Кукольный дом Ивана Ивановича Демидова

На телевидении Иван Иванович с четвертого класса, так что к 2000 году он уже имеет солидный стаж работы в массмедиа, равный двадцати трем годам. А выглядит он между тем отменно: высок, прекрасно сложен, белокур. Над великолепным торсом — гордо посаженная голова, умные белесо-голубые глаза, то ледяной, то неожиданно теплый взгляд и нейтрально звучащий голосовой модуль… Одним словом, Иван Иванович, каким он явился в тот теплый солнечный день апреля, был неотразим.

Однако за полчаса до встречи с мэтром отечественного телевидения я выслушала устрашающие наставления от пресс-службы ТВ-6. Меня предупредили, что Демидов ужасен в гневе, что он Зевс-громовержец и вообще с посто-ронними он сух и замкнут, отчего людям трудно с ним разговаривать, на него не угодишь. А интервьюеры для него и вовсе неуважаемая челядь. Я трепетала. Господи, этот Олимп, гори он сизым пламенем вместе со всеми его богами. Чем больше меня охватывала дрожь, тем нежнее, радостнее и кровожаднее улыбались очаровательные дамы из пресс-службы. От ужаса я выпила чашку чая «Липтон», который мне почти ласково поднесли замечательные пресс-коллеги.

И пришла пора… мы отправились к Демидову.

Иван Иванович закурил «Parliament» и неожиданно вежливо, даже доброжелательно заговорил со мной. Выяснилось, что кричит он на всяку-разну челядь лишь тогда, когда, расположившись прямо супротив его очей, какой-нибудь журналист (или коллега) тупо и непродуктивно задает вопросы. Ивану Ивановичу становится невыносимо скучно и тошно. В том же случае, когда журналист думает вместе с Демидовым, он живо и вполне по-человечески откликается. Беседует. И не без удовольствия. Выяснилось также, что родился Иван Иванович в Самаре, то есть в Куйбышеве (так называли волжскую родину Демидова, когда тот был мальчиком). Именно там маленький Ваня попал на телевидение в первый раз. И решил никогда оттуда не уходить. После вынужденного перерыва (служба в армии) он приехал в Москву и сразу же устроился осветителем на телевидение. Затем, в последние годы перестройки, Иван Иванович попал в команду «Взгляда» и, не имея никакого специального образования, быстро пошел вверх по карьерной лестнице. Кто не помнит «Музобоз» с Иваном Демидовым в очках, в джинсах, в кожаной куртке. Он эффектно выбрасывал листочки в конце своей музыкальной программы и отрывисто говорил ставшую на несколько лет сакраментальной фразу: «А новостей на сегодня больше нет». И девушки, прилипнув к телеэкрану, улыбались и рыдали, с тоской провожая Ивана Ивановича до следующего эфира…

Теперь Демидов ходит без очков — многие не воспринимают его лицо вне черных стекол на глазах, потому что многим виделось за очками что-то большее. Но Иван Иванович доволен проделанной работой. Доволен своим внутренним ростом (человеческим и профессиональным). Но признать свой внутренний мир абсолютно гармоничным он отказывается, хотя уверяет, что очень стремится к гармонии. Однако на телеэкране появляться пока не желает: «Выйти на телевидение, значит, выйти с чем-то… пока я ничего такого для себя не нашел, а фальстартов не люблю».

О том, что же любит Иван Иванович, удалось выяснить не много. Любит хорошую музыку, например «Битлз». За то, что это на сто процентов хитовый коллектив, а как истинный продюсер Демидов знает цену хиту. Еще он любит «Битлз» за то, что именно они заложили простейший, но канон в музыке. Поэтому слово «Битлз» сегодня звучит уже не как название группы, а просто-таки как септ-аккорд, как музыкальная гамма или музыкальная грамота. О музыкальных пристрастиях Ивана Ивановича я говорю специально, чтобы было ясно, каковы же эталоны вкуса у мэтра отечественного телепродюсирования.

И какое понятие у этого человека об истинном хите.

Еще Ивану Ивановичу нравится МХАТ им.Чехова. Он дружит с курсом Д.Брусникина, даже любит посидеть на вступительных и, возможно, на выпускных экзаменах. Так что о понятии «событийный ряд» в чеховской драматургии и о том, что такое яркая театральность, Демидов знает не понаслышке. Не случайно именно на ТВ-6 существовала лучшая на отечественном телевидении программа о театре — «Театральный понедельник» .

Когда-то, еще в годы расцвета «Музобоза» и, соответственно, в годы, когда Демидов выступал на телеэкране в качестве ведущего этой программы, Артемий Кивович Троицкий «обозвал» его Кеном (кукла Кен, как известно, — лучший друг, а иногда даже муж куклы Барби). Но Иван Иванович не обиделся на Артемия Кивовича (дружески именуемого им просто Темой), а воплотил неожиданно подаренную идею в тележизнь, причем весьма просто, но вместе с тем изысканно, не без концептуального шика. Хотя всякая концептуальная построенность обязательно утонет в единстве событийно-рекламного телешоу. Телевидение произвело мир без границ и без градаций, мир странной, но вполне гармоничной унитарности. Здесь легко скрещиваются события, смешиваются смыслы, наслаиваются друг на друга видеосюжеты, образуя все новые и новые комбинации картинок, телемимикрия не дает возможности адекватно описать феномен телемедиа. В связи с чем концепция канала ТВ-6, созданная Демидовым, бесспорно, считывается, но утопает в дымовой завесе видеособытий.

Итак, Иван Иванович, знакомый со словом «эстетика», не испугался фактологической и плоскостной реальности, которую так любит обыватель в телевещании. И выстроил концепцию канала в эстетике игрушек фирмы Mattell, ведущего производителя знаменитых Барби.

ТВ-6 — это игрушка для всех возрастов. Игрушечная эстетика в середине 90-х была чрезвычайно популярна у производителей рекламы и видеороликов. Она доступна потребителям всех возрастов, проста в эксплуатации, близка если не МХАТу, то уж Театру кукол точно, блестит, как фантик, ностальгически «заводит» на игру (как в детстве), привлекает внимание с первого же взгляда благодаря своей яркой костюмированности… И главное — мир игрушек универсален, как и мир самого телевидения.

Цветные фантики — признак праздника. Яркие заставки, рекламные паузы и перламутровые шоу, будто пазлы. Их легко выстраивать в конструкцию, у которой нет никакого высокоэстетического смысла, кроме самого примитивного: быть украшением. А украшение для отечественной аудитории — возможность ощутить внетелевизионный мир не смердящей серой помойной ямой, а роскошной утопией, столь необходимым каждому великолепием красок, улыбок и полудетских иллюзий. К тому же телероскошь всегда возможнее, реальнее, а главное, доступнее, чем бытовая роскошь…

Иван Иванович создал теле-поп-арт в самом примитивном изложении, что, собственно, и требовалось для молодого канала, для массмедийного явления. Он создал великолепный и большой Кукольный дом. Вспомните декорации «Знака качества», программы «Я сама», шоу Артура Крупенина, вспомните «О.С.П.-студию», «СВ-шоу»… Разве это не кукольный дом Барби? «Раскрас» телеинтерьера отливает всеми цветами радуги, и практически всегда — нарисованный задник. Яркое, почти театральное освещение, игрушечные столы и стулья, неестественно широкие улыбки и откровенные румяна на щеках барби и кенов: Ю.Меньшовой, Е.Коноваловой (в строго холодных тонах Снежной королевы), всех «оэспэшников», Отара — «принца Грузии», «щелкунчика» Крупенина, вечного мальчика Легостаева, разукрашенную «трансвестированную» Верку Сердючку и, наконец, самого главного неотразимого Кена Кеновича Демидова. Он, как правило, «выставлялся» на «витрину» в золотом фраке с огромными серебряными лацканами. И это было здорово!!!

Только два канала в России имеют свою команду — НТВ и ТВ-6. В отличие от НТВ, представляющего этаких респектабельных и благополучных буржуа (что, кстати, раздражает тех, кто малообеспечен), команда ТВ-6 выглядит, как кукольная пародия на «буржуйчиков», «радикальчиков», «сладеньких попс-мальчиков» и «карамелек-девочек». Но если смотреть на них как на эстетическое явление или как на концептуальный проект — это доставляет удовольствие. Светские новости от Фадеева и Соловьевой откровенно ширпотребны и напоминают коллекцию цветных открыток. Все «ТВ-6-новости» слегка инфантильны, они пахнут шоколадом и кукольным интеллектом. Имеются на канале свои комиксы — замечательная коллекция кукол-страшилок «О.С.П.». Фирменная заставка — тоже отличительная черта лишь НТВ и ТВ-6. Иван Иванович и здесь не отошел от огромного кукольного супермаркета. На фоне горящего мигающего табло с маркой канала (ТВ-6), напоминающего шикарную вывеску дорогого магазина, появляются лица предлагаемых для продажи кукол. Выбирай любую. К тому же эти куклы периодически зачитывают друг другу любовные письма от зрителей.

Кукольная команда (просто-таки во главе с Карабасом Барабасом) каталась по всей России, выступая на огромных стадионах вместе с музыкальными группами. Что, между прочим, беспрецедентный случай в истории мирового телевещания. Канал был представлен не просто единой командой, но мобильными игроками, способными петь вживую.

Найдется парочка русофилов, которым странно — почему же демидовский концепт ориентирован на западный концерн Mattell, а не на куклу Машу, например? Но в данном случае очевидно, что более приятен для восприятия Иван Иванович в качестве Кена, нежели Демидов в качестве Петрушки. Последнее было бы слишком безобразным зрелищем.

Итак, Иван Иванович создал сверхискусственное пространство внутри стеклянной тонированной трубки. Он создал откровенный эстетический каркас — изменяемый и поддающийся реинкарнации во времени. Он сделал не просто концептуальный канал, но телевидение как театр, то есть телевидение как искусство. Его кукольные актеры выходят в эфир, будто поднимаются на подиум — разодетые в замечательные одежды, раскрашенные в неописуемые цвета.

Империя кукол, созданная Иваном Ивановичем, разнонаправленна и рассчитана на многофункциональное действие. Кому как комфортнее ее «читать». Все равно каждый следующий день и каждое новое лицо на экране, следуя закону телемимикрии, будет настойчиво расширять уже воплощенную схему, тем самым размывая границы обозначенного в сетке ТВ-6 концептуально-эстетического пространства. Лица привычно становятся не лицами, а видеосюжетами, перерастая границы обычного человеческого «я». Лица не уходят с телеэкрана и не исчезают из телесети. Они трансформируются в иные телерисунки, иные телеобразы. Это нормально, ведь на телеэкране нет конкретной личности — есть ее проекция, ее трансцендентное «я». А потому и Иван Иванович, и зритель с одинаковой заинтересованностью ожидают, какой Демидов вновь взойдет на подиум и как он сыграет свою следующую роль в эфире, трансформируясь в иной «фантик», в иную визуальную структуру. Мимикрия вряд ли предсказуема. Может быть, этот другой Иван Демидов будет носить другое, более солидное имя?!

Ну а если Ивана Ивановича сменит Петр Петрович или Абрам Ефимович — ничего страшного не случится. Иван Иванович не умрет. Он просто реинкарнируется в новом видеосюжете, в новом видеокачестве, в новом лице…

Впрочем, все, что построил Демидов, не так уж бесспорно. Наряду с поклонниками у него много критиков, справедливо указывающих на откровенную тенденциозность и попсовость программ ТВ-6. Более того, в последнее время канал лихорадочно бросало из стороны в сторону. Закрывались программы, менялись роли телеведущих. Были попытки уйти от однообразия кукольной эстетики, от навязчивой аляповатости, но серьезное лицо — это скорее гримаса, если говорить о лице куклы Барби. Поэтому попытка где-то «углубить», а где-то сменить тупую улыбку на гротеск не удалась. Пока.

Та телемимикрия, которую можно наблюдать сегодня на ТВ-6, уже стала приобретать отчетливую форму творческого кризиса. И репутация Ивана Ивановича оказалась этим сильно подмочена. Заговорили о падении Демидова, о его деградации (а отнюдь не о реинкарнации). Но. Неожиданно появилась программа «День за днем», выполненная в ностальгических кукольных тонах, причем сам рисунок уже вполне «человеческий». Потом — программа «Алле, народ!». А вместе с новыми, пока не совсем ясными и смелыми проектами возникли сомнения относительно «падения» Ивана Демидова.

Так что же происходит? Все рушится или все строится? Демидов исчерпал себя, или исчерпала себя его старая концепция? Пока однозначного ответа на этот вопрос нет. Есть лишь разъяснения Ивана Ивановича по поводу всего происходящего с ним…

Иван Демидов. Мне кажется, что не бог весть как трудно было в последнее десятилетие века создать хорошее телевидение. К сожалению, мало кто пытался это сделать. В 90-е годы мы подошли к некоей телереволюции, которая уже стучалась в дверь, и началась она, как мне кажется, с программы «Взгляд». Это была уникальная телевизионная академическая и практическая лаборатория, где соединилось все необходимое для того времени — команда молодых и талантливых людей, открытие информационных границ, желание сделать что-то новое и… главное — все это отвечало ожиданиям зрителя. Мы начали судорожно учиться. Если у кинематографистов была возможность видеть фильмы Феллини, Антониони, Формана и учиться у них, то с телевидением все было иначе.

Я лично до 89-го года не видел ни одной зарубежной телевизионной программы. До нас доносились какие-то отголоски. Помню, как Саша Любимов говорил: «А вот есть такая телевизионная форма, где люди собираются и разговаривают, кажется… ток-шоу…»

Сначала я не столько творчеством интересовался, сколько расстоянием от задника до ведущей, ковырялся в декорациях, отколупывал кусочки, чтобы узнать, из чего они сделаны. И быстро понял, что идеи у нас никак не хуже, главное, в чем мы отстаем от Запада, это технология. Что со временем преодолимо, а пока нужно лишь желание думать, делать, искать. Чем мы и занялись в рамках телекомпании «ВИД». А потом, получив пост директора телеканала ТВ-6, я уже имел счастливую возможность попробовать все!!! И в достаточно больших масштабах.

Я практически не брал на канал профессионалов. Все звезды ТВ-6 сформировались в «телевизионных деятелей искусств» на территории нашего канала. Помните, как замечательно сказала фрекен Бок в мультфильме про Карлсона? «Сейчас приедут телевизионные деятели искусств»!

Елена Кутловская. Почему вы не брали профессионалов?

И.Демидов. Знаете, в театральные институты не любят брать полуготовых актеров, потому что они уже «забиты» штампами, какими-то убеждениями. Отсюда так много молодых людей на Шестом канале. Но в этом есть свой минус — если ты берешь непрофессионалов, то обрекаешь себя на долгую учебу тех, кого набрал…

Сейчас канал — это началось года полтора назад — стоит, в прямом смысле этого слова. Стоит по абсолютно объективным причинам. Во-первых, нет средств, возможностей и так далее и тому подобное. А во-вторых, мы завершили определенный этап жизни. Я сравниваю эту ситуацию с окончанием театрального института. Представьте, мы сделали самый знаменитый на всю страну театральный курс: все талантливые, все способные и, несмотря на свою молодость, все дико подающие надежды. Просто блеск! Целое поколение замечательных людей! Но дальше опытная рука, которая вырастила таких учеников, должна перевести их в профессиональный театр. Курс, который все так любили, закончился. Это было очень яркое явление, но пора переходить на качественно иной уровень — в профессиональный театр. И, соответственно, уточнять задачи.

Для того чтобы стать настоящим профессионалом, нужно где-то лет семь. Мы как раз подбираемся к этому сроку. И нам сегодня пора создавать труппу, подбирать команду из других игроков, искать людей из других школ, но близких нам по духу, по стилю. Кому-то необходимо прийти к нам, а кому-то, невзирая на слезы, уйти в другой театр.

Я сейчас пытаюсь переформировать канал, но, к сожалению, все сильно упирается в возможности. И наша вынужденная медлительность приводит к тому, что мы существуем уже не как курс, но еще и не как театр. А так как на нас смотрят миллионы… Это нехорошо. Вот такая прелюдия.

Я всегда старался подходить к новым проектам исходя не только из их утилитарной нужности. Хотя понимаю, какая существенная вещь — необходимость. Но интересно подумать в рамках этой необходимости о том, как и что можно сделать по-другому. Даже если ты просто отталкиваешься от такой пугающей фразы — «лишь бы не как у других». Например, мой последний проект «Алле, народ!» — это, с одной стороны, мои личные размышления по поводу того, как можно доводить информацию до аудитории, минуя привычную и ставшую обыденной форму новостей. У каждого из нас по поводу прожитого дня, а уж тем более после просмотренной или услышанной информации внутренне или внешне вырывается оценка. Вот я и подумал, почему бы не предоставить возможность людям этот стон, этот внутренний крик души о наболевшем высказать в эфире? С одной стороны, они удовлетворенно вздохнут, будучи благодарны за то, что им дали наконец-то публично высказаться. С другой — эти стоны могут быть интересны не только им самим, а многим. Потому что многие с ними солидарны. Мой принцип разработки новых проектов напоминает принцип работы производителей «Кока-колы». Они сидят и думают, какую же любопытную новинку придумать для потребителя ? Может быть, разливать «Коку» в какие-нибудь другие бутылочки или, может быть, предложить людям пить горячую или даже кипящую «Кока-колу»?!

И еще, вечная мука — какой канал ты делаешь? Семейный, молодежный, развлекательный… Какой?! Разве программа «Я сама» молодежная? Да, молодая ведущая. Да, канал делает молодая команда, но он не молодежный в деревянном понимании этого слова.

Я хотел сделать не молодежный, а цветной канал. Все до этого делали строгий, а я хотел сделать аляповатый, чтобы он весь мелькал. Таким я его и сделал! Я всегда точно знал, что телевидение — это картинка. И всегда до болезненности ориентировался на то, что необходимо сделать красивую картинку.

То я мучил всех эклектикой света, то сходил на спокойные тона, потому что понимал психологию зрителя, который, с одной стороны, любит привыкнуть и не любит, когда его сильно тормошат. А с другой стороны, суть моей профессии — почувствовать тот момент, когда зрителю скучно от всего того, к чему я его сам и приучил.

Я слышу о канале совершенно разные вещи и знаю, что каждый находит в нашей шестой кнопке что-то свое. Зацепки совершенно разные, иногда даже просто на уровне «шапки» канала. Кому-то она кажется интереснее, чем у других. Может быть, мои размышления больше похожи на тихие семейные радости. Но мне приятно так думать.

Е.Кутловская. Как вы отнеслись к тому, что Троицкий в свое время обозвал вас Кеном?

И.Демидов. А… я вспомнил этот эпизод. На самом деле Тема угадал то, что я хотел в итоге сделать. Иван Демидов-продюсер и Иван Демидов-ведущий — это два разных персонажа. Продюсер должен быть человеком серьезным, глубоким, взвешенным. А вот до зрителя нужно доводить вещи достаточно простые. Но в интересной упаковке. В чем моя сверхзадача? Чтобы люди были добрые. Чтобы они, увидев некий знак доброты, отреагировали на него в своих сердцах. А наше телевидение частенько делает наоборот. Собирает большую программу, где долго говорит о доброте. Программу никто не смотрит. В итоге ни телевидения, ни доброты — ничего.

Другой пример. «Поле чудес», где Якубович спрашивает женщину, перед тем как та начнет крутить барабан: «Вы кто?» Она отвечает: «Я учительница, я уже пятьдесят пять лет учу людей…» Леонид Аркадьевич Якубович говорит: «Друзья мои, давайте встанем и поаплодируем учительнице». Все встают и десять секунд аплодируют ей. Но эти секунды «пробивают» всю страну! Страна получает эмоциональный заряд добра.

Я стремлюсь вот к такой подаче идей. И к такой подаче добра. Я ненавижу, когда, прикрываясь важностью темы, выходит плохая передача, которая губит телевидение.

Еще. Нельзя стать настоящей звездой, нельзя «пробить» зрителя, если ты не делаешь хиты! Все остальное — разговоры, потому что мы обязаны делать хиты! Что такое хит — это понятность, простота, правильно выбранный язык. Но понятие простоты очень расплывчато, ее легко можно подменить такой простотой, которая хуже воровства. Тут штука такая…

Я понимал, что зрителю неинтересно видеть все как в жизни. Поэтому я не хотел, чтобы мое телевидение было напоминанием о том, как все бедно, серо и привычно в жизни. Назначая людей кумирами, назначая вещи своими любимыми, зритель не хочет, чтобы они вели себя так же, как он у себя дома на кухне. В этом я убежден. Можно, конечно, устроить женское ток-шоу на кухне, посадить всех за клеенчатый стол, обвесить все домашними тряпочками и рюшечками. Но! Обыденность скучна. Другое дело сделать почти «золотую» студию, найти молодую и талантливую красавицу Юлю Меньшову (конечно, с моим расчетом на перенос зрительской любви от мамы Веры Алентовой). Наша ведущая должна была одеваться на каждую программу, как на подиум. Потому что мы делаем праздник. И женщины приходят на него красивые, они идут к нам на передачу, как на концерт. И Юля, будучи талантливой студенткой, очень точно все поняла, и каждую программу она начинает с обращения к залу. «Дорогие наши женщины, — громко и радостно говорит Меньшова,— перед тем как начать съемку, давайте-ка сделаем самое главное. Достанем зеркальце, возьмем пудру, помаду…» И вся студия с удовольствием вовлекается в этот процесс. Им приятно «нарядить» свое лицо. Вообще, такое начало настраивает аудиторию и всех, кто делает эфир, на светлые эмоции. После того как женщины в студии заметно похорошели, можно работать.

Е.Кутловская. Просто праздник души!

И.Демидов. Поймите, как только у тебя в студии все красивые, так у тебя начинает все получаться. А когда у производителей программы главное — только смысл, то и в студии все будут некрасивые, и передача будет некрасивая, и смысл весь вытечет, потому что нет содержания без формы. Меня вообще всегда коробит, когда люди небрежно одеваются. Я всегда недоумеваю, как можно не гримироваться? Я не понимаю слов «я тут посижу немного в курточке». В какой курточке?! О чем ты?!

Мне как-то в самолете Иосиф Давыдович Кобзон сказал: «Какой нарядный у тебя канал!» Я ему не без гордости ответил: «Да, нарядный».

На концерт приходят люди и смотрят на артиста во все глаза — и на наряд, и на фасон его костюма, и на грим, и на то, как улыбается. Почему в телевизоре нужно видеть то, что опускает настроение, а не приподнимает его?

Е.Кутловская. Действительно, вы устроили из эфира подиум, который сразу же меняет все акценты, все стилистические рамки, принятые на сегодняшнем ТВ. Подиум возвышает, в этом его самая примитивная задача, но как она блестяще действует на толпу!

И.Демидов. Конечно. Если бы не было телевидения и если бы ничего не изменилось в стране, то я, наверное, работал бы в комсомоле!

Е.Кутловская. Как бы вы определили то поколение, которое работает сейчас с вами? Есть термин «аутсайдер», есть «поколение NEXT».

И.Демидов. С основной группой людей, работающих на нашем канале, у меня разница лет семь. Я для них не отец, конечно, но уж старший брат, точно. С ним можно и про секс поговорить, но вульгарного панибратства я не допускаю. А в спину мне уже дышат еще как минимум два поколения. И я не смогу определить их одним словом. Что касается людей, которые идут за мной непосредственно, у них вообще сложная судьба. Они не имеют уже тех иллюзий, которые есть у двадцатилетних и которые помогают им не обращать внимания на бытовые заботы, а полностью посвятить себя поиску себя, поиску своего места. С другой стороны, мое поколение фактически заняло все места в стране. Мне через два месяца будет тридцать семь. А в этом возрастном отрезке находятся все командиры роты в армии, 80 процентов брокеров на бирже, половина банковских служащих, львиная доля владельцев фирм среднего достатка, даже крупные политики. Когда-то брежневская команда засела на двадцать лет, и все знали — здоровья у них хватит на долгие годы, все места намертво заняты. Куда молодым пробиваться? У нас, слава Богу, жизнь бурно разрастается — и мест, и возможностей больше. Но у тех, кто за мной, и иллюзий уже нет, и места уже заняты. Это поколение провисает. Объективных предпосылок для радости у них нет. Это не плач по тем людям, которых я опередил, потому что раньше родился…

Е.Кутловская. А почему бы не поплакать, жалко людей-то.

И.Демидов. Наш канал более гибок по сравнению с НТВ, потому что он представлен большим телевидением, то есть большим количеством программ, а не только новостийным костяком. Один только Дибров легко справляется и с «Антропологией», и с шоу «О, счастливчик!», а новостийный работник ограничен рамками своего амплуа. Сфера его деятельности очень узка. Новостийных репортеров на НТВ большинство. А наш канал в выигрыше, молодые лица не обречены у нас на вечный «застой». Им есть куда двигаться.

Е.Кутловская. Как вы думаете, не вытеснит ли компьютерный мир из сознания большинства мир телеэфира?

И.Демидов. Понимаете, какая история… Пусть телемир перейдет в ящик компьютера, в ящик Интернета, но сама программная сетка скорее всего останется. Отомрут связисты, еще что-то техническое, но… Я говорю компьютеру, что хочу после работы минут тридцать посмеяться, потом посмотреть «Х Files», потом немного новостей и концерт какой-нибудь группы, к примеру «Битлз». Вечером компьютер сам сверстает для меня программу. И какая мне разница, кто сверстал программу, канал или компьютер? Разница лишь в том, что компьютер предполагает больше возможностей для комфорта. Вот и все. Но для того чтобы кто-то сверстал программы, они должны быть!

Е.Кутловская. Я подумала сейчас вот о чем. Каждое поколение обязательно придумывает для себя какую-то культурную нишу. И затем занимается ее техноусовершенствованием. В свое время придумали театр. Может быть, это были не греки, но именно греки смогли предельно широко культурно самовыразиться через театр. В России театральный бум охватывает почти два века, то есть несколько поколений. Театр актуален и сегодня, но исторически он закреплен за другим поколением. Какое-то поколение создало кинематограф, какое-то телевидение. Все это сосуществует рядом. Но мир носителей информации, мир культурных ниш обязательно должен расширяться. И новое поколение найдет свое самовыражение через придуманное им компьютерное пространство. Оно не будет тяжело «нависать» над вами, грозя согнать куда-то. Те, кто идет за вами, построят себе другую нишу и исторически застолбят ее за собой, чтобы следующие поколения искали уже что-нибудь другое. Так, наверное, и должно быть. Мир — как капуста, как поле капусты. Множество листьев…

И.Демидов. Я-то услышал другое. Я должен искать, должен что-то новое делать, чтобы быть нужным следующим поколениям. Чтобы не было вечных сомнений, что кино убьет театр, а телевидение вытеснит кино.

Я не могу даже представить, что компьютер убьет то мое любимое, к чему я принадлежу. Поэтому необходимо размышлять, что ты можешь дать будущему поколению, чтобы у них лучше получилось что-то другое.

Е.Кутловская. Утверждают, что поколение NEXT выбирает только «Пепси». Да нет же, оно прекрасно пьет и «Коку», и даже «Буратино». Что изменилось, кроме того что появился новый напиток? Ничего. «Кока» как была, так и осталась, театр как был, так и остался, да еще и с историческим шлейфом. «Кока» — это классика, а ничего респектабельнее и потребляемее, чем классика, нет на любом рынке. Телевидение останется, как «Кока-кола», настоящей классикой в своей области культурного делания. Теперь, наверное, нужно вообще переходить к оценке культурных достижений каждого поколения иначе: осмыслять не только идейные или эстетические ценности, которые этим поколением созданы. А прежде всего, какой вид носителя информации, содержащий внутри себя вышеперечисленные культурные ценности, сотворен этим поколением. (Чтобы снизить пафос, резко перехожу к простому вопросу.) Скажите, почему вы пригласили бывших ведущих программы «Времечко» А.Шахматова и Т.Канделаки вести передачу «Алле, народ!»?

И.Демидов. Мне кажется, что они — по духу и по стилю — люди нашего театра. А вообще мне очень нравится история с Мейерхольдом и актерами Малого театра, которых он пригласил поучаствовать в одном из своих спектаклей. Эта история оправдывает меня, когда я не могу что-то объяснить. Так вот, Мейерхольд показывал на репетиции одному из актеров, как надо пройтись кругом по сцене с наклоном влево. И когда актер воскликнул: «Боже, объясните только, зачем?» — Мейерхольд ответил: «Это ж красиво, дурак!» Ну как еще объяснить, зачем и почему я так сделал? Да потому что мне так надо! Красиво так! Зачем размышлять вслух,вместе со всеми? Я знаю, как сделать, и знаю, почему так надо сделать — так будет хитово! Мне кажется, что не обязательно красиво рассказывать о деле, лучше качественно его делать. Объяснить идею можно только до определенной степени, потому что дальше вступает интуиция. Ну как я могу знать, что именно это сработает? Это нужно угадывать, ощущать! Угадал — значит, ты Пол Маккартни, нет — сиди где-нибудь в ресторане и жалуйся на нелегкую судьбу телевизионщика.

Е.Кутловская. Почему вы не появились в эфире «Музобоза», а затем и на музканале ТВ-6 без очков?

И.Демидов. В начале 90-х мне нужно было придумать какую-нибудь популярную программу всего за три недели и выйти с ней в эфир. Я не знал, как я улыбаюсь, как я говорю, как я общаюсь с людьми, потяну ли я на роль телеведущего. Я не знал себя с телевизионной точки зрения. И у меня было несколько вариантов. Программа без ведущего, программа с приглашенным ведущим, которого еще надо было найти, программа с дежурными звездами — сегодня ведет Пугачева, завтра Челобанов… И вариант, на котором я в итоге остановился, — это вариант с виртуальным ведущим, которого всего один раз снял, а дальше только озвучивай, наговаривай каждый раз новый текст. И все. Так родился тот мой образ, который первый год своего существования не имел даже имени и фамилии. Он был просто ведущим, инкогнито программы «Музобоз». Я ведь тогда к себе не подпускал никого, звезды меня не знали, мы никогда не встречались с ними на съемках. В тот период я просто занимался телевидением, а музыка была для меня постольку поскольку. Что же касается моего эфирного образа, я считаю, он у меня получился, получился, в первую очередь, как у телепродюсера. Этот образ в очках мне очень нравился. Он помог мне ощутить еще одну важную грань нашей работы. Но теперь нужен новый образ. Нужно искать то, что не окажется фальстартом.

Е.Кутловская. У каждого канала есть свое лицо, у НТВ — это лицо Киселева, раньше еще и Парфенова, а у ТВ-6 — ваше лицо. Оно как позывной сигнал, как пароль шестой кнопки.

И.Демидов. Если я и выступаю в качестве некоего пароля или лейбла ТВ-6,то скорее не в качестве ведущего, а в качестве некоей общественной фигуры, еще и популярной как публичное лицо. Грубо говоря, я такой играющий тренер, который еще и популярен, все знают, что эта команда не просто хорошая, яркая, звездная, но еще и его команда. И разве популярный тренер должен постоянно носиться по площадке и играть лучше своих игроков?

Е.Кутловская. Но логотип обязательно должен появляться на экране.

И.Демидов. Появляться — да, но только очень осторожно, с большой долей ответственности перед целью, с которой выходишь в эфир. Я очень ценю популярность, но не очень знаю, что с ней делать. Вообще, я не беру на работу людей, которые не хотят прославиться. Когда я слышу: «Нуя только в уголке посижу», — ну и сиди в уголке, чего сюда-то пришел?!

Сейчас, когда моя помощь нужна прежде всего моим игрокам, тратить время на себя, на поиски своего нового имиджа, своей новой функции на телеэкране нельзя.

Мы с вами беседуем в период межвременья, скоро многое поменяется, придут в движение какие-то другие силы — внешние и внутренние. Я не знаю, что будет с нами со всеми, но точно знаю, что телевидение всегда будет нужно и всегда нужно будет то, что я умею делать на телевидении.