненавистью глядя на Оскара. -- Это как понимать?!

-- У меня платное учреждение, фрау Анна. Ваше лечение стоит больших денег, которых у вас нет, -- спокойно сказал Оскар. -- Нет их и у вашего дружка. Он все понял...

-- Постойте! Вы меня теперь не выпускаете? Как заложницу?! Как... -- Анна не нашла слова.

-- Он все понял, -- переждав ее всплеск, продолжил Оскар. -- И согласился, что это невозможно.

-- Что-о?! Как?! -- вскрикнула Анна, метнулась в коридор.

За стеклом входной двери проплыл кузов автомобиля. Поняв, что не догонит, Анна развернулась, влетела в зал и бросилась к окну.

За окном из-за угла тяжелым ящиком выплыло такси и покатилось по дорожке вдоль дома. Машина шла совсем рядом с домом. На заднем сиденье сидел ссутулившийся Алексей.

Анна побежала вдоль окон. Алексей в машине отвернулся и задвинулся в угол. Анна остановилась у крайнего окна, вцепилась в гардину. Машина качнулась, повернула и ровно побежала по блестящему шоссе. Гардина над Анной оборвалась и накрыла ее с головой. Анна села на пол, скинула с головы полог гардины.

-- Я, кажется, действительно схожу с ума! -- по ее лицу плавала растерянная улыбка. -- Он уехал! Мама-мамочка, Святая Богородица, люди православные -- он уехал! Девицы-красавицы -- уехал!

Она забормотала ругательства на разных языках. Оскар спокойно покачал головой. Она хохотнула, всплеснула руками и накрыла голову гардиной.

Звякнув, открылась дверь кафе на набережной. Посетителей было изрядно, но все переговаривались вполголоса, и было тихо. Анна напрямую прошла к стойке. Хозяин, старый всклокоченный еврей, невыразительно посмотрел на нее, склонил голову набок, тем обозначив готовность служить.

-- Я ищу человека, -- сбивчиво начала Анна. -- Одного человека. В этом городе вы единственный, кто может знать, где он.

Хозяин все так же невыразительно смотрел на нее.

-- Поймите, вы единственный! -- повторила Анна. -- Такой плотный, среднего роста, -- терпеливо объясняла она. -- Он заходил к вам несколько раз. Его зовут Оскар Юзес. Ой, что это я?! -- она перешла на шепот. -- Пэдж Сотин. Тринадцатая страница, -- она потерла виски. -- Сумасшествие какое-то... Он не мог погибнуть. Он не имел права!

-- Я же не адресное бюро! -- дождавшись, когда она замолчит, воскликнул хозяин.

-- Вы помните его даму! Вы еще сказали о ней: "Пикантная дама, если это, конечно, та самая дама!" Он ответил: "Та самая!" Помните?

-- А вы кто?

-- А я... Я другая дама.

-- Пикантный мужчина, -- резюмировал хозяин и отвел глаза. -- Не помню.

Анна, сжав губы, смотрела на него. Он опять поднял на нее невыразительный взгляд.

-- Вот что, -- решила Анна. -- Я посижу здесь и подожду его. Если что, скажите, что его ждет Анна, с которой он... В общем, он вспомнит. Я думаю, вспомнит!

Хозяин безразлично пожал плечами.

-- Садитесь. Ждите. Или -- не садитесь и не ждите, -- он снова дернул плечами. -- Что вы будете?

-- У меня нет денег.

-- Тогда -- кофе, -- подумав, решил хозяин...

Анна быстро набрала номер.

-- Бюро заказа такси, -- ответили на том конце провода.

-- Мне нужно такси, -- понизив голос, спешно заговорила Анна. -- В двенадцать часов ночи. Адрес: пансионат Оскара Юзеса, тридцатый километр шоссе на...

Но ее перебили.

-- Для вызова по этому адресу нужно подтверждение герра Юзеса или его представителя, -- скучно проговорил далекий голос.

-- Я представитель герра Юзеса... -- начала Анна, но на том конце положили трубку.

На улице накрапывал дождь. Из фургона выгрузили продукты, медсестра вернула шоферу подписанную накладную и ушла.

Анна наблюдала из окна, как запирается фургон грузовой машины, как шофер садится в кабину, поворачивает ключ зажигания, переключает скорость. Она выскочила под дождь, замахала руками отъезжающему фургону. Фургон остановился. Анна прыгнула на подножку и начала сбивчиво врать, показывая на окна пансионата.

Оскар наблюдал эту сцену из кабинета. Шофер, прежде чем вылезти, повернул какой-то рычаг под приборной доской и неспешно направился в пансионат.

Как только он скрылся в дверях, Анна нырнула в машину. Вставила в зажигание шпильку и попыталась завести. Внутри что-то щелкало, мотор не заводился. Она подняла голову, у дверцы стоял Оскар.

-- О, Оскар, я давно мечтала научиться управлять машиной. Вы мне поможете?

Он молча вытащил ее из машины, поставил перед собой на землю.

-- Я обещал не назначать вам уколов. Но если вы еще раз попробуете сбежать, вам снова придется ходить в смирительной рубашке.

Коридоры пансионата были украшены цветами и венками из колосьев пшеницы. В зале медсестра в белом переднике накрывала длинный праздничный стол. Оскар зашел в процедурную. Анна надувала над грелкой воздушный шарик.

-- Вы хотите изобрести воздушный шар? -- усмехнулся Оскар. -- Русские крайне изобретательный народ, но все же первыми полетели французы.

-- Это спорный вопрос, -- сказала Анна и отпустила шарик. Он ракетой взметнулся вверх, стремительно теряя воздух, и выжатой тряпкой упал на пол.

-- По крайней мере ваша очередь еще не пришла, -- сказал Оскар, поднял шарик и бросил его в мусорное ведро. -- Сегодня вечером вы обещали танцевать со мной.

Анна резко обернулась к нему.

-- Оскар, вы мне неприятны.

Он поклонился.

-- Понимаю, но вы обещали мне.

Анна подошла ближе, жестко посмотрела ему в лицо. Его глаза отливали холодным, спокойным блеском.

-- Я всегда завидовала мужчинам. Мне так хотелось быть мужчиной, бриться по утрам и смотреть в зеркало на отворот своей щеки. И чтоб все женщины смотрели на меня. Даже сквозь меня. Это не важно. Даже тогда они все видят и все замечают. Какой ты сильный, уверенный и... и бритый.

-- Зачем вам быть мужчиной? Будьте уж женщиной.

-- Ну хотя бы чтобы дать вам по физиономии!

Оскар криво усмехнулся.

-- Что же вас сейчас удерживает?

-- Сила моего удара. Не тот эффект.

...Анна сидела в баре у окна. Высыпала на стол несколько крупинок сахара и сбивала ногтем их в кучку. За стойкой снова появился хозяин. Прошел поближе к ней.

-- Дамочка! -- негромко позвал он. -- Будьте любезны на два слова, -- и поманил ее пальцем.

Они прошли узким коридором и через маленькую дверь вошли на кухню. Пэдж сидел на высоком стуле и молол кофе. Хозяин придвинул Анне стул и вышел. Пэдж смотрел на Анну и продолжал вертеть ручку мельницы.

-- Мне обещали кофе, -- не найдясь, после паузы, сказала Анна.

Пэдж поставил джезве на плиту, всыпал кофе, налил воды.

-- С сахаром, -- сказала Анна. -- Я пью с сахаром.

Пэдж достал холщовый мешочек с сахаром, аккуратно пересыпал в сахарницу.

-- Я не хочу кофе, -- вдруг решила Анна. -- Я все время пью кофе, хотя не очень люблю его.

Пэдж убрал мешочек на место, снял джезве с плиты и снова сел на свой высокий стул. Захрустел мельницей. Помолчали.

-- Куда вы тогда исчезли? -- подал голос Пэдж.

-- Я попала в больницу. Мне делали уколы.

-- Я понял, что вы выпрыгнули из машины. Только не понял -- зачем.

-- Я никуда не выпрыгивала. Я же вам говорила, -- со вздохом сказала Анна. -- Я вас придумала. Я из другого мира.

-- Допустим. И все-таки?

Анна поискала еще слова, горько засмеялась. -- Г

осподи, я же сама вас придумала! Пусть вы все понимаете. Пусть все, что я могла бы вам сказать, вы уже услышали. Хорошо?

-- Допустим, -- повторил Пэдж. -- И все-таки?

-- Я просто сумасшедшая.

-- Я заметил, -- он отставил мельницу. -- Такой побег могла придумать только сумасшедшая женщина.

-- Да, именно такой диагноз мне и поставили... У нас здорово получилось, правда?!

-- Помните, мы ограбили банк? -- они посмеялись. -- Там была приличная сумма.

-- Целый мешок!

-- Да-а! Полицейские, как увидели деньги, даже стрелять забыли.

-- Почему же вы не поплыли на тот берег?

Пэдж помедлил с ответом.

-- Я искал вас. Хотел убедиться, что с вами все в порядке.

-- Ну вот, нашли. И убедились...

-- Да. Теперь можно уезжать. Хотя пока не знаю как.

-- И как же?

-- Что-нибудь придумаю.

Вспыхнувшее, было, веселье закончилось тягостной паузой.

-- Вы хотели меня видеть, -- напомнил Пэдж.

-- Просто... узнать, что вы живы.

-- Я жив.

-- Хорошо... Очень хорошо... Вот, собственно, и все... Вам надо идти?

Он кивнул и поднялся.

-- Скоро комендантский час.

-- Да, комендантский час, -- повторила Анна. -- Мне, наверно, тоже пора.

Пэдж снял с гвоздя вытертую куртку и влез в тесные рукава.

-- До свидания, Пэдж...

-- Будем здоровы? -- он протянул ей руку.

-- Я рада была вас увидеть. Я рада, что вы живы... Я осталась совсем одна. Совсем одна.

Он стоял в дверях и смотрел на нее...

Оскар откинул одеяло на пустой кровати Анны, тупо оглядел простыню. Заглянул под кровать и сам же досадливо поморщился от глупости своих действий.

-- Позвоните в гостиницу, где она останавливалась, -- бросил он через плечо. -- Пусть известят, если появится.

Дежурный исчез из дверного проема. Медсестра, строго поджав губы, ждала указаний.

-- Проверьте ключи, -- сказал Оскар и безнадежно махнул рукой. -- Хотя она могла сделать копию.

-- Когда я была маленькой, у меня над кроватью висела большая старая карта. Еще без Антарктиды, еще с белыми пятнами. Я смотрела на нее, и у меня кружилась голова. Господи, какой огромный! Какой огромный этот мир! Сколько в нем всего! Сколько уголков, прекрасных неоткрытых земель! Как должно быть здорово там, в этих уголках... Потом я выросла, карта куда-то делась. Потом и сам дом продали. За долги... Я росла, и мир становился все меньше и меньше. И уже не оставалось белых пятен. Везде теснота, запах бензина и кофе, гомон, победные крики... Я вышла замуж, родила девочку, и она умерла... Мы мечтали купить дом, но вечно не хватало денег. Потом мы купили маленькую квартирку и не успели в нее переехать... Муж остался, а я с Алексеем уехала. Константинополь, Париж, Берлин, Стокгольм -- я объехала полмира, а все казалось, что кручусь на одном месте. И все те же дома, и те же лица, и та же теснота. И никакой тишины... Мир маленький, мир совсем маленький!.. Вот такое открытие, достойное Колумба. Анна лежала на кровати в маленькой тесной комнате на чердаке. Вверху были стропила, возились голуби. В узкое окно светила яркая луна. Рядом с кроватью сидел Пэдж и держал Анну за руку. На колене его лежала помятая шляпа.

Анна прошла по коридору пансионата, задержалась у кабинета Оскара. Дверь была приоткрыта. Оскар сидел в кресле за столом. Перед ним, в круге света настольной лампы стояла бутылка виски и рядом -- наполовину пустой стакан.

-- Не хотите выпить? -- не поворачиваясь к Анне, сказал Оскар.

Она вышла из-за двери.

-- Вы больше не предлагаете мне стать вашей женой? -- саркастически спросила она. -- Вы предлагаете мне выпить?

-- Вам же это неприятно.

Он поднял на нее глаза. С грустью и болью посмотрел на нее.

-- Вам неприятно мои ухаживания, -- повторил он. -- Вам неприятно весь я.

Он был непривычно тих и подавлен, и Анне стало жалко этого сильного человека.

-- Вы хороший человек, Оскар. Зачем же вы держите меня здесь? Я же не сумасшедшая?

-- Вы говорили, нормальными бывают только идиоты.

-- Я так не говорила.

-- Говорили, -- Оскар перешел на русский язык. -- Говорили. И были правы. Но... Но так во мне остается хотя бы маленький шанс. А я не могу выпускать даже это немного... Где вы были ночью, Анна?

-- Я гуляла.

-- Все двери закрыты. Вы не могли гулять.

-- Могла, -- она пошла из комнаты. -- И собираюсь опять.

-- Я убью вас, Анна, -- вслед ей сказал Оскар.

-- Господи, Оскар, какая вы душечка! -- из коридора крикнула Анна.

-- Душечка, -- вполголоса повторил Оскар, замахнул остатки виски и открыл словарь. -- Душечка, -- повторял он, листая страницы.

Анна, не раздеваясь, легла на постель. В комнату заглянул дежурный, виновато улыбнулся и закрыл дверь на ключ.

Г о л о с А н н ы. Я хочу домой. Не в Россию, не в Тверь, не в Москву, не в Прагу, а домой. Только где он? У меня никогда его по-настоящему не было. Главное, я его вижу. Он рассыпается, но я вижу каждую черточку, каждую деталь. Как вспышки, раз -- и рассыпается... Склон холма, протоптанная дорожка, куст бузины. Крыльцо с вытертыми до блеска перилами. За окном -- сад, дальше -- липы, скамейка, обрыв, река... Так точно, будто вправду когда-то было. Хотя скорее всего это уже нарисовал какой-нибудь Серов или еще кто-то -- и я это видела. Наверное, так...

На столе Оскара были разбросаны письма Анны, фотографии, книги. Рядом на полу лежали картинки, купленные у господина Бомарша. Пьяноватый Оскар сидел перед ними на корточках, приподнимал то одну, то другую, внимательно рассматривал и досадливо морщился, в который раз пытаясь постичь потаенный смысл этих дешевых пейзажей.

Г о л о с А н н ы. По утрам на полу -- туманный блик, и в буфете -- пыльный флакончик йода, стакан с мертвой мухой, треснувшая ваза с сухим листочком. Возьмешь его в руку -- рассыплется в липкую труху. А из окна видна вершина далекого холма, за ней еще и еще, и чувствуешь, что за горизонтом еще много, много места. Все так просто. Все так просто...

Пэдж стоял у окна и слушал Анну. Она замолчала, по ее лицу поползла блаженная улыбка и погасла.

-- Что ты будешь делать дальше? -- спросил Пэдж.

-- Не знаю.

-- Тебе может кто-нибудь помочь?

-- Никто.

-- А я?

Она посмотрела в окно, за которым уже начинало светать, и повторила:

-- Никто.

Алексей с силой толкнул входную дверь, засопел и вышиб локтем стекло. Открыл задвижку и решительно вошел. Он отпугнул палкой выскочившую навстречу медсестру и, прихрамывая, пошел наверх.

На площадку выскочил дежурный, оценил обстановку и согнулся в стойке джиу-джитсу.

-- Ну что ты раскорячился! -- в сердцах просипел Алексей и расстегнул плащ. -- Это видел?

Вокруг пояса были привязаны взрывные шашки, объединенные бикфордовым шнуром. Алексей взял хвост шнура с серным набалдашником и чиркнул о пряжку пояса. Шнур загорелся, разбрызгивая искры.

-- Зови Анну! Фрейлейн Анну! -- заорал он и, устав от крика, чуть тише добавил: -- Или я взорву эту всю халабуду к чертовой матери.

Они спускались с Анной по лестнице. Шнур еще горел, и Алексей держал горящий конец двумя пальцами перед собой.

-- Эротично, не правда ли? Цурюк! -- Алексей пугнул шагнувшую навстречу медсестру. -- У-у, басурмане! А где твой Амбруаз Паре? -- спросил он у Анны. -- Где этот ветеринар человеческих душ?

-- Уехал с утра в город.

-- Жаль. Хотелось побеседовать.

Они прошли мимо застывшей медсестры и нервно улыбающегося дежурного. Шнур уже догорал и жег пальцы.

-- Жжет, зараза. Давай ускоримся.

Выворачивая на дорогу, Алексей держал руль одной рукой. Другой пытался загасить шнур.

-- Не гаснет, сволочь! Прости, сорвалось.

-- Да выбрось ты это все, еще взорвемся, -- устало сказала Анна.

-- Не взорвемся, это муляжи. А вот костюм спалю. А, черт с ним!

Он притормозил, расстегнул ремень и выбросил всю связку в окно.

-- Столько денег заплатил! -- вздохнул Алексей, вжал акселератор.

Из пансионата выскочил дежурный с ружьем, прицелился...

И тут связка грохнула.

Они летели по горной дороге. Выглянуло солнце, и мокрая дорога заблестела. Под нависшими купами деревьев лежали желтые ковры опавших листьев.

Алексей достал из-под сиденья бутылку и два бокала. Выдрал зубами пробку и начал на ходу наливать, но Анна со смехом отобрала у него бутылку. Выпили. Алексей пролил на пиджак и с чертыханьем стал отряхиваться.

-- Смотри на дорогу, -- Анна достала платок.

Они подъезжали к городу.

-- Я думала, ты больше про меня и не вспомнишь.

-- Знаешь, Анна, честно говоря, в психиатрической клинике, может, для тебя и самое подходящее место. Как, впрочем, и для меня. Я б за тобой и не приехал. Но в городе начинается черти что. Во всем мире -- черти что! Забастовки, демонстрации, флагами машут. Сейчас они громят витрины. Завтра начнут резать богатых или, наоборот, коммунистов, но закончит- ся обязательно евреями и сумасшедшими. Я просто испугался за тебя. Нужно было время, чтобы сделать тебе паспорт, эту машину на другое имя оформить. Взрывчатку достать... Нет, чуть не взорвались, а! -- вспомнил он. -- Настоящую мерзавцы подсунули! Что за бесчестный народ!..

-- Ты хочешь увезти меня из города?

-- Я тебя отправлю. Ты ж собиралась в Прагу? Вот и езжай. Только долго там не задерживайся. Там то-же, говорят, неспокойно. Заработаешь денег и езжай куда-нибудь подальше.

-- Куда? -- вздохнула Анна. -- В Россию? В Америку? Куда мне ехать? Везде одно и то же!

-- Я не силен в географии. Куда-нибудь к черту! Где не машут флагами и не делят собственность. Лучше, чтобы там не знали письменности. Если там читают Шопенгауэра или Толстого, рано или поздно изобретут гильотину, порох и другие атрибуты справедливости.

-- Ты стал анархистом? -- саркастически усмехнулась Анна.

-- Хуже. Я, кажется, начал умнеть. Куда ты прешь?! -- в сердцах крикнул Алексей, когда кто-то с красным флагом кинулся им под колеса.

Они въехали в город. На улице было много людей. В лицах чувствовалось возбуждение. Болтались флаги и лозунги.

-- Посажу тебя на первый же поезд и -- езжай.

-- А ты? -- спросила Анна.

-- Я люблю печатное слово в любом виде, особенно если под ним мое имя. Таких не трогают. У меня нет отягощающих принципов. Пойду журналистом, самая спокойная профессия. Главное, всегда соглашаться с властью, но быть чуть-чуть в оппозиции. Кроме того, Анна, я устал бегать от революций и переворотов. У меня вообще появляется комплекс носителя беспорядков. Если я остановлюсь, может быть, и революция прекратит свое победное шествие по миру?!

-- У тебя мания величия.

-- Скорее комплекс вины -- я же русский.

-- Тебя посадят.

-- Меня?! -- Алексей захохотал.

Они остановились перед домом напротив гостиницы. Тяжело пыхтя, Алексей вылез из машины, подхватил Анну под руку и быстро ввел в подъезд дома.

Портье в гостинице мельком глянул в окно в их сторону, улыбнулся подошедшему клиенту:

-- Чем могу служить? -- и снова, уже внимательно, посмотрел в окно.

Они вышли из лифта на верхнем этаже. Алексей, придерживая Анну за локоть, провел ее по темному изогнутому коридору и постучал в последнюю дверь. Открыл старый Иоганн и медленно, но радушно улыбнулся, пропуская их внутрь.

-- Здравствуйте, мадемуазель Анна.

-- Здравствуйте, Иоганн.

-- Иоганн, приготовьте что-нибудь поесть, -- бросил Алексей.

-- Одну секунду.

-- Ну вот, устраивайся, -- задыхаясь от быстрого шага, сказал Алек-сей. -- До поезда еще час, тебе лучше переждать здесь.

-- А ты куда?

-- На вокзал за билетами.

Он вышел.

-- Мадемуазель Анна, я сохранил некоторые ваши вещи, -- робко подал голос Иоганн.

-- Да? Спасибо, -- рассеяно улыбнулась Анна. -- Это ваша комната?

Иоганн грустно улыбнулся и извлек из старого шкафа белую кисейную парасольку и книгу Джойса...

Анна с Пэджем переулком шли к набережной.

-- Как же я уеду? -- спрашивал Пэдж.

-- Вас отвезет паром.

-- Но они не ходят.

-- Этот пойдет. Вы забыли, я здесь все могу. Лишь бы только... Нет, все получится. Это мой последний подарок вам. Уже завтра я буду в Праге. А там, говорят, все мои фантазии кончатся, -- она остановилась. -- Я да- же не знаю, что будет с вами! Нет, нет, -- она решительно тряхнула головой. -- У вас все будет хорошо. Вы будете жить абсолютно счастливо. Абсолютно счастливо, -- как заклинание повторила она.

В дверь тихо постучали.

-- Иоганн, как я вам нравлюсь? -- Анна сунула Джойса под мышку, раскрыла парасольку над головой и медленно и вальяжно пошла открывать.

Она открыла и беззвучно вскрикнула. На пороге стоял Оскар в огромной белой шляпе.

Он прошел мимо застывшей Анны и сел в кресло, заложив ногу на ногу.

-- Я же говорил, я не могу отпускать даже маленького шанса.

-- Я никуда не поеду, -- мелко дрожа, прошептала Анна.

-- Тогда мне придется взять силу.

Анна беспомощно улыбнулась. Старый Иоганн вдруг встал перед ней.

-- Я не позволю, -- фальцетом сказал он. -- Фрейлейн -- моя гостья.

Оскар поднялся, подошел, презрительно глядя на него сверху вниз. Иоганн решительно выпятил нижнюю челюсть.

-- Все пропало! -- воскликнула Анна.

Они с Пэджем прошли мимо человека в униформе с перевязанной головой. Он повернулся и задумчиво посмотрел им вслед. Это был охранник из тюрьмы. Анна вцепилась в рукав Пэджа и ускорила шаг.

-- Главное, отправить вас, прежде чем они сделают укол.

Оскар пересек улицу и вошел в гостиницу.

-- Вызовите полицию, -- зло бросил он портье и отошел к окну.

К дому напротив подъехал Алексей. Припарковывая машину, он вдруг увидел в окне гостиницы Оскара. Взгляды их встретились. Алексей помедлил и нажал на газ. Машина набирала скорость. Алексей сорвал с себя шляпу и ударил по щеке.

-- Подлец! Мерзавец! -- орал он, бил себя по щекам и вжимал педаль газа в пол.

-- Сволочь! Тряпка!

Пэдж уже ступил на трап маленького парома и стоял, покачиваясь в такт волнам.

-- Анна, поедем со мной.

-- Куда? -- Анна беспомощно улыбнулась, морщась от слез.

Пэдж растерянно замолчал.

-- Ты езжай, -- сказала Анна. -- Тебя ждет Нола. Я как-нибудь.

-- Подожди, -- Пэдж напряженно соображал. -- В доме этого Иоганна есть черный ход?

-- А деньги? Билеты? У меня ничего нет!

-- Черт, у меня тоже.

Пэдж сошел на пристань.

-- А у Иоганна? -- вдруг вскинулся он. -- У него наверняка есть деньги.

-- Смешно, откуда у него?

-- Иоганн, вы можете мне дать денег? -- выпалила Анна.

Иоганн вздрогнул, опустил глаза и покачал головой.

-- Нет, фрейлейн.

-- Ты вышлешь ему позже! Большую сумму! -- настаивал Пэдж.

-- Где я их возьму, странный ты человек?! -- воскликнула Анна.

-- Я вышлю вам! -- кричала Анна в лицо старого Иоганна. -- Иоганн, я вышлю вам в два раза больше!

-- Я бедный человек, фрейлейн. У меня ничего нет.

-- Езжайте, -- безнадежно сказала Анна.

-- Нет, подождите, -- не соглашался Пэдж.

Анна оглянулась. Пэдж проследил ее взгляд. На набережной стоял охранник с перевязанной головой. Он всмотрелся в их лица и быстро пошел прочь.

-- Езжайте. Иначе вас заберут в полицию. А я не смогу уже вам помочь. Езжайте. Мы, к сожалению, бессильны. Спасибо вам, -- она сжала его руку. -- Я неплохо вас придумала. Езжайте.

Он еще постоял и медленно сошел по короткому трапу на паром. Нервно ожидавший их хозяин парома тут же втащил трап на борт и скрылся в рубке. Внутри судна что-то проурчало, но мотор не заводился.

Они молча стояли разделенные поручнем парома и узкой полоской воды. Мотор сипел и срывался.

-- У меня всегда было плохо с техникой, -- сказала Анна и отвернулась.

Анна сидела за столом. Иоганн вынес тарелку с подгоревшей яичницей и поставил перед ней.

-- Кушайте, -- тихо сказал он и, подумав, добавил: -- Приятного аппетита.

Анна механически взяла вилку, отломила кусок яичницы.

-- Она у вас подгорела, Иоганн.

-- Правда?

-- Да. У вас всегда все подгорает, -- она посмотрела на него. -- Извините. Вас выгонят с работы...

Они стояли, а мотор не заводился.

-- Анна... -- неуверенно сказал Пэдж.

-- ...Вас выгонят с работы, милый Иоганн. Вы, как и я, ни на что не годны.

-- Анна, господи, что происходит? -- Пэдж тер перила парома, будто пытаясь трением прояснить свою мысль. -- Куда я еду? Я искал вас, потому что... просто хотел увидеть. А сейчас понимаю, что... люблю вас, -- и сказав это, он будто повеселел и заговорил легче. -- Я люблю вас, понимаете, люблю.

-- Пэдж, вы первый человек, кто говорит мне это столь искренно, и мне приятно это слышать. Вы единственный.

-- А разве этого мало?

-- Но вы же -- это я. Это я сама себе говорю: "Анна, я люблю вас". Я сама.

-- Нет, это я! Это я тебе говорю! -- закричал Пэдж, и в это время завелся и взревел мотор. -- Нет, стойте! Стойте!

Иоганн взял из рук Анны нож, подошел к кровати и вспорол матрац...

Оскар с полицейскими вошли в дом...

Паром вздрогнул и начал отчаливать. Пэдж вскочил на перила и замер, шаря глазами по набережной.

-- Анна! Где ты, Анна! Это я говорю!

Оскар с полицейскими поднимались по черной лестнице. Оскар смотрел себе под ноги и мычал бессвязную мелодию.

Иоганн распахнул окно, ветер вздыбил пыльные шторы. За окном проходила пожарная лестница. По комнате летал пух из разодранного матраца. Анна запихивала мятые деньги в сумочку.

-- Справа, за углом стоянка такси, -- сказал Иоганн.

-- Спасибо, добрый Иоганн! -- она поцеловала его в щеку. -- Спасибо!

-- Анна, это я говорю! Анна, где ты? -- кричал Пэдж...

Полицейский жестяным свистком постучал в дверь Иоганна...

Улицу запруживали демонстранты, подтягивалась полиция. Анна открыла дверцу такси.

-- Куда?

-- В Прагу.

Впереди в узком кривом переулке в окружении дружков стоял костлявый молодой человек и швырял камни в окно второго этаже.

-- Эй, Мадлена! Куда ж пропала ты, Мадлена?! Давай, поговорим! -- кричал он, кроша стекло в окне.

-- Это слишком далеко, фрау, -- сонно улыбнулся таксист. -- Хотя, может быть, и пора, -- добавил он, глядя на разрастающуюся толпу. -- Так, куда?

-- Поедем в ту сторону, а там разберемся.

Иоганн с разбитым лицом сидел на кровати со вспоротым матрацем. Напротив сидел Оскар и вытирал руку платком. По комнате метались полицейские, выглядывали по очереди в окно и бежали на улицу.

-- Как поедем? Через мост или в объезд? -- спросил таксист.

-- В объезд, -- сказала Анна.

Машина свернула, не доезжая двух кварталов до реки, по которой шел маленький паром. На корме парома метался пухлый человечек, он всматривался в уходящий берег и кричал:

-- Это я говорю! Слышишь, Анна? Я говорю!..

По узкой улочке машина бежала прочь. Невдалеке виднелся край города.