Дело молодое

Недавно американский критик Роджер Эберт пошутил: «Было время, когда подростки ходили в кино посмотреть на взрослых, занимающихся любовью. Похоже, что теперь взрослые ходят в кино посмотреть на занимающихся любовью тинэйджеров». Действительно, кино о подростках снова вошло в моду.

Вероятно, все началось с феноменального успеха двух молодежных ужастиков, снятых по сценарию Кевина Уильямсона. «Крик» и «Я знаю, что вы сделали прошлым летом» не только взяли кассу, но и убедили продюсеров в том, что подростки больше всего хотят смотреть кино про своих сверстников. А поскольку именно не обремененные семьей и работой студенты и школьники составляют большинство посетителей кинотеатров, то ставка была сделана именно на фильмы, героям которых еще не исполнилось двадцать.

Идея эта оказалась и плодотворной, и перспективной. Ведь помимо финансовой привлекательности «на выходе» (большие сборы) подобные фильмы обладают не меньшей финансовой привлекательностью «на входе»: молодые звезды еще не настолько звезды, чтобы просить миллионные гонорары. Золотым дном оказались подростковые телесериалы типа известных в России «Беверли Хиллз 90210» или «Элен и ребята»: играющие в них актеры рвутся, выпрыгнув на киноэкран, повысить свой статус и потому не претендуют на очень уж большие деньги. А вместе с тем миллионы тинэйджеров знают их и пойдут в кино только для того, чтобы еще раз увидеть своих любимцев. Кортни Кокс пришла в «Крик» из «Друзей», Нив Кэмпбел — из «Банды пяти». Оттуда же пришла в «Я знаю, что вы сделали…» Дженнифер Лав Хьюит. Сара Мишель Геллар («Баффи — истребительница вампиров») во многом обеспечила успех «Жестоких намерений», а Джеймс ван дер Бик («Ручей Доусона») — «Университетского блюза». Но, кроме того, эти молодые актеры перспективны: предыдущее поколение, окрещенное критикой «поколением Х», постепенно вырастает, и уже сейчас Джонни Депп, Вайнона Райдер или Леонардо Ди Каприо уже не смогут играть юных героев. Голливуд охоч до молодой крови — и потому должен подготовить замену. Несколько десятков крупных молодежных проектов — то, что надо, чтобы обкатать возможных завтрашних звезд. Несколько имен можно назвать уже сейчас: это много снимающаяся Нив Кэмпбел («Колдовство», «Дикие штучки», «Крик») или Риз Уизерспун, дебютировавшая в тарантинообразной кар-тине «Шоссе», а потом снимавшаяся в нескольких «фильмах о подростках» — «Выборы» (в нашем прокате — «Выскочка»), «Жестокие намерения», «Плезантвиль».

Успех «Крика», наложившись на успех еще одного подросткового фильма — «Ромео и Джульетта», — подсказал беспроигрышный ход: осовремененная классика. Критики будут довольны, родители будут считать, что их дети прикоснулись к высокому, а дети будут смотреть кино про свои проблемы: пубертатный секс, борьба за популярность в классе и т.п.. Следуя этому рецепту, «Она такая» перетолковывает миф о Пигмалионе и Галатее, а «Жестокие намерения» (русское название в видеоверсии — «Жестокие игры») — пожалуй, лучший на настоящий момент фильм этого направления — осовременивают «Опасные связи» Шодерло де Лакло.

Вместо французских аристократов XVIII века — богатые тинэйджеры с Манхэттена. Вальмон помещает в Интернет фотографию опозоренной им девушки, де Мертей нюхает кокаин, спрятанный в нательном крестике новорусского размера, форварда местной футбольной команды шантажируют его гомосексуальностью, которую он скрывает, а Аннетт Харгроув — простодушная жертва интриг Вальмона и де Мертей — публикует в журнале статью о том, что надо хранить девственность до настоящей любви. Молодые, богатые, полные презрения к обычным людям герои действительно выглядят реинкарнацией французской аристократии двухвековой давности.

Роджер Камбл отталкивается от Шодерло де Лакло; запомнившийся своим дебютным фильмом «Тусовщики» Даг Лиман ориентируется на куда более близкий к нашему времени образец: в его фильме «Go!» (русское название — «Экстази») многие критики усмотрели отсылки к «Криминальному чтиву» Квентина Тарантино. В данном случае прокатчиков можно понять: название «Go!» действительно трудно перевести на русский — слишком много смыслов в этом коротком слове. Да и название «Экстази» подходит этой картине: самыми благодарными его зрителями станут как раз поклонники той субкультуры техно, которая возникла десять лет назад не без помощи этого наркотика.

В России рэйвы долгое время считались делом элитарным, едва ли не эзотерическим, тогда как на Западе их посетителями с самого начала были простые ребята из рабочих кварталов. Такие, как продавщица из супермаркета Рона, оказавшаяся в самом центре сложной интриги с ночными дискотеками, бандитами, фэбээровцами и — разумеется — двадцатью таблетками МДМА. Подобно тому как это было в «Криминальном чтиве», единый сюжет разбит в «Экстази» на несколько новелл с разными героями, гибнущими в одной истории и оказывающимися живыми в другой. Критики с увлечением находили множество перекличек с фильмом Тарантино: тут и симпатичные драг-диллеры, и несмертельная передозировка, и даже персонажи с одним и тем же экзотическим именем Зак. Но разница в том, что у Тарантино действовали взрослые серьезные люди, можно сказать, профессионалы, а у Лимана — подростки. Поэтому и сюжет оказался попроще, без особых наворотов, флэшбэков и т.п. Да и на смену эклектичному, наполненному цитатами и реминисценциями стилю Тарантино приходит усредненный стиль середины 90-х, адаптированный для подростков — сверстников героев.

Подобно тому как Диг Лиман адаптировал сложную конструкцию «Криминального чтива» к сознанию подростков, Кевин Уильямсон до предела сумел упростить сюжет об инопланетянах — похитителях тел. Эту тему обычно связывают с классическим, 1956 года, фильмом Дона Сигела «Вторжение похитителей тел», хотя еще за пять лет до него история о монстре, мимикрирующем под своих жертв, была рассказана в картине «Тварь из другого мира», снятой Кристианом Ниби при активном участии знаменитого Хоуарда Хоукса. Оба фильма в аллегорической форме размышляли о предательстве, паранойе и шпиономании — недаром они появились в эпоху маккартизма. В «Факультете» Роберта Родригеса по сценарию Уильмсона действие перенесено в современный колледж. На этот раз перед нами не притча, а незамысловатый подростковый ужастик, единственным отличием которого от десятков фильмов о «вторжении», является только то, что больше всего на свете «превращенные» боятся… некоего порошка, сильно похожего на кокаин, но называемого результатом переработки кофеина в домашней лаборатории.

Подобное «целомудрие» не только не украшает картину, но служит еще одним свидетельством того, что Родригес растерял свое молодое хулиганство. Куда лучшее представление о по-настоящему отвязном молодежном фильме дает «Рука-убийца» Родмана Флендера — один из самых циничных фильмов, снятых Большим Голливудом за последние десять лет.

Каждый Хэллоуин злая сила вселяется в руку самого ленивого человека в мире и в полночь забирает его душу в ад. На этот раз она выбрала Энтона, проводящего время перед телевизором с плейером и сделанным из ингалятора кальяном с травкой. Его рука начинает жить своей жизнью и довольно существенно сокращает население небольшого городка.

Все это могло бы оказаться просто кровавым фильмом ужасов (фонтаны крови, пила, отрезающая голову, Энтон, отсекающий самому себе руку кухонным тесаком и т.п.), но благодаря саркастической подаче и развеселой интонации оказывается черной комедией. Двое друзей Энтона, убитые его злой рукой, оживают минут через пятнадцать, выбираются из-под земли и весь фильм так и ходят — один с пивной бутылкой, торчащей из черепа, другой — неся в руках свою голову (потом с помощью вилки ее приставят на место… тоже веселая сцена).

«Рука-убийца» балансирует между «Битлджюсом» Тима Бертона и «Злой мертвечиной» Сэма Рэйми. Если добавить к этому, что весь фильм герои отпускают сальные шуточки и курят травку из самых чудовищных приспособлений (одно из них — металлический кальян «на троих» — они даже забирают с собой на тот свет), то станет ясно, что полку кинематографических сподвижников Бивиса и Баттхеда прибыло.

Как водится в современных ужастиках, в «Руке-убийце» несколько финалов, последовательно пародирующих известные фильмы («Призрак», «Я знаю, что вы сделали прошлым летом» и другие). Один из них кончается словами: «Как всегда, марихуана помогла нам скрасить скучный денек».

Такие фильмы хороши, когда они существуют в качестве маргинальных: всенародная популярность была бы воспринята как свидетельство дурного вкуса и упадка морали. И потому низкие кассовые сборы — всего четыре с небольшим миллиона — не могут не радовать. Значит, в Америке не все такие, как Энтон. Остается, впрочем, пожалеть, что никто не догадался выпустить в России «Руку-убийцу» большим экраном. Я предполагаю, что вышел бы хит покруче «Факультета», но теперь уже не проверишь.

В «Факультете» Родригес поместил сюжет 50-х в 90-е. Герои «Плезантвиля» Гэри Росса брат и сестра Дэвид и Дженнифер сами попадают из 90-х годов в 50-е, но не просто в 50-е, а в черно-белый телесериал «Плезантвиль». Сами они тоже становятся «черно-белыми», но по мере того как благодаря им в стерильный мир сериала привносятся элементы «реальной жизни» (прежде всего — секс и современное искусство), Плезантвиль становится цветным. Интересно интерпретировать «Плезантвиль» как аллегорию о наступлении 60-х, как антирасистскую сатиру (обретшие свой собственный цвет люди становятся «цветными» и изгоняются из общества), в конце концов — как притчу о внутреннем перерождении, необходимом каждому из нас. В этом смысле любопытно, что Дэвид и Дженнифер перестают быть «черно-белыми», после того как совершают нечто значимое в их собственном мире. Для Дэвида это драка, а для Дженнифер — чтение книги. Интересно отметить, что кульминационная сцена фильма может быть воспринята как пародия на штампы «старого» кино для подростков: Дженнифер объясняет своей матери, что такое секс («Понимаешь, иногда люди любят друг друга так сильно, что…») и как надо мастурбировать («Вообще-то можно обойтись и без папы»). В традиционном фильме, разумеется, мать все объясняет дочери.

Как известно, шутки на тему мастурбации в последнее время вошли в моду. Не случайно один из самых «неприличных» — и вместе с тем самых удачных — молодежных фильмов последних лет «Американский пирог» едва ли не открывается сценой, когда герой-подросток мастурбирует, прикрыв (видимо, от цензоров) свой член носком. Да и самим названием «Американский пирог» обязан той же тематике: одному из героев сказали, что на ощупь женский орган похож на яблочный пирог, и он решил проверить. В самый напряженный момент появился его отец.

Все это заставляет вспомнить вульгарные комедии 80-х типа «Горячей жевательной резинки», но с поправкой на современную раскрепощенность голливудских нравов. Или Бивиса и Баттхеда, которым никак не дают телки, только с тем отличием, что на экране не уродцы, как эта телевизионная парочка, а молодежные звезды — Крис Кляйн («Выборы»), Тара Рейд («Жестокие намерения»), Мина Сувари («Красота по-американски»), Наташа Лионе («Трущобы Беверли Хиллз») и еще полдюжины менее известных, но таких же молодых и свежих. Вот и пирог готов.

Пирог этот не такой неаппетитный, каким кажется в пересказе. Магистральная идея была проста: сценарист и режиссер скрестили непристойный фарс с лирическим исповедальным фильмом и, вероятно, воспоминаниями собственной, уже довольно далекой, юности. И зритель, насмеявшись к середине картины вдоволь, неожиданно вспоминает, что такое на самом деле быть подростком. Понимаешь, что все эти девочки, которые хотят, чтобы им обязательно сказали «я тебя люблю», и мальчики, мечтающие о сексе и безумно боящиеся его, — все они ждут, что за порогом их школы начнется Настоящая Жизнь, в которой они уже не будут так беспомощны перед собственным половым инстинктом.

Та жизнь, которая только начнется, будет взрослой жизнью. Она еще впереди, и, возможно, поэтому в фильме почти нет взрослых: всего двое. Отец любителя пирогов, принесший ему после того конфуза журнал «Хастлер» и решивший поговорить «по душам», и мать самого сексуально продвинутого мальчика из класса, в конце концов лишившая невинности одного из героев. Присмотревшись к ним, видишь, что они сделаны из того же теста, что и их дети. Папа до сих пор не может нормально говорить о сексе: «Понимаешь, мастурбация — это ничего страшного. Это будто играешь в теннис о стенку. Но тебе нужен партнер, сынок». А мама все еще считает, что самое крутое — это напиваться и трахать все, что движется. Они очень естественно смотрелись бы в «Счастье» Тодда Солондза или в «Красоте по-американски» Сэма Мендеса (заметим, что и в том и в другом фильме тоже полным-полно непристойностей). Мечтающие о взрослой жизни герои перестают вызывать смех и вызывают только сострадание. К концу картины — как и положено в комедии, счастливому — понимаешь, что у них не много шансов избежать незавидной судьбы своих родителей.

«Американский пирог» покидает незавидную компанию «Остина Пауэрса», попадая в общество куда более интеллектуальных фильмов. Это заставляет предположить, что нынешняя мода на подростковые комедии связана не только с растущей долей школьников и студентов среди кинозрителей, но и с тем, что те, чья юность выпала на неоконсервативные 80-е, пытаются оглянуться на свое детские годы, то ли чтобы найти там корни своих сексуальных фрустраций, то ли в поисках утраченной американской красоты. Но то и дело вместо нее они видят тот самый американский пирог с дыркой посередине.

Одной из главных особенностей современных подростковых фильмов неожиданно оказывается ретроспективный взгляд. Естественно и появление фильма Кэт Ши «Ярость: Кэрри-2», сиквела одной из самых известных картин этого жанра — «Кэрри» Брайана Де Пальмы. Впрочем, это скорее римейк, чем сиквел. Опять, как и в первоисточнике, наделенная паранормальными способностями девочка (на этот раз ее зовут Рейчел) оказывается гадким утенком среди скотного двора американской школы, она доверчиво раскрывается навстречу одноклассникам, и опять они обманывают ее, выставляя на посмешище. Завершается все кровавым побоищем и пожаром.

Любая нескладная девочка и любой слабосильный очкарик поставят фильму с таким сюжетом пять баллов даже через десять лет после окончания школы — потому что тоже мечтали убивать силой взгляда. Тем более если в картине играют неплохие молодые актеры, а спецэффекты использованы в меру и со вкусом. Проблема, однако, в том, что два фильма с одним и тем же сюжетом — это перебор. Тем более что в «Ярость» вставлены фрагменты из картины Де Пальмы (учительница Рейчел была одноклассницей Кэрри), которая спустя двадцать с лишним лет выглядит почти шедевром. За начальный эпизод «Кэрри», когда девочка в школьном душе вдруг видит, как у нее по ногам течет кровь (у героини начались первые месячные), можно смело отдать весь — в общем-то, неплохой — фильм Кэт Ши. Видимо, так же решили и американские зрители: по результатам национального проката «Ярость» набрала всего 17,7 миллиона долларов, даже не окупив свой бюджет в 21 миллион.

Как ни странно, среди волны молодежных ретрофильмов появилась и картина, которую можно воспринять как ностальгическую по отношению не столько к американскому кино, сколько к российскому прошлому. Речь идет об «Октябрьском небе» Джо Джонсона.

Октябрь 1957 года, шахтерский поселок Коалвуд, живущий только за счет шахты, которую вот-вот закроют из-за нерентабельности. И четверо подростков, вдохновленных запуском советского спутника («Ну и что, что они полетели в космос? Зато у нас есть рок-н-ролл!») и решивших построить ракету. После многих неудач они наконец добиваются успеха — и их полуметровая ракета приносит им специальные стипендии, позволяющие поступить в колледж и покинуть Коалвуд.

Этот фильм выглядит довольно неожиданным для Джо Джонсона, прославившегося такими хитами, как «Джуманджи» и «Дорогая, я уменьшил детей». Надо верить в мечту, и все тебе помогут. Плохих людей нет, просто люди разные, но если они объединятся, то смогут понять друг друга. Мир «Октябрьского неба» подозрительно похож на стерильный мир «Плезантвиля», так что, говоря о нем, невольно сбиваешься на пародийный тон. Но тем не менее «Октябрьское небо» едва ли не единственный из всех фильмов о подростках, представляющий своих героев интересующимися чем-то еще кроме стремления к социальному или сексуальному успеху. Именно когда смотришь «Октябрьское небо», понимаешь, чего так не хватает другим подростковым фильмам — ощущения реальной жизни. Казалось, все табу пали и кино смело показывает подростковый секс, не боится проблемы наркотиков, не бежит сатиры и социального анализа. Но все равно: глянцевый и сверкающий мир «Go!», «Факультета» или «Жестоких намерений» не так уж сильно отличается от черно-белого мира старого пятидесятнического сериала. Он другой, но такой же ненастоящий.

Попытка показать настоящий мир предпринята в одной из лучших картин прошлого года — «Выборах» Александра Пейна. Выборы — школьные, главные конкуренты — активистка Трейси Флик (за эту роль Риз Уизерспун была номинирована на «Золотой глобус»), спортсмен Пол и его сестра-лесбиянка Тэмми, приревновавшая брата к своей подруге.

Повествование ведется от лица то одного, то другого персонажа, и это обеспечивает ему объем и неоднозначность. Трейси проводит кампанию по всем правилам искусства и страдает от одиночества, Пол, не особо беспокоясь о результатах, и так знает, что у него много друзей, Тэмми обещает отменить следующие выборы в случае своей победы и покончить с тем фарсом, которым является студенческий совет. Все персонажи вызывают сочувствие, но ни с кем не хочется себя отождествлять.

О ком эта история? О политических радикалах, которых никогда не допустят до «демократических» выборов, потому что они сами не хотят этого? О беспринципных политиках, беспросветно лгущих ради своей победы? О борцах с беспринципностью, готовых пойти на подлог? Об активистке, расплачивающейся одиночеством за социальный успех? Об учителе-неудачнике, мстящем ученице за то, что он вожделеет к ней? От ответа на эти вопросы зависит, воспримем ли мы этот фильм как политическую сатиру, школьный фильм или бытовую драму.

Оригинальное название картины российские прокатчики сменили на «Выскочку». Вероятно, зря. Ведь на поверку саркастичная комедия Александра Пейна оказывается грустной историей о демократии, фальши и лжи — темах более чем актуальных для любых выборов. Не только школьных.

Шутка Роджера Эберта перестает быть шуткой. Подобно педофилу, современный зритель хочет получить от фильма о подростках ощущение свежести и чистоты, присвоив его себе в вуайеристском акте кинопросмотра. У тинэйджеров всегда есть надежда. Видя, как высоко подростки ценят секс и социальный успех, взрослые могут сказать себе, что их жизнь прожита не зря. Они достигли того, чего хотели в шестнадцать лет. Или — почти достигли.

Заплатить за это пришлось совсем немногим — надеждой. Ведь взрослые тем и отличаются от подростков, что давно уже потеряли веру в существование того порога, за которым и начинается Настоящая Жизнь.