Фейерверк на развалинах. «Жизнь ‒ стройплощадка», режиссер Вольфганг Беккер

"Жизнь -- стройплощадка" (Das Leben ist eine Baustelle)

Авторы сценария Вольфганг Беккер, Том Тиквер
Режиссер Вольфганг Беккер
Оператор Мартин Кукула
Композиторы Юрген Книпер, Кристиан Штайер
В ролях: Юрген Фогель, Кристиане Пауль, Армин Роде, Рики Томлинсон и другие
Bavaria Film International
Германия
1997

В московском кинотеатре "Художественный" прошел Фестиваль европейского кино, организованный посольствами стран ЕЭС и их культурными центрами в Москве. Скромная панорама фильмов включала работы средние, но по-своему красноречивые, проявившие и новые интересы западного кинематографа, столкнувшегося с натиском восточных проблем, и новые очертания старых тенденций. Европейское кино традиционно видит себя оппонентом Голливуда, озабоченным судьбой реального человека в реальном социуме, но при этом сегодняшние режиссеры стали вдруг испытывать агрессивную враждебность к предшествующему кинематографическому поколению, демонстративно разрывая связи со смельчаками, которые безбоязненно входили в клинч с действительностью. Их собственный контакт с этой самой действительностью осторожен и опаслив -- то ли она не дается в руки, то ли ее вообще нет в материально осязаемом выражении. Отстранение жанром от этой фантомной или эфемерной реальности, потеряв таким образом источник питания, выродилось в томительный и тягостный экзерсис, в бесплодную и вялую игру. При этом сами правила игры все заметнее тяготеют к голливудским моделям с их преобладающим оптимизмом и предрешенным хэппи эндом. Российское кино не было представлено в рамках Европейской панорамы. Нам это показалось недоразумением -- у нас так много общего с соседями по континенту. Что подтверждают и четыре самые заметные из показанных в Москве картин, которые мы представляем нашему читателю.

Н.З.

"Жизнь стройплощадка" режиссера Вольфганга Беккера -- социальное арт-кино, рассказывающее о попытках несчастных "осси" (восточных немцев) приспособиться к жизни в единой Германии. Фабула -- череда всевозможных неприятностей, бед и обид, обрушивающихся на голову меланхоличного героя по имени Ян (Юрген Фогель). По ходу фильма он оказывается несостоятельным в постели, случайно влипает в уличную драку, попадает в полицию, лишается работы, теряет отца и едва не теряет возлюбленную, подозревает, что заразился СПИДом, и финал не оставляет особых надежд, что жизнь Яна изменится к лучшему. Картина не производит, однако, столь мрачного впечатления, как можно было бы ожидать, каждая утрата компенсируется каким-нибудь маленьким обретением. Убегая от полицейских, герой знакомится с девушкой Верой и начинает с ней роман; лишившись работы на бойне, завязывает приятельские отношения с музыкантом Тэдди -- бывшей звездой гэдээровского рок-н-ролла; смерть отца оставляет в его распоряжении отдельную квартиру, где все персонажи обосновываются дружной коммуной... Выясняется, что так вот -- без денег, без перспектив, без определенных занятий -- жить можно, больше того, в этой межеумочной, безответственной жизни есть своеобразный кайф, который "осси" не в силах променять на евроремонт, сотовые телефоны, страховки и прочие ценности западной цивилизации.

Практически все герои фильма питают склонность к исключительно бесполезным занятиям. Вялые попытки где-нибудь подработать, что-нибудь купить или продать обычно кончаются крахом. Зато Ян виртуозно играет в гольф горошинами на картофельном пюре и умеет музицировать на полунаполненных бокалах, Вера поет в любительской опере, Тэдди устраивает танцевальные конкурсы, а надежды разбогатеть герои неизменно связывают с участием в разного рода телевикторинах. Посреди развала, житейского хаоса и нерешенных проблем они живут в состоянии вечного праздника, где много музыки, секса, мишурного блеска и всевозможных идиотских забав...

Картина вполне безотрадной реальности -- убогие дома, мрачные, пустые улицы, жестко решенные сцены насилия и т.п. -- то и дело озаряется в фильме сполохами искусственного, театрального света, оборачивается неожиданной, карнавальной стороной. Когда после долгой лихорадочной беготни по подъездам и подворотням Ян и Вера, спасаясь от преследования, забираются в чужую квартиру, их глазам предстает семейка дебиловатых бюргеров, которые завороженно сидят у телевизора и отгадывают, из какого фильма ужасов позаимствован для викторины тот или иной душераздирающий крик. Проведя ночь в полиции, измученный герой является в дом своей сестры, где ее свиноподобный супруг в фартуке и без штанов жарит бифштексы; вся квартира завалена и завешана какими-то пестрыми тряпками (сестра трудится в рекламном агентстве), и среди всего этого бродит маленькая девочка в мамином белье, нацепленном поверх блестящего циркового трико. В сцене на бойне, посреди вывороченных потрохов и залитых кровью стен Тэдди исполняет танго со свиной тушей, за ухо которой кокетливо воткнута бумажная розочка, и т.д. и т.п.

Эмоциональная кривая действия непрестанно колеблется между полюсами депрессии и эйфории. Вот Ян приходит навестить престарелого отца и застает его -- уже мертвого -- на кухне перед работающим телевизором. Не в силах даже вызвать врача, чтобы констатировать смерть, потрясенный Ян отправляется на свидание к Вере. Та приводит его в дорогой отель на совершенно посторонний фуршет, где при виде роскошной еды Ян падает в обморок, схватившись за скатерть и стягивая на пол все это великолепие...

Любовь в присутствии смерти, похмелье в чужом пиру, праздник на руинах, сочетание подчеркнутого натурализма, черного юмора и радужных тонов попсы, телевидения и рекламы -- на подобного рода психологических и стилистических контрастах строится любой отдельно взятый эпизод фильма. При этом картина в целом представляет собой последовательное чередование таких вот вполне однородных фрагментов. Их может быть больше или меньше, можно до бесконечности нанизывать случайные встречи, ссоры, примирения, удары судьбы, гиньольные и цирковые аттракционы -- в беспорядочном существовании милых, неприкаянных и душевных героев ничего не изменится. Реальность давит на них, но они ускользают снова и снова, демонстрируя завидное постоянство и изобретательность в сохранении излюбленного способа жить. Фильм заканчивается сценой их дружного катания на коньках, в то время как неясно -- больны герои или здоровы, предстоит им жить или умереть, смогут они и дальше быть вместе или разлетятся в разные стороны. Ясно только одно -- сила их подсознательного сопротивления нормам, навязанным цивилизацией, так велика, что еще долго будет смущать покой благополучных и добропорядочных "весси". Словом, жизнь Германии -- стройплощадка, где одни предпочитают строить, а другие среди щебня, кирпича и строительного мусора продолжают праздновать конец своего навсегда ушедшего мира.