Расстояние между двумя точками

«Частота» («Радиоволна», Frequency)

Автор сценария Тоби Эммерих
Режиссер Грегори Хоблит
Oператор Алар Кивило
Художник Пол Идс
Композитор Майкл Кеймен
В ролях: Деннис Куэйд, Джеймс Кэвизел, Шон Дойл,
Элизабет Митчелл, Ноа Эммерих
New Line Cinema
США
2000

В конструкцию фильмов, сюжет которых основан на путешествиях во времени, заложено неразрешимое противоречие. Действительно, ведь прошлого как места назначения не существует. Настоящее сделано из прошлого, оно вокруг нас, растворено в людях и во всем материальном окружении. Кроме того, попасть в прошлое невозможно и потому, что мы в нем находимся как в завершающей точке неких событий.

Поэтому бессмысленно искать несообразности в фильмах о путешествиях во времени: сама установка, что можно попасть в прошлое и что-то там изменить, некорректна. Так что дотошное выискивание логических несуразностей (чем обычно занимаются критики) непродуктивно: если сама предпосылка в принципе ложная, следствия тем более абсурдны.

Прошлое необратимо. Нельзя выжигать послание в будущее на письменном столе в 1969 году — как в ключевой сцене фильма Грегори Хоблита «Частота» — и одновременно наблюдать появление этого послания на том же столе в 1999 году. Если в 69-м слова были написаны, то их не вырубишь топором, а если нет, то уж и ни в каком гипотетическом будущем они не появятся. Нельзя спрятать бумажник в 1969 году за плинтус и одновременно найти его в 1999-м. Бумажник 1969 года и бумажник 1999-го — это один и тот же предмет, он либо где-то здесь, либо просто истлел. Исходя из этой логики, как только ты передал в прошлое инструкции о том, как избежать смертельной ошибки, настоящее должно мгновенно измениться. В фильме это решается постепенно — в красивом параллельном монтаже. При том, что все сцены, построенные на соотношениях «что было» и «что стало», логически несостоятельны.

Но, как уже было сказано, подлавливать авторов на бессмыслице бесполезно. Фильмы о путешествиях во времени основаны на невероятных допущениях. Как хочется, чтобы это было возможно — победить время, которое в конце концов побеждает нас, рассказать людям в прошлом — или даже самому себе — о совершенных ошибках, о том, как их избежать. Но тогда, если следовать логике невозможного, одновременно с поступлением информации из будущего в прошлое неизбежно должна меняться ситуация в настоящем.

Появляются новые воспоминания, новые люди, новые материальные объек-ты — новая реальность, одним словом. В известном рассказе Брэдбери бабочка, раздавленная в мезозойскую эру путешественниками во времени, вызывает в будущем смену власти в стране, откуда те появились. Подобные эффектные ситуации на полную катушку используются авторами «таймтревелльных» фильмов. Но помимо самоочевидных невероятных эффектов эта фантастическая схема предлагает и другие удобные — в драматургическом и психологическом плане — возможности. Например, при всей легковесной голливудской хитовости, фильмы серии «Назад в будущее» были под завязку нагружены рейгановской неоконсервативной идеологией. Потому что пафос знаменитых фильмов Роберта Земекиса состоял в возвращении в 50-е, которые в контексте неоконсервативного возврата к традиционным ценностям мыслились как будущее. По словам знаменитого этнографа и культуролога Маргарет Мид, в традиционных культурах «прошлое взрослых является будущим каждого нового поколения».

Путешествия (вернее, контакты) через годы героев фильма «Частота» — отца и сына Салливанов, — с одной стороны, похожи на взаимоотношения Марти Макфлая со своими родителями в серии «Назад в будущее». Салливан-младший находит под лестницей принадлежащий отцу старый ламповый любительский передатчик, включает его и начинает разговаривать с отцом, который сидит перед этим же аппаратом в 1969 году. В фильме это чудо довольно невразумительно объясняется «совпадением северных сияний 1969 и 1999 годов». Интересно, что переход во времени решен авторами будто переход между пространственными точками — камера взлетает над домом Салливанов в 69-м году вверх, в сполохи северного сияния, в космос, слышны переговоры радиолюбителей о необычно хорошей слышимости («Я говорю из Франции»), в поле зрения возникает вся планета, а потом камера снова опускается к дому — и мы уже в октябре 99-го.

Фрэнк Салливан, как и Марти Макфлай, пытается исправить — и исправляет — ошибки отца и даже спасает его от смерти. Но авторы «Частоты» использовали эту фантастическую ситуацию по-своему. Дело в том, что на этот раз сквозь время общаются другие поколения. В серии «Назад в будущее» отец главного героя — тинэйджер образца 1955 года, в «Частоте» — тридцатишестилетний мужчина конца 60-х. И отношение 55-85 и 69-99 оказалось неравенством не только с математической точки зрения.

Родители Марти Макфлая из «Назад в будущее» обитают в потерянном рае (или в аду) эйзенхауэровской Америки, тогда как Джон Салливан — отец Фрэнка — живет в накаленной контркультурной обстановке протестов против войны во Вьетнаме, против государства «квадратных», в атмосфере теплящегося идеализма по поводу возможностей коренного преобразования общества. Именно это сразу делает отца и сына, тоже успевающего получить подобный опыт, душевно близкими. Оказывается, что разница между отцом и сыном Макфлаями критическая, они люди разных миров, а между Фрэнком и Джоном Салливанами различия незначительны. Они мгновенно понимают друг друга, а Марти Макфлаю приходится тратить нечеловеческие усилия, чтобы расшевелить своего папашу. При этом Деннису Куэйду (исполнителю роли Салливана-старшего) удается очень точно передать особенности поведения, присущие типичному американцу конца 60-х: уверенность в себе, спонтанность, наивность, бесшабашность, отличающие его от постмодернистской кислой умудренности сына.

С другой стороны, Джеймс Кэвизел, исполняющий роль Фрэнка Салливана, забавно и тоже очень изобретательно демонстрирует уважение к отцу, к моменту их «трансвременной коммуникации» человеку одного с ним возраста. Эти две актерские работы, судя по всему, одни из лучших в этом году.

Вероятно, боясь наскучить среднему зрителю чистой фантастикой, посреди фильма авторы, будто спохватившись, выводят действие в напряженный триллер. После того как старший Салливан своими действиями меняет прошлое, активизируется серийный убийца и борьбе с ним посвящается остаток фильма. Но эта линия столь же предсказуема, сколь и неизобретательна.

Тем не менее вызывает восхищение способность голливудцев находить съедобные грибы в городском сквере — исхоженном пространстве жанрового кинематографа.