Губернские страсти. «Губернатор», режиссер Евгений Матвеев

"Губернатор" ("Любить по-русски-3")

Автор сценария А.Лапшин
Режиссер Е.Матвеев
Оператор И.Демин
Звукооператор К.Зарин
Композитор В.Комаров
В ролях: Е.Матвеев, Г.Польских, Н.Джигурда, Л.Удовиченко О.Егорова, Н.Сахаров, Е.Аминова, Е.Жариков, Р.Янковский, В.Раков и другие
Кинокомпания "Слово" ("Мосфильм"), "Беларусьфильм", Госкино РФ
Россия
1999

"Губернатор"

В заключительной части кинотрилогии "Любить по-русски" Евгений Матвеев по масштабности задач превзошел самого себя. В первом фильме его герои в основном возделывали землю, любили и воевали, то есть предавались занятиям традиционным в нашем отечестве, и как все это делается "по-русски", мы на экране неоднократно видели, знаем. Во втором фильме - "Женская защита" - демонстрировались разного рода экстремальные происшествия: похищение младенцев, заключение главного героя в тюрьму, его участие в предвыборных баталиях, что для нашего кино тоже не новость. В третьей части - "Губернатор" - Матвеев попытался нарисовать идеальный образ посткоммунистической власти, а на такое прежде не замахивался никто.

Хлебнув лиха в своих попытках строить жизнь по законам новой России, положительные герои трилогии взяли наконец эту самую власть в свои руки. Бывший секретарь обкома Валериан Петрович Мухин (Е.Мат-веев) стал губернатором. Бывший летчик Курлыгин (Н.Джигурда) - начальником губернаторской охраны. Красавица Полина (О.Егорова), брошенная любовником, сбежавшим от трудностей, вышла замуж за отца Василия (Н.Сахаров), олицетворяющего в картине власть духовную. И теперь, объединив усилия, государственный муж, воин и пастырь строят для народа новую, счастливую жизнь. Фильм открывает черно-белая ретроспекция, снятая в стиле киножурнала "Новости дня": губернатор на макаронной фабрике, губернатор в школе, губернатор на стройке... Газета "Колокол" с портретом губернатора, большой заголовок "Работать для себя - работать для народа" - губернаторское кредо. Проникновенный голос Е.Матвеева рассказывает за кадром о трудном и тернистом пути героя к высотам власти. Собственно власть губернатору совсем не нужна, у него все есть - красавица жена, дом на хуторе, картошка в подполе до нового урожая... Но мать в детстве учила Валериана Петровича: "Думай о людях", - и, следуя материнской науке, он обречен нести груз повседневных человеческих нужд, забот и проблем...

Далее, уже в цвете, перед нами распахиваются сияющие, прекрасные дали (оператор И.Демин). По проселочной дороге бодро мчится желтый губернаторский "уазик" (иномарок Мухин, само собой, не признает). Губернатор совещается со своим окружением по поводу того, что для полного счастья хорошо бы подписать "договор с белорусами", решающий многие насущные проблемы области... И вдруг - ба-бах! Взрыв! Машина летит в кювет, все в шоке, крик, шум... Тут раздается телефонный звонок и строгий голос мафии предупреждает: договор ни в коем случае подписывать нельзя! И так весь фильм. Радужная идиллическая картина созидательной работы на благо народа неизменно обрывается пальбой, взрывами, тревожной музыкой и черным дымом, заволакивающим пейзаж. Вот они будни постсоветской народной власти. Каждый день то покушение, то угрозы, то компромат. Губернатору подкладывают в ящик стола отрубленную собачью голову (как в "Крестном отце"), фабрикуют в местной газетенке его фото с голой вице-губернаторшей на коленях и беспрестанно звонят на мобильный: "Не подписывай договор с Белоруссией, а то хуже будет!"

И, главное, совершенно непонятно, кто это делает. Валериан Петрович человек мудрый. Для каждого у него найдется задушевное слово, всякого умеет он убедить, перевоспитать, привлечь на свою сторону. И нерадивого завклубом (М.Светин), который все никак не удосужится засыпать лужу у городского Дома культуры, и местных предпринимателей - им Мухин проникновенно рассказывает о временах нэпа, - и даже "братков", коим губернатор, прибыв один и без оружия на их "новорусскую" баржу, внушает, что высшее счастье для русского человека - трудиться на благо отечества (сцена "Секретарь обкома проводит совещание с криминальными авторитетами" достойна войти в антологию концептуального искусства, Комар и Меламид просто отдыхают).

Губернатор хочет народу добра, и народ ему, безусловно, верит. Кто же тогда вставляет палки в колеса? Детективная линия, которую режиссер со скри-пом и натугой тянет через весь фильм, выводит нас лишь на некую промежуточную фигуру - милицейского генерала Рубашкина, имевшего с самого начала картины чрезвычайно неискреннее выражение лица. Но припертый к стенке и выведенный на чистую воду, генерал произносит загадочную фразу: "Если бы вы знали, во что меня втянули!", - а потом идет в свой служебный кабинет и стреляется, оставив записку из одного слова: "Простите". В общем, тайну зловредной организации генерал уносит с собой в могилу.

В первом варианте фильма, показанном журналистам на Пресс-клубе Госкино РФ, загадка эта так и не разъясняется. Да и к чему? "Наши" все равно победили: и договор подписали, и мост построили между Россией и Белоруссией. А некие "темные силы" всегда были, есть и будут. Они - неотменимая деталь политического ландшафта. Прокатный вариант картины дает ответ, хотя и несколько неожиданный, на вопрос, кто же вредители (но об этом несколько позже). Вообще авторы прокатного варианта, с ведома Матвеева или без, несколько подкорректировали картину в свете требований детективного жанра. Они вырезали, например, замечательный план, где застрелившийся Рубашкин сидит, уронив голову на правую руку, в то время как пистолет аккуратно лежит на левом конце стола. Не думаю, что Матвеев, снимая этот кадр, стремился посеять в головах зрителей сомнение: действительно ли предатель Рубашкин расстался с жизнью по собственной воле? Скорее всего режиссеру было просто не важно, где лежит пистолет. Матвеев не требует от своей аудитории ни наблюдательности, ни игры ума, ни способности строить далеко идущие предположения. Разговор со зрителем ведется на совершенно ином языке, и полнее всего эта языковая стихия раскрывается в эпизодах частной жизни героев.

Частная жизнь в фильме "Губернатор" не менее драматична, нежели общественная. Самого губернатора верная жена Катерина (Г.Польских) после публикации скандальной фотографии приревновала к молодой вице-губернаторше с обещающей фамилией Надеждина (Е.Аминова). В тот момент, когда оскорбленная Катерина с газетой в руке является ночью в губернаторский кабинет, чтобы сказать мужу: "Между нами все кончено!" - Мухин, хладнокровно сносивший все пакости мафии, в первый и последний раз теряет самообладание и начинает кричать позвонившим злодеям: "Я вас закопаю!" и т.п Жена Курлыгина Татьяна (Л.Удовиченко) упорно не желает понять, что дорогие подарки в виде холодильников и телевизоров, которые ей преподносят со всех сторон, могут скомпрометировать ее мужа да и самого Мухина тоже. На этой почве между супругами разыгрываются бурные семейные сцены. Курлыгин - Джигурда размахиват топором и орет на Татьяну так, что все мускулы вздуваются на его накачанной, мощной груди; Татьяна - Удовиченко захлебывается в рыданиях, а во время семейной драки то и дело норовит вскочить мужу на спину.

Но наиболее драматично складываются отношения Полины с отцом Василием. Невесть откуда взявшийся бывший сожитель Полины (В.Раков), дезертировавший из второго фильма трилогии, теперь является, чтобы соблазнить бедную женщину и разлучить ее с мужем. Первая встреча Полины с бывшим любовником - сцена проходная, но весьма характерная с точки зрения авторской манеры излагать события. Полина в сереньком скромном платочке вешает на дворе белье, из-за белых простыней выныривает герой Ракова в красной рубашке. Полина говорит ему грубо: "Чего явился? Видно, дружки бизнесмэны морду тебе набили". "Нет, - отвечает любовник, - дела мои о'кэй. Я за тобой приехал. Хватит тебе пропадать в этой вонючей дыре". Тут во дворе появляется отец Василий. При виде мужа Полина как ошпаренная несется в сарай и прячется там, глядя сквозь щели дикими, большими глазами. А наглый любовник идет к отцу Василию и спрашивает: "Ты кто?" "Я ее муж", - простодушно отвечает отец Василий. После чего хахаль напрашивается в дом на ночлег, выдавая себя за беженца. Отец Василий соглашается: "Конечно, конечно..." Тут Полина выносится из сарая с воплем: "Врет! Никакой он не беженец! Вон его машина стоит. Беженцы на таких не ездят". После чего любовнику приходится до времени ретироваться.

Безумные реакции Полины необъяснимы ни ее характером, ни состоянием душевного здоровья. Характера никакого здесь нет, в сумасшедших авторы Полину тоже не числят. Преувеличенные интонации и жесты в этой сцене просто-напросто впрямую и наглядно выражают отношение зрителя к предложенной ситуации. При виде героя Ракова зритель думает: "Явился. Теперь собьет, злодей, девку с толку!" И Полина на экране грубит: "Чего явился?", - а потом, действительно сбитая с толку, бежит в сарай. Когда отец Василий обнаруживает готовность пустить проходимца в дом, зритель переживает: "Да врет он все". И Полина тут же несется с криком: "Врет! Никакой он не беженец!.."

Перед нами очевидное нарушение норм стандартного реалистического повествования. В принципе, в обычном кино зритель анализирует визуальную информацию примерно так же, как в жизни, выделяя сюжетно значимые детали среди посторонних подробностей, доминирующие в данный момент переживания на фоне прочих стремлений и чувств персонажа. Чтобы вышелушить сладкое зерно смысла, зритель вынужден проделать некоторую работу, результаты которой выражаются в производимой вслух или про себя вербализации визуального текста, в переводе его с языка изображений на язык слов. Кинематографический текст Матвеева в подобном переводе, как правило, не нуждается. Здесь, за редким исключением, все, что говорится с экрана, соответствует существующей внутри фильма "действительности". А то, что относится к невербальной сфере - жесты, интонации, мимика, символические детали, музыка, свет, пейзаж, - исправно работает на усиление зрительских эмоциональных реакций. Эмоции резонируют, отражаются во всех элементах экранного действия и в результате достигают невиданного размаха. Такой же эффект наблюдается, например, в индийском кино. И сторонники фильмов Матвеева точно так же, как адепты бомбейской кинопродукции, воспринимают изображаемое на экране как самую взаправдашнюю реальность. Этот язык репрезентирует совершенно определенный тип сознания, для которого между представлением о жизни и самой жизнью, ее эмпирически воспринимаемой плотью нет никакого зазора. Человек существует в мире априорно предзаданных смыслов, не тратя никаких интеллектуальных усилий на извлечение информации из окружающей действительности. На людей подобного типа, в психологической структуре которых интеллектуальное и эмоциональное соотносятся в пропорции один к девяносто девяти, и рассчитана социальная утопия "Губернатор" (здесь объяснима даже настойчиво проводимая тема российско-белорусского братства, поскольку президент Лукашенко, руководящий своей страной по принципу "мы рождены, чтоб сказку сделать былью", - любимый герой определенной части нашего электората, не обремененного избыточным чувством реальности). К подобному типу относятся все положительные герои картины (за исключением разве что самого Мухина) - люди, эмоциональные до предела, бесхитростные сверх всякой меры и готовые всему и вся верить на слово.

А персонажи, не проявившие по ходу фильма особой доверчивости и простодушия, оказываются теми самыми злостными вредителями, которые предъявлены нам в заключительных кадрах прокатного варианта. Уже после лучезар-ного эпилога, где показано торжественное открытие нового моста между Россией и Белоруссией, следует коротенький эпизод в зале суда, где на скамье подсудимых мы видим экс-губернатора (Е.Жариков) и какого-то совершенно безликого губернаторского помощника в очках. Они действительно другие, не похожие на всех остальных обитателей матвеевского Берендеева царства, и потому им, понятное дело, верить никак нельзя.

Таким образом, фильм "Губернатор" демонстрирует завидное единство формы и содержания. Он, безусловно, любопытен, прежде всего с социологической точки зрения, но основной социологический интерес здесь представляет не сюжет, не идеология, но киноязык, раскрывающий механизмы восприятия, характерные для огромной массы наших соотечественников. Именно эти подсознательные механизмы продуцируют до боли знакомую, упрощенную картину мира, где благими намерениями власти вымощена дорога в рай, а на пути к всеобщему счастью то и дело встают иррациональные, вредительские темные силы. Учитывая, что подобная идиллическая картинка становится сегодня едва ли не официальной в нашей стране, полезно отдавать себе отчет, какова ментальная матрица, воспроизводящая этот образ снова и снова.