Мания мумии. «Мумия», режиссер Стивен Соммерс

"Мумия" (The Mummy)

Авторы сценария Нина Уилкокс Патнем, Ричард Шейер,
Джон Л. Бальдерсторн, Стивен Соммерс,
Ллойд Фонвиль, Кевин Жарр
Режиссер Стивен Соммерс
Оператор Эдриан Бидл
Художник Аллан Кэмерон
Композитор Джерри Голдсмит
В ролях: Брендан Фрейзер, Рейчел Вайс, Джон Ханна,
Арнольд Вослу, Кевин Дж. О'Коннор, Одед Фер
Universal
США
1999

"Мумия"

Студия "Юниверсл" выпустила в прокат продолжение фильма Стивена Соммерса "Мумия" (1999) под названием "Мумия-2". Это настоящая сенсация в кинопроизводстве. Никогда сиквел не выходил на экраны так быстро. Хозяева "Юниверсл" свои ставки сделали молниеносно -- на кону самый внятный символ главного человеческого страха -- страха смерти. В ХХ веке благодаря кинематографу у него было много имен. "Мумия" -- одно из последних.

1290 год до н.э. Фивы. Египтом правит фараон Сети I. Он не знает о том, что верховный жрец Имхотеп, хранитель Города Мертвых, сгорает от страсти к красавице Анк-Су-Намун, наложнице Сети, и она отвечает жрецу такой же пылкой любовью. И вот фараон узнает об измене. Но в этот же миг погибает от рук возлюбленной и Имхотепа. Анк-Су-Намун бесстрашно пронзает себя кинжалом над телом убитого фараона. Она слышит, как Имхотеп клянется вернуть ее душу из Царства Мертвых. Она знает, что Имхотеп сумеет ее воскресить...

Проходит несколько дней. Хамунаптра, Город Мертвых. Имхотеп со своими жрецами воскрешает Анк-Су-Намун. Ему остается лишь завершить ритуал. Но стража убитого Сети, выследив Имхотепа, хватает его над оживающим телом. Жрец проклят, он становится жертвой обряда Хум-Дай. Его мумифицируют заживо, вырывают глаза и язык, имя предают забвению. Ключ от гробницы должен пропасть навсегда. Тот, кто вызовет к жизни мумию приговоренного к Хум-Дай, приведет в движение десять проклятий Египта...

В 391 году н.э. потрясенная Александрия наблюдала за тем, как пламя пожара съедало наследие египетской цивилизации -- Серапионову библиотеку. Люди, получив благословение патриарха Александрии Кирилла, выжигали язычество из своих душ. Четыре миллиона книг, хранившие память о трех тысячах лет восхождения к совершенству, исчезли в огне навсегда. И через несколько десятилетий -- к середине V века н.э. -- на Земле не осталось никого, кто мог бы говорить или читать на языке фараонов. Египет умолк, окаменев.

Началом возрождения Древнего Египта стал XIX век. Историк Жан Франсуа Шампольон нашел ключ к тайне криптограмм. Венцом всеобщего помешательства на Египте, конечно же, стало открытие гробниц. Как бы ни было любезно человечеству золото, найденное в захоронениях фараонов, ничего более грандиозного и ничего более бесспорного, чем мумия, мы в Египте уже никогда не отыщем.

1926 год. Каирский музей. Англичане Иви и ее брат Джонатан рассматривают странную шкатулку, которую Джонатан где-то украл. Внезапно шкатулка открывается. "О! На этот раз тебе повезло!" -- говорит Иви, извлекая на свет древний папирус. Это карта, указывающая путь в Хамунаптру, путь за золотом, в Город Мертвых. Счастливая Иви спешит с уникальной находкой к владельцу музея. Хранитель как бы случайно подносит папирус к свече. Пламя съедает дорогу. Иви твердо решает отправиться в путь. Но карты нет, необходим проводник.

Итак, приключения "Мумии" начинаются. С поисков золота...

Мумия -- это безупречное доказательство вечной веры людей в превосходство духа над плотью. И одновременно -- единственное рукотворное изображение смерти. Останавливая распад плоти с помощью солей и бальзамов, египтяне формулировали конец жизни как разделение бессмертной души и бренного тела. Скрытая навеки от взглядов и прикосновений, мумия находилась в ожидании возвращения духа. Но через тысячи лет, извлеченная из усыпальницы, она стала пронумерованным музеями предметом. Глядя теперь на эту абсолютную неподвижность, кто из нас не подумает о том, что именно в эту секунду он преступает границы дозволенного человеку любопытства? Мумия свидетельствует: "Да, физическая смерть существует, поэтому я здесь, перед вами, недвижима и бескровна. Но, глядя на эту иссохшую плоть, кто из вас не видит меня живой и полной сил? Разве посмеете вы причинить этому телу вред, не побоявшись наказания? А те, кто не боялся, разве не платили за свою жестокость? Кто им отомстил, кто вам может отомстить? Только моя душа, которая и сейчас трудится, пытаясь помочь этому телу". Люди, узнав о древнем ритуале мумификации, не могли не услышать сквозь тысячелетия этот предупредительный шепот тонких миров. И человек сформулировал свое отношение к мумии -- страх. Тем же, кто не боялся извлекать из страхов все необходимое для себя, оставалось сделать из мумии еще один, весьма прибыльный, культ.

...1923 год. Хамунаптра. Британские войска занимают Город Мертвых. Но египтяне выбивают их оттуда, не жалея ни людей, ни конницы. Англичане бросаются врассыпную, кто куда. Самый бравый из них -- Рик О'Коннелл, красавец мужчина, сорвиголова -- бежит, перелетая через гробницы. Секунда, и он будет убит. Но что это? Из-под камней доносится вой, пески "встают на дыбы". Враг исчез. О'Коннелл спасен, он, ковыляя, уходит в пустыню. И не слышит, как некто в черной чалме говорит ему в спину: "Монстр не выдал себя"...

Великий и неукротимый в своей властности аттракцион -- кинематограф -- нащупал путь к тайнам гробниц, едва успев появиться на свет. По сути, он сам близкий родственник мумий Египта: годами лежит без движения в железных коробках (гробах) и оживает в лучах яркого света.

Отголоски египтомании пригодились многим первопроходцам кинематографа, но "Глаза мумии Ма" Любича в 1918 году придали теме товарный вид. В истории влюбленной египтянки, покинувшей зловещую секту ради немецкого художника, не было бы ничего интересного. Если бы не одно "но": Любич рассказывает историю женщины, которая работает "глазами" мумии -- открывает и закрывает их перед толпами богатых белых туристов, думающих, что перед ними оживает тысячелетний мертвец. В этой картине было сформулировано главное: новый, арабский Египет выставляет свои древности на продажу и уважения не достоин. Но что же делали в это время Европа и Америка? Совсем не то, что художник Любича, спасающий девушку (Пола Негри). Они начали скупать "тайны", приспосабливая их к собственным рынкам. Как предприимчивые антиквары.

И к этой торговле их подготовил изысканный XIX век. К тому времени повсюду уже обычным становилось гадание на таро, знали Папюса, Эттейлу и Элифаса Леви. Брэм Стокер вслед за "Дракулой" издал "Сокровище Семи Звезд" -- роман о мумии-убийце. Поэт и колдун Алистер Кроули со своими "блудницами в пурпуре" отметился оргиями у подножия пирамид, чем навлек на себя ненависть христианского мира. Каждый из тех, кто с открытой душой или с темными помыслами отправлялся в Египет, видел, слышал, переживал, понимал там "нечто". "Нечто" вступало в борьбу с общепринятым, ясным, удобным. Правда подчас оказывалась невозможнее вымысла. Загадочная смерть археологов, одного за другим, в лабиринтах пирамид, фатальность, преследовавшая семьи египтологов, породили суеверный страх перед Египтом. Но впереди страха бежало никогда не оставлявшее людей любопытство. И в наследство веку ХХ достался поразительный образ Египта -- образ бездонной опасности, великой и манящей.

...Иви и Джонатан находят в Каире легионера О'Коннелла, по слухам, бывавшего в Хамунаптре. Но боец готовится к отправке на виселицу в местной тюрьме: его невзлюбил сам начальник. "Он знает путь в Хамунаптру!" -- кричит, отчаявшись, Иви. Жадный тюремщик вынимает бунтаря из петли. Через несколько дней все четверо отплывают за золотом Сети. Навстречу костям Имхотепа...

Тысячу раз прав был Эрнст Любич, открыв Египет в кино и подарив экрану "Глаза мумии Ма": пугая, он все-таки развлекал, не потрясая основ и не оскверняя храмов. Примерно так же поступали и менее талантливые его современники Эл Кристи, Ли Беггс и А.Е. Колби, выпустившие на экраны несколько комедий-короткометражек о суеверных страхах своих современников перед самим словом "мумия". Совсем в ином ряду стоит почтенная "Клеопатра" Сесиля Де Милля -- роскошная пафосная постановка с Клодетт Кольбер, сделанная уже после прихода звука в кино. Истории, рассказанные этими художниками, деликатны, как и многие другие, появившиеся позже, включая и "Клеопатру" Манкевича, и "Фараона" Кавалеровича. Но возбужденное тайной пространство требовало и других образов Египта. В 1932 году выдающийся оператор Карл Фрейнд, снявший "Дракулу" Броунинга, "Метрополис" Ланга и "Последний смех" Мурнау, решается на режиссерский дебют. Его фильм с Борисом Карлоффом в главной роли называется "Мумия". В бесконечной череде самых грубых исторических подмен, на которые пускалось искусство кино за сто лет своего существования, "Мумия" Фрейнда не является ни первой, ни последней.

Фрейнд и три его сценариста впервые дали кинематографической мумии реальное имя величайшего человека, жившего в Древнем Египте. Это имя -- Имхотеп. На экране жрец обратился в прах, затем обрел новую плоть и с экрана вновь был отправлен в небытие. Его удел -- вечное страдание за убийство, совершенное во имя страсти, скитание во времени. Его желание -- соединиться с потерянной возлюбленной. Не правда ли, знакомый сюжет? Снова монстр, одержимый любовью, Дракула по-египетски. Фильм Фрейнда был забыт очень скоро, он мог бы так и стоять мертвым грузом на полках синематек. Если бы не год 1999-й, приближение которого Голливуд стал отмечать вбросом апокалиптиче-ских сюжетов и разнообразными их вариациями. Красноречивее всех выступил "ХХ век -- Фокс". Подытожив сто лет кино и уходящий век "Титаником", студия выстрелила "Звездными войнами" Джорджа Лукаса. А общий тон в кино продолжал задавать демонический сериал "Фокса" "Тысячелетие" от Криса Картера, создателя "Секретных материалов". Студии помельче бросились в ту же сторону, пытаясь подобрать самые верные отмычки к шифрам о конце света. "Юниверсл" отличилась римейком той самой, забытой "Мумии". Правда, в предвкушении гиганта Лукаса, которого ждали все, над "Мумией" заранее посмеивались.

Напрасно. "Мумия" сделала для кино то, чего никогда не сделает ни технический гений Лукаса, ни его бюджет. Фильм произвел последнего монстра столетия -- мумию с именем Имхотеп. С тем самым именем, которое посмел дать зловещей фантазии Фрейнд. Но что значит "посмел", и кто он такой, Имхотеп?

Тексты того, чье имя Имхотеп -- "идущий с миром", -- погибли в пожарах Александрии. Остались свидетельства из греческих источников VI века до н.э. (Солон). Историю Имхотепа рассказали картины и письмена египетских стел, называющие его сыном Птаха -- бога, снабдившего Ра всеми элементами для составления мира и охранявшего подступы к Городу Мертвых. Этим человеком восхищался Платон, знавший, что именно Имхотеп с его великой религиозной реформой сумел примирить Фивы и Мемфис, поклонявшиеся разным богам. Имхотеп ввел в Древнем Египте культ одного создателя Вселенной, дав ему двойное имя Амон-Ра. Современные теософы, врачи и архитекторы, знакомые с древними источниками, называют Имхотепа первым человеком на земле, который представлял собой совершенного гения, идеал гармонизированной личности. Для экуменистов он -- ни много ни мало -- "египетский Моисей".

В конце ХХ века кинематограф предпочел не заметить ни одного из этих свидетельств. Уподобившись величайшему римскому пересмешнику Ювеналу, он предложил публике осмотреть экзотический зоосад: "Что за чудовища явились предметом почитания в этой сумасшедшей стране? Одна часть тела поклоняется крокодилу. Другая дрожит в суеверном страхе перед ибисом, охотящимся за гадом. Где еще вы встретите горящий золотом портрет длиннохвостой макаки?" "Мумия" режиссера Стивена Соммерса вышла такой же смешной и такой же хлесткой, как это Ювеналово хулиганство. Легкость, с которой проглатывается эта махина, наполненная скачками, стрельбой, пламенем и великолепными спецэффектами, заставляет поборников исторической корректности умолкнуть. Стыдно занудствовать после того, как прохохочешь и напереживаешься почти два часа. Но именно поэтому приходит в голову мысль о том, что назвавший монстра Имхотепом, сам не заметил, как частью тела поклонился крокодилу.

Американцы. Самовлюбленные, практичные. Они вошли в Хамунаптру, спутав все планы хорошенькой Иви. И этим холодным мужланам повезло намного больше, чем ей. Иви с друзьями находит истлевший скелет и горстку жуков-скарабеев. Конкуренты -- ту самую "Книгу Мертвых". Стянуть ее ненадолго для девушки не проблема. При свете костра она начинает читать, и вдруг мертвец зашагал, ожил Имхотеп. На страну пирамид налетит саранча, встанут стеною пески, реки наполнятся кровью. И во всем виновата отважная девушка Иви? Что она сделала? Просто произнесла несколько слов, которых раньше не знала...

Если бы не имя жреца, "Мумия" Соммерса ничем не была бы обязана "Мумии" Фрейнда. Разве что завязкой сюжета. Новая "Мумия" использует только "скелет" фильма-оригинала, его ключевые слова. Это массивное шоу конца ХХ века -- технология в гостях у приключения. Хотелось бы думать, что имя, прозвучавшее чрезвычайно не к месту и совсем не по делу, найдет другие способы для собственной реабилитации. Слишком сильна история того, кто на самом деле был Имхотепом. Соммерс сделал то же, что Иви, -- случайно сказал незнакомое слово. Вот только неясно, какая теперь поднимется буря. Но это уже совсем не наша забота. Важно другое -- в кино появился новый злодей. А Хичкок говорил: "Чем больше удался злодей, тем удачнее фильм". И вот на экране -- "Мумия-2".

Так чем же удался злодей Имхотеп? Красотой артиста Арнольда Вослу? Вроде бы нет, есть артисты и получше, и красавцы потоньше. Разинутой пастью, сочиненной в компьютере Industrial Light & Magic? Звериным ревом из заготовок мастеров звукоцеха? Все эти прелести видели-слышали не раз и не два. Дело в другом. Соммерс призвал в сообщники юмор. Дав изысканно зловещую экспозицию, историю Имхотепа в Каире 20-х годов нашего столетия он превратил в комедию ужасов. Причем комедия в "Мумии" бежит впереди античных кошмаров. Для того чтобы дать зрителю правильную установку, Соммерс вводит для характеристики Имхотепа два показательных эпизода.

Эпизод первый. Оживший безглазый скелет крадется по закоулкам подземелья, отчаянно пугая зрителя и убегающих от его тени героев. Мумия нападает на американского археолога, становится говорящей и зрячей (детали бесчеловечного акта нам не демонстрируют). Но злодей с ходу делает самый неправильный выбор: забирает глаза у того, кто носит сильные очки. И затем, подобравшись к трепещущей Иви, заявляет: "Иди ко мне, Анк-Су-Намун!" Все. Это уже смешно. Остальное, кровавое -- в правилах той игры, на которую пошел зритель, привлеченный страшным названием "Мумия".

Эпизод второй. Злодей с "недостроенным" ртом целует уснувшую Иви. Вспомнить одно лобзание Дракулы, и предвкушений знакомых кошмаров достаточно всем. Зритель понимает, что скоро от девушки Иви останутся рожки да ножки. В комнату врывается О'Коннелл -- не с пистолетом (уже стреляли, не помогает), с кошкой. Обычное "мяу", и новый виток приключений: Иви жива, Имхотеп улетел, но скоро вернется.

Здоровый подход авторов "Мумии" к нездоровому людскому желанию пугаться больше, чаще и сильнее вызывает уважение. Похоже, кино с их помощью наконец-то бросило вызов инфернальным гостям. Новый монстр уязвим, новый монстр в меру смешон. А это значит, что у него есть шанс не только выжить, но и до известной степени развиться в нечто себе противоположное. На самом деле, для создателей "Мумии-2" это единственный верный шанс предложить истории кино нетривиальное решение -- время сегодня требует сценарий, а не новые технологии. Ведь на ослепительно бездарном примере драматургии "Скрытой угрозы" многие поняли, что кино без героя и без сюжетных ловушек уже не работает. Собственно, проиграв аттракционам Лукаса, Соммерс и "Юниверсл" оказались изобретательнее и дальновиднее его в выборе темы, героя и жанра. Для Голливуда -- это альфа и омега успеха. Победит тот, кто отыщет сюжет.

Бывает, что большая удача приходит к режиссеру средних возможностей, но обладающему сильной интуицией. Тогда его фильм на время становится объектом повышенного интереса как публики, так и производителей. "Мумия" -- именно такой случай. Прежние фильмы Соммерса ("Приключения Гекльберри Финна" и "Книга джунглей") говорили о том, что он в состоянии организовать работу большой группы и освоить солидный бюджет. Продюсеры "Мумии" сдали ему обычные карты из той же, освоенной режиссером колоды. И -- ни одного козырного туза. В переводе на кинематографический язык -- ни одной звезды. Расставив выбранных актеров по местам, Соммерс догадался призвать на помощь всю классику ужасов и приключений. Его главной звездой и главным героем "Мумии" стал кинематограф собственной персоной. Тихонечко, очень тактично Соммерс прошелся по знаковым кадрам, персонажам и сценам "Лоуренса Аравийского", "Индианы Джонса", "Золота Маккенны", "Английского пациента", "Дракулы", "Титаника". Не понять это как намек на то, что все кино мира десятилетиями работало на появление "Мумии", значит, обидеть Стивена Соммерса. Он, конечно, не первый в ряду тех, кто забавляется от души, играя в кинематографические угадайки. Но один из немногих, кому это удалось сделать изящно, ни разу не поставив цитату на службу сюжету. Сноски обрамляют изображение, придавая ему легкий шарм.

Например, что делает в "Мумии" "Титаник"? Многие не поверят, но "Титаник" у Соммерса сначала плывет (короткий план и прямая цитата: ночь, река, пароход). А потом тонет. Только теперь в роли корабля Джеймса Кэмерона выступает самолет Энтони Мингеллы, несущий над песками "Английского пациента" героев "Мумии". Развалившись ровно на две части, он торжественно погружается хвостом вниз в зыбучую желтизну пустыни. Лоуренс Аравийский -- это живчик по имени Бени, бывший боец отряда О'Коннелла, жадина и хамелеон. Тот, кто привел американцев в Город Мертвых. Бени носит на шее амулеты всех культов и символы всех вер. Надо -- еврей, надо -- католик, случится иное -- буддист. Говорит на всех языках, переодевается в любые одежды. Совершенно карикатурный герой, в меру смешной, в меру противный. С одной стороны, комический поклон "оскароносному" колоссу. С другой -- сведение исторических счетов со шпионом.

"Смерть -- это только начало", -- говорит Иви. Так считали в Древнем Египте. Но до сих пор смерть остается для человечества обозначением конца. И древняя надпись на крышках гробниц безотчетно пугает. Потому что под крышками люди находят бинтами укрытую смерть: круг замыкается в рамках привычных мирских пониманий. Ведь если "это" -- начало, то как же в Египте трактуют конец? Оккультисты и маги ХХ века внесли свою лепту в "разборки" с землей фараонов.

Например, так. Нефертити и Аменхотеп (Эхнатон) привиделись той, что предсказала Джону Кеннеди верную смерть в 1963 году: Джоан Диксон однажды сказала (и эти слова взбудоражили западный мир), что враг христианства родится от дальних потомков великой четы. Она вроде бы видела, как Нефертити и супруг ее Аменхотеп держат ребенка, обернутого грязным тряпьем. Ребенок -- антихрист. Его корни -- в Египте. Время прихода -- конец ХХ века. Вот и все. Этот миф был выпущен Диксон на следующий день после затмения Солнца и парада планет 4 февраля 1962 года. Она рассказала еще и о том, что враг человечества будет действовать в 1999-м через глобальную электронную сеть. Как минимум ею предсказан был Интернет. Но сначала был опорочен далекий Египет.

Пророчества Диксон и многих других выводят из фразы "Смерть -- это только начало" обещание конца света, надвигающегося из Египта. Запад знает об этом из газет и ток-шоу. Голливуд не сочиняет подобных историй, он подводит под ними черту. Образ рождается спросом, а тайны всегда являлись товаром не только в кино. Поэтому "Мумию" стоит считать результатом носившихся в воздухе старых, запрошенных ныне идей. Время сделало их конъюнктурой. Соммерс сумел подытожить, не впадая в вульгарный экстаз. И не случайно Запад теперь стоит на пороге новой волны увлечений -- мании мумий. В залах суперсистемы гигантских экранов IMAX идет документальный блокбастер "Тайны Египта" от National Geographic. Бестселлерами становятся книги современного мистика Мустафы Гаддалы, одна из них -- "Космогония Древнего Египта". Новое слово в европейском дизайне -- иероглифоподобные шрифты и бумага, тисненная под папирус. "Мумия-2" оживает в подходящем климате.