В сторону мейнстрима

Карловы Вары-99

"После конца света", режиссер Иван Ничев

Мировой кинопроцесс дрейфует в направлении мейнстрима, что, возможно, радует публику и продюсеров, но отнюдь не функционеров фестивального движения. Авторское кино, которым фестивали кормятся, и так теснится на пятачке, а пятачок неумолимо уменьшается. Хорошего, что называется фестивального, кино остро не хватает даже для международных конкурсов класса "А". Профессионализм отборщиков уже не играет особой роли: ну что поделать, если в киномире высоко котируются лишь каннские, берлинские и венецианские призы, открывая фильмам-победителям и их авторам многие заветные двери. Именно это определяет выбор владельца ленты -- на чье приглашение ответить согласием. Но хочешь жить -- умей вертеться. Международные кинофорумы, сумевшие обзавестись своим know how, обеспечивают себе по крайней мере оригинальные внеконкурсные программы. Ибо удельный вес официального конкурса уменьшается.

Разумеется, каждый уважающий себя МКФ имеет панораму, где можно увидеть хиты го-да -- ленты, о которых все говорят. В Карловых Варах этим летом собрались в основном фавориты берлинских и каннских программ. Фон для конкурса был эффектный: "Все о моей матери" Альмодовара, "Страна гор и долин" Фрирза, "Черная кошка, белый кот" Кустурицы, "8 1/2 женщин" Гринуэя, "Наследство Куки" Олтмена, "Кикуджиро" Такеши Китано, "Меня зовут Джо" Лоуча... В этой же программе -- "Горизонты" -- шел сокуровский "Молох". "Сибирский цирюльник" был показан в ранге special events в присутствии режиссера и президента Чехии Вацлава Гавела. Словом, выбор был, и очень разнообразный, даже если ничего не прибавлять к титульному показу. А прибавить было что.

"Свет Господень в Будапеште", режиссер Миклош Янчо

В Карловых Варах есть свои изюминки -- Форум независимого кино и концептуальная программа "На востоке Запада", придуманная пани профессором ФАМУ Галиной Копаневой после того, как соцлагерь приказал долго жить. Под этой рубрикой собирается панорама кинематографа бывшего соцбратства, и только здесь, в Карловых Варах, можно наблюдать с высшей степени наглядностью пугающее сходство последствий нашей насильственной близости. Лагерь все еще остается лагерем. Фильмы венгра Миклоша Янчо ("Свет Господень в Будапеште") и болгарина Ивана Ничева ("После конца света"), питерских режиссеров Сергея Снежкина ("Цветы календулы") и Вячеслава Сорокина ("Тоталитарный роман") ходят по кругу "отдаленных результатов" нашего совместного помрачения, все еще силятся ответить на вопрос: "Что с нами происходит?" Астенический синдром плавно перешел в синдром навязчивости. Призрак коммунизма с нечеловеческим лицом оказался агрессивным персонажем, претендующим на вечную жизнь, как тень отца Гамлета.

Козырная карта мелодрамы "После конца света", безнадежно унылой, но с претензиями на коммерческий успех, -- это, конечно же, исполнитель главной роли Стефан Данаилов, который долгие годы был "лицом" болгарского кино, его звездой и культовой фигурой. Здесь бывший мачо играет не свойственную ему роль рефлексирующего интеллигента -- болгарского эмигранта, ставшего в Израиле крупным ученым. Приехав в родной Пловдив для участия в международной конференции, профессор возвращается на круги детства и ностальгических воспоминаний, встречает школьного друга и первую любовь, оказывается втянутым в мафиозные разборки etc.

"Гнездышки", режиссер Ян Гржебейк

Похоже, пора наложить мораторий на сюжет "до чего ж нас довели коммунисты-суки". Он становится нашим общим проклятием, и уже не способен породить ничего эстетически продуктивного. Семидесятивосьмилетний Миклош Янчо, авангардист в законе, об этом догадывается и прямому высказыванию, как всегда, предпочитает иносказание, выбрав на сей раз жанр гиньоля. Главные персонажи -- три могильщика, чей бизнес прямо зависит от количества трупов. Они всячески пекутся о том, чтобы работать без простоев, и кооперируются с бандитами и киллерами. За услуги берут исключительно "зелеными".

Из картин этого направления, где дискурсивно присутствует общее социалистическое прошлое, самой любопытной мне показалась комедия молодого чешского режиссера Яна Гржебейка, чье оригинальное название -- Pelн╫ky -- переводится на русский как "Гнездышки" (имеется в виду семейный уют, домашность, частная жизнь, куда политике вход строго запрещен). Парадокс самого замысла заключается в том, что главы двух соседских семей, помещенных в центр сюжета, являются политическими противниками. Краус, ветеран Сопротивления, -- чешский патриот, почти что фундаменталист и яростный ненавистник коммунистического режима. Шебек лоялен к властям, на чем и держится благосостояние его семьи, -- он офицер, профессиональный военный. Дети-тинэйджеры не вникают в проблемы отцов, а в существо их политических разногласий тем более. У детей флирты и первые робкие романы. Расстановка сил обозначена, более того, мы знаем, что действие, начавшись в канун Рождества 1967 года, неумолимо движется к роковой развязке -- августу 68-го. Однако режиссер не нагнетает и не намекает, напротив, он уводит действие в сугубо бытовые и матримониальные сюжеты, устраивает судьбы своих героев и даже женит овдовевшего "патриота" Крауса на соседке-учительнице. Быт, в который герои погружены по уши, подается как единственное и вполне самодостаточное измерение их жизни. Никаких разговоров о Дубчеке, ни слова о "социализме с человеческим лицом", о знаменитом манифесте "тысяча слов". Но 21 августа 1968 года наступает, и советские танки утюжат улицы Праги... Все. Немая сцена. И только одно неясно: то ли режиссер задним числом расшифровывает формулу выживания в тоталитарном социуме методом его вытеснения и замещения вечным праздником домашнего уюта, то ли тоталитаризм чешского образца был таким "нежным", что позволял себя не замечать, то ли фильм незло высмеивает обывателей, наглухо окопавшихся в своих норках-гнездышках. Еще одна версия: мы имеем дело с какой-то другой ментальностью, для нас непостижимой. В отличие от чехов частное, приватное не является в нашей культуре ценностью, которая может наполнить и исчерпать жизнь.

"Друзья Яны", режиссер Арик Каплун

Эта версия, кстати, косвенно подтверждается другими наблюдениями. Несколько лет назад меня так же изумила "Начальная школа", дебют Яна Сверака-младшего, ныне обладателя "Оскара". Профессионально безупречная картина, повествующая о первых послевоенных годах в чешской провинции уже при коммунистическом режиме, поражала отсутствием драматизма. Я пыталась объяснить сей казус стилем "ретро", который по определению выводит на авансцену овеянный ностальгией материальный и чувственный мир утраченного времени и вполне равнодушен к проблемам, к идеологии в том числе. Однако "Коля", удостоенный "Оскара", перенастроил меня на другой лад. Дело не в ретро. В лирической ауре можно растушевать все что угодно, растопить самые жесткие идеологемы. История малыша, ставшего заложником "борьбы двух систем", рассказана так улыбчиво, что не дает ни малейшего повода покликушествовать о "слезе ребеночка". Зато как увеличивается потенциальная аудитория фильма!

Лиризм, незамысловатый юмор, легкая куртуазность, шаловливые блондинки, шляпки, оборочки, поцелуйчики, толика пошлости как залог массового успеха, словом, невинный кич, заклейменный в свое время у нас как "мелкобуржуазное искусство", -- это и есть традиция довоенного чешского кино, имевшего большую продукцию, европейскую популярность и европейски знаменитых звезд. Остается предположить, что Пражская весна, ставшая взлетом нации и драматически осложнившая исторические судьбы народов бывшего соцлагеря, была инспирирована чешской "новой волной" -- внезапным всплеском культурного авангарда. А он, как мы знаем из собственного опыта, является колыбелью революций.

"Покажи мне любовь", режиссер Лукас Мудюссон

Нынешний Карловарский фестиваль, выбравший своим логотипом алые губки, сложенные для поцелуя, отдал дань старому чешскому кино. Была показана огромная ретроспектива фильмов с участием Ольдржиха Нового -- суперзвезды 40-х годов. Больше того, каждый официальный просмотр начинался клипом, смонтированным из кадров, где партнеры целуются, причем кадры с Новым доминировали. "Сюита поцелуев" имела оглушительный успех у публики. "Гнездышки", между прочим, тоже. Картина получила приз зрительских симпатий. Большое жюри, однако, картину не заметило. "Хрустальные глобусы" по основным номинациям достались другим зрительским фаворитам -- публика в Карловых Варах весьма любвеобильная.

Гран-при и приз за женскую роль был вручен израильской картине "Друзья Яны" режиссера Арика Каплуна, российского эмигранта, уже освоившего английский, но ничуть не забывшего родной русский. Главную роль сыграла жена Каплуна Эвлин, милая питерская блондинка и талантливая актриса. В общем, это русская картина -- с русской фирменной "задушевкой", против которой нет приема. И с внутренней отсылкой к нашим проблемам, из-за которых из России бегут не только евреи. Видимо, в сценарии многое -- из личного опыта, что изнутри наполняет мелодраму ощущением подлинности. Ее основательный запас позволил режиссеру выйти на условно фантастический happy end с выздоровлением маразматика -- ветерана, исцеленного пылкой любовью бывшей "пепеже", оказавшейся в Тель-Авиве его соседкой. В широком смысле слова картина Каплуна -- это история любви или, точнее, истории любви. Лучшие эпизоды фильма -- любовь под завывание сирены воздушной тревоги во время недавних иракских бомбардировок. Яна и ее сосед, сын квартирной хозяйки, ждут очередного налета, чтобы напялить противогазы, как положено по инструкции, и броситься в объятия, ища защиты друг в друге, спасения -- в любви.

Если режиссер может эстетически оправдать сюжетные ходы "мыльной оперы", сочетать жанр с драмой, тонкий психологический рисунок с резкой, даже вульгарной характерностью, -- это уже профессиональный класс. Однако Гран-при международного кинофестиваля предполагает в фильмах-соискателях нечто большее, чем высокий уровень мейнстрима. Но что делать, если в конкурсе нет крупных авторских произведений? Нет фестивального кино? Остается выбирать из того, что есть, и снижать планку.

"Хрустальный глобус" за лучший фильм, вторую по значимости награду, получил полнометражный дебют молодого шведского режиссера Лукаса Мудюссона "Покажи мне любовь", к тому времени уже ставший сенсацией в прокате, в том числе и в московском.

"8 1/2 женщин", режиссер Питер Гринуэй

История Агнес, шестнадцатилетней школьницы, соблазнившей красотку Элин, чьей взаимности ищут все парни-одноклассники, поражает вовсе не эротикой -- ее тут, на мой взгляд, вовсе нет. Если не принимать за эротику свойственную возрасту повышенную сексуальную озабоченность да еще в такой стране, как Швеция, где многие традиционные табу давно отменены. Поражает другим: образом городка, название которого с подчеркнуто неприличным эпитетом (Fucking Еmеl в оригинале) не зря стало названием фильма, и образом главной героини Агнес, сыгранной Александрой Дальстрем с недетской глубиной. Публика да и критика, ошалевшая от такой смелости, -- надо же, девчонки, а лесбиянки! -- пропускает в картине главное. Ее социально-психологический фон, зашифрованный в неброской, но выразительной стилистике. Фон и типажи прописаны на удивление тонко и со знанием дела. Чувствуется, что автор черпал не из книг, а из реальности. И точно: в фестивальной прессе я вычитала, что режиссер сам родом из Богом забытого городишки. Безнадегу провинциальной скуки и душевного одиночества, да еще в шестнадцать лет, в возрасте повышенной ранимости и зависимости от внешних обстоятельств, автор явно пережил и запомнил. Исполнительница роли Агнес воплотила этот опыт и добавила к нему собственный (или сыгранный) характер -- острый, мрачный, склонный к экзальтации характер лидера. Агнес бросает вызов оголтелой среде и одерживает победу. Та, которая кружит голову всем мальчишкам, которой завидуют девчонки, эта белорыбица Элин, податливая, как тесто, доступная и глупая, будет принадлежать ей, Агнес, и пусть говорят! И на виду у класса, не таясь, Агнес запирается с Элин в туалетной комнате, чтобы эпатировать этих придурков.

Самое ценное в картине -- полнота психологической мотивации лесбийского выбора Агнес, а не сам факт выбора, вокруг чего, собственно, и возник ажиотаж. Внутренняя свобода и отсутствие ханжества нужны не только для того, чтобы задумать и снять такое кино, но и для того, чтобы его адекватно смотреть и понимать не как клубничку "про это", а как серьезную драму.

Ну а российский конкурсный фильм "Блокпост" принес приз за режиссуру А.Рогожкину. В прошлом году его получил К.Шахназаров за "День полнолуния", так что складывается традиция. Посмотрим, как ляжет карта будущим летом.

Российское игровое кино в Карловых Варах было представлено щедро, как обычно. Лично я просто подвинулась умом, увидев в программе "На востоке Запада" германовского "Хрусталева". Уж и не чаяла увидеть, а здесь -- пожалуйста. Правда, с английскими субтитрами, что русскому зрителю мешало, а нерусскому, догадываюсь, не слишком помогало. Но публика шла, зал был заполнен. Не утаю своей патриотической гордости: картины Германа и Сокурова, как к ним ни относись, были две единственные из ряда вон среди талантливых, очень талантливых и даже выдающихся. Не стану подбирать эпитеты, не в том суть, назвать эти ленты гениальными или не назвать. На мой взгляд, речь идет об эстетических отношениях художника с действительностью. Есть разные типы этих отношений. На фоне тотальной игры кинематографа с реальностью русские режиссеры пытаются реальность познавать и переживать. Они выходят из игры.