Апрельские декабристы. «Апрельские капитаны», режиссер Мария ди Медейрос

«Апрельские капитаны» (Capitaes de Avril)

Авторы сценария Мария ди Медейрос, Ив Дебуаз
Режиссер Мария ди Медейрос
Оператор Мишель Абрамович
Художники Ги-Клод Франсуаз, Огюсти Камп-Сала
Композитор Викторино Д'Альмейда
В ролях: Стефано Аккорси, Мария ди Медейрос, Иоахим де Альмейда
JBA Production
Португалия
2000

Конец тысячелетия вычеркнул из своего лексикона само слово «революция». В этом есть логика. Завершилась «новая и новейшая история», каждый из основных фигурантов которой, будь то США, Великобритания, Франция, Россия или Китай, конституировался в своем настоящем качестве именно благодаря революции. С легкой руки спекулянтов типа Фукуямы вернулось представление о конце истории и наступлении тысячелетнего царства нового глобального экономического и политического порядка. Данью революции остаются торжества 4 и 14 июля. 7 ноября объявлено Днем национального примирения, и слово «революция» в устах российских политиков звучит, как оскорбление. Лозунг «Никогда больше» в массовом сознании, кажется, переориентирован с войны на революцию. «Поджигатели» 1968 года в министерских пиджаках голосуют за экономический либерализм и военно-полицейские акции. С другой стороны, новые «протестанты», хотя бы те, кто отмечает все мировые экономические форумы битьем витрин и аутодафе «Мерседесов», не в состоянии связно определить смысл своей революционности: все теории рухнули, все эксперименты скомпрометированы усилиями «первых учеников» типа Пол Пота или Абимаэля Гусмана, вождя отчаянно жестоких перуанских маоистов из «Сендеро Люминосо», не говоря уже о всякой пузатой мелочи вроде Кабилы, конголезского ученика Че Гевары. Формула современного, если вам угодно, пост-модернистского революционного движения — эмоциональное восклицание «Баста!» («Довольно!»), ставшее лозунгом мексиканских запатист-ов, покоривших последних евро-пейских романтиков своей мистической театральностью с сильным привкусом кастанедовщины. Из кинорежиссеров, кажется, только неутомимый троцкист Кен Лоуч продолжает проповедовать абсолютную ценность революции, но его творчество, достигнув апогея в «Земле и свободе» (1995), все больше и больше напоминает наивный лепет. В Канне-2000 прозвучала неожиданная, «неуместная» реплика в защиту революции. Тем более неожиданная, что подала ее фарфоровая куколка Мария ди Медейрос, щебечущая дурочка из «Криминального чтива», дебютировавшая в режиссуре фильмом «Апрельские капитаны».

Ее фильм — ностальгическое детское воспоминание о «революции гвоздик»: в ночь с 24 на 25 апреля 1974 года войска под началом молодых португальских офицеров, прошедших колониальные фронты в Африке, свергли старейшую в Европе, сорокавосьмилетнюю фашистскую диктатуру. Для ди Медейрос это не просто образцовая революция, но и модель человеческого поведения в политике, основанного не на утопическом теоретизировании, а на все том же эмоциональном всплеске, что и у запатистов: «Довольно!» Фильм — несомненный политический жест, доказывающий, что революцию хоронить еще не время. Если она, конечно, утратит политическое измерение.

«Революция гвоздик» и правда уникальна. Она демонстративно неполитична. Бойня в Анголе, Мозамбике, Гвинее-Бисау просто-напросто «достала» младших офицеров. Их подпольная организация была вполне эфемерна, а порой и опереточна. «Да вы уже полгода во всех кабачках как надеретесь, начинаете орать, что скоро будет революция. Вы все давно под колпаком, и себя, и всех окружающих погубите», — осаживает путчистов в «час Ч» скептик-майор. У них не было никакой оформленной программы действий на случай победы — ничего, кроме желания остановить войну и произвол госбезопасности. Просто потому, что они не собирались, победив, удерживать власть. Классический вопрос «Что делать на следующий день после победы?» не волновал их, поскольку для них «следующего дня» не существовало. У них не было даже лидера, все участники заговора были равны между собой, что поставило в тупик прежде всего сам режим, не понимавший, с кем же ему вести переговоры о капитуляции. (Замечу в скобках, что у них не было даже плана столицы — впрочем, «хорошим танцорам», в отличие от танкистов ГКЧП, это не помешало, — а танкисты, провинциальные мальчишки, идя в последний и решительный, останавливали боевые машины перед красным сигналом светофоров). Радиосигналом к выступлению стала не зловеще нейтральная фраза о безоблачном небе или дожде в Сантьяго, а грустная песня о приморской деревеньке Грандуле. И вопреки всему вышеперечисленному (а скорее, благодаря ему) капитаны победили. Причем победили практически бескровно. Только четыре человека погибли, когда политическая полиция ПИДЕ открыла автоматный огонь по манифестантам, затопившим улицы Лисабона при первом же известии о восстании. Правда, и эта революция попыталась пожрать своих детей, но аппетит был не тот. Финальные титры фильма печально констатируют: кто-то умер от цирроза, кто-то — от грусти. В реальности же какая-то часть офицеров ушла в конце 1970-х в леворадикальное подполье, но и эта запоздалая вспышка насилия не носила в Португалии катастрофического характера.

«Апрельских капитанов» можно назвать португальскими декабристами хотя бы потому, что месяц их выступления стал их именем собственным. Но судьбы их столь же отличны, сколь отличен гнетущий петербургский декабрь от цветущего пиренейского апреля. Капитаны были декабристами, которым повезло именно потому, что они действовали вопреки всякой логике, презрев чеканные ленинские, геваристские или маоистские рецепты победоносного восстания, не удосужившись прочитать даже «Технику государственного переворота» Курцио Малапарте, который, несомненно, пришел бы в ужас от их дилетантизма. В фильме Жозе Джованни «Хищник» (1968) старый пистолерос, герой Лино Вентуры, отбивался от юного революционера, наскакивавшего на него с цитатами из «Государства и революции»: «Я предпочитаю «Трех мушкетеров». Капитаны, похоже, тоже предпочитали Дюма-отца, если вообще чтение входило в круг их привычек. Такое азартное наплевательство на все существующие правила политики придает многим эпизодам фильма комический характер. Да, пожалуй, в значительной своей части «Апрельские капитаны» — почти бурлеск, несмотря на столь же постоянные патетические и трагические ноты. В застенках ПИДЕ пытают студентов; падают под пулями демонстранты; Спинола, жутковатый генерал с моноклем, подобравший бесхозную власть, одним взмахом перчатки ставит капитанов «на место»; ослепленная нежданной свободой толпа готова линчевать одного из своих избавителей. Но революционеры вламываются в реальность политики, как братья Маркс — в регламентированную вселенную оперного театра или ипподрома.

Может быть, это сочетание пафоса и смачной абсурдности бытия, которая сквозит и в фильмах патриарха национального кинематографа Мануэла ди Оливейры, и есть «португальский менталитет»? Во всяком случае, Мария ди Медейрос проявляет себя как незаурядный комедиограф, обладающий даром «бурлескного ритма», если так допустимо выразиться. Один пример. Только что университетская преподавательница, диссидентка Антониа (в этой роли сама Мария) третирует своего мужа-офицера как «фашиста» и «убийцу», отказывается ехать с ним в одном автомобиле: «Опять идешь пьянствовать с такими же палачами, как и ты». Жервазио, действительно, оказывается в кабачке, где выслушивает очередную порцию оскорблений от старого художника, чуть не избивает его, опрокидывает с тремя боевыми товарищами рюмку «на посошок» и деловито выходит на улицу. Но он забыл ключи зажигания в автомобиле, и бравые боевые офицеры, охваченные внезапной и на первый взгляд абсолютно немотивированной паникой, заискивают перед тучным полицейским, который жестом профессионального медвежатника вскрывает машину и удостаивает офицеров комплиментов за честность. Но они почему-то не торопятся покидать парк и, запершись в автомобиле, лихорадочно начинают переодеваться. Их тут же осаждает толпа геев, привлеченных обнаженными торсами мачо. Жервазио опять приходится удерживать от кулачной расправы. Странное поведение офицеров расшифровано в следующем кадре: багажник битком набит автоматами. А переодевшиеся в форму герои с автоматами навскидку вежливо стучатся в дверь радиоцентра: «Можно войти? Это военный переворот». Дальше — больше. Придурочный ди-джей решает, что в стране происходит праворадикальный переворот, и начинает (подсознание не дремлет), когда путчисты велят ему вести передачу, как ни в чем не бывало молоть какую-то несусветную чушь о девушке из Чили, с которой он познакомился на дискотеке. А великолепный нетрезвый повеса-майор догоняет на своем кабриолете танковую колонну, идущую на Лисабон: «Вы же деревенщина. Города не знаете. Будете два дня искать президентский дворец. Лучше уж я вас поведу». Самое смешное, что, кажется, все эти бурлескные события и колоритные персонажи имеют реальную подоплеку и реальных прототипов. Португалия, сэр… Но почему-то никому в России не приходит в голову снять комедию о декабристах, в чьей эпопее тоже хватало гротескных и театральных сцен.