Островитяне

"Вся Россия"-99: документальные телефильмы

"Экстремальная башня", режиссер В. Некрасов

"А существует ли телефильм?" -- статья под таким заголовком появилась в "Искусстве кино" тридцать три года назад. Появилась в разгаре дискуссии о специфике телефильма. Полемизируя с апологетами новой музы ("Останкино -- останки кино!"), раздраженные кинокритики отказывали новому виду творчества, в том числе и документального, в праве на существование вообще.

Подозревали ли эти суровые критики, что каких-нибудь двадцать лет спустя телевизионный кинематограф обретет небывалый размах, демонстрируя свои возможности в самых разных жанровых направлениях, а останкинское объединение "Экран" станет выпускать одних лишь документальных фильмов больше, чем студии кинохроники всей страны, вместе взятые? Что возникнут Всесоюзные фестивали телефильмов? Что на них впервые прозвучат имена таких документалистов (теперь уже классиков), как Д.Луньков, Ю.Шиллер, С.Зеликин, Ю.Беспалов, В.Виноградов (Саратов, Новосибирск, Харьков, Нижний Новгород, Санкт-Петербург)? Что будут опубликованы сотни рецензий в газетах и десятки книг, посвященных мастерам этого нового вида кинематографа?

Но ничуть не меньше, надо думать, изумлены были бы и поклонники новой музы, узнай они, что еще десять лет спустя из пятнадцати советских республик -- постоянных участниц фестивалей -- останется лишь одна, а из телевизионных объединений, производящих фильмы по всей стране, и вовсе ни одного. Телевизионный кинематограф, как, впрочем, и телетеатр, скоропостижно пойдет на дно, как легендарная Атлантида.

У нас научились делать клипы, но разучились делать фильмы. Смена финансирования телевидения (вместо государства -- рекламодатели) подорвала основы существования телекино. Вот почему номинация "документальный фильм", впервые в этом году введенная на фестивале региональных телепрограмм "Вся Россия", стала шагом рискованным.

Результаты новой номинации удивили дважды. С одной стороны, они показали, что документальный телефильм существует. С другой -- не все толком понимают, что же такое документальный телефильм и чем он отличается от собственно телепередачи. Мы утратили осознание того, что документальный телефильм -- дорогой и трудоемкий продукт, в отличие от сюжета или информационной программы, обладающий запасом эстетической прочности (как, скажем, книга, в отличие от газеты).

Телевидение без собственного кино недоразвито. Об этом говорит мировая практика. Оно -- недотелевидение. В последнее время это, кажется, начали осознавать, и нынешние продюсеры приступили к созданию собственных телефильмов.

Бессмертная жажда объять необъятное

Из сорока пяти работ условиям номинации соответствовала в лучшем случае половина. К тому же некоторые из представленных фильмов относились, скорее, к ритуально-парадному жанру обзорной хроники. Это тяжелый случай дурной наследственности: когда-то такие фильмы выражали административный характер "государственного" кино.

"Мир вашему дому" (режиссер Л.Артюхова, Новокузнецк) -- о доблестных сотрудниках ОМОНа. Тренировки, преодоление препятствий, выполнение заданий, церемониалы... За кадром привычно мужественно звучит Высоцкий (знал бы он, что станет ритуальным штампом!). Прежде так снимались заказные, учебные, ведомственные фильмы (правда, без Высоцкого)...

В прологе другой картины минуты две поет хор. Затем возникает название "Нижегородская земля, дорога в XXI век" (режиссеры Е.Глушаков и А.Прозоровский). Но очень скоро понимаешь: дорога бежит назад, в 30-е годы, когда расцветал такой вот стиль дежурного пафоса. Авторы как будто поставили целью бороться с любыми паузами -- ни музыка, ни текст не прекращаются ни на миг. Количество слов уничтожает изображение, а торжественно-летописная интонация уничтожает смысл слов. Если же "выключить" звук, убежда-ешься, что вторична и сама хроника.

Обзорный фильм всегда стремится объять необъятное. Это первая особенность подобных работ.

Их вторая особенность -- постановочность. Попытки внести "художественность" в обезличенный материал. Песни, обилие стихов, бесконечные панорамы природы, неустанное музыкальное сопровождение. Мелодраматическая восторженность возникает в борьбе со скукой, которую сами же эти ленты и создают.

В фильме "В доме уснувших душ" (режиссер Р.Хисамов, Казань) -- об интернате для умственно отсталых детей -- также чередуются цитаты из классики и песни, плывут облака, возникают какие-то бабочки. Вся эта глазурь несовместима ни с жуткой реальностью детских лиц, искаженных болезнью, ни с кошмарной статистикой, приводимой в фильме. Слащавая музыка в этом контексте уместна не более, чем нарядная ленточка, которой обвязано похоронное извещение.

Удручают часто и фильмы церковные. Медленный ритм, как будто у создателей и героев в запасе вечность. Зритель, у которого этой вечности нет, очень быстро устает от поучительных выступлений.

Исключение -- "Храм" (режиссер В.Семыкин, Дзержинск). Два строителя церкви рассказывают, что привело их к работе, в которую они вкладывают всю душу. Вспоминается известная притча о людях, везущих тачки. Один с мрачным видом объясняет, что вкалывает, как на каторге. Другой -- с достоинством, что зарабатывает на жизнь. Третий -- с нескрываемой радостью, что строит себе дом. А четвертый -- с вдохновением: "Мы возводим Шартрский собор". Герои картины ощущают себя приобщенными к Храму.

В масштабе 1:100000

"Дети подземелья", режиссер О. Брызков

Портретный фильм из Сургута называется так же, как и новокузнецкий, "Мир вашему дому" (режиссер П.Васильев), но, в отличие от него, снят замечательно. Герои -- сельские жители -- старик и старуха. Каждый кадр -- словно для фотовыставки, будь то лица, колодец или дощатый забор. Все детали живописны и колоритны. К сожалению, картине мешает то, что авторы полагают собственно образностью. "Празднику Победы посвящается" -- объявляет начальный титр. Затем вступает надрывная музыка и речитативный текст. На планах спящего старика авторы уверяют, что тот видит сны о войне, и даже вставляют военную хронику.

Авторы подобных картин обнаруживают чуть ли не телепатическую способность заглядывать прямо в души своих героев. Но стремление выразить в тексте нечто, что на самом деле противоречит изображению, фатальным образом оборачивается против создателей ленты. В подобных фильмах перед нами словно не живые люди, а представители. В масштабе 1:100000. Представитель села. Представитель науки...

Не будь посвящения Победе, не потребовались бы ни торжественные слова, ни умозрительные привязки вроде постановочного кадра, показывающего дрожащую старческую руку с медалью. Получилась бы замечательная новелла о стариках, которые поразительны сами по себе. Но авторам картины хотелось большего. Из заключительных титров мы узнаем, что сценарист, режиссер и один из двух операторов -- одно и то же лицо. Как оператор автор сделал блестящую работу. Но сценарист и режиссер помешали ему превратить отснятый материал в фильм.

Эксперименты на выживание

Жанры представленных фильмов разнообразны: помимо обзорных -- портретные, проблемные, даже фильмы-путешествия.

Одержимые страстью к испытаниям и опасностям екатеринбуржцы, у которых не было возможности для длительных экспедиций, штурмуют недостроенную когда-то местную телебашню высотой двести двадцать метров ("Экстремальная башня", режиссер В.Некрасов). Сперва ее облюбовали парашютисты, взбиравшиеся по внутренним конструкциям и прыгавшие вниз поодиночке и группами. Год спустя по внешней стороне башни -- снизу вверх -- поползли скалолазы и альпинисты. Взбирались по двое-трое суток, спали и ели на высоте в подвешенном состоянии неподалеку от тянувшейся вверх ржавой лестницы. Воспользоваться ею они не могли из профессиональной гордости. Следующее поколение покорителей не было обременено амбициями и стало осваивать горе-лестницу. Поначалу им казалось, что зависнуть без страховки над городом, перебирая расшатанные ступени, достаточно рискованно и круто. Потом начались эксперименты на выживание: подняться ночью, подняться с завязанными глазами, подняться с гирей на ногах... У башни появились человеческие жертвы. Один погиб, случайно сорвавшись. Другой спрыгнул, решив покончить с собой. Но, собственно, все они были кандидатами в самоубийцы. В фильме покорителей башни называют "адреналиновыми людьми". Интересно было бы проникнуть в психологию этих людей, понять, что заставляет их искать опасность. Но главные герои фильма, к сожалению, не они, а сама башня. И тем не менее спустя два месяца фильм получил премию ТЭФИ в номинации спортивных программ.

Герои нижегородских "Детей подземелья" (режиссер О.Брызков) тоже оказываются участниками эксперимента на выживание. Правда, не по собственной воле. Сводный отряд Министерства внутренних дел отправляют на блокпост -- границу Чечни с Дагестаном. Киногруппа с видеокамерой движется по пространству, где похищение людей давно уже стало доходным бизнесом. За ними открыто следит новенький "уазик", снабженный японской радиоаппаратурой, принадлежащий братьям чеченцам, которые живут неподалеку и связаны с боевиками. Блокпост оснащен отвратительно. Ни коек, ни одеял, ни "бэтээра" для защиты. В любой день герои могут погибнуть в ночной стрельбе, предварительно намаявшись и намерзнувшись в землянке. Иногда они ездят в Кизляр, откуда звонят домой. И очень беспокоятся за родных, которым в очередной раз не выдали зарплату: "Мы-то тут продержимся, а как они там -- не представляем". Фронтовой репортаж о защитниках границы, которой не существует.

Америка близко, отечество далеко

"На острове", режиссер С. Сидоренко

Трудно сказать, к какому жанру относится картина владивостокского телевидения "На острове" (режиссер С.Сидоренко). Быть может, это коллективный портрет сорока островитян, из которых двадцать девять -- пенсионеры, а трое -- дети. Если предыдущий фильм снимался как репортаж, то тут -- метод длительных наблюдений. Если для обитателей блокпоста прошло уже сорок шесть бесконечных дней, то на острове люди живут всю жизнь. Если одних опасность поджидает ежесекундно, то в жизни других вообще ничего не происходит. То есть, конечно, происходит, но как-то буднично. Даже похороны.

Событием является течение самой жизни.

Неизвестно, сколько времени провели на острове авторы, но кажется, что среди героев они пробыли очень долго. Океанский ветер, скалы и волны, сети, гирлянды валяющихся на солнце ромбов-камбал, похожих на выставочные объекты. Шум прибоя, крики птиц... Когда-то на острове обучали плавсостав, рыбачили, были здесь двухэтажная школа, радиолокационная станция, фабрика по обработке и засолке рыбы. Большие чаны, и сейчас еще крепкие -- с неповрежденной глазурью, -- врыты в землю. А на холме ржавеют остатки боевой техники -- здесь был пост, граница на замке. "Пост, -- говорит, усмехаясь, житель острова, -- это против кого-то. А против нас никого нет. Нас давно сдали. За куриные окорочка". Говорит беззлобно. Нет в жителях ожесточения, какие-то они... не мелкие. В них есть то, что вкладываешь в романтизированное понятие "рыбак" или "фермер". Хотя они рыбаки и фермеры поневоле. Кто-то получает учительскую пенсию, кто-то работает в лаборатории. Но ученые и в московских-то институтах не нужны никому, а кто будет интересоваться ими и оплачивать эту островную лабораторию и какие-то ее эксперименты?..

Конечно, фильм по ощущению не жизнеутверждающий. Но и не горький. Обветренные, загорелые люди сами себе хозяева. На себя рассчитывают и уверены, что живут неплохо: "Куда я там с учительской пенсией? А здесь держу коров и даже нужен кому-то". Натуральное хозяйство -- свой огород с картошкой, свой океан с рыбой -- делает их независимыми. "Здесь можно выжить, только не ленись... Да и городские помогают -- кто гвозди привезет, кто что".

"Домой", режиссер Н. Бокарева

Сегодня и на материке множество деревень, которые отрезаны от "большой земли" -- от страны с ее городами, столицей, структурами управления. Наверное, каждому на своем "острове" надо забыть о государстве, не надеяться на него. Надежда расслабляет, рождает справедливые, но несбыточные мечтания.

Впрочем, мечты у жителей дальневосточного острова минимальные. Скажем, просили катер, чтобы не на лодке добираться ребятам в школу, особенно по неспокойной воде. Ждут от властей и топливо. Питьевая вода здесь только на глубине восьмидесяти метров, из колодцев ее поднимают специальные насосы. Вот, пожалуй, и все. Ситуация у островитян драматическая. Но сами они словно никакой трагедии не ощущают.

Все, что делают жители острова, отработано многолетней привычкой. "Если не с одной спички, -- приговаривает дядька, разводящий костер, чтобы коптить рыбу, -- ты уже не профи". Трое мужиков споро распахивают сохой ого-род -- двое впряглись, третий рулит. "Мы так за час управимся. И фермеры тоже так, хоть в Америке, хоть где -- одному ферму не поднять". Америка близко, про нее известно многое, скажем, то, что если где-то там живет хотя бы четыре человека, к ним дважды в неделю летает вертолет. А вот мужик влез на крышу и смотрит в подзорную трубу. Может, наблюдает, как идут дела в Америке. "Я как Нельсон", -- смеется он.

Можно было бы сказать, что в этом фильме прекрасный авторский текст, если б он там был. Все описанное вытекает из красноречивого изображения. Красноречивого и метафоричного.

Различия и подобия

Не все, однако, смиряются со своей судьбой.

Мальчик Ваня Лаптев живет в интернате, из которого все время пытается убежать. Новосибирские документалисты так и назвали свой фильм -- "Домой" (режиссер Н.Бокарева). Вместе с героем авторы навещают семью, отдавшую его в интернат. Мать спилась, отец женился на беженке из Алма-Аты, тоже с детьми. Комната в коммуналке. Нищенский быт.

Но здесь-то хоть малыши рады Ваньке, и он охотно возится с ними, а мачеху называет мамой. В интернате несравненно ужаснее. Обшарпанность и неухоженность интерьера, когда он еще и казенный, непереносимы. Мальчишка для директора неудобный. "Он тут знаете, что устроил..." После очередного побега Ваню подвергли психологической экспертизе. Лечили аминазином. Теперь ему грозит другой интернат -- для олигофренов. "Возможно, после очередной серии уколов знаменитый беглец Ванька Лаптев перестанет бегать и будет тихо ковырять в носу, забыв обо всем, -- заключают авторы в эпилоге. -- С такими легче. Мы захотели ему помочь. Нас в интернат больше не пустили. И что будет с Ванькиной и без того изломанной судьбой, нам неизвестно".

Эти три фильма, выставленные в номинанты, составляют единое целое. По существу, все их герои -- островитяне. Беззащитный отряд, заброшенный на блокпост и предоставленный самому себе. Жители, отрезанные от материка, на далеком клочке земли в океане. Мальчик, еще не успевший состояться и уже отвергнутый миром взрослых.

Продолжение следует...

Среди предложенных фильмов на фестивале была очередная серия знаменитого "Лешкиного луга". Режиссер А.Погребной начал ее в 1990 году. И, чудом доставая деньги, продолжает снимать свою сагу о семье фермера. Последняя серия ("Раздел") -- о том, как подросший сын, в честь которого родители и назвали хозяйство "Наследник", захотел выделиться, стать самостоятельным.

Хроника продолжается, впереди нас ждут новые коллизии. Художественность воплощения документального материала здесь такова, что если зритель не знает, что именно на экране, у него складывается впечатление, будто он смотрит игровую картину. И эта художественность настолько сильна, что вызывает даже некоторое опасение -- не пойдет ли она во вред достоверности ленты?

Жюри оказалось в сложной ситуации. Предыдущие серии "Лешкиного луга" отмечали на прошлых фестивалях. Он и теперь заслуживает награды. Но из года в год давать премию одному и тому же циклу несправедливо по отношению к другим фильмам. Видимо, необходимо придумать специальный приз. Тем более что подобные документальные сериалы по-настоящему телевизионны -- они измеряют свою длительность продолжительностью жизни своих героев.

На кинозрителей такие серии не рассчитаны. Не станут же они десятки раз посещать кинозал ради просмотра одного документального сериала. Какими бы тот достоинствами ни обладал, будь это "Лешкин луг" А.Погребного или "Кучугуры и окрестности" В.Герчикова, который не устает наблюдать за своими постоянными деревенскими персонажами, создавая коллективный портрет, некий срез социальной среды в глубинке России. (Я бы даже сказал, что "Кучугуры и окрестности" -- это не фильм, а некая акция, на которую автор уже положил несколько лет жизни.)

Когда-то историки будут судить о нашем времени по выпускам телехроники. Информационные рубрики расскажут о том, как люди выступали, собирались на митинги, манифестировали, выбирали депутатов, совершали заказные убийства, бомбили ближние и далекие страны, устраивали престижные шоу.

Но о том, как люди жили, расскажут только фильмы.