Колесо обозрения

В 1987 году я набирал первую мою — сценарную — мастерскую на Высших сценарных и режиссерских курсах. Вдруг среди потока работ, присланных на творческий конкурс — всяких, и графоманских, и талантливых, — зажегся свет.

Сначала мне показалось, что я читаю какой-то неизвестный мне рассказ Платонова. Тот же неожиданный труд языка, когда — на первый взгляд — все слова не на месте и вообще кажется, что ты говоришь с дурачком, но потом незаметно оказываешься в плену невиданных и неслыханных образов и мыслей.

Юра Петкевич появился в Москве — похожий на Буратино, в огромных ботинках, откуда-то из-под Могилева, где был художником на деревенском кладбище. И я поверил ему сразу, что Платонова он не читал и даже не знает, кто это такой.

Я никогда никого не учу, только советую. Петкевича — в нашей мастерской — не учил в первую очередь. Потому что он уже от природы — от Бога — был научен тому — своему, ради чего и пришел в искусство.

Сейчас он известный писатель, часто публикующий — уже совершенно ни на кого не похожую — прозу в лучших московских журналах. Но и это не все, что он может: он еще замечательный, необычный — выставляющийся — живописец.

Впрочем, и этого ему тоже оказалось мало.

Поиск равновесия в дебрях неэвклидова — зримого — мира, в странной реальности, которая становится бытом, все-таки невозможен в современном искусстве без кино. К счастью, оно еще не совсем разучилось видеть воздух, которым окружены люди и предметы в пространстве и времени, оно еще умеет иногда читать между строк.

Петкевич нашел для дебюта в режиссуре — к моему удивлению — сценарий Шпаликова «День обаятельного человека». Сценарий не самый известный, но очень непростой, даже значительный — хотя и не так замеченный и понятый, как «Утиная охота» Вампилова.

Петкевич — человек совершенно иного времени, происхождения, целей в искусстве — понял шпаликовский сценарий. И тогда я подумал, что в этих двух талантах и душах есть родство.

Сценарий, который вы будете читать в этом номере, тоже чем-то напоминает лукавые и серьезные игры Шпаликова с действительностью. Но он уже совершенно «свой» для Петкевича. Всех людей — знает он — парадоксально соединяет нечто невидимое: силы притяжения и силы отталкивания. Может быть, поэтому в его мире все случайности закономерны, все сложное — просто, а вместе это и есть — неповторимая жизнь.

О чем сценарий? Легче всего произнести, как заклинание, что наша жизнь абсурдна. Это лишь одно из объяснений. Так ведь и у жизни вообще мало объяснений. Почему она есть? Почему она именно такая, как она есть? Не дает ответа. Но однажды приходит из глубины простого бытия вот такой художник Петкевич, человек с особыми глазами, и все переставляет, и все переназывает.

И вместе с ним мы, может, наконец вернемся к новому кино.

Трудно будет найти на это кино деньги, трудно будет снимать, но я абсолютно убежден, что Юра своего добьется. Потому что ему по-прежнему всего мало. Кстати, теперь я уже с некоторой тревогой жду, что он вот-вот начнет писать музыку.

Павел Финн

На первый путь прибыл дизель. Он состоял всего из трех вагонов. В последнем выбиты были почти все окна. Несколько пассажиров прошли по перрону, захлопали вокзальной дверью — и наступила тишина: необычная в городе, особенно на станции. И в этой тишине отчетливо послышалось, как «скорый» поезд загромыхал на железнодорожном мосту через реку. Анатоль, отвернув манжету, глянул на часы. Проходя мимо двери, в стеклах которой отражалось заходящее солнце, он с удовольствием рассмотрел свой стройный силуэт. По громкоговорителю объявили о прибытии «скорого» поезда. Наконец из-за дизеля с выбитыми окнами показался тепловоз, который тащил за собой нарядные вагоны. Анатоль перед дизелем перебрался через первый путь. «Скорый» поезд остановился, как раз напротив Анатоля открылась дверь — из-за проводницы выглядывала Лиза, махая рукой.

- Я очень рад видеть тебя, — сказал ей Анатоль, когда девушка, опираясь на его руку, спрыгнула на перрон.

- И я! — воскликнула она, тут же оборачиваясь к прелестной, совсем юной девице, которая вслед за ней спускалась по ступенькам из вагона. — Ее зовут Ляля, — сообщила Лиза. — Что? Она красивее меня, чего смотрите так на нее?

Анатоль, разглядывая Лялю, смутился.

- А это Анатолий Иванович, — продолжала Лиза, представляя его Ляле.

- Слушай, Лиза,

- сказал Анатоль, — я просил не называть меня на «вы» и по имени и отчеству — к чему этот официальный стиль?

- Хорошо, — сказала Лиза и обратилась к Ляле, — можешь называть его просто Анатоль.

- Очень приятно, — сказала Ляля.

Они обогнули здание вокзала и через железную калитку в кирпичном заборе вышли на привокзальную площадь. Лиза не вытерпела и еще раз поинтересовалась:

- Все-таки Ляля красивее меня, Анатоль?

- Почему это тебя так волнует? — удивился Анатоль, подходя к своей машине.

- Что ты делаешь такое лицо? — вспыхнув, обратилась она к Анатолю. — Разве я беспардонна?

- Конечно, — ответил Анатоль, доставая из кармана ключи.

- Я, наверно, слишком волнуюсь, — сказала Лиза.

Анатоль открыл в машине заднюю дверку Ляле.

- Что вы хотели бы посмотреть в нашем городе? — спросил он ее.

- Я об этом еще не подумала, — ответила Ляля, устраиваясь в машине.

- А сам! — закричала Лиза, отходя недалеко к дереву и рассматривая что-то на нем.

- Что сам? — не понял ее Анатоль.

- А сам на «вы»!

- К Ляле я на «вы», конечно.

- Давайте будем на «ты», — сказала Ляля.

- Давайте, давай, — сказал Анатоль. — Лиза, что ты там увидела? — закричал. — Садись в машину!

Лиза достала сигарету и, щелкнув зажигалкой, задымила.

- Анатоль! — закричала она. — Куда ты спешишь? — И вздохнула — Наслаждайся жизнью, посмотри, как на верхушке этого дерева трепещет листва. Подойди ко мне, — попросила.

С неудовольствием Анатоль подошел к дереву.

- Ну и что? — спросил он. — Вот уже вечер, по-моему, Ляля очень устала, а у тебя опять каприз, дорогая…

- Я думаю, Ляля не помешает нам, — прошептала Лиза, — ты пойми: мне было бы очень неудобно не взять ее с собой. Я потом тебе объясню.

- Не переживай, — сказал Анатоль.

Ляля приоткрыла дверку и из автомобиля крикнула:

- Что вы там увидели?!

- Ах, Лиза! — не вытерпел Анатоль и заговорил достаточно грубо и громко: — У нас полно дел! Я так глупо стоять не могу.

Он зашагал к машине, сел в нее, нахмурился и стал глядеть прямо перед собой очень внимательно, будто уже ехал.

- Скажи, пожалуйста, Анатоль, есть ли в твоем городе колесо обозрения? — спросила Ляля.

- Колесо обозрения? — переспросил Анатоль, не оборачиваясь.

- Я всю жизнь мечтала покататься на нем, — призналась Ляля. — В нашем поселке нет аттракционов. Впрочем, извини, ты имеешь представление о колесе обозрения?

- Конечно, хотя я никогда не катался на нем.

- А оно работает в твоем городе?

- Наверно, — ответил Анатоль.

Лиза же, улыбаясь, невозмутимо курила и глядела в небо, где зажигались звезды. Она задумалась и сама не заметила, как прикурила вторую сигарету от первой. Тут же заурчал мотор, и машина Анатоля понеслась по городу.

Лиза продолжала невозмутимо курить, будто ничего не произошло. Загудел за вокзалом дизель. Лиза обернулась и увидела, как три вагона покатились по рельсам. Пересекая привокзальную площадь, мимо прошел мужчина со свернутым зонтиком в руке и с саквояжем. Она даже не видела его лица. Лиза улыбнулась и последовала за ним. Она старалась шагать за мужчиной след в след. Для Лизы его шаги оказались слишком широкими, и она скоро запыхалась. Мужчина остановился и обернулся. И Лиза остановилась и поглядела на незнакомца очень серьезно. Он, однако, ничего не сказал, повернулся и пошел дальше. Лиза не отставала. Зажглись фонари. Мужчина, а за ним Лиза шли от фонаря к фонарю. Прохожих на улице становилось меньше. Сердце Лизы трепетало от восторга. Мужчина опять остановился и обернулся.

- Зачем ты идешь за мной? — спросил он. — Я не знаю, — ответила Лиза.

Подул ветерок. Листва зашелестела сильнее. Мужчина раскрыл зонтик. Застучали о натянутую ткань капли. Мужчина проговорил Лизе:

- Становись под зонтик. А то мне как-то неудобно даже.

Лиза прижалась к нему. Мужчине ничего не оставалось, как взять ее под руку. Они вошли в подъезд и стали подыматься на лифте. Их взоры встретились и разошлись. Лифт остановился. Мужчина достал из кармана ключи и, открывая дверь в квартиру, спросил:

- Как тебя звать?

- Анна, — не задумываясь, ответила Лиза.

- А меня — Глеб.

Он открыл квартиру и, пропустив вперед Анну, хотел было включить электрический свет, но только щелкнул выключателем.

- Странно, — сказал Глеб.

Он прошел по квартире, пытаясь зажечь свет в других комнатах, однако это ему не удалось.

- Проходи, не стой у порога, — сказал он Анне, — а я зайду к соседке.

Он вышел из квартиры и позвонил в дверь напротив. Открыла огромная толстая женщина. За ней сияло электричество.

- Я думал, и у вас света нет, — проговорил Глеб. — В чем же дело?

- Вот этого я не знаю, — сказала женщина. — А зачем тебе свет? — хихикнула она, разглядев за порогом у Глеба женские туфельки.

- Все ты заметишь, — сконфузился Глеб и попросил: — Ну, так дай хоть свечку!

Анна в темноте прошла по квартире к окну и заглянула в него. Посреди двора стоял фонарь и освещал на асфальте лужу, в которую косо падали серебряные иголки. Тут из мрака за стеклом появился язычок пламени и стал приближаться к Анне — она повернулась — в комнату вошел Глеб с горящей свечой в стакане.

- Не скучай. У меня есть хорошее вино, — сказал он, воодушевляясь, и тут же, заворачивая на кухню, вздохнул: — Придется размораживать холодильник.

- Вино, когда идет дождь, — это великолепно, — обрадовалась Анна и как ребенок захлопала в ладоши. — Извини, Глеб, — она переменила несколько тон, — можно я от тебя позвоню?

- Конечно, если работает телефон, — закричал из кухни Глеб. — Сейчас, я принесу свечу.

- Я на ощупь, — сказала Анна и подняла трубку. — Работает!

Она уверенно стала в темноте крутить диск. Вошел Глеб с подносом, на котором рядом со свечой стояла бутылка красного вина и позвякивали два фужера около тарелки с нарезанной колбасой. Глеб поставил стакан со свечой на столик у телефона, вино, фужеры и колбасу расположил на большом столе на салфетках и закрыл окно шторой.

- Алло, — проговорила Анна, разглядывая себя в зеркале и поправляя прическу. — Верочка!.. Позовите Верочку… Проходная кондитерской фабрики? Извините.

Анна стала опять набирать номер.

- Алло, — ответил мужской голос.

- Позовите, пожалуйста, Верочку, — попросила Анна.

Она прекрасно услышала даже шаги — вдруг раздался хохот. Анна терпеливо ожидала, прижимая телефонную трубку к уху.

Глеб разлил вино и сказал:

- Я не считаю странным, что ты увязалась за мной.

- И я не считаю странным, что так получилось, — поддакнула Анна.

- Почему?

- Нет, ты скажи: почему?

- Ладно, — сказал Глеб, подавая полный фужер Анне. — Будь здорова. — Он отпил немного вина и стал объяснять: — Я ничего не понимаю в жизни, разве что отчетливо понимаю: чем я становлюсь старше, тем больше ничего не понимаю. И поэтому не удивляюсь, что ты увязалась за мной. И только восхищаюсь! И мне очень интересно, что будет завтра. На самом деле это очень интересно! Это, может быть, единственное, что заставляет меня просыпаться каждое утро.

- Ну так это же здорово! Я думаю, многие тебе позавидуют. За это можно выпить.

И Анна стукнула фужером о фужер Глеба.

Они выпили.

- Нет, — покачал головой Глеб. — У меня какой-то нездоровый интерес к жизни. — Глеб взял бутылку, налил себе и добавил в фужер Анны. Прихлебывая, он продолжал: — Раньше ко мне приходили — часто, достаточно часто — мысли о самоубийстве. Однажды я даже намылил веревку.

- Ох, как интересно! — воскликнула Анна. — Никогда не слышала — как это делают. — И спросила: — А почему ты все-таки не повесился?

- Сейчас я подумаю, как тебе лучше объяснить…

- Да ты лучше, чем рассказывать, как ты чуть не повесился, взял бы поцеловал меня, — сказала она, пленительно улыбаясь, показывая белые зубы. — Слушай, у тебя курить можно?

- Конечно, — ответил Глеб. — Сейчас я найду пепельницу.

- А ты не куришь?

- Нет, — сказал Глеб, подымаясь.

- А зачем у тебя в доме пепельница?

- Для гостей.

- Значит, у тебя часто гости, — сказала Анна, доставая сигареты и зажигалку из кармана.

- Бывают.

Глеб со свечой в руке ходил по комнате, переставляя предметы с места на место.

- Что ты ходишь как неприкаянный? — спросила Анна.

- Ищу пепельницу.

- Вместо того чтобы развлекать меня, ты придумал себе занятие, — сказала Анна.

- Тебе же нужна пепельница.

- Ты вспомни: я просила у тебя ее?

- Да, действительно. Не просила. Но куда ты стряхнешь пепел?

На сигарете у Анны возник готовый осыпаться серебристый столбик. Она отставила подальше руку, чтобы пепел не упал на платье.

- Ах, вот она! — обрадовался Глеб, нагнулся и вытащил из-под кровати пепельницу.

- У тебя кто-то спал и курил, — задумчиво сказала Анна.

- Если спал, значит, не курил. Или если курил, то не спал.

- Ну, лежал на кровати и курил… или курила.

- Пускай будет «курило».

- Отлично — курило!

Глеб поставил пепельницу перед Анной. Она стряхнула пепел, последний раз затянулась и потушила сигарету.

- Пускай и я — курило, подошло, — она поднялась, подошла к Глебу и поцеловала его в губы. — Поцеловало, — продолжала Анна.

Он ее слегка обнял и ответил на поцелуй.

- Какой ты растрепанный, — заметила она, — у тебя есть расческа?

- У зеркала.

Анна ухватила Глеба за руку и как маленького подвела к зеркалу, взяла расческу и стала причесывать его.

- У тебя седые волосы есть, — сообщила она.

- Сколько?

- Раз, два, три, четыре…

Она опять его поцеловала. Тут Глеб напомнил:

- Ты наверняка забыла про трубку.

- Какую трубку? А! — вспомнила Анна. — Забыло. — Она подошла к телефону и взяла опять трубку. — Не хочешь послушать? — Анна передала Глебу трубку.

Глеб взял трубку и приложил к уху. Лицо его, до сих пор будто неумытое, прояснилось, правда, он не улыбнулся, но все-таки сказал:

- Замечательно! И что, все это время — как мы разговариваем — они смеются?

- Да.

- Потрясающе… Интересно, что там у них случилось, — передавая трубку Анне, рассуждал Глеб.

Анна взяла трубку, послушала еще и положила ее на столик.

- Получается так, будто я подслушиваю. Как неудобно… — Оттого что она прижимала трубку к лицу, от ребра ее на щеке у нее осталась полоса. — Слушай, Глеб, — сказала Анна, — я хочу кушать.

- Ну, так ешь бутерброды.

- Нет, я хочу что-нибудь настоящее: суп гороховый или кашу гречневую с котлетой, нет, с двумя — большими!

- Сейчас пойду на кухню, что-нибудь соображу, — сказал Глеб.

Он со свечой отправился было на кухню, но Анна подошла к нему, взяла из руки у него свечу, дунула на нее и поставила огарок на стол.

- Какой ты, однако, забавный, — сказала она, — заботливый.

Кончиками пальцев, едва прикасаясь, провел Глеб по лицу Анны.

- Ай-я-яй! — воскликнула она. — Твои пальцы дрожат! Какая нежность…

- Ты почувствовала, что они дрожат? — спросил Глеб.

- А как же!

Вдруг Глеб так обнял Анну, что она вскрикнула. Он подхватил ее и уложил на кровать.

- Что ты делаешь? — изумилась Анна.

Ей удалось выскользнуть из объятий Глеба. Она соскочила с кровати и объявила:

- Сейчас выйду на балкон и закричу…

Она отдернула штору, открыла одну за другой двери и вышла на балкон. Дождь прекратился. Шуршала на ветру мокрая, блестящая листва под дребезжащим светом фонаря, и изредка звенели на жести капли. В черном небе мигали звезды. Анна постояла на балконе, вдыхая мягкий, тяжелый воздух, и вдруг закричала:

- Насилуют!

- Дура! — завопил Глеб. — Нужна ты мне.

Он очутился на балконе, схватил за руку Анну и потянул ее за собой. Глеб распахнул входную дверь — в квартиру хлынул из подъезда электрический свет. Анна поспешно стала напяливать на ноги туфельки.

- Разреши мне еще позвонить? — попросила она.

- Куда звонить?! Ночью!

Она повернулась.

- Стой, — заговорил другим тоном Глеб. — У меня спичек нет. Зажги мне свечку.

- Пожалуйста, — напомнила Анна.

- Пожалуйста, — повторил Глеб. Анна достала из кармана зажигалку.

- Дарю на память.

- Я не умею ею пользоваться, — сказал Глеб.

Анна на него глянула с удивлением.

- Очень просто, — сказала она и показала: — Нажимаешь на колесико.

- Что тут такого? — сказал Глеб. — Просто никогда не приходилось.

Анна еще раз щелкнула зажигалкой.

- Неси свечу, — сказала.

Он принес из мрака свечку.

Анна зажгла ее и, выходя, сказала:

- А разве я подавала тебе повод, чтобы…

Глеб захлопнул за ней дверь. Подошел к столику, поставил на него свечу, взял бутерброд, затем подошел к зеркалу, вернулся и положил обратно на салфетку бутерброд, предварительно откусив его. Взял свечу и опять подошел к зеркалу. Тут во всех комнатах в квартире зажегся электрический свет. Глеб продолжал в зеркале разглядывать себя и проговорил:

- Действительно — седые волосы…

Наконец вспомнил про телефон и поднял трубку.

- Алло, алло… — раздавался женский голос.

- Извините, Верочка, — сказал Глеб, — что у вас случилось?

- А почему на «вы», — спросила Верочка. — У меня ничего не случилось — это у тебя что-то случилось, Клопаков. Слушай, я соскучилась по тебе. Как хорошо, что ты позвонил. Я очень рада. Приезжай сейчас же. — В этот момент у нее раздался звонок в дверь. — Нет, сейчас не надо. Приезжай завтра, как только проснешься. Я тебя жду, — вкрадчиво сказала Верочка, положила трубку на аппарат и бросилась в прихожую, открыла дверь и не могла скрыть своей досады.

- Ты хоть бы спрашивала, когда открываешь, — сказал ей Анатоль, входя в квартиру. — Тем более ночью.

- Я думала, это Бескубский вернулся, — сказала Верочка и добавила: — Ты его не знаешь.

- Кстати, — стал выяснять Анатоль, — у него не рыжие ли короткие волосы и пиджак цвета морской волны?

- У него. А что?

- Я его встретил в подъезде. Несчастный шел и вытирал слезы.

- Правда? — воскликнула Верочка с восторгом.

- А почему ты этому радуешься? — спросил Анатоль, расшнуровывая туфли.

Тут же Верочка загрустила.

- Действительно, радоваться нечего.

- А что такое? — поинтересовался Анатоль.

- Мы поссорились, — подчеркнуто равнодушно объявила Верочка и предложила: — Анатоль, проходи в комнату или лучше на кухню, я тебя напою чаем с тортом, Бескубский принес, или, может, хочешь кофе?

- Лучше, конечно, кофе, — сказал Анатоль, присаживаясь у круглого стола на кухне. — Ну что, Лиза не звонила? — спросил он.

Верочка поставила кофеварку на газ и, принимая со стола в мойку ненужную посуду, которая загромождала стол, сказала:

- Не звонила… Слушай, Анатоль! — завопила Верочка. — А рыбки не сдохнут?

- Какие рыбки? — изумился Анатоль.

- Бескубский уронил кусок торта в аквариум. Пошли посмотрим.

Анатоль вслед за Верочкой направился в комнату. Над аквариумом Верочка включила лампочку.

- Неужели рыбы торт съели?

- Он потонул. Приглядись! — сказал Анатоль, снимая пиджак.

Он закатал рукав рубашки и полез в аквариум.

- Готово, — проговорил Анатоль, доставая из аквариума порядочный кусок торта. — Куда его?

Верочка принесла тарелку. Анатоль бросил в нее торт. Верочка опять последовала на кухню и поставила тарелку на пол.

- Завтра отдам бездомным псам, — сказала она.

Анатоль зашел в ванную и принялся мыть руки. Верочка оказалась позади него и проговорила:

- Как хорошо, что ты приехал.

Глядя перед собой в зеркало на стене, в котором он видел Верочку, и глядя в глаза ей (и Верочка смотрела в зеркало — и в глаза ему), он спросил:

- Почему?

В это время побежал кофе на плите. Несмотря на шум воды из крана, Верочка услышала и бросилась на кухню. Затем донеслось рыдание. Анатоль поспешил на помощь.

- Разве можно так расстраиваться из-за кофе?

- Как раз не в кофе дело, — хныкала Верочка.

- А, — догадался Анатоль, — ты не можешь забыть своего ухажера. Да?

- Да.

Анатоль подошел поближе к Верочке и попросил ее:

- Подыми повыше голову.

Она подняла голову и — снизу вверх — посмотрела на Анатоля. Он поцеловал ее во вздернутый носик и сказал:

- Ну все? На самом деле ничего такого не произошло, чтобы проливать слезы. Да?

- Да, — закивала Верочка.

Анатоль рассмеялся.

- Ну и молодец, если ты это понимаешь, — он достал из кармана брюк носовой платок и стал вытирать слезы на ее лице.

Вдруг и она рассмеялась.

- Как ты умеешь…

- Что умеешь? — спросил Анатоль.

- Успокаивать.

Верочка с полочки достала пачку сигарет и с наслаждением закурила.

- Кстати, — сказал Анатоль, — ничего еще не известно, что будет у тебя с этим…

- С Бескубским, — напомнила Верочка.

- Да, — проговорил Анатоль, — с Бескубским, но я думаю все же, у вас ничего не выйдет.

- Почему?

- Он слишком похож на тебя.

- У нас волосы одного оттенка да и глаза, — сказала Верочка.

- При чем тут волосы? — поморщился Анатоль. — Я даже не помню его лица, я видел его одно мгновение, но как раз мгновение и нужно, чтобы определить сущность человека.

- А если два мгновения?

- В таком случае впечатление раздвоится, цельность восприятия нарушится — очень трудно будет сказать что-нибудь определенное. Впрочем, может, я ошибаюсь.

- О, нет! — воскликнула Верочка, — ты не ошибаешься никогда. К сожалению.

- Почему? — спросил Анатоль и продолжил: — Если здраво рассуждать, то из-за любви никогда не стоит переживать, а то еще и страдать. Не правда ли?

- Почему? — спросила Верочка.

- Ты вспомни: сколько у тебя было ухажеров. Только Бескубского считать не будем.

- Это почему?

- Ты еще живешь им, а я — для своего логического рассуждения — хочу, чтобы ты вспомнила и перечислила своих предыдущих кавалеров, на которых сейчас ты можешь посмотреть как бы со стороны и оценить их. Итак, считаем, — Анатоль стал загибать пальцы, — до Бескубского был Смирнов, перед Смирновым какой-то долговязый длинноволосый брюнет — два, Востроносов — три… Впрочем, считай сама…

- Зачем? — спросила Верочка, но продолжала, улыбаясь, считать: — Андрюша — четыре, Клопаков — пять, Коля — шесть, перед Колей был Никодимов — семь, еще — восемь, девять, десять, Соколовский — одиннадцать…

- Эрика и Дмитрия Павловича не забыла? — напомнил Верочке Анатоль. — Двенадцать, тринадцать!

- Откуда ты знаешь?

- Не важно, откуда.

- Мужчины невероятно болтливы, — ужаснулась Верочка.

- Так, а кто четырнадцатый? Мы считаем не по порядку, а наоборот…

- А может, не будем дальше углубляться?..

- Ну вот и великолепно, — обрадовался Анатоль. — Ты, я вижу, осмыслила этот бессмысленный счет, и, согласись, разве можно из-за любого из этих людей рыдать?

- Я думаю, никогда!

- Ну и замечательно. Видишь, к какому мудрому выводу я тебя подвел.

- Спасибо, — сказала Верочка.

- Пожалуйста, — сказал Анатоль и все же поинтересовался: — Ну, а меня, интересно, ты не забыла?

- Я тебя никогда не забуду, — сказала Верочка.

- Спасибо.

- Пожалуйста, — сказала Верочка. — Ты выпадаешь из этого ряда.

- Почему?

- Ты не мужчина.

- А кто же, по-твоему, я такой? — удивился и даже обиделся Анатоль.

- Я не захотела быть твоей женой, потому что отчетливо понимала: ради меня ты не совершишь какого-нибудь безумного поступка.

- Неужели женщинам нужны от мужчин одни лишь безумные поступки? — усмехнулся Анатоль и обернулся на звонок.

- Бескубский! — встрепенулась Верочка.

Она бросилась в прихожую и открыла дверь. Вошла Лиза.

- А, ты здесь, — сразу же она заметила на кухне Анатоля. — Здравствуй, Верочка!

- Привет, — не скрывая разочарования, проговорила Верочка.

Анатоль подошел к Лизе и поцеловал ее в щеку. — Извини, я погорячился.

- Я надеюсь, не весь кофе выбежал, сейчас я подогрею тебе, Лиза, чашку, — сказала Верочка. — Выпьешь с тортом?

- Я не хочу ночью кофе, — сказала Лиза, — а торт, так и быть, попробую. — Она прошла на кухню, сковырнула с торта кремовую розочку и сказала Анатолю: — Поехали, я устала.

Они вышли из подъезда и сели в автомобиль.

- Ты оставил Лялю одну? — спросила Анатоля Лиза.

- Она, между прочим, плакала как ребенок.

- Надо было ее взять с собой, — сказала Лиза и поинтересовалась: — Почему ты меня не спрашиваешь, как я провела время?

Она жевала розочку, словно та была резиновая.

- Ну, так как же ты провела его? — спросил Анатоль, разворачивая машину, чтобы выехать со двора.

Одна из легковых машин, которая стояла во дворе Верочкиного дома, тоже развернулась и выехала вслед за Анатолем на улицу.

- Я гуляла по ночному городу.

- Слушай, Лиза, — сказал Анатоль. — Меня совершенно не интересуют твои ночные похождения…

- Кстати, в них все было чисто и невинно!!! — закричала Лиза.

- Тем более, — закончил Анатоль фразу. — Я очень рад, что в конце концов ты рядом со мной, что все недоразумения позади.

- Слушай, ты потрясающий мужчина, — заключила Лиза. — Дай я тебя поцелую. — И она поцеловала его. — Любой бы другой на твоем месте устроил сцену.

- Это тебе только кажется, всякий нормальный мужчина не стал бы вникать, как ты провела время.

Анатоль на перекрестке повернул на другую улицу — и «Жигули», что ехали за ним, тоже повернули. Анатоль прибавил скорости; машина, преследовавшая его, не отставала. Наконец Анатоль, не жалея свой новый иностранный автомобиль, погнал его по выбоинам в асфальте, которые после дождя наполнены были водой. Брызги из-под колес окатывали тротуары и заборы. По сторонам замелькали деревянные одноэтажные домики. Скоро Анатоль выехал из города, преследовавшая его машина отставала на значительное расстояние, она превратилась в букашку на горизонте. Тут Анатоль затормозил и остановился, и, ничего не говоря Лизе, вышел из машины. Лиза еще немного посидела, глядя перед собой в черную даль, затем приоткрыла дверь.

- Анатолий Иванович, — позвала она. — Зачем мы сюда приехали? Что случилось?

Он стоял у края оврага и даже не обернулся на возглас Лизы. Волосы его трепал ветерок. Тишина стояла необыкновенная. Над городом нависла туча. Она отражала огни города и выделялась на черном небе желтой рыхлой полосой. Немного спустя подъехал на «Жигулях» Бескубский. Только тогда, когда хлопнула дверка, Анатоль повернулся.

- Здравствуйте, молодой человек! — сказал он. — Я знаю вашу фамилию, но не знаю имени…

Наступила пауза. Небольшого роста щуплый рыжий парень с полным мясистым лицом переминался с ноги на ногу.

- Вадим, — наконец выдавил Бескубский.

- Дорогой Вадим, — сказал Анатоль. — Я вижу, вы желаете поговорить со мной. Я к вашим услугам. Меня зовут Анатоль. Я слушаю вас.

Опять наступила пауза.

- Анатоль, — послышался голос Лизы.

- Сейчас, дорогая, — не замедлил он с ответом.

Достаточно настойчивый, упорный взгляд Вадима вдруг засветился беспомощностью, и парню потребовалось неимоверное усилие, чтобы просто заговорить.

- Я и сам не знаю, зачем за вами ехал, — пробормотал Бескубский.

- Милый мой, — сказал Анатоль, похлопывая Вадима по плечу.

Ему стало жалко этого парня.

- Я знаю Верочку очень давно и отношусь к ней, как отец, даже более того… поверь мне. Я думаю, мне кажется… вы не подходите друг другу; впрочем, кто подходит Верочке — я не знаю. Я не встречал ни одного мужчины, который подошел бы ей… хоть как-то. Я думаю, она слишком молода, юна, так скажем…

- Кстати, она старше меня на четыре года, — заметил Вадим.

- Между тем, — продолжал Анатоль, — она совсем ребенок. А дети очень часто бывают… совершают неожиданно жестокие поступки. Я боюсь, Верочка останется маленькой девочкой до конца жизни, и боюсь, что этот конец может быть для нее… он будет омрачен, а может, все произойдет совершенно наоборот. Вероятность того или другого совершенно одинакова… И все же она несчастное создание… Но разговор все-таки не о ней, а о тебе, дорогой Вадим. Я думаю, нельзя — особенно в твоем возрасте, когда все так неопределенно, — влюбляться только в одну женщину…

- Но у меня по-другому не получается, и, наверно, это невозможно, что вы говорите.

- Может быть, — сказал Анатоль. — Тогда выбери себе самую неприметную, некрасивую девушку и попытайся… — но далее он никак не мог закончить фразы, все слова находил бессмысленными.

- Почему же вы в таком случае выбрали себе красавицу?

- Как ты мог увидеть, что она красивая? — спросил Анатоль, довольный тем, что так отзываются о его Лизе.

- Когда вы вдвоем выходили из подъезда и прошли около моей машины, я очень хорошо ее рассмотрел.

- Ночью можно обмануться, — сказал Анатоль, как-то глупо улыбаясь и стыдясь при Бескубском улыбки, но не имея сил не выразить на лице вдруг переполнившего его счастья. Затем задумался: — Ты знаешь, Вадим, я значительно тебя старше, а в моем возрасте очень хочется пускай пустого, но очень красивого…

- Анатоль! — еще раз закричала Лиза.

Она не выдержала, выбралась из автомобиля и подошла к мужчинам. Они замолчали при ней, и при этом и Анатоль, и Вадим внимательно и осторожно посмотрели ей в лицо. Ослепительные черты его выразительно осветились фарами проезжающей по дороге грузовой машины. Лиза, чувствуя притязательные взгляды, нисколько не смутилась и, следя глазами за грузовиком, вздохнула.

- Хочу спать и хочу кофе.

- Я не понимаю, — говорил Анатоль Лизе, проезжая уже по городу, — как можно одновременно хотеть кофе и спать. И почему ты не хотела пить кофе у Верочки?

- Тогда не хотела, а сейчас хочу, прямо умираю. И — спать…

Анатоль затормозил и остановил машину, затем дал задний ход.

- Вроде в этом старом особняке с львиными мордами есть ночное кафе. Вполне приличное, — припомнил Анатоль.

Они выбрались из автомобиля. Уже светало — и фонари, и витрины магазинов начинали тускнеть; окна, что зажигались в домах, казались желтыми, даже багровыми от расплывающейся вокруг синевы.

- Как прохладно! Брр-р! — передернула плечами Лиза.

Анатоль перед ней открыл дверь, и они вошли в кафе. Кроме дремавшего стоя пожилого бармена в нем никого не оказалось. Окна были закрыты тяжелыми плотными шторами, так что ночь присутствовала еще, царила в этом маленьком уютном зале с несколькими столиками, застланными, впрочем, клеенками.

- Два кофе, — сказал Анатоль.

Бармен засуетился и спросил:

- С сахаром?

- Лиза, а я еще не знаю: ты пьешь кофе с сахаром или без?

- У меня не бывает закоренелых привычек, — сказала Лиза.

- Ну а все-таки?

- Закажи мне как и себе.

- И мне все равно, — пробормотал Анатоль и обратился к бармену: — С сахаром!

Бармен подал кофе. Анатоль расплатился, тут Лиза сказала:

- Мне здесь не нравится.

- Мы посидим в машине, — сказал Анатоль бармену.

- Конечно.

Анатоль взял блюдечко с чашкой, хотел взять и другое, но Лиза опередила его. Они вышли на улицу. За эти несколько минут, которые Анатоль и Лиза провели в кафе, сделалось совсем светло. Чашки с ложечками позванивали на блюдцах, хотя и Лиза, и Анатоль несли их друг за другом, след в след, очень осторожно, стараясь не расплескать кофе.

Они уселись в машину, держа на ладонях блюдца с чашками, размешивали сахар. Это было очень весело, когда они одновременно звенели ложечками о фарфоровые стенки чашек.

- Народ уже просыпается, — сказал Анатоль, кивая в сторону тротуара, на котором появились прохожие. Он прихлебывал маленькими глоточками обжигающий кофе. — Не хочется думать о сегодняшнем дне.

Лиза жадно, захлебываясь, моментально осушила чашку.

- Почему? — спросила она.

- Надо разрешить некоторые проблемы на работе.

- Сегодня же воскресенье.

- У меня не бывает выходных.

- Неужели… ты… меня оставишь… и поедешь по делам? — медленно, с остановками проговорила Лиза. После каждого слова у нее изо рта выпархивало облачко сладкого кофейного пара. Грудь ее разволновалась от горькой обиды.

- Нет! Но хотя бы надо сделать несколько звонков. Да ты наверняка будешь спать полдня, — сказал Анатоль. — Если бы ты видела свои глаза.

Лиза сделала резкое движение и, приподнявшись с сиденья, заглянула в зеркало над лобовым стеклом.

- Осторожно! Толкаешься… Я чуть не облился, — сказал, допивая кофе, Анатоль. Осматривая рубашку — нет ли на ней пятнышек, — он осознал, что на нем чего-то не хватает. — Черт подери, — проговорил сквозь зубы.

- Нормальные глаза, — сказала Лиза, всматриваясь в зеркало. — Чего ты ругаешься?

- Забыл пиджак у Верочки. Когда доставал из аквариума торт, пришлось снять его, — пояснил Анатоль.

- И этот торт, который я ела, ты выловил из аквариума? Очень приятно. Как он мог там оказаться?

- Да что ты. Это просто кусочек случайно упал… — Анатоль не стал вдаваться в подробности. — Дай мне блюдце.

Он составил блюдце в блюдце, чашку в чашку, ложечку в ложечку. Но ложечки — только он вылез из машины — разлетелись в чашке в разные стороны. Анатоль обогнул машину и направился к кафе. Лиза приоткрыла дверку.

- Анатоль! — позвала она его.

Он остановился и обернулся.

Лиза хотела сказать, что любит его, но не сказала. Анатоль почувствовал, что она хотела сказать, и с нелепым выражением на лице стоял как вкопанный и тоже хотел было нечто сказать, но Лиза опередила его.

- Ну иди, иди, — скомандовала она.

И когда Анатоль скрылся в здании, она откинулась на сиденье и закрыла осовелые после бессонной ночи глаза.

В кафе даже бармена не было. Анатоль оставил чашечки, и — когда уже выходил из кафе — его окликнула женщина. Анатоль оглянулся и увидел Полину. Она улыбалась в дверях за стойкой бармена.

- Ты работаешь здесь? — спросил он и приблизился к ней, тоже улыбаясь.

- Да, приходится, — ответила Полина. — Уборщицей. — Она была одета в серый, выцветший от времени халат. — Что смотришь, постарела? — спросила, усмехаясь, Полина.

- Нисколько, — ответил Анатоль.

- Врешь, — сказала Полина, — по глазам вижу, что врешь. Ты меня уже давно не видел. А когда давно не видишь — особенно женщину в возрасте, — становится жутко. Я же вижу, что тебе жутко.

- Что же говорить тогда обо мне. Я ведь тебя на десять лет старше.

- Ты мужчина, а я женщина.

- Тебе нет еще и сорока. Что ты выдумала? Тем более что ты принадлежишь к тому типу женщин, которые с возрастом только хорошеют.

- Ладно, — сказала она, — помоги мне откупорить бутылку вина.

- Что? — удивился Анатоль. — Неужели, кроме меня, никого не найдется это сделать? — проговорил он, однако прошел вслед за Полиной по темному коридору.

Полина толкнула одну из дверей. Анатоль оказался вслед за ней в небольшой комнате. Посреди комнаты под потолком вместо люстры кружились лопасти вентилятора. Над диваном горела электрическая лампочка без абажура на каких-то бронзовых канделябрах. Рядом висела картина, однако что на ней изображено, невозможно было разобрать, так как на черном лаке — с какой стороны ни подойди к картине — отсвечивалась электрическая лампочка. На круглом столе стояла бутылка вина, с которой содрана была из золотой фольги обертка и торчала в горлышке пробка.

- Ах, я же забыла штопор, шла за ним, да увидела тебя, — воскликнула Полина и выбежала из комнаты, оставив Анатоля одного.

Анатоль подошел к окну и раздвинул немного шторы. По тротуару шел мужчина и оглянулся на машину, в которой дремала Лиза, — вернее, оглянулся, чтобы посмотреть не на машину, а на спящую красотку. Анатоль отвернулся, шагнул, зевая, к столу и присел возле него на диван.

Вернулась Полина со штопором и протянула его Анатолю. Он взял бутылку и стал ввинчивать штопор в пробку.

- Зачем пьешь с утра? — спросил он.

- Если бы я пила — имела бы такую фигуру в свои годы? — сказала Полина.

Анатоль поставил бутылку на пол, одной рукой уперся в нее, а другой звучно вытащил штопором пробку.

Среди множества стаканов и рюмок на столе Полина не нашла чистого стакана и пододвинула к Анатолю кружку.

- Не хочется еще раз идти, — сказала она. — Выпьешь из кружки. Она чистая.

Себе же взяла первый попавшийся стакан, выплеснула из него остатки в другой.

- Я за рулем, — сказал Анатоль.

- Не важно, — сказала Полина. — Может быть, я хочу, чтобы ты сегодня врезался в столб… Я шучу. Ничего с тобой не случится, — усмехнулась она, когда Анатоль, разливая вино, поглядел удивленно на нее.

- Что это вертится в кружке? — спросил он.

Полина, не глядя, ответила:

- Посмотри в потолок.

Анатоль поднял голову и увидел лопасти вентилятора. Полина стукнула стаканом о кружку Анатоля, когда он глядел в потолок, и выпила, нажав на что-то в стене. Лопасти завертелись медленнее, но долго не могли остановиться.

- Вчера забыли выключить, — проговорила она. — Вечерами бывает душно…

Анатоль вышел из кафе и запрыгал вниз по ступенькам. В мгновение он очутился в автомобиле. Не дыша, наклонился над спящей Лизой… Сердце его билось ровно и сильно. Чувствовал он себя превосходно, только голова его слегка закружилась от неожиданно острого ощущения ускользающего времени. И его небыло жалко. Когда Анатоль проезжал мимо длинного, ослепительного на солнце забора, выкрашенного белой краской, он рассмеялся и разбудил Лизу. Она искоса поглядела на сверкающую полосу за окном и спросила:

- Это что — стена?

- Да, стена, — ответил Анатоль.

Опять веки Лизы склеились, однако через полминутки неожиданно легко она проснулась.

- Что тебе приснилось? — спросил ее Анатоль.

- Ничего, — ответила Лиза. И тут же забеспокоилась: — Все-таки что-то приснилось…

- И что?

- Сейчас вспомню, — задумалась Лиза. — Да, мне приснился ты!

- Я? — удивился Анатоль.

- А почему ты удивляешься?

- Я не удивляюсь.

- Нет, ты удивился, — настаивала Лиза. — Мне приснилось, что меня стригут в парикмахерской… — объявила она.

- Извини, приехали, — сказал Анатоль. — Минутку.

Он вышел из автомобиля и открыл ворота. Одна из половинок, как ее Анатоль ни подпирал палкой, под ветром закрывалась. Лиза вылезла из машины и придержала эту половинку, пока Анатоль на машине заезжал во двор.

Анатоль запер гараж, а Лиза начала рассказывать ему сон, следуя за ним шаг в шаг.

- Ты сзади подкрался…

- Это не я сзади, а это ты все время сзади меня, — рассмеялся Анатоль.

Лиза даже не заметила, как она вслед за Анатолем оказалась в деревянном частном доме, и не услышала, как под их ногами скрипят половицы.

- …Вместо зеркала окно, — продолжала Лиза. — Из него дует ветер.

Мои волосы развеваются. Наконец я обернулась. Ты спросил, какой сегодня день. Я ответила почему-то по-английски: «Вторник», хотя сегодня воскре-сенье.

Анатоль взял ее за руку и провел в одну из комнат. Он закрыл дверь и обнял Лизу. Она сцепила руки у него на шее. Тонкие длинные пальцы ее утонули в волосах Анатоля. Она сперва настойчиво смотрела ему в глаза, потом зажмурилась и вздохнула, когда он осторожно поцеловал ее.

- Интересно, а парикмахер был мужчина или женщина? — спросил Анатоль.

- Мужчина, — ответила Лиза.

- У него борода была?

- Нет, он был аккуратно выбрит. А почему это тебя интересует? Ты что, можешь разгадывать сны?

- Совсем нет. Я даже не знаю, почему у тебя про него спрашиваю. Просто интересно. Слушай, — промолвил Анатоль, — будь моей женой.

- Нет, — сразу же ответила Лиза. — Тебе нужна другая женщина.

Анатоль был обескуражен.

- Какая женщина? — спросил он еле слышно.

- Другая…

- Так зачем ты приехала ко мне? — Анатоль отодвинул от себя Лизу и внимательно посмотрел на нее.

- Я не знаю.

- Ну все-таки?

- Мне хочется разврата, — сказала она очень серьезно и уточнила: — Немножко разврата…

Некоторое время они молча взирали друг на друга и боялись пошевелиться.

- Ну что ж, — проговорил Анатоль и достал из шкафа чистую простыню.

Лиза взяла ее у него и расстелила на кровати. Анатоль подал еще подушки и одеяло. Тут зазвонил за стеной телефон.

Анатоль, выходя из комнаты, как-то странно захихикал и ущипнул Лизу. Она расстегнула пуговичку — бледная, закусив губу, — и лицо ее рассекала грань между солнечным светом из окна и тенью от оконной рамы.

Анатоль прошел к себе в кабинет и поднял трубку.

- Слушаю… — пробормотал он, садясь в кресло. — Очень хорошо, — обрадовался. — Сколько? — Анатоль взял ручку и на обрывке бумаги стал писать, потом то, что написал, зачеркнул и объявил: — Нет, не нужно! Давайте это обсудим в понедельник, — говорил он, одной рукой срывая с себя галстук. — Ну так разгружайте… Смотрите по обстоятельствам. Разве нельзя все это было разрешить без меня, — начал Анатоль раздражаться. — Как украли?.. С-смотрите по обстоятельствам. Сейчас я занят!

Анатоль вернулся в спальню, но Лизы в ней не оказалось. В недоумении он выглянул из комнаты — как раз мимо по коридору проходила Ляля. Волосы ее были мокрые, но глаза подведены и губы накрашены.

- Вы… ты Лизу не видела? — спросил Анатоль.

Ляля ничего ему не ответила, только плечи подняла и опустила. Немного отойдя от Анатоля, она разрыдалась.

- Ляля! — крикнул ей вдогонку Анатоль. — Что случилось?

От его слов Ляля вздрогнула. Она держала в руках несколько бутылочек и коробочек и уронила флакончик с духами. Бутылочка не разбилась на ковровой дорожке. Ляля присела на корточки, положила на пол свои принадлежности, а затем собрала их в пригоршню, в том числе и духи. Она едва поднялась. Слезы сыпались у нее из глаз. По щекам потекли черные ручейки. Голову она наклоняла все ниже, чтобы спрятать от Анатоля лицо. Он, подошедши к ней, придумал поцеловать ей руку, наклонился и поцеловал какую-то коробочку. Черный лак замутился от его губ.

- Как эти принадлежности вкусно пахнут, — заметил он.

Лиза словно в полусне каком-то брела куда-то и опомнилась, когда очутилась на совершенно пустынной улице. Вокруг возвышались серые стены — от них падали голубые тени. Лиза почувствовала, что под ногами не асфальт, а зыбучий песок. Улица спускалась к реке. Вода блестела вдали, а на другом берегу паслись коровы. Лиза повернула обратно. Вновь появился асфальт. Лиза остановилась, сняла одну за другой туфельки и выбила из них песок. Навстречу ей брела пожилая женщина. Когда она приблизилась, Лиза спросила у нее:

- Как пройти в центр города?

- Что? — не расслышала женщина.

У нее были седые волосы, напудренное лицо и стеклянные глаза.

- Как пройти к вокзалу? — повторила Лиза.

- Не слышу!

- Где я нахожусь?! — закричала Лиза.

- А вы из вытрезвителя?

- Из какого еще вытрезвителя? — удивилась Лиза.

- Вот вытрезвитель, — показала женщина, — утром их выпускают, они ходят и спрашивают, где находятся.

Лиза махнула рукой и отправилась дальше. Стали чаще попадаться прохожие. Наконец вдали она заметила целую группу людей. Она подошла к ним и догадалась, что они ожидают открытия магазина. Многие поглядывали на часы.

Лиза поглядела на свои — остановились.

- Сколько сейчас времени? — спросила она у пенсионера в очках.

- Пять минут одиннадцатого, — буркнул пенсионер, недовольный тем, что не открывают вовремя магазин.

Он подошел к двери и постучал. Тут же дверь открыли. Люди устремились в универмаг. Лиза осталась одна на тротуаре. Она поставила правильно стрелки на часах и завела ход, а потом тоже направилась в магазин.

Она сразу же остановилась у ювелирного отдела и через стекло стала рассматривать в витрине драгоценные безделушки. На ее усталом лице появилось озабоченное выражение. Лиза выпрямилась и поискала глазами продавщицу, но ее не было. Она повернулась к другому отделу. Почему-то рядом с драгоценностями продавали рыбу. Продавщица, пожилая женщина с лягушачьим лицом и ярко накрашенными губами, стояла у прилавка и ожидала покупателей.

- Я хочу посмотреть кулон, — сказала ей Лиза.

- Сейчас придет продавец, — сказала женщина с лягушачьим лицом.

- А вы не можете показать? — спросила Лиза.

- Не могу.

- Почему?

- Я работаю в другом отделе.

- Ну и что?

- Сейчас она должна подойти, — повторила женщина. — Да и зачем кулон показывать, вы же его видите и так…

- Я хочу в зеркале посмотреть, как он идет к моим глазам, — пояснила Лиза и прошла дальше.

За минуту она ощупала и перебрала множество платьев, которые висели в магазине, и одно из них ей очень понравилось.

Уже в новом платье она вернулась к ювелирному отделу. Новое платье было простенькое — в меленький голубой цветочек, — однако великолепно подчеркивало фигуру.

- Еще не пришла? — спросила Лиза у продавщицы из рыбного отдела.

- Нет.

- А почему рыбный отдел находится рядом с ювелирным?

- Это от меня не зависит, — ответила продавщица.

Тут к ней подошел покупатель. Лиза вышла из магазина. Она находилась в каком-то неопределенном, необъяснимом состоянии; ей было одновременно грустно и весело; ей хотелось не смеяться, а хохотать — и тут же разрыдаться. Тоска все разрасталась. Лиза шагала все быстрее. Вдруг остановилась и оглянулась. Малюсенькая девчурка оказалась рядом, ковыряла в носу и очень серьезно посмотрела на Лизу. Лиза не выдержала ее взгляда, вернее, не смогла посмотреть пристально на девочку и опустила глаза. У ее ног лежало полкирпича, Лиза подняла его и огляделась. Улица была совершенно пустынна. Лиза размахнулась и бросила кирпич в окно ближайшего деревянного дома. Через несколько мгновений оттуда выбежала растрепанная женщина.

- Туда побежали! — показала ей Лиза в переулок.

Женщина скрылась за углом. С ее плеч упал платок. Девочка по-прежнему невозмутимо смотрела на Лизу. По улице проехал шикарный автомобиль. Платок понесло вместе с пылью за машиной. Лиза пошла дальше. Ей сделалось весело, обыкновенно весело. Машина остановилась и дала задний ход. И назад она ехала быстрее, чем тогда, когда двигалась вперед. Или казалось, что быстрее. Около Лизы автомобиль остановился. В нем сидел рыхлый мужчина в белом костюме.

- Я хочу с вами познакомиться, — сказал он Лизе.

- А я не хочу, — проговорила Лиза.

- Как вас звать? — Не знаю.

- Какая ты грубиянка!

- Разве? — усмехнулась Лиза, и от ее пленительной улыбки мужчина совсем растаял.

Он вышел из автомобиля и заговорил, слегка заикаясь.

- Д-да, можно проехать и забыть, но я считаю, что к жизни надо относиться б-бережно.

Женщина, выбежавшая из деревянного дома, появилась из-за угла и подняла из пыли платок. Она приблизилась к девочке. Девочка оглянулась на Лизу.

- Что вы этим хотите сказать? — спросила Лиза у мужчины.

Но он не ответил прямо на вопрос, а проговорил, так волнуясь, что пот выступил у него на лице:

- Я делаю вам п-предложение…

- Да, — ответила Лиза улыбаясь.

- П-прокатиться на машине.

Лиза нисколько не смутилась.

- Да, — повторила она.

- На одном была красная рубашка, а другой — с веснушками, — сказала девочка матери.

- Поди умойся! — сказала женщина.

- А у того — с веснушками — еще во рту золотые зубы.

- У мальчишки — золотые зубы?

- Это был взрослый мальчишка.

- Поди умойся, — повторила мать.

Лиза села в машину. Хлопнула дверка. Машина проехала мимо девочки и женщины. Они увидели, как мужчина за рулем вытирал пот со лба.

- Куда поедем? — спросил он Лизу. — Сразу ко мне домой?

- На вокзал, — ответила Лиза. — Нет, — она достала из сумочки конверт. — Вот, по этому адресу.

Мужчина глянул на конверт.

- К Васильеву?

- А ты его знаешь?

- Это мой близкий друг.

- Как тесен мир.

- Нет, лучше сказать: как узок круг.

- Тогда лучше поедем на вокзал, — сказала Лиза.

Мужчина развернул машину и поехал обратно.

- Меня зовут Володя, — представился он.

- Лиза, — ответила на этот раз Лиза.

В это время они опять проезжали мимо девочки и женщины, и женщина бросила горстью песка в окно машины.

- Ничего себе, — сказал Володя. — Отчего она?

- Наверное, у нее нет мужа, — ответила Лиза.

- Рядом же дочка.

- Девочка есть, а мужа нет.

- Сколько? — переспросила Лиза у кассирши. — Это общий вагон?

- Да! — с раздражением ответила кассирша.

- Чего вы грубите! — возмутилась Лиза. — Вчера я приехала за шестьдесят тысяч.

- Я не грублю, — сказала кассирша. — Когда вы покупали билет?

- В четверг.

- А уже в пятницу поднялись цены.

Молодой человек, который в очереди стоял за Лизой, нетерпеливо забарабанил пальцами по подоконнику у окошечка кассы.

- Это что еще за музицирование? — возмутилась кассирша.

Тотчас парень убрал руку. Лиза отошла в сторону и вытащила из кошелька деньги. Она принялась считать их, запуталась, опять начала считать. Потом Лиза закрыла глаза и, не обращая внимания на снующих вокруг людей, зашевелила пересохшими губами: стала ругать себя за то, что поддалась соблазну и купила платье.

Володя в это время сидел в машине и ожидал ее. Сидеть и ждать было скучно. И ему стало скучно даже думать о Лизе. Он вылез из машины и направился к вокзалу.

На вокзале Володя прошелся у касс. Огляделся. За окнами загрохотал товарный поезд. Пол задрожал, и стекла в окнах задребезжали. Володя вышел на перрон и увидел собаку. Он уже не надеялся встретить Лизу и никуда не спешил. И эта бездомная собачка стала ему очень дорога. Володя пожалел ее. Он подошел к продовольственному киоску. На полочках его ничего, кроме вареных яиц, не оказалось. Володя отсчитал деньги и — будто немой — показал один палец. Продавщица подала ему яйцо. Собака завиляла хвостиком. Володя побил яйцо о красные кирпичи забора, затем стал обирать скорлупу. Цистерны грузового поезда продолжали грохотать. Тени от них мелькали по перрону. Собачка ожидала. Володя наклонился перед ней. Собака выхватила у него из рук яйцо и проглотила.

- Что же ты так быстро? Могла и пожевать, — сказал он ей.

Володя выбросил скорлупу в мусорную урну близ киоска и попросил продавщицу:

- Еще одно…

- Сразу два и взял бы, — проворчала продавщица.

А Лиза стояла у машины Володи и курила. Она смотрела в сторону города. Наконец ей надоел грохот вагонов, и она повернулась и с ненавистью глянула на товарный поезд. Как раз возвращался к машине Володя, и она пронзила его остатками ненависти во взгляде. Все же Володя обрадовался Лизе. Он сел в машину, ничего не говоря, и Лиза бросила на землю окурок и тоже уселась. И только она оказалась рядом, Володя почувствовал неимоверную усталость. Он устал от этой женщины.

- Как это мы разминулись? — наконец сказал он, с трудом ворочая языком, как пьяный. — Куда поедем?

- Куда-нибудь, — ответила Лиза. — Ладно, давай к тебе домой.

Володя нажал на газ, и тут же, у магазина, остановилась другая машина, из которой вылезла Ляля. Ее сопровождали два парня и еще девушка.

- Ляля! — вырвалось у Лизы.

- Ваша знакомая? — спросил Володя, незаметно для себя перейдя на «вы».

- Интересно, с кем это она? — спросила Лиза вслух, хотя спрашивала у самой себя.

- Одного из молодых людей я узнал. Это, кстати, — сын Васильева!

- Вот как! — изумилась Лиза.

- Его зовут Сева.

- А я не знала, что у Анатоля сын, — пробормотала Лиза.

Ляля ахнула:

- Какие цветы!

- Интересно, как они называются? — спросила Варя. — Родион, как они называются?

- Не знаю, — ответил он. — Тебе лучше знать.

- Это почему?

- Ты выросла в деревне.

- Ну и что?

- Родион! — восторженно попросила Ляля. — Останови, пожалуйста.

Я нарву букетик!

Родион затормозил и остановил машину. Ляля выскочила из нее и принялась с улыбкой, с любованием рвать цветы. Варя тоже вышла из машины и навзничь повалилась в траву.

- Почему все время молчишь? — спросил у Севы Родион.

- Не хочется разговаривать, — ответил Сева.

Это был белобрысый подросток, совсем еще мальчик, только голос у него начал ломаться; и все же глаза у него оказались, как у ребенка трех лет, то есть не имели никакого выражения страсти. И зачем Родиону, который был намного старше Севы, дружить с этим мальчиком?

После небольшой паузы, наблюдая, как Ляля рвет цветы, Родион проговорил:

- Я знаю причину…

Опять Сева промолчал.

- Ты наверняка влюбился в Лялю.

- А что, это заметно? — испугался Сева.

- Только не теряй голову, — сказал Родион.

- Слушай, Родион, — сказал Сева. — Сделай так, чтобы я с ней остался наедине. Ты как-то это умеешь…

- Просто я часто поступаю — особенно с женщинами — несколько цинично.

- Ну так обещаешь?

- Запросто, — сказал Родион. — Он приоткрыл дверку. — Варя! — позвал.

- Что? — пробормотала Варя, по-прежнему лежа в траве.

- Интересно, догадывается ли Ляля о необыкновенном у меня к ней отношении? — задумчиво произнес Сева.

- Варя! — опять позвал Родион.

- Ну что тебе? — Варя неохотно поднялась и подошла к автомобилю.

- Сядь в машину, — сказал ей Родион и обратился к Севе: — Ты об этом не думай. В любых ситуациях ты не должен думать о том, как ты выглядишь и что о тебе подумают.

- Что ты хочешь? — спросила у Родиона Варя, усаживаясь рядом с ним.

Он снова ей не ответил и теперь позвал Лялю:

- Ляля!

- Родион, еще немножко! — умоляла она.

- Сева, — сказал Родион. — Иди помоги Ляле собирать цветы. Пускай она не спешит. А мы с Варей поедем. Ты же знаешь, куда идти, здесь недалеко.

- Родион, что я ей скажу?

- Что я сказал.

- Родион, это неправдоподобно.

- Мы только что говорили о том, — повторил Родион, — что ты не должен ни о чем размышлять.

Сева решился и выбрался из автомобиля.

- Что неправдоподобно? — спросила Варя, оглядываясь на Севу, который подходил среди цветов к Ляле. Но автомобиль Родиона уже мчался, дорога повернула, и деревья за ней выросли стеной.

- Разве жизнь неправдоподобна? — ответил вопросом на вопрос Родион.

- Я тебя не понимаю, — сказала Варя.

Вдруг она захохотала и тут же внезапно перестала смеяться и поглядела на Родиона с презрением.

- Не все же живут так, как живешь ты, — сказала Варя. — А как я живу?

- Лучше бы ты помалкивал.

- Я не понимаю тебя, — проговорил он.

- Когда-нибудь поймешь, — отрезала Варя.

- А я ничего не хочу понимать, — тогда сказал он.

Не успел Сева подойти к Ляле — она разрыдалась. Цветы рассыпались из букета. Сева заметался около нее. Впервые перед ним плакала девушка, а он не знал, как ее утешить.

- Лялечка, милая! — повторял он беспрестанно, увиваясь вокруг нее. — Перестань.

Она словно его не слышала.

- Ты думаешь, — сказал он, — они специально оставили нас одних, чтобы я соблазнил тебя?

Ляля рассмеялась сквозь слезы.

- Ничего я не думаю, — пробормотала она, — просто у меня недавно умерла мама.

- Извини, — сказал Сева.

Наступило неловкое молчание. У обоих кровь стучала в висках. Ляля достала платочек и вытерла слезы.

Местность, где они оказались, холмами опускалась вниз. Речка блестела вдали стремительным зигзагом, будто молния. Подросток и девушка прошли вдоль шоссе и свернули в лес. Как тени от деревьев под ногами граничили с яркими полосами света на песчаной дороге — так и в душе у мальчика состояние покоя и светлой радости чередовалось с мраком неизвестности впереди.

Наконец Сева осмелился и спросил Лялю:

- А как ты думаешь: женится ли папа на Лизе?

- Я думаю, женится, — сказала Ляля. — А как ты относишься к Лизе?

- Она красивая.

- Красивее меня?

- Не знаю.

- Ну а все-таки?

- Она тебе родственница? — поинтересовался Сева.

- Нет.

- Значит, подруга?

- Нет, она просто прекрасно понимает меня. А вот ты так понять меня не можешь, — сокрушилась Ляля, глядя на Севу, который взял палку и стучал ею по стволам деревьев.

- Почему? — спросил Сева. — Я прекрасно тебя понимаю.

- Нет, — сказала Ляля. — Ты не обижайся. Женщина женщину всегда понимает лучше.

- Я не обижаюсь, — сказал Сева.

- Слушай, я устала, — Ляля остановилась. — Долго ли нам еще идти?

- Минут двадцать — вот следы их машины.

- Почему ты уверен, что это следы именно машины Родиона? Может, какой другой, — проговорила Ляля и добавила: — Мне расхотелось на пикник.

- И что ты предлагаешь?

- Гол! — закричал старик.

Он лежал на обочине дороги на самом солнцепеке. Ветер трепал седые волосы. Шапка упала в сторону. Он был в пальто, и оно собралось в ком у него на спине. Ему было очень неудобно лежать и даже очень больно. На его лице изобразилось невыносимое страдание.

- Чего говорить, — едва произнес он заплетающимся языком, — цветы красивые, да бежать тяжело. Хочу спуститься вниз.

Сева отошел от пьяного подальше и из-за кустов оглянулся еще раз. У лежащего на земле старика возник мальчик — на несколько лет, видно, младше Севы — и потянул за пальто.

- Подымайся!

- Хочу спуститься вниз, — повторил пьяница.

- Не вниз, — оборвал его мальчик, — а тебе надо идти домой. Скоро приедет твоя дочка.

- Кто приедет?

- Варя приедет.

- Стерва, — сказал он.

- Что ты сказал? — спросил мальчик.

- Желтые, — ответил старик, не открывая глаз.

Мальчик нагнулся, пытаясь поднять пьяного, но ему это не удалось.

- Какой ты тяжелый, сволочь, — пробормотал он.

- А кто ты такой? — спросил старик, расплющив веки.

- Ты что, не узнаешь? — удивился мальчик. — Я Коля.

- Какой еще Коля?

- Сын твой.

Мальчик пошел дальше. Рубаха у него не была заправлена в штаны, и ветер трепал ее со сладким хрустом.

- Гол! — опять завопил отец.

Навстречу Коле шагала девочка его лет. Она одета была шикарно, со вкусом, но вкусом каким-то старомодным. На ее голове, над самыми бровями, торчала шляпа, очевидно, матери, а может, и бабушки. Чтобы шляпу не сдуло ветром, на горле девочки, под подбородком, болталась резиновая тесемка.

- Со станции? — догадался Коля. — Не иначе в город ездила.

- Только родителям моим не проговорись.

- А Варя не ехала?

- Не ехала.

- Наверно, автобусом приедет, а может, ухажер подвезет.

Девочка покопала носком туфли в песке и проговорила:

- А все-таки этот Родион на Варе не женится.

- Пожалуй, не женится, — согласился Коля. — И что в городе интересного? — спросил.

- Интересного много, — оживившись, сказала девочка. — Да денег было только на мороженое, — и добавила с досадой: — На юбку пятно посадила.

- Зачем же ехать, если денег не было?

- А хочется, — засмеялась девочка.

- Только сейчас разглядел… — послышался голос отца Коли.

- Что ты разглядел? — оглянулся мальчик.

Девочка не обращала на пьяного никакого внимания — она слишком возвышенно была настроена, чтобы снизойти.

- Мяч, — ответил старик.

- А там тебе никто не сделал вот так? — с этими словами Коля обернулся к девочке и, оттянув резиновую тесемку от ее пухлого подбородка, отпустил.

Глаза девочки заблестели от слез, а на лице мальчишки засквозила жестокая улыбка, и с нею он пошел дальше.

Девочка же — с пунцовым, как вишня, лицом — прошла мимо выглядывавшего из-за куста Севы. Впрочем, если бы даже он оказался перед ней на дороге, девочка не увидела бы его, как не видела она сейчас ничего. Тут Сева услышал, что Ляля зовет его.

Трава произрастала все реже — жалкими пучками, — и Сева стал подыматься по холму из белого крупитчатого песка. На солнце песок накалился так, что больно, невозможно было ступать босыми ногами. На холме поросли кусты можжевельника, и через каждый шаг приходилось поднимать ногу и вытаскивать из нее осыпавшиеся иголочки. И в этой знойной тишине только неутомимо лепетали листья нескольких осинок и березок. Сева поднялся на вершину холма и увидел Лялю. Она направлялась не навстречу ему, а огибала холм. Сева неотрывно стал смотреть на нее — и она обернулась, почувствовав его взгляд. Ляля ожидала его, пока он приковылял к ней по раскаленному песку, усыпанному иголками.

- Зря снял туфли, — сказал он. — Так печет в подошвы, что…

- Чего не отзывался? — спросила Ляля.

- Я слышал тебя, — сознался Сева. — Но мне не хотелось нарушать…

Он уже другую фразу не договаривал, будто дыхания у него не хватало. Он, а за ним Ляля подошли к сухому дереву, на сучьях которого висели рубашка и туфли Севы и Лялина сумочка.

Сева набросил рубашку и стал обуваться, а Ляля сказала:

- У меня остался хлеб от бутербродов. Я свой кусочек съела, а тебе осталось два.

- Да, есть ужасно хочется, — сознался Сева и схватил из рук Ляли хлеб. — Почему ты себе один, а мне два?

- Ты мужчина, — сказала Ляля. — Тебе надо больше есть.

Но Сева отломил от одного куска половину и протянул Ляле.

- Чтобы тебе не было завидно.

- Ладно, — Ляля тоже опустилась на колени в горячий песок и стала жевать, затем прислушалась. — Что это за крики?

- Ах, да, — рассмеялся Сева. — Там у дороги лежит пьяный и время от времени кричит: «Гол!» — и тут же что-то бормочет про цветы. Я думаю, — сказал подросток, — может быть, я фантазирую: этому человеку снится игра в футбол, а бегают они за мячом по цветущему лугу. Представляешь, какой красивый сон!

- Я думаю, красивая твоя фантазия, а в сознании этого несчастного кошмар — и играет он в футбол с чудовищами.

- Тем более, — обрадовался Сева, — если чудовища, цветы и мяч, этот кошмар можно назвать прекрасным.

- Какой ты еще маленький, — сказала Ляля. — Пусть будет по-твоему.

- Ну, что мы будем делать сейчас? — сказал Сева, дожевав свой хлеб, и поднялся с песка, отряхивая брюки. — Или ты еще хочешь побыть в одиночестве?

- Как раз наоборот, — сказала Ляля.

- Ну и прекрасно, — обрадовался Сева. — Есть все сильнее хочется.

- Нет, на пикник я не хочу, — сказала Ляля. — Тем более неизвестно, ждут ли нас, когда столько времени прошло. Слушай, Сева, — объявила она, — сегодня воскресенье. В деревне обязательно должны быть танцы.

- Вообще-то, — сказал, поразмыслив, Сева, — ты должна соблюдать траур.

- Как ты меня все-таки не понимаешь, — покачала головой она. — Хочу на танцы.

- Ну, конечно, пошли на танцы, — согласился Сева.

Когда они обогнули холм, поросший можжевельником, и вышли на дорогу, отца Вари на ней не оказалось, но скоро Ляля и Сева догнали его. Он шагал медленно, но достаточно уверенно.

Сева оглянулся.

- Танцы у вас в деревне сегодня будут?

- Это ты, Вася? — спросил отец Вари.

- Да, — ответил Сева.

- У нас клуба нет, — сказал старик, мигая слезящимися глазами. — Танцы в Осиновке. Идите обратно по дороге.

Посреди танцевального зала стояли деревянные подпорки, которые упирались в прогнувшийся потолок. Сева прислонился к одной из них. Когда к нему подошел брат Вари в белой рубашке навыпуск, младший Васильев даже не удивился.

- Почему не танцуешь? — спросил Коля.

- Не умею, — ответил Сева.

- Я тоже не умею. Пошли играть в карты.

Музыка еще визжала, когда Ляля оттолкнула от себя мужчину, с которым танцевала, и, засмеявшись, выбежала из клуба.

Мужчина поспешно вышел за ней.

- Я тебя помню, — говорил Коля, — прошлым летом ты несколько раз приезжал вместе с Родионом. Кстати, сестра с ним сегодня искала тебя.

Сева поплелся вслед за мальчиком. Уже наступила ночь. Над крыльцом горел фонарь — дальше сгущалась синева. Коля вынул из кармана колоду карт и уселся на ступеньку.

- Тебя зовут Славой? — решил уточнить он.

- Я — Сева.

- Чтобы иметь, Сева, женщину, — сказал Коля, раскладывая карты, — совсем необязательно уметь танцевать.

- А ты что — имеешь женщину? — спросил Сева.

- И не одну, — ответил Коля. — А ты еще, поди, и не знаешь, что это такое.

Сева промолчал.

- Козырь — пика, — объявил Коля. — Бери карты. Я хожу, у меня шестерка, — и он показал козырную шестерку.

Не успел он походить, раздался неподалеку отчаянный свист.

- Подожди, — сказал Коля и положил карты на ступеньку. — Только, чур, не подглядывать.

Едва мальчик скрылся в темноте, порыв ветра разбросал карты. Сева стал собирать их, ползая по ступенькам, и рядом с его руками топтались чьи-то грязные сапоги. В клубе поставили пластинку с новой медленной песней, и Сева поспешил на танцы. Парни подходили к девушкам и приглашали. И Сева подошел к одной и пригласил, не глядя ей в лицо. Они вышли на середину зала и закружились, и тогда Сева посмотрел на свою партнершу. У нее были огромные серые глаза и длинные шелковые черные волосы.

- Ты хорошо танцуешь, — сказала она, как-то неестественно обрадовавшись этому.

- Я первый раз в жизни танцую, — сказал Сева.

- Первый раз? — переспросила девушка.

- Да!

- Этого не может быть.

- Я танцую, не думая, как я танцую…

- Что смотришь на меня так? — спросила девушка.

Сева отвел от нее взгляд.

- Нет, смотри, — сказала она, — мне нравится, что ты смотришь мне нагло в глаза.

Сева опять глянул ей в вытаращенные серые глазищи.

- Только на ноги не наступай.

Сева покраснел.

- Ты мне нравишься, — сказала она. — Если хочешь, пошли сейчас погуляем у реки… Ах, как ты покраснел!

- Я покраснел, потому что наступил тебе на ногу, — сказал Сева и почувствовал, что его щеки горят.

Она опустила голову ему на плечо, и Сева не мог видеть ее лица, а только волосы. Вдруг она вскинула голову, и волосы ее взметнулись.

- А! Ты хочешь поставить мне пистон! — закричала она. — Тебе это не удастся! На этот раз тебе это не пройдет! Я не какая-нибудь проститутка, запомни! Запомни…

Кстати музыка оборвалась, и Сева поспешил отойти от этой странной девушки. Тут же к нему подскочил пацаненок и потребовал:

- Дай закурить!

- Я не курю, — ответил Сева.

- Ну так пойди стрельни мне у кого…

Опять включили проигрыватель, и Сева подошел к девушке, которую никто не приглашал, и пригласил. Он осмелился и посмотрел на нее. Она была очень некрасивая, и Сева тотчас забыл ее лицо, словно и не видел его черт, и едва передвигал в такт музыке сделавшиеся ватными ноги. Он не сказал этой девушке ни одного словечка — и она молчала. Вдруг музыка оборвалась. Не успел он спуститься с крыльца, как к нему приблизился сопливый мальчишка и ударил кулаком в лицо. Тут же из темноты выскочил Коля и закричал:

- В чем дело? Это мой друг! — заявил он. — Не трогай его! Пошли, — и брат Вари потянул Севу за собой. Из-за дерева вышел небольшого роста плотный парень с очень смуглым лицом, которое ночью казалось совсем черным и на котором выразительно блестели белки глаз. Он посмотрел исподлобья на Севу.

На лугу паслись лошади. Коля повел Севу прямо к лошадям.

- Возьми карты, — вспомнил Сева.

Коля взял их у него и затолкал в карман.

Сзади послышались голоса, и Сева увидел в отдалении фигуры парней.

- Не бойся, — сказал Коля, оглянувшись. — Это свои.

Лошади — у них были спутаны ноги — запрыгали в сторону от мальчиков. Дальше темнела вода, задержавшаяся на лугу после паводка. Коля сбросил с ног туфли и носки и стал стягивать штаны.

- Мне тоже раздеваться? — спросил Сева.

- Обожди, — сказал Коля, заходя в воду, — я тебе сейчас поймаю коня.

- Зачем?

- Покажу короткую дорогу через лес, и ты поскачешь домой. Ты найдешь наш дом?

- А ты останешься?

- У меня есть еще дело, — сказал озабоченно Коля, бредя в воде.

- Я никогда не ездил на лошади, — сказал Сева. — Ты лучше покажи короткую дорогу.

Недалеко остановились те парни, на которых Сева недавно оборачивался.

С ними была девушка. Она отвернулась от них. Парни, раздевшись, полезли в воду. В отдалении, за Осиновкой, послышалось, как проходит поезд. Девушка подошла к Севе и спросила:

- Я тебя могла видеть в городе зимой на катке?

- Да, наверно, — сказал Сева.

- А ты меня помнишь? Я упала — и ты помог мне подняться.

- У меня плохая память на лица, — сказал Сева, в темноте пытаясь разглядеть ее черты.

- А вода теплая, будто подогретая! — сообщил Коля, выскочив на бугорок, где остались его одежда и обувь.

- А лошади возвращаются сами? — спросил Сева.

- Сами, — ответил Коля.

- Да, вспомнил! — воскликнул Сева, обращаясь к девушке.

Сева никогда не был в лесу ночью, и вообще он никогда один не был в лесу. Мальчик вошел в лес, как осторожно входят в музей. Сева старался ступать беззвучно и даже затаивал дыхание, а потом медленно и глубоко вбирал в себя побольше воздуха. Он так дышал, будто нырял. И сейчас, когда он остался один — а ему уже давно хотелось побыть одному, как недавно Ляле, — мальчик вспомнил о ней, и у него сладко заныло в груди… Вдруг сзади раздался топот, и Сева едва успел отпрыгнуть в сторону. Мимо него промчались на лошадях парни и девушка, которой он однажды помог подняться на катке.

Полина в одно мгновение сбросила с себя платье. Она оказалась совершенно голая.

- Анатоль, посмотри: правда я похудела.

Не глядя на нее, Анатоль ответил:

- Правда.

- Нет, посмотри! — потребовала Полина.

Анатоль посмотрел.

- Действительно.

Она стала натягивать на себя платье.

Анатоль не выдержал, поднялся из-за стола и обнял Полину. Почему-то ни одну женщину ему не было так сладостно обнимать как ее.

- Я разделась перед тобой вовсе не для того, чтобы соблазнить тебя, — прошептала она.

Анатоль отпустил Полину, зная, что она действительно разделась только для того, чтобы спросить у него, похудела ли она.

- Какое хорошее вино ты купил, — сказала она. — Прямо-таки замечательное!

Полина шагнула к столу, налила вина себе, но пить не стала и неожиданно для самой себя бросилась к Анатолю на шею. Анатоль поцеловал ее. Она посмотрела ему в лицо и как-то страдальчески улыбнулась. Тут зазвонил звонок в дверь.

- Кому это не спится? Все-таки глубокая ночь, — проговорила Полина и торжественно добавила: — Если бы не этот звонок, все продолжалось так банально. А этот звонок приостановил время.

Она вышла в коридор, прикрыв за собой дверь.

«Наверняка ее любовник, — подумал Анатоль. — Чтобы не вышло истории». И тут же ревность загрызла его, тогда как раньше у него не возникало даже подобия этого чувства, и с болью он ощутил, как все-таки сильно любит Полину, и смягчился, вспомнив про ее одиночество: «Ладно».

Скоро Полина выбежала из прихожей и объявила:

- Это твоя бывшая жена. Она плачет и говорит, что Сева не пришел ночевать.

- Открывай, — махнул Анатоль.

Полина снова отправилась в прихожую. Анатоль налил в стакан вина, только не выпил, а плеснул его на ладонь и умылся. Тут же в комнате появилась пышная пожилая женщина с химической завивкой.

- Я надеюсь, что ты не пьяный, — сказала она и, подошедши ближе, воскликнула: — Совершенно пьяный, от тебя ужасно несет водкой!

- Водкой от меня не может нести, дорогая, — сказал Анатоль. — Я пил только вино.

- Очень интересно, — сказала Полина, войдя в комнату вслед за бывшей женой Анатоля. — У меня такое впечатление, что такая сцена уже происходила. Только много лет назад. Я сейчас упаду, у меня кружится голова, — Полина повалилась на диван и захохотала.

- Ты Родиону не звонила? — спросил Анатоль у бывшей жены.

- Звонила. Телефон не отвечает.

- Я, конечно, озабочен, что Севы нет дома, — сказал Анатоль, — однако меня удивляет больше то, как ты нашла сейчас меня. Я у Полины не был, может, десять лет. Я сегодня заехал к ней случайно.

- Случайно?! — вскочила с дивана Полина, перестав смеяться, и лицо ее осунулось.

Сева остановился и замер. Послышалось еще несколько шагов — и тот, кто шел вслед за мальчиком, тоже затаился. Сердце сделалось огромным, и Сева не знал, как успокоить его. Он опять шагнул — и у того, кто шел за ним, опять хрустнула под ногами сухая ветка.

Вдруг огромное сердце Севы наполнилось радостью. Он понял, кто может так идти за ним.

- Ляля! Я знаю, это ты!

Тишина показалась ему зловещей. Больше он выдержать не мог и побежал, и все время — как бежал — ему казалось, что за ним гонится чудовище.

Когда Сева выбрался из леса, начинало светать и на просторе не было так страшно, как прежде; и — еще — страх изнемог в нем, это чувство притупилось от усталости. Сева оглянулся и увидел, как из леса выбежал жеребенок.

Когда Верочка поставила варить кофе на плиту, раздался звонок. Она поправила на себе халат и, поглядев в глазок, открыла дверь. Появился Глеб — в плаще, с букетом гвоздик и с саквояжем. В эту же минуту зазвонил телефон. Верочка подошла к столику в коридоре и подняла трубку.

- Да, — басом сказала она и раскашлялась, махая Клопакову, чтобы раздевался. — Ах, Лиза, — прочистив горло, бодро воскликнула Верочка, и на деревянном с утра ее лице просквозила улыбка. — А как же, узнала.

Клопаков цветы положил на столик у телефонного аппарата, не спеша снял плащ и повесил его на вешалку, разулся и нашел себе тапочки — словом, вел себя достаточно уверенно.

Верочка протянула руку куда-то в сторону и замахала пальчиками, но Глеб, как всегда, не догадался, и тогда она сама, изогнувшись, растянув телефонный провод, достала до стула, притащила его к столику и уселась, закинув ногу на ногу.

- Вчера? Вчера куда-то ходили, кажется, в театр… да, с Клопаковым, ты его не знаешь… Что смотрели? Название спектакля забыла.

Глеб напомнил:

- «Воздушный поцелуй»… Слышишь?

- Он говорит, — продолжала Верочка, — «Воздушный поцелуй»… Уже пришел, а я еще не умывалась… В театр надевала шелковое коричневое платье с кружевным воротничком и туфли, которые… не замерзла. А как ты?.. Нет… Да… Не подходит? Ты разве растолстела?.. Да… Замечательно… Ты меня заинтриговала, приходи…

Верочка положила трубку и, поднявшись со стула, проговорила:

- Клопаков, я тебя ненавижу!

Тут послышалось, как вскипевший кофе выплескивается на плиту; оттолкнув Глеба, который в нелепой позе, растопырив руки, загородил ей дорогу, Верочка бросилась на кухню.

Она подхватила кофеварку, выключила газ и протерла тряпкой рыжее пятно на плите.

- Не понимаю, — Глеб последовал за Верочкой на кухню. — Что случилось? Что могло произойти такого, что…

- А ты подумай! — очень резко обратилась к нему Верочка. — Она вылила остаток кофе в чашку, проговорив: — Твоя порция убежала. Впрочем, ты к кофе равнодушен. Выпьешь чаю.

Верочка достала из шкафчика сахарницу, положила в чашку одну ложечку, другую… тут опять затрезвонил телефон.

В тесном помещении трудно было разминуться, и Глеб не удержался и обнял Верочку, когда она, проходя мимо него к телефону, оказалась слишком близко. Она стала отпихивать его. И чем сильнее Клопаков притягивал ее к себе, тем отчаяннее Верочка сопротивлялась — и наконец заехала пощечину. Сразу же Глеб отпустил ее, и Верочка с напряженным вниманием на лице, будто ожидала важное сообщение, успела поднять трубку.

- Алло, — проговорила она, тяжело дыша. — Да… Нет… Не знаю… Наверно, вы ошиблись номером, — сказала она и положила трубку.

Взгляд ее упал на букет гвоздик, лежавший перед нею на столике у телефона. Она схватила букет и швырнула его в Глеба.

- Не подходи, — проревела она, обливаясь слезами.

Он и не собирался подходить, а тут ступил к ней — Верочка бросилась в комнату, успела стукнуть дверью и — два раза повернула ключ в замке.

Он постучал в дверь, в ответ рыдания стали раздаваться усерднее. Клопаков подобрал цветы с пола, нашел на кухне вазу, налил в нее воды и украсил гвоздиками стол. Взял чашку с остывающим кофе и сделал глоток, обратно поставил на скатерть, тщательно размешал сахар ложечкой, опять попробовал, затем нашел в шкафчике кусок черствого черного хлеба, стал грызть его — и запивал кофе.

Хмурое лицо его прояснилось. Он открыл саквояж, достал бумагу и ручку и начал писать.

Рыдания в комнате за стеной утихли. Глеб отложил бумагу, подошел к двери и прислушался.

Верочка словно почувствовала и приподнялась с кровати, на которой лежала лицом в подушке.

- Клопаков! — позвала.

- Что? — сразу же раздался за дверью голос.

- Я не могу тебе открыть, потому что видеть тебя не могу, — сказала Верочка, — только я хочу курить — я немножко приоткрою дверь, а ты мне сигаретку…

Послышались отдаляющиеся шаги, а затем: «…к чертовой матери!»

- Ого, — улыбнулась Верочка.

Она прошла по комнате и, отдернув гардину, распахнула дверь на балкон. Ступила на него — лучи солнца теплились на решетке у ног. Верочка перегнулась через перила. Длинные волосы ее упали со второго этажа чуть ли не до земли. Решительно она вернулась в комнату, выдвинула ящик из шкафа и стала считать деньги, потом из замка в двери вынула ключ.

Она вновь появилась на балконе. Села на перила и одну за другой перекинула ноги. Тапочки с них слетели. Верочка ухватилась за узор на решетке, закрыла глаза и прыгнула.

На ногах она не удержалась и вымазала ладони жирной землей в цветнике. Натянув тапочки, как ни в чем не бывало, Верочка зашаркала ими по асфальту. Свернула за угол. Мокрое от слез ее лицо на солнце вмиг просохло, и она вслух заметила:

- Как же это он в такую жару в плаще не сопрел?

Навстречу ей брели две соседки.

- Что ты сказала, Верочка? — проговорила одна из них, распахивая демисезонное пальто и вытирая от пота шею.

- Это я про Клопакова, здрасте, — проходя мимо, выпалила Верочка.

- Милая, — сказала ей вторая женщина, — у тебя халат разорван под мышкой, левой, не этой, то есть правой.

У тротуара, по которому сновали прохожие, сидела на ящике старуха. Перед ней стоял другой ящик. На нем разложены были сигареты и прочий мелкий товар.

Верочка отсчитала деньги, протянула их старухе и получила пачку дешевых сигарет с фильтром.

- А сколько стоит леденец? — спросила она, — указывая пальчиком, — вот этот…

- Четыре тысячи.

- А вот эта игрушечка: цыпленочек, мохнатый, и с будто бы серебряными крылышками. И с колокольцем на шейке.

- Двенадцать.

Верочка стала считать деньги.

- А у меня всего одиннадцать осталось.

- Ладно, — буркнула старуха.

Разглядывая цыпленка, Верочка поспешила домой. Колокольчик на игрушке позванивал. Шлепая задниками тапочек, Верочка стремительно поднялась по ступенькам на второй этаж и ворвалась в квартиру. Застигнутый врасплох Клопаков с ручкой в руке бросился было за нею, но Верочка, хихикая, успела открыть ключом дверь в свою комнату и тут же закрыть ее с другой стороны. Поставила цыпленка на полочку, распечатала пачку сигарет и закурила; дымила и любовалась на игрушку, и краем глаза увидела, как под дверью пододвинулся к ней лист. Верочка вздохнула и поднялась. Оказалось, не один даже, а несколько листов, исписанных неряшливым почерком. Она прочитала одну страничку, даже, может, не страничку, а полстраницы, потушила сигарету в пепельнице, скомкала письмо и тут же в пепельнице подожгла его. Нашла чистый большой лист бумаги, однако ручки или карандаша найти не могла и тогда взяла помаду. Открыла колпачок и открутила пахучий яркий ее язычок — и задумалась. В результате приблизилась к зеркалу и накрасила себе губы, затем перегнула пополам чистый лист и просунула его под дверь. Сразу же Глеб выхватил его. Он развернул бумагу и осмотрел ее с разных сторон. Клопаков прошелся туда-назад по коридору, сбросил тапочки, надел туфли и даже не зашнуровал их; кстати, не забыл саквояжа. Закрывая за собой дверь, прищемил ею шнурок и едва не упал; опять открыл (тихо) дверь, освободил шнурок и спустился по лестнице. В беседке у цветущей сирени сидел небритый мужчина. Клопаков спросил у него:

- Выпить со мной хочешь?

- Не хочу, — проговорил мужчина из беседки. В руках у него дрожал руль от велосипеда. — Руль не купишь? — поинтересовался он.

Глеб прошел между домами и выбрался на улицу. Он миновал торговку с сигаретами и резко повернул обратно. Поднимаясь по ступенькам на второй этаж, он споткнулся и наконец упал; на площадке немного отдышался и позвонил. Он позвонил еще раз и прислушался — из квартиры Верочки не доносилось никаких звуков. Клопаков поставил саквояж и теперь нашел время зашнуровать туфли. И когда он уже почти выходил из подъезда, заскрипела наверху дверь, и, притаившись под лестницей, Глеб увидел, как Верочка выпорхнула от соседей с куском батона в руке. Через полминуты он набирал из телефона-автомата ее номер.

- Слушай, — сказал Глеб, — все-таки почему ты на меня так рассердилась с самого утра?

- Сколько раз я тебе намекала, Клопаков, — отвечала Верочка, — что терпеть не могу гвоздики. Я люблю розы, нарциссы и еще гладиолусы… Надо воспитывать в себе чуткость, — добавила она, искренне жалея его. — Я забыл у тебя плащ, — проговорил Глеб, почесывая затылок. — Ты сбрось мне его с балкона или лучше я кого-нибудь попрошу и пришлю за ним.

- Что за театр ты собираешься устраивать? — перебила Верочка. — И не подумаю в нем участвовать. Приходи и забирай, — и положила трубку.

Верочка поспешила в комнату, взяла с полки игрушечного цыпленка, вернулась в прихожую и опустила его в карман плаща Глеба. Тут же раздался в дверь звонок. Верочка открыла, однако вместо Клопакова увидела Анатоля.

- Я забыл у тебя пиджак, — сказал он.

- Проходи, — сказала ему Верочка.

- Обувь не буду снимать, я спешу, — говорил Анатоль, проходя за Верочкой в комнату.

Она достала из шкафа пиджак и подала его Анатолю. И не успела ему даже ничего сказать, потому что в дверь еще раз позвонили.

Верочка открыла — вошла Лиза со свертком.

- Чуть не забыла про тебя, — спохватилась Верочка. — Проходи, только обожди немного — я хоть умоюсь. — И уже из ванной, где из душа хлестала вода, закричала, приоткрыв дверь: — Да, сейчас придет Клопаков, скажите ему, что он съел весь хлеб и выпил мой последний кофе! Пускай купит белого хлеба и кофе…

И Лиза, и Анатоль, не ожидая увидеть друг друга, обмерли. Анатоль опомнился первый и, надевая на себя пиджак, сказал:

- Ты же знаешь, я забыл его у Верочки.

В дверь опять позвонили.

- Вот и он! — выглянула из ванной Верочка и закрылась.

Лиза отворила Глебу. Он, как и Анатоль, не разуваясь, прошел на кухню и положил на стол белый хлеб.

- А кофе не догадался? — спросила Лиза, сохраняя на лице окаменелость.

- Кофе — не догадался, — ответил Клопаков, напяливая на себя в коридоре плащ. И у него на лице тоже ничего не дрогнуло.

Тут к ним подошел Анатоль в пиджаке и сказал Лизе:

- А я уже не думал, что мы встретимся.

- И я не думала, — проговорила Лиза.

Анатолю показалось, что Лиза смотрит на него как-то особенно, как никогда раньше не смотрела. За матовой белизной на ее щеках сквозило пламя.

Как раз выскочила из ванной Верочка — в халате, застегнутом на одну пуговицу, с мокрыми волосами. Они просвистели совсем рядом с Клопаковым; он даже почувствовал у себя на лице брызги. Лиза последовала за ней в комнату и принялась разворачивать сверток.

- Глеб, не уходи, хоть чаю попьем, — закричала Клопакову Верочка, сбросив с себя халат и уже потом прикрывая дверь.

Невольно Клопаков увидел ее почти обнаженной и почувствовал усталость. Он сел около телефона и стал набирать номер.

- Извините… что, еще не пришел?.. Уже ушел… хорошо, я подожду… да, я согласен… в контейнерах…

Тут зашуршала в новом платье Верочка. За ней выглядывала Лиза.

- Клопаков, посмотри, — заверещала Верочка. — По-моему, замечательно! Анатоль!

- Великолепно, — сказал Анатоль, прохаживаясь по коридору взад-вперед.

- Если это может успокоить, — говорил по телефону Клопаков. — Хорошо, я слушаю…

- Клопаков, сколько можно разговаривать, — занервничала Верочка, подошла, стуча каблучками, и нажала на рычажок.

Едва сдерживаясь, чтобы не заорать на Верочку, Глеб тихо, как-то вяло спросил:

- Сколько?

- Восемьсот пятьдесят тысяч, — ответила Лиза.

Клопаков аккуратно положил гудящую трубку на аппарат и вынул из саквояжа деньги. Пересчитал их и протянул Лизе.

- Чаю пить не буду, — сказал он металлическим голосом.

И когда Глеб шагал по улице, его сопровождало среди множества разных гудящих звуков и прочего скрежета некое странное позвякивание; Глеб к нему прислушивался, но не мог понять его происхождения. Наконец, рука — сама! — он почувствовал это очень отчетливо — направилась в карман плаща и достала из него игрушечного цыпленка с колокольчиком. И тут сердце Клопакова смягчилось. Он ощутил в себе необычайную нежность к Верочке. Клопаков в который раз повернул обратно. У подъезда он встретил Лизу с Анатолем и постарался показать им свое лицо «холодным». Они разминулись, едва глянув друг на друга.

Когда Верочка его впустила, он сразу же обнял ее и принялся целовать. Она вздохнула и, наслаждаясь, зажмурилась. Когда Клопаков ошалел от страсти, она широко распахнула глаза и, оторвавшись от его губ, прошептала:

- И розы не смертельно-белые и не грубые алые, а нежнейшие бледно-розовые…

На мосту поезд загрохотал сильнее. В окне замелькали железные конструкции, за ними внизу текла река, а дальше находился мост, по которому двигались автомобили. Ляля уставилась в окно, чтобы не глядеть на пассажиров, вернее, чтобы они не обращали внимания на нее. Напротив дремал молодой человек, а рядом с Лялей, на одной скамейке, сидела женщина.

Проснувшись, парень посмотрел в окно, за которым замелькали городские постройки, затем перевел взгляд на Лялю и заметил:

- Всю дорогу — отвернувшись.

Ляля тогда оторвалась от окна и сказала:

- Я сегодня не умывалась.

- Почему это так?

- Не успела.

- Не приставай к девушке, — сказала женщина. — Не видишь — у нее плохое настроение.

- Я хочу поднять ей настроение.

- У вас ничего не получится, — сказала Ляля.

- Почему?

- Просто мне надо поплакать, а слез нет.

- И давно нет? — спросил парень.

- Не издевайся, — сказала ему женщина.

- Вчера еще были, а сегодня уже нет, — ответила Ляля.

Поезд подходил к вокзалу, люди в вагоне поднялись и стали толпиться в тамбурах. Ляля продолжала сидеть — ей спешить было некуда, — она снова опрокинулась в окно. Тут на перроне она увидела Лизу с Анатолем. Ляля подхватилась и в числе других начала пробираться к выходу.

Поезд остановился. В нем было всего три вагона. В последнем вагоне — выбиты стекла. Пассажиры стали выходить из вагонов и хлопать дверью в здании вокзала. Толпа рассеялась. Ляля опять увидела Анатоля и Лизу и подбежала к ним.

- Нашлась, — обрадовалась Лиза. — Где ты была?

- Ты уезжаешь? — спросила Ляля.

- Иди скорее в кассу, бери билет! — скомандовала Лиза. — У тебя деньги есть?

Ляля выхватила из сумочки кошелек, но послышался свисток подъезжающего скорого поезда.

- Уже не успеть, — сказал Анатоль, глядя на часы.

- Ладно, уедешь следующим, — сказала Лиза.

- Да, — подтвердил Анатоль, — лучше не спешить. А я тебя, Ляля, провожу на следующий поезд. — И обратился к Лизе: — Какой у тебя вагон?

- Пятый.

Анатоль с Лизой перебрались на второй путь и пошли по перрону. Ляля поспешила за ними. Скорый поезд остановился. У пятого вагона Анатоль поцеловал Лизу.

- Когда в следующий раз приедешь? — спросил он у нее.

- Так сразу не могу ответить, — задумалась Лиза, показывая билет проводнице.

- Проходите, — сказала проводница.

- Я позвоню, — сказал Анатоль.

Они еще раз поцеловались, и Лиза поднялась по ступенькам в вагон. Поезд тронулся. Ляля и Анатоль пошли назад, к вокзалу.

- У меня есть время, — сказал Ляле Анатоль, — если хочешь, можно погулять по городу, а уедешь вечером.

- Да, хочу, — сказала Ляля. — Только сперва надо купить билет.

Анатоль с Лялей прошли около дизеля с тремя вагонами. Послышалось, как загрохотал на мосту через реку скорый поезд, на котором уехала Лиза. На вокзале, не доходя до касс, Анатоль сказал Ляле:

- Остановись, пожалуйста…

Ляля оглянулась на него, раскрывая кошелек.

- Я делаю тебе предложение, — проговорил ей Анатоль очень тихо, так, чтобы эти слова услышала она одна: на вокзале звуки раздавались гулкие.

Ляля подумала и сказала:

- Я согласна с одним условием.

- С каким? — прошептал Анатоль.

- Я хочу сегодня покататься на колесе обозрения.

- Какой ты, однако, еще ребенок, — не выдержал Анатоль.

- Просто мне так хочется, — сказала Ляля.

Она умылась у фонтана, затем из сумочки достала коробочку с тенями, раскрыла ее, но долго не прихорашивалась — показался Анатоль вместе с мужчиной в костюме и при галстуке.

Ляля поспешила за Анатолем. Через несколько минут они уселись в кабинке, напротив друг друга. Анатоль был очень доволен. Администратор защелкнул на цепочку вход в кабинку, что положено по инструкции, затем отошел к будке, обитой жестью, и нажал на рычаг. Механизмы завизжали, и колесо обозрения начало вращаться.

- Как мы не догадались, — засмеялся Анатоль. — Надо было захватить с собой фужеры и бутылку шампанского и — пока колесо сделает оборот — оприходовать ее. Я хотя за рулем, но в такой день…

- Это всегда так, — сказала Ляля, доставая из сумочки коробочку с тенями и открывая ее, — хорошая мысль приходит потом.

Она погляделась в зеркальце и стала щеточкой осторожно притрагиваться к ресницам.

- Ляля, — сказал Анатоль, — я заплатил приличные деньги, чтобы мы именно сегодня, когда у них в понедельник выходной, покатались. Я случайно нарвался на администратора… Посмотри вокруг, ведь ты так хотела…

- Анатоль, я не могу находиться на людях с одним обработанным глазом, а с другим… — и она продолжала мазать щеточкой. — Ты что, не видишь, что у меня один глаз такой, а другой — такой?

- Не видел, — ответил Анатоль. — Я был занят.

- А я в это время, пока ты договаривался, успела сделать один глаз, — сказала Ляля. — Что это за шум внизу?

Анатоль тоже глянул вниз.

- По-моему, еще одна парочка захотела прокатиться, как мы, но их не пускают.

Молодой человек под колесом размахивал руками. Администратор что-то сказал ему и непочтительно отвернулся. Девушка оскорбилась и, забыв про своего кавалера, очень быстро пошла вдоль забора из железной сетки и зацепилась развевающейся на ветру косынкой. Косынка слетела с ее волос и осталась висеть на проволоке, и девушке пришлось вернуться.

- Как часто люди стремятся к тому, что на самом деле ничего особенного не представляет, — сказала Ляля, глядя в зеркальце и прихорашиваясь.

- Ляля! — воскликнул Анатоль, не слушая ее, — посмотри! Отсюда виден даже мой дом!

- Где? — спросила Ляля, не отрываясь от зеркальца.

- Вон! В той стороне!

Тут колесо издало такой звук, что Ляля побледнела.

- Как эта железяка скрежещет! — Ляля только теперь обратила внимание: колесо насквозь было ржавое. — А что, если оно развалится?

- Посмотри! За белым длинным забором… — Анатоль оглянулся на Лялю и увидел, что она не смотрит туда, куда он указывает. — Слушай! — закричал он ей. — Убери свои принадлежности, иначе я их выброшу!

- А что тебе мои принадлежности? — вспыхнула Ляля. — Разве я тебе мешаю смотреть куда тебе хочется? И ты мне не запрещай!

- Еще бы ты запретила мне смотреть…

- Ты бы лучше посмотрел на меня, — разволновалась Ляля. — Тоже мне жених нашелся! Что ты как маленький, будто тебе пять лет. Дома своего не видел! Сколько тебе лет?!

- Какое тебе дело, сколько мне лет, — обиделся Анатоль, который был гораздо старше своей невесты.

- Мне до тебя совсем нет никакого дела! — завопила Ляля.

Она была готова слететь отсюда на крыльях, чтобы не видеть Анатоля. — Затянул меня на это чертово колесо!

- Это я тебя затянул? — изумился Анатоль.

- Да, ты, а кто же? — изумилась Ляля.

В этот момент колесо завизжало, дернулось несколько раз и остановилось, но ни Ляля, ни Анатоль не заметили этого.

- Я?

- Ты! Ты!

- В таком случае я ненормальный, — и Анатоль, не находя слов, замолчал и тут же с раздражением добавил, поглядев вниз на маленького с высоты администратора, который суетился и размахивал руками, — что это он кричит?

- А ты еще и глухой, — издевалась Ляля. — Он кричит, что сейчас привезут какого-то Гришку.

Гриша ударил ломом. Еще раз! И еще… Опять завизжало и загрохотало. Гриша вылез из будочки и, зажмурившись, из-под козырька, посмотрел вверх на колесо.

Он был небрит и успел немного выпить, и настроение у него было превосходное. Гришка поднес к сизым губам заскорузлые пальцы, затем поднял их над собой и послал вверх воздушный поцелуй…