Незамыленный взгляд на «мыло»

По-моему, это нетривиально: "мыльная опера" -- показатель определенного уровня развития телевидения. Если ее нет, следовательно, телевидение еще не дошло до стадии зрелости. Если есть, это означает, что ТВ, с одной стороны, включилось в общий индустриальный поток и стало необходимым для производителей товаров и для спонсоров, а с другой -- оно само ощутило необходимость и возможность детальной разработки утренних и дневных программ, то есть стало обрастать "мясом".

В благополучных обществах основная аудитория "мыльных опер" -- обеспеченные пенсионеры и домохозяйки, которым адресуется вставленная в "мыло" реклама, у нас же пенсионеры -- неимущий класс, а домохозяйки по большей части вынуждены быть таковыми, потеряв работу. Адресовать им рекламу нелепо. Поэтому нам "мыльные оперы" кажутся бельмом на глазу, и подсознательно хочется вменить им какую-то другую социальную функцию. Придать весомость. Внедрить сверхзадачу. То есть скрестить "мыло" с привычным нам телесериалом.

Увы, в ближайшее время надеяться на собственные силы не приходится; практически все готовые к реализации проекты заморожены, каналы не способны выкупить даже готовые отечественные сериалы, чтобы доставить радость зрителю. Но как раз в октябре прошлого года, когда все мы пребывали в шоке от грянувшего кризиса, Баварский фонд кино и телевидения совместно с Гете-Институтом организовал в Москве проведение Дней экономики Баварии и делегировал в Россию своего президента Герберта Хубера с целью заключить ряд соглашений по совместному производству фильмов и телесериалов. (На состоявшуюся с ним встречу зазывали российских режиссеров и продюсеров. Зазывали персонально. Почти никто не пришел. Видимо, пребывали в шоке от кризиса.) В те же дни в московском отделении Гете-Института проходил и трехдневный семинар "Телесериалы", на котором своим опытом поделились директор Марбургского института кино и телевидения Гюнтер Гизенфельд, режиссеры Ганс Гайсендорфер и Йоахим Косак, продюсер Сабина Экхард. Это был интеллектуальный вклад немцев в нашу телеиндустрию. Там и прозвучали те самые нетривиальные слова о роли и месте "мыльной оперы" в тележизни. Обсуждалось все -- от технологии производства до вопросов рекламы и права. От российской стороны модератором был Александр Митта, который проявил такую дотошную заинтересованность, будто вот-вот приступит к съемкам отечественного сериала. Кстати, показанная на семинаре российская "Клубничка" вызвала у немецких профессионалов весьма благосклонную реакцию. С их точки зрения, это "правильный продукт" -- без претензий на идейность и художественность, с одной лишь скромной задачей -- без натуги адаптировать публику к новым условиям жизни. И не надо подходить к "мылу" с теми критериями, с какими мы привыкли судить то, что составляло наше завоевание, -- многосерийный телефильм, который отличался от большого кино только некоторыми эстетическими особенностями вроде медленного ритма и преобладания крупных планов. Богу Богово. Телевидение в достаточной мере выявило свою природу -- оно не есть искусство, а телесериалы не суть просто длинное кино, поделенное на часовые или получасовые куски.

Сериальная продукция на нашем ТВ на 90 процентов покупная. Все знают, что народ жаждет отечественной. Денег на это мало, а материальных потерь слишком много, и потому (хоть мы терпеть не можем учиться, зато обожаем искать собственный, ни на что не похожий путь) не грех присмотреться к тому, как работают другие. Александр Митта верно посетовал, что наша беда -- провал по части технологии. Мы не знаем правила игры на этом поле. Мы их путаем. Нам хочется, как лучше, поэтому в "Самозванцах" интрига строится, как в классической "мыльной опере", причем довольно искусно (сирота, не знающая своего отца, подружка-злодейка, подмена, таинственные покушения, тайна рукописи и т.п.), но уже в самом замысле подразумевается сверхзадача -- намек "для своих" на историю с "Тихим Доном", а на главную роль приглашается актер номер один -- Михаил Ульянов, который не может играть обыкновенного условного писателя, в нем всегда будет угадываться великая личность вроде маршала Жукова.

Путь, который прошло немецкое телевидение, -- тот же самый, что предстоит пройти нашему. Первый телесериал "Шоллерманы: сегодня вечером у наших соседей" показывали в 1954 -- 1960 годы, и он очень походил на наш "День за днем". Ситуация изменилась, когда в Германии появились американские телефильмы и на ТВ была принята новая, американская формула: "техническое совершенство и выверенность, строгое соответствие драматургическим и содержательным стереотипам". Определилась классификация этой телепродукции (сегодня при создании фонда и программирования ею пользуются и у нас), согласно которой серия фильмов -- это отдельные фильмы с законченной фабулой, объединенные одним главным героем, а сериалы -- в том числе "мыльные оперы" -- телепродукция с условной формой непрерывного и нескончаемого действия, предназначенная для дневного и ранневечернего показа. Это не только экономно, но и оправдано с точки зрения телевизионной политики в целом.

Немецкие сценаристы и режиссеры обладают примерно теми же амбициями, что и российские. То есть им хочется делать авторское и оригинальное кино. Но приходится делать выбор: кинематограф финансируется не слишком щедро, а на телевидении платят очень хорошие деньги (гости сказали, что не решатся назвать нам эти суммы, чтобы не травмировать). Первое правило поведения на ТВ -- смирение. "Работая по-капиталистически", сценарист должен расстаться с привилегией творить по воле музы. Сочинять придется в офисе, примерно так, как показано в "Бартоне Финке" (в Голливуде писатели -- самый подневольный народ). "Следует подавить амбиции ради создания командного продукта", -- сказал Йоахим Косак, который пришел на съемки сериала "Хорошие времена, плохие времена" из политического кабаре, где был сам себе хозяин. Режиссер командует только на площадке, строго руководствуясь раскадровкой, и у него даже нет авторского права, он просто сотрудник, чаще всего на твердой ставке. (Правда, жесткость по части личной свободы компенсируется довольно широкими возможностями, которые предоставляет коммерческое телевидение, где в отличие от государственного нет ни цензуры, ни обязательной линии проведения госполитики. Как сказала Сабина Экхардт, такой сериал, как "За решеткой. Женщины в тюрьме", на госканале был бы невозможен.)

Итак, главное лицо -- продюсер. Он решает вопросы, касающиеся сценария (нанимает бригаду писателей и распределяет между ними функции), подбора актеров и художественного оформления. Актерам на время контракта жизнь медом не покажется -- шестнадцатичасовой рабочий день, вставать приходится в пять утра, домой они добираются в десять вечера, а к следующему дню надо еще выучить пятьдесят страниц текста. В среднем актеры выдерживают полтора года такого режима. Но, как разъяснил Гюнтер Гизенфельд, в сериале важны не драматургия и не актеры, популярность достигается не за счет сюжета и звезд, а благодаря точно воспроизведенному социотопу, социальному антуражу. То есть зерно -- в поведении и специфической окраске персонажей, которые позволяют каждому зрителю найти свой тип для идентификации. Поэтому в немецких "мыльных операх" не используют знаменитых профессиональных актеров, "к которым страшно приблизиться", а чаще всего приглашают исполнителей из самодеятельности. Актеры-любители могут выглядеть так же шикарно, как и звезды, но они -- из реальной жизни, изначально анонимны, это осуществимый идеал. И даже их не совсем качественная игра -- один из секретов успеха. Видимо, расчет сделан верно: немцы, куда как цивилизованный народ, привыкают к героям сериалов и начинают считать их реальными людьми. "Когда один из персонажей умер, -- вспоминает Сабина Экхардт, -- нам звонили и спрашивали, нельзя ли занять его квартиру". А профессор Гизенфельд суммировал, что опыт, который зрители получают из телесериалов, равнозначен их реальному жизненному опыту.

"За решеткой. Женщины в тюрьме" (Германия)

Конечно, сериалы типа "Мелроуз Плейс" или "Санта-Барбара" не имеют ничего общего с жизнью как в Рурской области, так и на Среднерусской возвышенности. Это параллельный мир, обитель отдохновения от забот и тягот. Честертон в своем эссе "В защиту "дешевого чтива" писал, что естественная потребность в идеальном мире, где действуют вымышленные герои, неизмеримо глубже и древнее, чем выверенные постулаты литературного мастерства. Но для особо нуждающихся кроме такого чистого развлечения в Германии есть целый спектр "душеспасительных" сериалов -- "пасторские", "адвокатские", "учительские". Самый универсальный -- "Хорошие времена, плохие времена", первая немецкая ежедневная "мыльная опера", которую показывают с 1992 года, лидер вечерних программ. Из названия следует, что это про "настоящую жизнь" и про то, что она сложнее, чем мы думали. Кстати, идея этого сериала была пересажена на немецкую почву с австралийской, но соответствующим образом адаптирована. Теперь уже канал RTL (крупнейшая в Европе частная телекомпания) выпускает совместно с будапештскими коллегами венгерский вариант "Времен..." и готов предложить альянс российским.

Телевизионные технологии, по сути дела, стары как мир. Это всего лишь модификация древнего сериала Шехерезады, которая всегда прерывала повествование на самом интересном месте, бесконечно ветвила свою историю и так никогда ее и не завершила. Упреки в дурновкусии и непритязательности, которые бесконечно сыплются как на создателей, так и на потребителей "мыла", тоже не новы. Надо обладать истинной мудростью, чтобы сказать, как Честертон, что в самом захудалом грошовом романе заложены прочные нравственные устои, по сравнению с которыми утонченные этические построения лишь эфемерная мишура. "Дешевое чтиво" всегда проникнуто оптимизмом -- и в этом его преимущество, а "главная угроза обществу кроется не в читателях комиксов, а в нас. Больны мы, а не они. Преступный класс мы, а не они. Мы -- патологическое исключение... В наше время именно "высокая" литература, а никак не развлекательная откровенно преступна и нагло развязна". Так что -- применительно к нашей ситуации -- если вам (производителям) требуется сознание честно исполненного долга или у вас (потребителей) не хватает сил бороться с трудностями, не гнушайтесь "мыльной оперы".

На семинаре "Телесериалы" показали английский фильм про то, как в Казахстане не кто иной, как Ермек Шинарбаев, известный эстет и автор элитарного кино, снимает сериал "Перекресток" (под патронатом дочери президента, госпожи Назарбаевой), с демонстративной кичевостью ориентирующий соотечественников в новой реальности, помогающий освоить новые понятия и развить новые навыки (к примеру, изживая иждивенчество, культивировать вкус к предпринимательству -- хотя бы носки вязать на продажу). И реклама жвачки превращается там в нечто вроде рыночного коврика на стене -- вещь ненужную, но украшающую убогую жизнь. Я видела лицо режиссера и лица его сотрудников. Они счастливы.