Михаил Горелик: «Фильм Ежи Гофмана актуален для нас не менее, чем для поляков»

Беседу ведет Нина Цыркун

"Вы бы купили билет на фильм по роману Сенкевича?" - с таким вопросом обратилось руководство Национального банка к полякам, прежде чем субсидировать проект Ежи Гофмана - экранизацию романа "Огнем и мечом". 88 процентов опрошенных ответили "да", и Гофман развернул самую масштабную постановку со времен распада соцлагеря. Уже в первую неделю проката кассовые сборы составили 7,5 миллиона долларов.

В декабре 1999 года премьера фильма состоялась в московском Доме кинематографистов. Но картина интересна не только масштабом производства и проката. Для российского зрителя она по-новому открывает исторические события, известные в официальной советской трактовке как "воссоединение Украины с Россией". Мы обратились к специалисту по этнографии и историческому костюму, кандидату искусствоведения, художнику, лауреату премии "Ника" Михаилу В.Горелику за комментарием по поводу нашумевшей ленты.

Нина Цыркун. Прежде всего хотелось бы узнать о той общественно-политической ситуации, которая стала фоном романа Генрика Сенкевича. У меня фильм оставил впечатление неясности, потому что определенные вещи, которые, может быть, для польского зрителя сами собой разумеются, мне неизвестны либо известны совершенно в другой трактовке, в школьно-хрестоматийном изложении "воссоединения Украины с Россией", в однозначной иллюстрации фильма Игоря Савченко "Богдан Хмельницкий" 1941 года. Короче говоря, мне кажется, я увидела только небольшую часть фильма-айсберга.

Михаил В.Горелик. Генрик Сенкевич - самый крупный польский историче-ский романист. Его трилогия - "Огнем и мечом" (восстание Хмельницкого), "Потоп" (шведское нашествие) и "Пан Володыевский" (последний всплеск польской доблести, спасение Европы от турок) - описывает историю страны в момент наивысшего ее расцвета и во время ее поворота к закату. (К слову сказать, Речь Посполита, а вовсе не Россия, как некоторые думают, - та самая "великая славянская страна в центре Европы", которой прочил расцвет в эру Водолея Нострадамус.)

Не знаю, как воспринимался роман "Огнем и мечом" в дореволюционной России, но сама война, о которой говорится в нем, считалась освободительной войной православной части народа против католиков. Ее значимым символом стал памятник Богдану Хмельницкому работы Микешина в Киеве: под скалой, в которую упирались копыта коня, в проектной модели лежали поверженный польский пан с саблей и еврей, с ладони которого сыпались деньги.

"Огнем и мечом"

При советской власти в трактовке войны религиозно-вероисповедный принцип сменился националистским: она стала рассматриваться прежде всего как освободительная борьба братского украинского народа против поляков. Хотя конфессиональный конфликт в затушеванном виде тоже подразумевался, на первый план выходил классовый. А фильм "Богдан Хмельницкий" с великим Николаем Мордвиновым в главной роли и вообще нужен власти для оправдания захвата Красной Армией части территории Польши в рамках пакта Молотова - Риббентропа.

Речь Посполита в середине XVII века была многонациональным государством. Большую часть знати составляли дворяне русского происхождения. Самые роскошные замки находились на территории Западной Украины и принадлежали православным магнатам. Эта западная Русь вполне состоялась как общество европейского типа, как страна с европейской культурой. Московитов русские Речи Посполитой тогда называли не русскими, а москалями, а русские Московии называли предков современных белорусов - литвинами, а русских украинцев - черкасами. Однако в XVII веке католическое священство добилось для своей паствы особых привилегий, в результате значительная часть русской шляхты приняла католичество, в том числе магнаты Острожские и Вишневецкие. (Байда Вишневецкий - герой украинского казачьего эпоса, основавший Запорожскую Сечь, в фильме, который мы обсуждаем, действует его внук - Иеремия Вишневецкий.)

В политическую жизнь втягивались вольные казаки с их передовым опытом ведения военных действий. Они чувствовали себя ущемленными, неполноценными, как и православная шляхта, и выступали защитниками православия. В то же время они стремились попасть в реестр, то есть регулярное войско, что давало существенные привилегии. Вот на этом фоне и произошла ссора православного полковника пана Хмельницкого с католическим паном Чаплинским, который отнял у полковника скот, жену и сына (и запорол его насмерть). Хмельницкий обратился за защитой в коронный суд, но проиграл дело. Естественно, что он воспринял свою обиду как вероисповедальный конфликт. Оскорбленный Хмельницкий поднял Запорожскую Сечь, призвал крымских татар под предводительством Туган-бея, разбил войко короля Владислава. Все это сопровождалось дикими грабежами и погромами, которые учиняли люди Хмельницкого. Достаточно назвать такую цифру - при Богдане Хмельницком уничтожили тысячи и тысячи евреев. Роман Сенкевича очень точно отражает природу этой ситуации, трактуя ее не как религиозный, межнациональный или классовый конфликт, а как конфликт конкретно социальный. Причем отражает с точки зрения поляка, благородного польского шляхтича - Хмельницкий осуждается не за то, что поднял национально-освободительную борьбу, а за то, что он, будучи шляхтичем Речи Посполитой, разрушил свою страну, свое государство, подняв голытьбу и наведя татар.

Ежи Гофман очень тщательно воспроизвел перипетии романа. Вообще, экранизируя трилогию Генрика Сенкевича, от романа к роману он как режиссер становится все более скрупулезным и серьезным. "Пан Володыевский" - это изящная "кавалерская" штучка про лихого рубаку, который погибает за родину, взорвав себя. В "Потопе" мы видим мятущегося героя-литовца (в исполнении Даниэля Ольбрыхского) среди ужасов войны. "Огнем и мечом" - картина, еще более утяжеленная этими ужасами, хотя ее и "облегчает" - в духе классического исторического романа - образ трикстера, хитроватого и веселого труса старика Заглобы.

Главный драматургический конфликт последнего фильма трилогии - в противостоянии Скшетуского и Богуна. И этот конфликт принципиален. И Сенкевич, и Гофман пытаются выяснить, почему эти два человека, оба полковники армии Речи Посполитой, такие разные. (Причем оба добиваются руки девушки из рода Рюриковичей, русской княжны.) Скшетуский - то, что называется "гоноровый пан", европеец, у которого есть понятие чести и который умеет управлять своими страстями. (Кстати, может быть, потому он, как всякий положительный герой, скучноват.) Богун - "дикий" шляхтич, представитель той прослойки, которая замечательно показана в "Потопе". Если тут уместно слово "гонор", то только с русской коннотацией, гонор как спесь.

Нина Цыркун. Как ни парадоксально, но именно Богун, вернее, Александр Домогаров, сыгравший эту роль, стал чуть ли не польским национальным героем.

Михаил В.Горелик. Кстати, в фильме есть персонаж, который является спе-цифически польским героем. Но Ежи Гофман, на мой взгляд, совершенно необоснованно его принизил, сделал чуть ли не посмешищем. Я имею в виду второстепенного персонажа - воина Подбийпентку, который дал обет не жениться, пока одним ударом не снесет головы трем врагам. Это символ католической духовности, трагический герой, который встает против врагов веры с детской чистотой души и с древним дедовским мечом. И у Сенкевича он очень серьезный персонаж, постоянно оттеняемый Заглобой. Но на экране мы видим несуразную фигуру с невообразимыми усами, плохо приклеенным носом... Зато гениально исполнил роль Хмельницкого, стопроцентно попав в "десятку", то есть создав исторически точный образ, Богдан Ступка. Это воистину великий и ужасный Богдан Хмельницкий, и именно благодаря ему "Огнем и мечом" поднимается на гораздо более высокий уровень, чем "Пан Володыевский" и "Потоп". Очень хорош и Даниэль Ольбрыхский, показавший в роли Туган-бея высочайший класс профессионализма. Он абсолютно неузнаваем - настоящий дикий степняк. Между прочим, здесь Ольбрыхский, выдерживая определенное портретное сходство, играет отца того самого Азыи Туганбеевича, которого он молодым играл в "Пане Володыевском".

Нина Цыркун. Вы затронули другую сторону дела - материально-историческую достоверность фильма. Об этом очень редко говорят просто потому, что критики в этой области чаще всего недостаточно компетентны. И не только критики, конечно. Помню, в книге Аллы Демидовой "Вторая реальность" актриса писала о том, что в картине о Чайковском специалисты отмечали, как Иннокентий Смоктуновский в роли композитора Чайковского неумело дирижирует оркестром. Демидова выразилась в том духе, что это, мол, ей не помешало, главное, верно был передан пафос... Как вы считаете, зачем нужна скрупулезная точность материальной среды, достоверность деталей в конкретных вещах и манере бытового поведения, коли мы все это вроде не очень-то и замечаем или прощаем ради общего впечатления?

Михаил В.Горелик. Я бы очень просто ответил на этот вопрос. Почти 90 процентов знаний наш современник черпает даже не из романов, а из исторических фильмов. Зачем же обманывать зрителя? Надо играть по правилам. Это азы профессионализма. Тем более что если речь идет о конкретном историческом персонаже, то он перед нами беззащитен. Каждый, кто берется за историческую постановку, должен помнить, во-первых, что ведь и о нем кто-нибудь когда-нибудь может снять фильм и втоптать в грязь "из творческих соображений". А во-вторых, есть ведь много людей, которые знают эти вещи лучше самого режиссера.

И это самая благодарная часть публики. Она хочет увидеть воочию то, что знала по литературе и по картинкам. Ложь в этом случае сбивает, ставит под сомнение и все самые дорогие для авторов замыслы.

Вот еще что следует отметить. В материальной культуре все очень тесно взаимосвязано, все обусловлено. Правильная деталь - это всегда удобная деталь, хорошо встроенная в пространство кадра, деталь, которую актеру удобно обживать. Приведу пример. В фильме "Легенда о Тиле" есть два короля - Карл V (И.Смоктуновский) и Филипп II (В.Дворжецкий). На них костюмы, строго соответствующие эпохе середины XVI века, с характерными приталенными кафтанами и широкими штанами с буфами. Но у Дворжецкого была шпага с объемной гардой и портупеей, которая точно "садилась в талию" и удобно держалась за счет буфа штанов. А Смоктуновскому досталась французская придворная шпажка XVIII века, которую носили с совершенно другим костюмом, она должна вылезать в шлицу и прикрываться полой. Было уморительно смотреть, как эта шпажка болталась у актера на причинном месте вместо фактурного гульфика. Или другой пример. В "Гибели Отрара" на Чингисхана надели шлем - точную копию турецкого шлема XV - XVI веков из берлинского музея, - и он превратился в Тамерлана. То есть совсем в другую историческую фигуру.

Нина Цыркун. И что же можно сказать в этом плане о фильме Ежи Гофмана?

Михаил В.Горелик. Должен отметить, что у Гофмана с материальной средой дело всегда обстояло замечательно. Она у него всегда была точно проработана и достоверна. После фильмов выходили книги о том, как они делались. Но на этот раз Гофман превзошел самого себя. Пожалуй, вышел даже некоторый перебор.

В исторических постановках важно соблюдать два условия - чтобы, так сказать, все пуговицы были на месте, но атрибутика не лезла в глаза, ничего не затеняла, не мешала. Большинство режиссеров по лени или невежеству просто не дают детали в кадр, но возьмите фильмы Куросавы, Абуладзе ("Мольба"), Дзеффирелли - там все есть. Однако с помощью операторских приемов - освещения, пиротехники, дымов - перенасыщенность должна затушевываться. То есть все должно быть на месте, но так, чтобы зритель это лишь ощущал, чувствовал, угады-вал. Почему-то такими приемами оператор Гофмана не воспользовался, у него даже традиционных для батальных сцен дымов практически нет. Зато сами эти сцены сняты потрясающе. Ценно то, что Гофман реконструирует стратегию и тактику, всю военную технику того времени в ее действии. Мы наконец впервые увидели знаменитые атаки казачьих боевых возов и безумной казачьей пехоты Максима Кривоноса. Исключительно ярким получился образ Запорожской Сечи, которая представляется воплощенным адом с его неохватными котлами-барабанами, полуголыми усато-чубатыми "чертями" и лузгающим семечки татарским полководцем среди всей вакханалии набатного грохота и кровопролитной усобицы. Хотя справедливости ради надо сказать, что свары между шляхетскими родами в трилогии Гофмана выглядят примерно так же.

Бросается в глаза, что Гофман очень мягко показал действия восставших, не акцентируя массовую резню и погромы, столь ярко описанные в хрониках. Непонятно почему. А самым жестоким персонажем фильма, как и в упомянутом советском "Богдане Хмельницком", оказывается - в противоречии с романом - Иеремия Вишневецкий, русский воевода и главный враг Хмельницкого. Так что можно заключить, что фильм этой своей стороной вполне укладывается в советскую концепцию хмельнитчины.

Конечно, я могу отметить некоторые частные исторические неточности. Например, крымские татары выглядят слишком дикими и нищими, они одеты в шкуры, они слишком монголоидны (это статисты-киргизы). На самом деле к середине XVII века татары довольно заметно смешались с местным населением и утратили резко выраженные монголоидные черты. Или еще, в одном из эпизодов крымский хан в своем шатре ласкает гаремную красавицу в кругу своих вельмож - в мусульманском быту такое исключено. Или такая деталь - Хмельницкий выплачивает Туган-бею четыре тысячи талеров выкупа за Скшетуского и тот поднимает над столом четыре мешочка одной рукой. На самом деле вес монет должен быть примерно сорок килограммов, а объем - раз в десять больше. Одной рукой вот так легко не поднимешь.

Но эти проколы вполне можно простить, главное - именно материальная среда демонстрирует тот исторический факт, что в XVII веке Польша, Русь (Западная) и Литва, все вместе составлявшие Речь Посполиту, обладали единой культурой, с единой модой, единым типом бытового поведения, когда люди легко переходили с одного языка на другой. Это еще подкреплено и музыкальным сопровождением. (Между прочим, современный украинский национальный гимн "Ще не вмерла Украина" - переложение польского гимна "Ешче Польска не сгинела", это как бы знак возвращения к той единой культуре.) Марш - лейтмотив фильма - был очень популярен у казачества Украины. При советской власти он был у нас даже запрещен к исполнению как марш сечевых стрельцов Петлюры. Единственный раз он прозвучал в фильме Бориса Ивченко с Иваном Миколайчуком в главной роли "Пропавшая грамота" (по Гоголю) 1972 года, который как "националистический" получил разрешительное удостоверение, но прокат его был сильно ограничен.

Мне кажется, что сегодня, когда Украина стала отдельным государством, а Богдан Хмельницкий - историческим деятелем-иностранцем, фильм Ежи Гофмана актуален для нас не менее, чем для поляков, которые так горячо его приняли. И его стоит посмотреть очень внимательно.