Вадим Абдрашитов: «Победа цивилизации ‒ тупик средних чисел»

Интервью ведет Елена Кутловская

Задуманная в начале уходящего года серия авторских материалов для рубрики "Жизнь после кризиса" не принесла, увы, той обильной жатвы, на которую мы рассчитывали, полагая, что после августовского кризиса 1998 года не будет отбоя от желающих высказаться. Видимо, мы недооценили состояние нынешних художнических умов, разочаровавшихся в пользе публичной исповеди. Процесс индивидуации, пронизавший толщу нашего общества, существенно снизил градус общественного темперамента. Что ж, к чему напрасно спорить с веком!

И все-таки мы были вознаграждены в своем упорстве, получив интервью с Вадимом Абдрашитовым. Этот текст, работа над которым была долгой и кропотливой, развивает актуальную сегодня тему "конца" (века и тысячелетия), которую "ИК" собирается продолжить в следующем году.

Елена Кутловская. Вадим Юсупович, близится конец тысячелетия, за последние годы и в России, и в мире многое изменилось. Каковы, на ваш взгляд, наиболее заметные и наиболее значимые перемены?

Вадим Абдрашитов. Конец века -- это психология чисел. Время перманентно, и если бы не психогенная магия круглых чисел, говорить о некоторых свершениях наших современников можно было бы и в прошлом, и в будущем году. Причем с одинаковым успехом, потому что многие грандиозные процессы еще в развитии и подводить итоги пока рано.

Е.Кутловская. И все же какие из этих процессов вам кажутся наиболее существенными в уходящем столетии?

В.Абдрашитов. В первую очередь это процесс взаимодействия культуры и цивилизации. Они вроде бы существуют рядом, но угрожающе противоположны друг другу. Противоположны функционально, потому что вектор разви-тия цивилизации направлен на уничтожение культуры, а вектор развития культуры контрактивен цивилизации.

Е.Кутловская. Может быть, вы сформулируете понятия "культура" и "цивилизация"? Ведь в разных интерпретациях эти понятия уже довольно давно используются социальной философией -- пожалуй, со времен "Заката Европы" Освальда Шпенглера.

В.Абдрашитов. По-моему, цивилизация -- это процесс, цель которого облегчить жизнь человека, сделать ее удобнее, безопаснее, комфортнее. Цивилизация постоянно совершенствует все коммуникационные системы. И личностные отношения, и социально-бытовые, и связь через огромные расстояния -- все это становится проще, удобней, прозрачней, облегчая взаимопонимание между различными индивидуумами. Медицина продлевает человечеству жизнь, в итоге человечество стареет. Новые технологии расширяют пространство: если раньше людям были доступны лишь суша и поверхность моря, то сейчас они уходят в глубь океана, улетают в космос. Их перемещения в пространстве упрощаются и убыстряются. И те услуги, которые может предоставить человеку государство, также совершенствуются, превращая -- в идеале -- жизнь каждого гражданина в удобное и комфортное бытие. Но за все надо платить. Цивилизация нейтрализует оригинальность любого индивидуума или явления, навязывая ему и всем единый стандарт. Это и единый язык для связи, и единый стиль в моде, и единый нормативный "слог" в информатике и т.д. То есть цивилизация создала такую коммуникативную в широком смысле систему, которая делает людей похожими, превращая их почти в единое целое. Она упростила способы общения человека с ему подобными. Такая "удобность" невозможна без усреднения личности до оптимальной формы, потому что только при этом условии будут функционировать системы, предназначенные цивилизацией для сверхкоммуникабельности и комфортности мира.

Культура занимается совершенно противоположным делом. Она доказывает полную автономность и своеобычность каждой отдельной личности. Культура и искусство постоянно утверждают непохожесть людей друг на друга, единственность, неповторимость каждого. Культура и искусство противостоят усреднению человека, декларируя право на индивидуальность, право на исключительность. Культурный вектор абсолютно противоположен цивилизаторскому в главном -- в отношении к содержанию и поведению человека. Может быть, поэтому в слове "культура" корень "культ" -- культ каждой отдельной личности.

Если бы мир развивался по законам искусства, это означало бы, что широкая сеть межличностных и других связей невозможна. И индивидуумы были бы непригодны для общения, потому что были бы слишком автономны, слишком оригинальны. А цивилизация выработала такие алгоритмы нашей жизни, в которых мы легко узнаваемы и доступны для контактов. Благодаря универсальным и усредненным формам жизни -- одеваться, говорить, работать и даже думать -- мы взаимоудобны! Цивилизация родила и свою собственную мифологию, создала мифы, достаточно простые и доступные всем без исключения...

Е.Кутловская. Из ваших слов можно сделать вывод, что наиболее цивилизованное государство -- это наиболее стандартное и, соответственно, наиболее банальное государственное сообщество?

В.Абдрашитов. Похоже, что сегодня это действительно так. Главный про-дукт цивилизации -- массовая культура, которая занимается тем, что оптимизирует каждого из нас до общего уровня, до универсального "размера". Цивилизация посредством массовой культуры дает людям стандартизированные жизненные координаты. Она навязывает общие вкусовые нормативы, общую мифологию жизни, общих героев и идолов, одну и ту же эстетику, один и тот же тип идентификации и подражания. Все происходящие сегодня в мире изменения -- это не что иное, как победоносное наступление цивилизации на культуру.

Е.Кутловская. Вам не кажется, что в нынешней России цивилизаторские процессы проявляются более наглядно, чем где-либо?

В.Абдрашитов. Конечно. Именно в России отступление культуры под натиском цивилизации наиболее наглядно и выразительно. Россия, и не только при большевиках, долго существовала за "железным занавесом" и в силу этой изолированности продолжительное время сохраняла своеобразие культурного уклада. Итог этой изолированности -- неприспособленность России для удобного общения с миром. И сегодня, когда цивилизаторский процесс хлынул слишком мощным потоком, культура захлебнулась в нем. Культурный вектор в нашей стране практически исчез, в отличие от многих других стран, где он соприсутствует с цивилизацией, несмотря на их взаимную полярность.

К жесткому наступлению цивилизации на культурные ландшафты России можно отнестись по-разному, но факт остается фактом -- мы входим в общепланетарное сообщество и подпадаем под его условия. То есть под цивилизаторский "каток". Такова данность. И чем глубже под воду уходит культура, тем менее своеобычной становится российская жизнь, но тем более удобной становится она для всего мира.

Конец века, к счастью или к сожалению, не подводит никаких итогов происходящего. Все в развитии, которое скорее всего будет продолжаться, набирая обороты и укрепляя позиции цивилизации.

Культ личности, индивидуальности закончился в первую очередь в науке. В прошлом время гениальных изобретателей-одиночек. Гениальный одиночка догадался, как устроена Вселенная, другой -- из каких химических элементов она состоит, третий -- как связаны между собой пространство и время. Сегодня в науке работают коллективами, сегодня важнее и, наверное, полезнее скоординированность многих талантливых людей и научных коллективов между собой.

Что цивилизация привнесла, если так можно сказать, в литературу? Появился термин "текст". И не случайно появился. Литература сегодня занялась написанием текстов, которые подчас интересны, но не более того. Но, может быть, под "крышей" цивилизации эта самая литература занялась-таки своим настоящим делом -- стала развлекать интеллектуалов? Ведь до сих пор, возможно, русская литература выполняла множество не своих функций -- она искала смысл жизни, философствовала, защищала униженных и оскорбленных... Может быть, сейчас, когда литература перестанет это делать, все станет на свои места?

Е.Кутловская. На мой взгляд, наша культура должна сохранить ряд традиционных направлений. Литература, как и искусство вообще, не может постоянно отказываться от своих достижений и от своих поражений. Другое дело, что искусство не может быть одинаковым, поэтому необходимо иметь в отечественном культурном арсенале и арьергард и авангард, и психологический реализм и психоделику, и социально-религиозный роман и триллер. Скажем, наше кино за пару лет решило резко измениться. Оно плюнуло на свои реальные возможности, на свою этико-педагогическую роль в недавнем прошлом и... надорвалось на мгновенном освоении чужих традиций при попытке калькировать западное кинокачество. С моей точки зрения, это произошло потому, что мы слишком далеки от американского и европейского регионов, от настоящего цивилизованного мира, мы беспомощны перед лицом реальной цивилизации, мы боимся ее. Поэтому стыдливо маскируем собственную ментальность под чужую. Пока, надеюсь, чужую. Поэтому стыдимся своей культурной традиции, стесняемся быть националистами в лучшем смысле этого слова. А американское кино, американская культура упиваются собственным сверхнационализмом... Казалось бы, культура и цивилизация противоположны, но и американское, и французское, и английское, и японское кино демонстрируют прекрасное взаимодействие национальных культурных традиций, национального своеобычия с киноиндустриальным качеством. Что вы думаете по этому поводу?

В.Абдрашитов. Я думаю, что все-таки в кино побеждает цивилизация. Я бы сказал, что уже победила. Киноискусство уступает мощным технологиям, менеджменту, маркетингу, завоеваниям производства как такового. Цивилизация в качестве конечного продукта предлагает, например, фильм "Титаник". Это кино удобно для восприятия, комфортабельно, потому что его сюжет предельно универсализирован для восприятия зрителей всего земного шара. Такова же и его эстетика. Подобных шедевров цивилизации становится все больше, и они требуют все большего вложения денег, усложненных технологий, чаще самых передовых. Современный кинематограф, по всей видимости, будет развиваться в русле движения цивилизации, следуя ее правилам игры, это его столбовая дорога. Когда-то "Оскаром" отмечались вершины великого киноискусства -- фильмы Формана, Фосса, Эшби. А теперь на их место приходит совсем другое кино -- приходят кинопродукты "Молчание ягнят", "Титаник"... Это массовая зрелищная киноиндустрия. Приоритеты изменились, ибо цивилизация наступает.

Но, может быть, и кинематограф наконец занялся своим прямым делом? Может быть, ему приличествуют законы ярмарочного балагана, развлекательного аттракциона? Ведь оттуда он и вышел! Кинематограф пережил романтическую молодость с присущими ей раздумьями и духовными поисками. А став зрелым, он занялся-таки делом и начал работать, стал развлекать аудиторию.

Российское кино пока наблюдает за своим западным собратом. У нас сегодня нет денег, нет нужных технологий, нет соответствующих традиций. Да и менталитет, чисто генетически, у нас пока другой, поэтому отечественные подделки под американское кино выглядят довольно жалко. Кино, рожденное Цивилизацией, нам пока недоступно. Но по мере продвижения России вперед, к достижениям общепланетарного сообщества наш кинематограф будет реанимирован. Пусть не в качестве киноискусства, а в качестве кинопроизводства, таковы правила и условия Цивилизации. И мы тоже станем завоевывать публику, развлекая ее ярким балаганом. Будем пытаться завоевать любую аудиторию.

К сожалению, кинопрокат как структура был разрушен и огромные деньги кинои видеобизнеса пошли потоком. Но -- мимо государственного кармана. Открывшийся в России рынок принес пользу не столько отечественному кинопроцессу, сколько западному. Посмотрите, все СМИ на 90 процентов работают не на наше кино, а на продвижение западных фильмов к российскому зрителю. Более того, так сказать, маркетинговая критика также обрабатывает сознание нашего зрителя и производителя во благо Голливуда, укрепляя позиции американского кино на российском экране, на российском рынке видеопродукции.

Что касается нас, творцов, то пережив неудачи в копировании американского жанрового фильма, мы занялись как бы серьезным исследованием окружающей нас действительности. Но, одев героев в костюмы по американским выкройкам, погружая их в некое условное пространство некоей условной жизни, мы не выходим за рамки как бы исследования как бы современной жизни.

Или занялись торговлей. Кто-то торгует нефтью, кто-то -- алмазами, а мы -- историей Отечества, заворачивая ее по частям в удобную для общемирового понимания кодаковскую упаковку. История -- даже России -- должна быть удобна для восприятия всеми и везде, как, например, анимационная "Анастасия". Вот и мы начали делать товар -- как сказал один критик про одного живописца -- из импортных заготовок на экспорт. И уже есть свои победы. Но для ясности -- победы Цивилизации. Это не победы искусства, сколько бы ни утверждалось обратное.

Телевидение, как и все СМИ, обрабатывает нас в сторону усреднения и делает это вполне успешно. Именно поэтому телевидение так нужно политикам, которые прекрасно понимают, что лишний час на телеэкране дает им еще больше возможностей для приведения нас с вами к общему знаменателю.

Чтобы легче обрабатывать народ, то есть электорат, нужно создать в голове у нас кашу. Когда у человека в сознании перепутаны причинно-следственные связи, когда он не ориентируется ни в политических, ни в социальных терминах, он легче всего поддается обработке. Создавая кашу в голове, СМИ выполняют задачу того класса, который нами сегодня правит.

Е.Кутловская. А какой класс нами правит?

В.Абдрашитов. Фактические собственники всего того, что является собственностью. Этой власти выгоден неустойчивый климат, этакий "нистагм" во всех сферах нашего существования. Мне думается, что обработка нас с вами мощным цивилизаторским потоком при помощи СМИ вполне может оказаться подготовкой к новому витку тоталитаризма в своеобразном, современном варианте. Потому что процесс цивилизации нельзя понимать однобоко -- только как процесс развития демократии. Оптимизация каждого индивидуума, универсализация всех явлений и понятий -- это в каком-то смысле подготовка к следующему, постсоветскому этапу тоталитаризма отечественной или иноземной природы. Культура же является вектором, противоположным распространению цивилизации в формах тоталитаризма! Многие общества понимают, чем грозит тотальное оцивилизовывание, и, чтобы не загнать себя в тупик "средних чисел", оказывают давление на власть, на государственную социальную политику ради сохранения своеобразия национальной культуры. Например, Франция, которая тщательно оберегает свои языковые и культурные традиции. Россия пока до этого не доросла, в ней процессы идут по инерции, по неопределенной кривой. Но, наверное, можно надеяться, что инстинкт самосохранения заставит общество потребовать от власти защиты отечественной культуры. Хотя сегодня и спрашивать не с кого. Нет средств, и в первую очередь финансовых, чтобы помочь сохранить нажитое культурным прошлым. Но главное, сработает ли инстинкт самосохранения, вот вопрос.

Е.Кутловская. Какой политической точки зрения вы придерживаетесь?

В.Абдрашитов. Если вы видели хоть часть моих картин, то в них, по-моему, отчетливо видны приоритеты автора.

Е.Кутловская. Как вы считаете, есть ли сегодня в России национальная идея? Если да, то каков ее смысл?

В.Абдрашитов. Я не знаю, был ли хотя бы один такой случай в мировой истории, когда главный "начальник" всей страны вдруг обратился бы к светлым умам нации с призывом выработать и сформулировать национальную идею. Хотя бы для того, чтобы написать текст гимна. (Может, правда, и хорошо, что нет такого текста? Ведь такое могут утвердить!..) А между тем такая идея давно выработана и сформулирована в текстах русской литературы и русской философии. Нашим жрецам хорошо бы больше читать. Как можно ставить подобный вопрос именно в России? Да, эта идея сейчас не работает, потому что попирается развитием более мощных процессов, чем внутрироссийские. Я опять-таки говорю о Цивилизации. Если в обществе сработает инстинкт самосохранения, национальная идея будет востребована и будет работать.

Е.Кутловская. А известная идеологема "православие, самодержавие, народность", хорошо разработанная в прошлом веке, способна сегодня функционировать в России как национальная идея?

В.Абдрашитов. Нет. Это не национальная идея, это формулирование способа жить, это перечисление общественных институтов, которые могли бы, по мнению реаниматоров этой идеологемы, структурировать жизнь, структурировать наш социум. Под влиянием Цивилизации данное триединство будет сметено -- оно не универсально, и Россия не впишется с ним в мировое сообщество.

Своеобразие нашего сегодняшнего быта заключается в отсутствии общественной жизни в стране. Вместо нее -- политизация, которая дешево имитирует общественную жизнь. В нормально развитой стране нет и не может быть столь неестественной политизации. Мы же в России все живем окологосударственной жизнью, а должны жить -- по идее -- общественной. Знаем, что должны, но не живем, потому что современное общество еще не оформилось, не структурировалось.

Е.Кутловская. Влияет ли сегодня культура на наше государство, на наше общество?

В.Абдрашитов. В нынешних условиях -- никак. Когда-то влияла, выполняя этикоцентристские, моральные функции. Писались трактаты, художественные произведения огромной общественной значимости, мощного гражданского и политического влияния на сознание миллионов. Например, "Анна Каренина". Это же энциклопедия разных способов жизни! Это глубочайший философский вопрос: чего стоит жизнь вообще?

Сегодня культура в России настолько ослабла, что не имеет никакого влияния ни на способы поведения отдельного человека, ни на способы поведения власти. Раньше культура как-то влияла на общество, оказывая, если можно так сказать, моральное давление на человека. Сегодня ничего подобного не происходит. Поэтому такую категорию существования, как свобода -- я имею в виду и свободу вообще, и свободу самовыражения в творчестве, -- мы понимаем как анархию. Кто-то из великих сказал, что свобода -- это категория не демократическая, но аристократическая! И был прав. Внешняя свобода предполагает мощную внутреннюю структурированность, которая априори не позволит индивиду стать разрушителем чего бы то ни было, а тем более разрушителем сообщества, где он живет. В трагическую эпоху ГУЛАГа чаще других выживали люди аристократической закалки, аристократических способов поведения. Выживали люди жесточайшей внутренней структурированности. Внешняя ржавчина коснулась их меньше, чем других. И это не случайно. В них был внутренний стержень, который, между прочим, и делал этот социальный слой по-настоящему свободным. Если вспомнить, как воспитывались аристократические дети, любой "демократический" ребенок от такого воспитания загнулся бы на второй день! Гувернеры, жесткая дисциплина, правила поведения, обязательные основы всех наук, спорт, рукоделие...

Е.Кутловская. Вадим Юсупович, как вам кажется, а русская православная церковь реанимирует свое влияние, свои функции в обществе? Я имею в виду под реанимацией возвращение всего того, что было у нее отобрано революцией 17-го года?

В.Абдрашитов. К 17-му церковь уже нуждалась в реанимации. Сейчас она, скорее, декоративное приложение к нашей жизни. Церковь, видимо, ни во что более существенное превратиться уже не сможет. Цивилизация сработает мощнее. Потому что церковь на наших глазах так стремительно политизируется.

Е.Кутловская. Вы верующий человек?

В.Абдрашитов. По сути -- да, потому что я твердо знаю: человек произошел не от обезьяны. Я знаю, что начало жизни положено во Вселенной, положено когда-то и Кем-то. Или Чем-то... То есть существует некое высшее начало жизни. Это начало непонятно человеку, потому что представляет собой совершенный разум. Божественный, если хотите.

Е.Кутловская. Есть различные точки зрения на роль интеллигенции в современной России. Одни говорят, что интеллигенция вообще больше не нужна, она сыграла уже свою роковую роль в истории страны. Другие считают, что только настоящая интеллигенция способна вывести Россию из кризиса. Что вы думаете об интеллигенции, о ее общественно-социальных функциях?

В.Абдрашитов. Любая организация, любая организованная структура является системой. Так говорят кибернетики. Например, биологическая клетка -- это система, футбольная команда -- тоже система и всякое сообщество -- система. Кибернетика утверждает, что для нормального функционирования системы в ней должны быть заложены носители двух видов памяти -- оперативной и консервативной. Что имеется в виду? Скажем, ракета, летящая на Луну, несет в себе консервативную память: долететь до Луны. А оперативная память на борту ракеты реагирует на потоки воздуха в верхних слоях атмосферы, на метеоритные дожди, гравитационные отклонения, и эта оперативная память подправляет систему, чтобы ракета успешно долетела до цели. В футбольной команде защита и вратарь имеют задачу не пропустить мяч и законсервировать счет, то есть они являются носителями консервативной памяти. А носители оперативной памяти -- нападающие, которые должны изменить счет в нашу пользу. (К слову сказать, культура и искусство находятся в такой же взаимосвязи.) Точно так же и в обществе. Для нормального существования у нас должны быть носители оперативной и консервативной памяти. Государство несет в себе определенную устойчивость, определенный свод законов, которые надо выполнять и тем самым стабилизировать жизнь сообщества. Государство -- это консервативная память, и без носителя оперативной памяти оно не сможет развиваться. Оно превратится в бюрократическую машину и тут же -- в болото. Люди творческого труда, люди искусства, интеллигенция -- это те, кто постоянно развивает новые идеи. Они носители оперативной памяти. Но! В тот момент, когда интеллигенция в экстазе сливается с государством, как, например, в 91-м году, развитие жизни останавливается.

Нельзя интеллигенции этого делать. Государственные чиновники, бюрократы пусть занимаются своим делом, выполняя стабилизирующую консервативную роль, а интеллигенция должна искать нечто новое, развивая общество. Для развития жизни необходимо инакомыслие! Надо использовать все пути: и тот, и этот, сделать что-то дерзкое, придумать что-то свое... Это и является родовой задачей интеллигенции. Ее путь -- путь поисков, путь новых способов жизни.

Что такое тоталитаризм? Это ситуация, когда носители консервативной памяти берут верх в системе, где перекрыты краны поступления всего нового. Это мы уже проходили. Но не менее уродливую форму приобретает жизнь, где идет "разнос" системы во все стороны и в итоге общество распадается. Носителями такого "разноса" не единожды оказывалась интеллигенция. Вспомните историю революции в России. Все начиналось с философии, с литературы, с экономики. Ведущая роль -- роль идеолога в строительстве "светлого будущего" -- тоже принадлежала интеллигенции.

Нормальное развитие системы происходит лишь в том случае, когда и оперативная, и консервативная память находится в диалектическом равновесии. Но так получилось, что в России, даже за совсем недавний период времени, мы наблюдали противоположное: верх поочередно берут то одни, то другие, то консервативное, то оперативное начало. Движение системы идет рывками, с перекосами. Бесконечный "нистагм"...

Е.Кутловская. Писатель Виктор Ерофеев в интервью "ИК" сказал, что возможности отечественного генофонда полностью исчерпаны. Что вы думаете об этом?

В.Абдрашитов. Мне кажется, что утверждать такое -- значит спорить с Богом. А Бог намного мудрее любого из нас. Мы вряд ли можем предугадывать дальнейшее течение жизни, потому что и жизнь намного мудрее нас. В истории часто так случалось, что конец был очевиден, силы исчерпаны, занавес закрывался. Но жизнь продолжалась, как, помнится, сказал писатель, опять победив непонятным образом. Поэтому я не понимаю, что значит "генофонд исчерпан"? Это не в нашей компетенции, мы слишком грешно живем. Хотя тревогу Ерофеева я разделяю.

Однако наступление цивилизации в современном ее виде не только в России, но и во всем мире может завести планетарное сообщество в тупик. В отсутствие культуры жизнь может остановиться. Но поскольку кончиться она не должна, это невозможно, то, надо думать, нас ожидает возрождение культуры. И с ее возрождением, наверное, возрождение жизни в самом полнокровном смысле этого слова.