Алексей Симонов: Пресса потеряла моральный авторитет

Беседу ведет Н.Сиривля

Наталья Сиривля. Не кажется ли вам, что в ходе жестокой информационной войны журналистика как таковая понесла существенные потери? Ее статус и роль в обществе изменились. Она словно бы добровольно вернулась к ситуации десятилетней давности, когда средства массовой информации исправно служили "приводным ремнем, колесиком и винтиком" для реализации интересов политической элиты.

Алексей Симонов. Это, к сожалению, так. Пресса утратила независимость и вместе с нею собственный авторитет. Ситуация, многократно описанная в романах из жизни интеллигенции. Был милый человек, которого все уважали, честный, искренний, говорил только правду. Потом он столкнулся с несправедливостью, потом вышел с этой несправедливостью на тропу войны, взял в руки оружие и стал убийцей. И дальше возникает вопрос: сделавшись убийцей, остался ли он тем же милым и добрым человеком, каковым был прежде? Моральный капитал нашей прессы изначально не был столь надежным и безупречным, как нам хотелось думать и верить. Пресса так же, как и все наше общество, решила, что преодолела пропасть между тоталитарным прошлым и лучезарным царством свободы, не обратив внимание на то, что сделала это в два прыжка. И тогда, когда казалось, что она на вершине своего взлета, она была в самом глубоком провале.

Дело в том, что родовые недостатки именно нашей, то есть советской, прессы -- послушная агрессивность, способность писать и говорить, оперируя не фактами, а мнениями и псевдофактами, глубокое равнодушие к интересам общества при гипертрофированной зависимости от власти -- никуда не делись. Ведь волшебное превращение СМИ из органа партийной агитации и пропаганды в духовного лидера обновляющегося общества, провозвестника невероятных, прекрасных изменений ни в малой мере не сопровождалось процессом самоанализа. Просто казалось, что свои родовые особенности и недостатки наша пресса оставила за порогом новой эпохи, заново начав отсчет времени. Но время едино, и прошлое рано или поздно настигает нас и начинает диктовать свои условия. И действительно, в новых общественных обстоятельствах СМИ, вроде бы обновленные и похорошевшие, вернулись к прежнему привычному состоянию, начав вдохновенно обслуживать интересы хозяина. Разница только в том, что раньше у всех был только один хозяин, а теперь хозяев стало несколько. Это -- говорю без всякой иронии -- для общества огромный прогресс. Однако СМИ, разделенные на несколько враждующих лагерей, стали даже более уязвимыми с точки зрения собственных корпоративных интересов.

Ведь прежде, в условиях тотального партийного контроля журналистам была присуща некая общая "мечтательная" оппозиционность. И мастер, который умудрялся сказать некое подобие правды, проскользнув между огромным количеством запретительных красных флажков, пользовался реальным уважением и поддержкой коллег. Сегодня такой мастер вызывает лишь желание поохотиться на него со стороны другого мастера, который тоже это умеет, но с иными хозяйскими установками. То есть журналистское сообщество в целом оказалось лишенным собственных, всеми разделяемых ценностей и приоритетов. Журналистика наша всегда была довольно поверхностна, но теперь она получила индульгенцию на эту поверхностность.

И совершенно непонятно, что в этой ситуации делать нам, я имею в виду наш Фонд защиты гласности. Мы создавали Фонд как некую "организацию-зонтик". В условиях борьбы за свободу слова ее функция была понятна и логична: когда сверху льют всякую грязь, под зонтиком можно передохнуть, обсохнуть, прийти в себя. Но когда журналисты сами, вооружившись брандспойтами, с разных сторон методично поливают друг друга, человек с зонтиком смешон и нелеп. Можно, конечно, отойти в сторону и с холодным вниманием наблюдать, что происходит. Но мы не для этого придумывали нашу организацию. Мы призваны помогать журналистам, помогать прессе. А как ей сегодня помочь? Это мучительный вопрос.

Н.Сиривля. Существует точка зрения, что все происходящее абсолютно естественно и нормально. В демократическом обществе предвыборные технологии всегда связаны с поливанием противника грязью; другое дело, что вкусы общества, более или менее цивилизованного, предполагают более или менее цивилизованный полив. Так что не стоит впадать в панику по поводу того, что тотально ангажированные средства массовой информации лишают людей способности самостоятельно ориентироваться в политическом пространстве и превращают избирателей в абсолютно манипулируемую толпу.

А.Симонов. Нельзя сравнивать нашу ситуацию и западную, это всегдашняя ловушка. Я, например, утверждаю, что нас обманывают словари. Когда в словаре пишут, что low -- это закон, то это вранье. Low -- это то, как воспринимают данное понятие жители Объединенного Королевства и Соединенных Штатов. Закон -- это то, как воспринимают данное понятие жители нашей страны. И это, как говорится, две большие разницы.

То же касается и всех прочих явлений. Да, действительно на Западе существует пресса, ориентированная и так, и эдак. Но западная пресса в первую очередь ориентирована на общество. Наши же СМИ от обязанностей перед обществом фактически освобождены. Я уже давно пытаюсь обратить внимание дорогих журналистов на то, что в зеркале нашей прессы соотношение общества и власти выглядит, как в комнате смеха: власть, то есть голова, занимает четыре пятых от общего размера изображения, в то время как туловище, то есть общество, -- одну пятую. И все, к сожалению, способствует сохранению подобной ситуации. СМИ не дали развернуться, не дали "накопить жирок" для того, чтобы заработал нормальный экономический механизм, который делает любое предприятие прессы собственно предприятием, у нас меньше 15 процентов прессы самоокупаемо, включая телевидение. Что это значит? Это значит, что руководители телеканалов, газет и журналов зависят не столько от зрителей, слушателей и читателей, сколько от того, кто покрывает разницу между реальными доходами и расходами на производство. И тот, кто платит, определяет политику. Вплоть до того, что в период выборов появляются десятки газет, предназначение которых одно -- "мочить" конкурентов. Сделав свое дело, эти издания исчезают, и никто о них не вспоминает до следующих выборов.

Н.Сиривля. Существуют ли какие-либо правовые механизмы, позволяющие обществу вмешаться, нарушить монопольное влияние ангажированной прессы на ход предвыборной кампании?

А.Симонов. Дело не столько в механизмах, сколько в наличии воли к этому, в определенной установке общественного сознания. Например, несколько лет назад американцы с огромным успехом осуществили так называемый Шарлоттский проект. Что это такое? Они обнаружили, что во время выборов пресса становится в основном ретранслятором позиций соперничающих кандидатов и что обыкновенный гражданин из этого предвыборного диалога по сути исключен. И тогда была предложена такая форма: мы, граждане, формулируем вопросы к кандидатам и по разумности, интересности, точности, осмысленности, перспективности ответов выбираем того, кто нам больше понравился.

У нас ничего похожего сделано не было. Хотя никакой закон подобных вещей не запрещает.

Например, перед парламентской электорией была создана общественная организация "За справедливые выборы". И Фонд защиты гласности даже был одним из учредителей. Но, честно говоря, никаких результатов ее деятельности я лично не наблюдал. Я не говорю, что организация не работала или работала плохо, но для того, чтобы общество могло ее услышать, должен быть хоть какой-то интерес к подобного рода деятельности со стороны СМИ. А средства массовой информации сами себя считают достаточно влиятельными, куда более влиятельными, чем любые общественные организации, и полагают, что они могут думать и за них тоже.

Так что дело совсем не в законе. Хотя в Законе о выборах, выдуманном специально к нынешним выборам депутатов Государственной думы, было много всяческих благоглупостей. К счастью, большую часть из них удалось нейтрализовать, поскольку мы вовремя и очень остро отреагировали на недостатки этого закона и хотя бы в какой-то степени предупредили наиболее крайние действия Центризбиркома и избиркомов на местах. Но это на самом деле мало приблизило электорат к существенному влиянию на результаты выборов.

Н.Сиривля. Как по-вашему, почему все-таки Березовский в лице Доренко с компанией, условно говоря, переиграл Гусинского, от имени которого выступал Киселев с другой компанией? Я спрашиваю, чтобы понять, действительно ли результаты выборов впрямую связаны с беспринципной тактикой информационной войны: кто яростнее "лает", тот и прав. Или все-таки мы имеем дело с отражением каких-то объективных процессов? И совсем не обязательно "становиться на четвереньки", чтобы быть эффективным в политике.

А.Симонов. Я на самом деле не уверен, что Березовский так уж безусловно переиграл Гусинского. Дело в том, что Гусинский при всех недостатках его холдинга все-таки пытается играть или хотел бы в идеале играть по правилам медиа -- по правилам, учитывающим интересы потребителя. В принципе, созданная им медиа-империя -- это коммерческое предприятие. Все его журналы, газеты, телеканалы -- коммерческие. У Березовского нет коммерческих предприятий, все его предприятия -- пропагандистские. И в этих условиях тактическую победу, естественно, одерживает тот, кто может больше себе позволить, поскольку не думает о завтрашнем дне. Ему надо выиграть сегодня, а завтра хоть потоп. Какая разница Березовскому, что будет с несколькими десятками газет, которые он породил? Он выжмет из них все, а потом выбросит, и пусть они сдохнут. Он купит или учредит новые... А у Гусинского все-таки штучные предприятия, и ему важно, чтобы они продолжали существовать. Это в принципе другой подход. Конечно, иногда он играет по другим правилам и, конечно же, проигрывает, поскольку в целях сохранения своей империи вынужден соблюдать какие-то приличия, в отличие от Березовского, которому важен лишь сиюминутный результат. Поэтому тактически на короткой дистанции Березовский всегда приходит первым, но если иметь в виду будущее цивилизованного медиа-бизнеса, то преимущества на стороне Гусинского.

Н.Сиривля. Пока что в проигрыше все мы. Пресса, которую принято называть четвертой властью, сегодня настолько скомпрометировала себя, что может быть легко отстранена от выполнения своих основных задач. Мы наблюдаем это хотя бы на примере нынешних событий в Чечне. Сегодня никто не знает, что там происходит на самом деле. В отличие от того, как это было во время прошлой кампании, пресса лишена возможности независимо освещать ход событий.

А.Симонов. Да, тревожные симптомы есть. Журналистам практически не дозволено наблюдать боевые действия своими глазами. Они могут опровергать официальную ложь, основываясь лишь на косвенных свидетельствах. Например, так и не известно, имело ли место столкновение нашей бронеколонны с боевиками на площади Минутка за несколько недель до начала штурма Грозного. Некоторые журналисты слышали звуки боя и рассказали об этом. С тех пор они вынуждены держать свое местонахождение в тайне. Там, где они появляются, почему-то сразу начинается активная стрельба.

Н.Сиривля. Пресса заигралась в политические игры настолько, что добровольно сдалась на милость власть предержащих, лишив общество и независимой информации, и объективной аналитики. Сможет ли журналистика вновь занять подобающую ей социальную нишу?

А.Симонов. Только в том случае, если она сумеет вернуть себе моральный авторитет. Потерять его легко, вернуть гораздо сложнее.