Наталья Аринбасарова и Егор Кончаловский: Отцы и дети. Дочки‒матери

НАТАЛЬЯ АРИНБАСАРОВА

1. Я пришла в кино в 60-е годы, и, наверное, эти годы были для меня самыми плодотворными. Судя по критике, по наградам, которые я получала, лучшие роли были сыграны именно тогда. Это и «Первый учитель», и «Джамиля», и «Песнь о Маншук». Я считаю, то было время очень умного и образованного кинематографа. Тогда были и Тарковский, и Хуциев, и Данелия. Одним словом, 60-е — самое родное для меня время.

2. Я актриса и член актерской Гильдии. Я очень горжусь тем, что состою в этом братстве. Я обожаю актеров и считаю, что это интереснейшая и талантливейшая среда.

3. Не могу сказать, что чувствую себя сейчас очень прочно. Но моим детям Егору и Кате это время нравится, поэтому мне тоже хочется считать, что сегодняшнее время — мое. Мне нравится работать с молодыми. Они работают иначе — быстрее, собраннее, может быть, и профессиональнее, чем мои ровесники. Я рада, что иногда бываю востребована этим новым временем.

5. Судя по тому, что у сына и его друзей складывается неплохая творческая жизнь, думаю, они вполне адекватны своему времени.

7. Я доверяю своему сыну и даже с ним советуюсь… Я растила Егора, воспитывала, и мне кажется, что он вырос хорошим и добрым человеком. Хотя он может быть и очень жестким. Мне интересно то, что делает Егор, нравится его картина «Затворник». Это кино, как и кино ровесников моего сына, рассчитано на молодежь, и я надеюсь, что они вернут отечественного зрителя в кинозалы.

8. «Мое кино»? Надо всегда думать, во имя чего творишь. Если ты что-то создаешь на этой земле, то от твоего творчества должно прибавляться добра в мире. В искусстве нужно искать очищения, того, что помогает человеку стать лучше.

9. Я считаю плодотворным. Это замечательно, потому что дети растут в определенной среде, и чем потомственный сталевар лучше или хуже потомственного кинематографиста? Я, например, никогда не думала, что моя дочь Катя Двигубская мечтает стать актрисой. Так же я не думала, что Егор, который учился в Кембридже и заканчивал философский факультет, пойдет в режиссуру. Но это нормально, ведь из поколения в поколение передается накопленная культура, профессиональные навыки…

10. Герой нужен обязательно. И это должен быть молодой человек, который, несмотря на свойственный молодежи прагматизм… пусть будет непременно верующим.

11. Конечно, хотела бы. Я снималась у поляков Ежи Гофмана и Ежи Кавалеровича, у венгра Тота, у итальянцев… Но все это были маленькие роли. Мне нравится западный стиль напряженной, четкой и профессиональной работы. Мне нравится их умение снять полнометражный фильм за двадцать шесть дней. Думаю, я смогла бы там работать, другое дело, что нужно хорошее знание языка.

12. Недавно у меня вышла книга «Лунные дороги», и мне очень понравился этот процесс — писать. К сожалению, за это мало платят, так что на жизнь не заработаешь.

Я хотела бы зарабатывать себе на жизнь концертами, я люблю читать стихи и часто выступаю, но пока это все носит благотворительный характер…

ЕГОР КОНЧАЛОВСКИЙ

1. Мне кажется, неплодотворного времени не бывает. Время нашего прихода в кинематограф, естественно, не самое лучшее с точки зрения финансового климата и востребованности. Правда, сейчас начали возникать структуры, которые осваивают кино профессионально. Хотя судьба любого фильма все еще достаточно неблагоприятна в связи с отсутствием проката. Но в последние несколько лет и прокат начал потихоньку появляться, и интерес к российскому кино потихоньку возник. Все уже объелись Голливудом.

Что касается идей, то с этим довольно туго. Идеи как таковые отсутствуют. Я не говорю о таких картинах, как «Сибирский цирюльник» или «Молох», но фильмы потока, рассказывающие о сегодняшнем дне, это, как правило, калька — и не лучшая — с американского кино. Что же касается героев, то они появились. Может быть, это пока имеет отношение, скорее, не к кино, а к телевидению, но те же самые «Менты» или «Агент национальной безопасности» предлагают модель героя, действующего в наших условиях. И в «Ментах» это, кстати сказать, получается, недаром и рейтинг очень высок, гораздо выше, чем у аналогичных западных сериалов.

Культурный контекст — это большая проблема. Уровень наших кинематографистов, с точки зрения общей культуры, достаточно низок. Если говорить о старом поколении, то оно воспитано на определенной идеологии, и культура этих людей очень сильно замешена на тех методах и уловках, которые были актуальны при советской власти. Новое же поколение оказалось в странной ситуации: идеалы уничтожены, а преподают им все те, кто воспитан на прежних идеалах. Должно вырасти поколение, сформировавшееся в новых условиях, чтобы культурная преемственность как-то восстановилась. Мой культурный уровень тоже довольно посредственный, в том смысле, что я образован очень однобоко и ровно настолько, чтобы понять, насколько я необразован.

Что касается отношений с властью, то мне кажется, что наша страна развивается по индийской модели. То есть существует определенное количество «белых воротничков», вроде индийских адвокатов, отучившихся в Оксфорде и в Кембридже, получивших прекрасное образование и управляющих огромной и очень бедной массой. Россия — бедная страна. Я сейчас поездил, посмотрел — везде люди одеваются в камуфляжную форму и резиновые сапоги. Бессмысленно иметь туфли, потому что все дороги в грязи… И у меня есть ощущение, что деятели кино, рекламы, шоу-бизнеса, крупного капитала, представители власти в последнее время как-то сблизились. Никита Михалков мог очень долго снимать прекрасные фильмы, делать весьма успешную карьеру и никогда не поздороваться за руку с Брежневым. Я, ничего не сделав, уже несколько раз жал руку Путину. Так что, кажется, отношения художников и власти достаточно близкие. Другой вопрос, что власть не слишком большое внимание уделяет кинематографу. Вероятно, в связи с некоторой сменой курса, кино как инструменту идеологии станут придавать большее значение.

2. Я, безусловно, ощущаю себя представителем поколения недоучившихся кинематографистов. Тигран Кеосаян так и не получил диплом, Федю Бондарчука выгнали из института, я вообще не учился, Степа Михалков бросил ВГИК и закончил иняз, Андрей Разенков так и не получил диплом Высших режиссерских курсов… Все эти люди, поскольку нужно было жить, зарабатывать, а надежды снимать кино не было, ушли в клипы, в рекламу. И, кстати говоря, реклама и клипы были достаточно мощной индустрией. Сегодня клипмейкерство измельчало, бюджеты упали, неинтересно стало снимать; реклама ведь впрямую зависит от климата в бизнесе. Но еще несколько лет назад эта индустрия процветала, и мало того — она помогла сохранить остатки кинопрофессионалов: декораторов, бутафоров, художников по костюмам и т.п.

Это с одной стороны, с другой — мы, те, кому сегодня от тридцати до тридцати пяти, являем собой удивительную комбинацию советского человека и человека, выросшего уже при агонии советской власти. Это и недостаток, и огромное достоинство. В душе, например, я про себя знаю, что я советский человек. И ни на что не променял бы свое советское прошлое, потому что оно мне дорого. К тому же я считаю, что это уникальная возможность — пожить и при одной системе, и при другой, это драгоценный опыт. Потому что сегодняшняя молодежь вообще ничем не интересуется. Их индифферентное отношение к судьбам страны раздражает. Вот, скажем, Гусинского арестовывают, идет наезд на свободную прессу — против этого протестуют не молодые люди, а те, кто прожил большую часть своей жизни при тоталитарном режиме. Другой вопрос, как я отношусь к демократии вообще. Мне кажется перспективной идея авторитарной власти при сохранении свободного рынка. Потому что, конечно, та демократия, которая существовала у нас на протяжении десяти лет и при которой я очень хорошо жил, — это все-таки демократия наоборот; и понятно, что в некотором смысле мы обманулись.

3. Адекватность времени — понятие относительное. Я считаю время своим, но еще два года назад я снимал хорошую рекламу, а сейчас, отключившись от этого, вижу, что теряю темп; уже делаются вещи более модные, более актуальные. Время меняется очень быстро. Однако сейчас у меня за плечами два фильма, и я знаю, что мне интереснее снимать кино, чем рекламу. Вообще же я уверен: для того чтобы считать время своим, нужно предпринимать усилия.

4. Я, безусловно, считаю и отца, и маму моими современниками, потому что они открыты для постоянного обновления. И не только, если говорить о папе, в семейном плане… Папа живо откликается на веяния времени, будь то Интернет, новые технологии в медицине, новые технологии в кино. В свое время, когда начали использовать электронный монтаж, многие говорили: «Ну нет, это не кино, кино — это целлулоид, нужно душу чувствовать…» Я не считаю, что это правильно, так же как не обязательно использовать допотопный резец и молоток, чтобы сделать хорошую скульптуру; можно использовать и электрический резец. В каком-то смысле отец даже иногда, на мой взгляд, перебарщивает, потому что любые новейшие разработки в области здоровья он начинает сразу же применять на себе. То вдруг перестает есть мясо «навсегда», а потом вдруг выясняется, что мясо как раз есть надо, и он говорит: «Надо есть мясо!»

Я считаю, что количество ошибок, которые мы совершаем за свою жизнь, — это и есть показатель активности нашего существования. Я, например, делая свою первую картину, не очень следовал советам отца или мамы, потому что считал, что должен сам отвечать за свои ошибки, а не за чьи-то чужие. Если же что-то получилось, предпочитаю быть похваленным за свои достижения.

6. Мне это и мешает, и помогает. Помогает в том смысле, что было достаточно просто внедриться в индустрию, тут помогло и имя отца, и его опыт. Ведь его опыт — частично мой: я работал с ним на американских картинах в Лос-Анджелесе, потом в Лондоне. А мешает, потому что понимаешь: тебя оценивают пристрастно. Ожидания непомерно высоки, и у многих велик соблазн «дрючить». Но кто сказал, что я не имею права заниматься кинематографом? Я пять лет проработал в совершенно другой индустрии — в рекламе, где я достиг определенных успехов и сделал себе имя, свое собственное — Егор Кончаловский. И когда Игорь Толстунов предложил мне снимать картину, он сделал это не потому, что я сын Кончаловского и Аринбасаровой, а потому, что он искал новых людей, которые могли бы внести в кинематограф какую-то живую струю. Понятно, что, вступив на зыбкую почву кино, я буду все время сталкиваться с тем, что меня станут сравнивать не только с отцом, но и с Никитой. Меня это не пугает. Я знаю среди моих друзей и сверстников несколько человек, которые просто сожрали себя из-за того, что почему-то думали, что не могут быть такими, как их отцы или матери. Это очень горькая жизнь.

Среди маминых работ больше всего люблю «Первого учителя», «Джамилю». А из фильмов отца обожаю «Романс о влюбленных», «Сибириаду», «Любовников Марии» и «Поезд-беглец». «Поезд-беглец» считаю одним из лучших фильмов. При этом мне совершенно не нравится «Гомер и Эдди», и мне очень скучно смотреть «Дядю Ваню».

8. Эдриан Лайн, Мартин Скорсезе, Ридли Скотт, Вим Вендерс. Но пока мне достаточно трудно говорить о «моем кино», поскольку я еще ничего «своего» не сделал. Я работаю по контракту, меня нанимают, и это удивительная школа. Я ведь по образованию искусствовед и не учился снимать кино. В каком-то смысле на «Затворнике» я был режиссером-стажером, который отвечает за конечный результат. Для меня было важно сделать этот проект качественно, чтобы заслужить право на большую свободу, чтобы в какой-то момент — и он не за горами — перейти к съемкам «своего» фильма на чужие деньги, и на приличные чужие деньги. Потому что, с одной стороны, очень многие проекты не могут состояться, поскольку, условно говоря, невозможно разогнаться на «Запорожце» до 250 км в час. А с другой стороны, необходимы опыт и способность освоить определенные деньги, чтобы это кино получилось хорошим. Мне как-то предлагали очень большой бюджет, сопоставимый с бюджетом «Сибирского цирюльника», чтобы я снял картину по моей идее. Я отказался, потому что не хочу быть мистификатором, аферистом. Я бы не смог освоить такую махину, мне для этого нужно было снять предварительно три-четыре фильма. Недостаток «Затворника» (хотя у него есть и достоинства) — в том, что многие сцены я не сумел сделать достаточно напряженными. А сам я люблю смотреть фильмы энергетически насыщенные. Вот «Беги, Лола, беги» — перескажи историю, бред собачий, а в зале сидишь — кино держит. Это кино абсолютной формы. Но есть и другие примеры. Например, «Золото ульев» с Питером Фонда — фильм про пчеловода, где каждый план длится по семь минут, там всего, может быть, двести склеек на всю картину, но напряжение потрясающее. Значит, дело не в монтаже, а в чем-то другом. Хотелось бы это постичь, потому что для меня очень многие вещи пока неясны, а мне хочется делать качественное коммерческое кино. На мой взгляд, задача, которую нужно решать сегодня в нашей стране, — это создание нормальной, стабильной киноиндустрии, не зависящей от отставки премьер-министра или участия в кинопроцессе разного рода мошенников, чего сейчас очень много в связи с введением в действие Закона о кино. Проблему эту надо решать, начиная именно с создания профессионального мейнстрима.

9. Много лет назад Рустам Ибрагимбеков и Никита Михалков сидели на даче в кабинете и работали над сценарием «Очи черные», а я рядом на крылечке мастерил лук… Я вырос в атмосфере разговоров о кино, и не только разговоров, но и непосредственного производства этого продукта на уровне сценария, съемок, монтажа, озвучания и, безусловно, впитал определенные, очень важные вещи, которые потом сказались в моей работе. Жизнь с мамой, общение с Никитой и с отцом, которые не последние люди в мире кино, сразу ставит восприятие этого искусства на определенный уровень. Опыт семейного общения позитивен, я ни в коем случае не отказался бы от него. И я настаиваю на том, что я часть клана и даже продолжатель рода, потому что я старший сын старшего сына. Для меня принадлежность к этой семье, так же как и осознание других своих корней, аринбасаровских, очень важна, не говоря уже о том, что всех своих родных я очень люблю.

Наталья Утевлевна Аринбасарова, актриса

Родилась в Москве. Окончила Академическое хореографическое училище при ГАБТе (1964), затем — ВГИК (1971, мастерская С.Герасимова и Т.Макаровой). Снялась в тридцати шести фильмах. С 1971-го — актриса Театра-студии киноактера в Москве. Автор биографической книги (вместе с дочерью Екатериной Двигубской) «Лунные дороги». Заслуженная артистка РСФСР (1979), заслуженная артистка Казахстана, лауреат премии Ленинского комсомола Казахстана (1970), лауреат премии Ленинского комсомола (1978), Лауреат Государственной премии СССР (1980).

Избранная фильмография

«Первый учитель» (1965, Кубок Вольпи за роль Алтынай — МКФ в Венеции-66), «Ташкент — город хлебный» (1968), «Джамиля» (1968), «Песнь о Маншук» (1969), «У озера» (1969), «Спокойный день в конце войны» (1970), «Транссибирский экспресс» (1977), «Вкус хлеба» (1979, тетралогия), «Провинциальный роман» (1981), «Три дня праздника» (1981), «Первая Конная» (1984), «Сладкий сок внутри травы» (1984), «Визит к минотавру» (1987), «Русская рулетка» (1990), «Трам-тарарам, или Бухты-барахты» (1993), «За что?» (1995), «Ты и я» (1999).

Егор Андреевич Кончаловский (Георгий А.Михалков, род. 1966), режиссер, продюсер

Родился в Москве. Окончил международную школу St. Clares в Оксфорде (1990), Кенсингтонский бизнес-колледж (1991). Магистр истории искусства Кембриджского университета, специалист по Дюреру и Рембрандту. Совладелец студии PS TVC. Режиссер более ста двадцати рекламных роликов (Mars, Snikers, Bounty, Indesit и других).

Фильмография

«Затворник» (1999), режиссер.