Новый Лукас (множ. ч.)

Братья Вачовски интервью почти не дают. Думается, что за время феноменально успешного проката "Матрицы" они и десяти раз не встретились с журналистами. О них известно немного: родились и выросли в Чикаго, мать -- сиделка, ставшая позже художницей, отец был занят в импорте станков. Оба родителя -- киноманы, любившие смотреть по три фильма за воскресенье. Энди и Ларри до начала удачной кинокарьеры успели поработать плотниками и строителями, о чем, собственно, сказано в приведенном выше интервью.

По нему вообще довольно хорошо можно представить себе "братьев не-Коэн", как после успеха "Связи" окрестили их журналисты¹. Аналогии в самом деле напрашивались: первый фильм Джоэла и Этана Коэнов "Простая кровь" тоже был стильным триллером, снятым не без влияния "фильм нуар". Но Вачовски дебютировали уже в другую эпоху, и для них классический черный фильм был всего лишь канвой, по которой они вышивали. Источником вдохновения для них, уже начиная со "Связи", служили графические образы комиксов. Где-то в промежутке между плотничанием и строительством Вачовски успели поработать в легендарном комиксовом издательстве Marvel, где они, в частности, писали диалоги для сериала "Восставшие из ада", поставленного по мотивам известного фильма и романа Клайва Баркера.

Разумеется, и до Вачовски кино знало людей, увлеченных культурой комик-са. Однако обычно речь шла об адаптации уже существующего комикса (Тим Бертон первый, но далеко не единственный, кто приходит в голову). В свою очередь, режиссеры, напрямую работавшие в индустрии комиксов, обычно снимают совершенно не комиксовые фильмы (опять-таки первый пример -- Алехандро Ходоровски). Вачовски же убеждены в тотальном родстве комикса и кино, и потому, даже снимая некомиксовую по сюжету "Связь", все равно вдохновлялись этой культурой -- в частности, легендарной серией Фрэнка Миллера² "Город греха". Вероятно, это заметили многие американские критики, но куда более значимым для дальнейшей кинематографической судьбы Вачовски будет влияние японских анимационных комиксов. Сама стилистика "Связи" -- истории про двух лесбиянок, с жесткими эротическими и кровавыми сценами -- напоминает об их порнографическом ответвлении "аниме хентаи". Ставшие на Западе объектом столь сильного интереса, что слово "культ" выглядит недостаточно мощным, "аниме хентаи" во многом построены на образах кукольных девушек (типа Дженнифер Тилли), зачастую связанных (!) и подвергаемых различного рода унижениям.

Впрочем, сразу после выхода "Связи" о комиксах вспоминали куда реже, чем о Квентине Тарантино. Учитывая, что на дворе был 1996 год, в этом нет ничего удивительного. Редкая статья о кино обходилась тогда без упоминания создателя "Криминального чтива". "Связь" записали ему в список подражаний вместе с "Что делать мертвецу в Денвере" и множеством других более или менее удачных стильных кровавых независимых боевиков. Однако сейчас, когда истерика несколько улеглась, стало виднее различие между Вачовски и Тарантино. При всей своей синефагии, Тарантино любит жизнь (пусть даже и в форме поп-культуры), и оттуда его бесконечные разговоры о бигмаках, массаже стоп, родительских часах и песнях Мадонны. Чем дальше, тем больше он пытается воспроизводить жизнь -- пусть даже и напичканную клише из фильмов, просмотренных им и его персонажами. Вачовски же из всей трэш-культуры любят, похоже, только кино и комиксы, и потому стремятся снимать стерильно. Жизнь как таковая им совершенно не нужна, в результате они закономерно переходят от жанра триллера к псевдонаучной фантастике, причем фантастике, ориентированной на стерильный и лишенный жизни мир компьютерной симуляции. Мир "Связи" -- та же Матрица, та же иллюзия реальности, и потому от фильма-матрицы они переходят к фильму о Матрице. К "Матрице" как таковой.

Сама по себе идея "Матрицы" тоже обязана своим возникновением комиксам. Во время работы Вачовски в Marvel кто-то из коллег спросил братьев, нет ли у них идеи для новой серии комиксов. Они ответили, что нет, и тут же начали думать, на случай если их снова спросят. Так и была придумана "Матрица"³.

На этот раз влияние японской "аниме" было куда более заметно, правда, это были уже не "аниме хентаи", а футурологические "аниме" типа "Акиры" или "Призрака в доспехах". Несмотря на то что Вачовски называют себя большими фанатами Уильяма Гибсона⁴, похоже, свой киберпанк они получили именно из японских комиксов. Вероятно, поэтому одна из главных идей Гибсона о том, что нет нужды выбирать между реальным миром и виртуальной реальностью, поскольку они стоят друг друга, оказалась Вачовски абсолютно чужда. В киберпанке их привлекла прежде всего эстетика, ради которой они даже пожертвовали радикальностью "аниме хентаи". Хотя в своих интервью они постоянно твердят, что в голливудском кино слишком мало секса, "Матрица" оказалась в этом смысле довольно пуританским фильмом -- остается надеяться, что в одном из сиквелов мы еще увидим полуобнаженных красавиц в клешнях биомеханических чудовищ (один из штампов "аниме хентаи").

Поставив целью поднять экшн на новый уровень, братья Вачовски не ограничились заимствованием из культуры комиксов и буквально брали свое добро там, где находили. Вторым после комиксов источником заимствований стало гонконгское кино -- не только прочно введенный в голливудский обиход Джон Ву⁵ или фильмы кун-фу, но и более маргинальные с западной точки зрения жанры, такие, как "гонконгское фэнтези". Так некоторые образы "Матрицы" -- прежде всего образ Тринити -- заставляют вспомнить экстраординарный фильм Джонни То "Героическая троица" (в России известен под названием "Палачи") с затянутой в черную кожу и летающей по воздуху героиней Мэгги Чун.

Вероятно, новизна "Матрицы" заключена как раз в сочетании обильных стилистических и жанровых заимствований с многочисленными интеллектуальными отсылками, рассыпанными тут и там. Персонажи цитируют Кэрролла, носят библейские имена и называются известными компьютерными терминами. Нео прячет диск в книгу Бодрийара "Симуляция и симулякры", количество мифологических, нумерологических и религиозных аллюзий сделало бы честь любому высоколобому постмодернисту. Но при этом "Матрица" остается фильмом действия и в то же время становится тем, что сами Вачовски назвали "грандиозный арт-хаус-хит".

Фанаты на своих сайтах перечисляют эти аллюзии и выдвигают изящные версии, объясняющие имена персонажей и сюжетные ходы Например, героя зовут Томас Андерсон, потому что он мессия (сын человеческий -- Андер-сон), который сам не верит в это (Фома неверующий), его хакерское имя Neo -- анаграмма имени One (Единственный), означающего в мифологии фильма мессию, и так далее. Если бы я писал рецензию на "Матрицу", я тоже не отказал бы себе в удовольствии поиграть в подобные игры. Но если говорить о том, что нового принесли братья Вачовски в кино, важнее другое. Несмотря на постмодернистский принцип "слоеного пирога", в "Матрице" не возникает реального ощущения глубины. Часть скрытых смыслов на поверку оказывается пустыми ("Будильник Нео показывает 9:18, а в конце появляется дата 18/9. В этом есть какой-то смысл?" -- "Да, 18 сентября -- день рождения моей жены").

В хитросплетениях Дэвида Линча и Питера Гринуэя можно долго разбираться, в лабиринтах Вачовски смысла не больше, чем в "Звездных войнах": значимые и оценочные характеристики персонажей заданы наперед, и все неожиданные находки ничего не меняют в восприятии фильма. Предатель Сайфер на самом деле Лю-Цифер. Ну так он и есть предатель, что с него взять; кроме того, его имя Сайфер означает "ноль". Значит, если Нео -- "единица", то он -- "ноль". Нео, оказывается, Христос -- так он и есть Спаситель, это и так ясно. Вачовски ссылаются на Бодрийара, утверждавшего, что наш мир -- симулякр, но в фильме это говорят открытым текстом без всякого Бодрийара. Иными словами, при некотором уровне образованности понятно, что "Матрица" не таит в себе третьих и пятых смыслов -- они все видны при просмотре, так подкованный зритель сразу ловит все цитаты во "Влюбленном Шекспире". Успех этих фильмов как раз и объясняется тем, что они позволяют широкой публике насладиться постмодернистской игрой, доступной ранее одним интеллектуалам. Еще десять лет назад элитарные идеи Бодрийара вошли в массы, утилизовались, адаптировались для масс, превратились в сюжетные ходы боевика.

Иными словами, если Дэвида Линча времен "Твин Пикс" можно было уподобить Умберто Эко, то братья Вачовски скорее Б.Акунин -- автор более поверхностный, но и более популярный.

Не случайно Вачовски не претендуют на победы на фестивалях и на получение "Оскара", а их диалоги достаточно просты и, несмотря на рассыпанные в них цитаты, неприхотливы. Они не забывают, что их цель -- новый фильм действия, и почти в каждом из своих редких интервью повторяют: "Мы любим экшн, и мы хотели снять умный экшн, в котором была бы мифология, современное христианство и много чего еще. Но кино -- графическое искусство. И строить сегодня все на диалогах -- скучно. Это будет телефильм, а не нормальное кино. Даже не телефильм, а радиопостановка. А мы фанаты работы с камерой". Тарантино никогда так бы не сказал, не говоря уж о Линче или Гринуэе.

Зато так, вероятно, мог бы сказать Джордж Лукас: примитивность диалогов, на которую так пеняли первые критики старых "Звездных войн", не помешала ему создать новую мифологию. У Вачовски для этого тоже есть все шансы, и если Лукас строил свою философию Силы на даосистско-буддистском фундаменте нью-эйдж, то Вачовски возводят Матрицу на убеждении в иллюзорности реального мира и вере в существование иного мира, лежащего за его пределами. "То, о чем мы говорили, когда нам впервые пришла в голову идея Матрицы, -- это тот вопрос, на который философия, религия и математика пытаются найти ответ. То есть вопрос о связи реального мира с другим миром, постижимым нашим интеллектом".

Вачовски не распространяются о своих амбициях, но на их месте я бы целил не в культовое кино последних пятнадцати лет, а в новую волну большого Голливуда двадцатилетней давности. Именно они больше других подходят на роль "молодой шпаны", что сметет с лица земли Спилберга и Лукаса или, если угодно, придет им на смену. Они не играют в "независимость", сразу предпочитая работать с мейджорами, не боятся большого бюджета и стиля Настоящего Голливуда. Они -- вдвоем -- имеют шанс стать вторым Джорджем Лукасом: со всеми финансовыми и культурными последствиями.

¹ В интервью, данном после выхода "Связи", Вачовски сказали: "Коэны -- великие режиссеры, они сняли пять великих фильмов. А мы только один. Тут и сравнивать нечего". Кстати, Коэны никогда не указывали себя в титрах как "братья Коэн" (предпочитая называться Джоэл и Этан Коэны) в отличие от братьев Вачовски.
² Отметим, что в 1990 году Миллер создал комикс "Крутые" (не имеющий отношения к одноименному фильму Джона Ву), и его соавтором выступил упомянутый выше Джеф Дарроу.
³ Из многочисленных значений английского слова the matrix сами Вачовски выделяют два: "матрица как математический термин" и "матрица как матка". Среди неупомянутых ими, но, возможно, актуальных для интерпретации фильма значений остаются еще термин из теории Станислава Гроффа, психолога, который в 60-е годы много экспериментировал с ЛСД (у него было четыре пренатальные матрицы, соответствующие четырем стадиям инициации и одновременно четырем стадиям родов), и название сериала начала 90-х по имени главного героя Стивена Матрикса, киллера, которому в предсмертном бреду явились души всех убитых им людей. Выжив, он круто меняет свою жизнь и, чтобы искупить свою вину, начинает выполнять задания, выдаваемые ему ангелами-хранителями. Одну из ролей в этом сериале сыграла Кэрри-Энн Мосс.
⁴ Как известно, Гибсону же принадлежит термин "матрица" в киберпанковском смысле слова. Он почти синонимичен "киберпространству" и означает ту внутреннюю реальность электронно-нейронных сетей, в которой, в частности, и существуют иллюзорные миры, создаваемые ИскИнами для героев.