Формула достойно прожитой жизни. «Луной был полон сад», режиссер Виталий Мельников

«Луной был полон сад»

Сценарий Ю.Дамскер
Режиссер В.Мельников
Оператор И.Багаев
Художник В.Светозаров
Композитор А.Петров
В ролях: З.Шарко, Н.Волков, Л.Дуров
Кинокомпания «Шанс»
Россия
2000

Есть фильмы, вкоторых соотношение банального инеожиданного сильно отличается отпривычных схем. «Луной был полон сад» В.Мельникова, казалось бы, традиционная мелодрама для пожилых. Ониона любили друг друга вдетстве ивновь встретились насклоне дней после долгой разлуки. Она замужем, оналкоголик, полубомж, живет при цирке, где чистит конюшни… Она приметила его нагрязном блошином рынке, узнала, отмыла, обогрела, вернула кжизни… Потом были трогательные, смущенные свидания стариков назаснеженных углах негостеприимного Питера, встречи вцирковой клетушке, заставленной реквизитом, где они пили чай сбаранками иона пришивала пуговицы кего старой, залатанной кофте, были отчаянные истерики мужа свыбеганием без шапки намороз, инеисполнимые обещания, ибеспомощная ложь, были вальс напустой арене всвете цирковых софитов, иромантическая поездка вМоскву, искромный букетик цветов, смущенно сунутый имвруку любимой наГоголевском бульваре…

Снято все это вэстетике среднестатистического реализма. Наэкране— современный быт, воссозданный вмасштабе один кодному, свечным холодом вквартире, сдопотопным телефоном, состариковской привычкой перебирать гречку, сужасающей грязью рынков, набитыми троллейбусами ипетербургскими дворами, утопающими внеубранных сугробах… Быт узнаваемый, нотак инеобретающий урежиссера Мельникова нималейшего привкуса поэзии.

Конечно, вфильме привлекает игра трех незаурядных, может быть, великих актеров: З.Шарко, Н.Волкова иЛ.Дурова. Каждый изних ведет свою партию замечательно. НонаВолкова иШарко порознь смотреть интереснее, влюбовных сценах, построенных как набор лирических штампов, имнеуютно итесновато. Кажется, что любовная история для них— некоторая условность, формальный повод поведать сэкрана нестолько о«свойствах страсти», сколько очем-то совершенно ином.

Илишь пронзительный, горький финал окончательно выводит эту историю изразряда нынешних мармеладных сказок про то, как «любовь нечаянно нагрянет, когда еесовсем неждешь, икаждый вечер сразу станет так удивительно хорош». После всех свиданий, когда становится ясно— имдруг без друга нельзя инастает момент выбора между всем тем, что составляет еесемейный мир, изапоздало нагрянувшей, безысходной любовью, героиня говорит возлюбленному, что имнестоит больше встречаться. Потом она идет через заснеженный двор ксвоему подъезду, садится надетские качели и… умирает. Собственно, все кончилось, как идолжно было кончиться,— отказ отлюбви равносилен отказу отжизни.

Витоге банальный мелодраматический пафос— истарички, мол, любить умеют— полностью улетучивается иистория обретает совершенно неожиданный, непобоюсь этого слова, экзистенциальный смысл.

Особенность сценария, написанного Ю.Дамскер, втом, что внем начисто отсутствует какой-либо сентиментальный конфликт поколений. Сын, живущий вАмерике, бывшая ученица Настя, всегда готовая помочь похозяйству, вежливый мальчик избогатого дома, которому героиня Шарко дает уроки русского илитературы,— абсолютно напериферии сюжета. Вцентре— классический треугольник: муж— жена— возлюбленный. Муж (Л.Дуров)— старое, капризное дитя, бывший сиделец, годами невыходящий издома ивсе пишущий свои лагерные мемуары. Она— пожилая интеллигентная учительница, героически путешествующая пообледенелым питерским тротуарам содной работы надругую, наверное, нетолько ради денег (сколько им, двум старикам, надо?), норади того, чтобы по-прежнему «быть полезной инужной людям». Третий (Н.Волков)— хороший человек, потерпевший жизненное крушение, потому, наверное, что рядом небыло той, кто могла быстать ему опорой. Любовная коллизия, вкоторую вовлечены герои, делает каждого полноправным иполноценным субъектом действия, личностью, анебеспомощным клиентом собеса. Любовь тут нетрагикомическое наваждение инеспасение отодиночества, ноиспытание наизлом всей прожитой жизни. Икак бынизатягивала рутина старения, увядания, умирания, жизнь вспыхивает напоследок, обнаруживая главное вчеловеческой душе.

Это главное— способность строить, творить вокруг себя мир человеческих связей, устойчивый кподземным толчкам истории, сберегающий близких отхолода ираспада. Это умение, которое героиня Шарко проносит через всю жизнь— отдетства ссамоотверженными заботами одистрофичной корове Зорьке достарости, когда еехватает нато, чтобы учить богатых мальчиков правильно говорить, чтобы помогать бедным поэтам умирать без тоски имучений итерпеливо нянчить мужа-писателя,— бесценный жизненный опыт, передаваемый только иисключительно изрук вруки. Его можно получить лишь оттех, кто жил перед нами, совершенно неважно— всоветские или несоветские времена. Человеческая, культурная, духовная преемственность важнее идеологических исоциальных разрывов.

Увы, мыпривыкли воспринимать частную человеческую судьбу вкоординатах исторического процесса. Скаждым коренным переломом истории жизнь унас начинается словно заново; наавансцену выходит новое поколение, агерои прежней эпохи остаются тихо ибессловесно дотлевать где-то вкулисах. Сегодня, когда реальность поменялась совсем ужрадикально, старики превратились всовершеннейший мусор истории. Влучшем случае, они объект соцобеспечения. Вхудшем— раздражающие, упрямые, упертые ипочти уже бессильные враги всего того, что составляет ценность ипафос нынешнего нашего бытия. Номынезамечаем, что, отвергнув прожитую ими жизнь, утрачиваем вместе стем ипредставление очеловеческой жизни вообще. Ожизни, где есть начало, середина иконец, где все взаимосвязано, где травмы исобытия детства откликаются ивглубокой старости, асбереженная смолоду честь позволяет выстоять влюбых испытаниях. Наше нынешнее сознание лишено возрастной перспективы, наша эпоха понятия неимеет, что такое формула достойно прожитой жизни.

Когда-то петербургские старушки спрямыми спинами истарорежимным выговором выпестовали поколение шестидесятников, передав имопыт дореволюционой культуры, некнижный, арастворенный вмелочах иоттенках повседневного существования. Чему иоткого могут научиться сегодняшние молодые? Кто передаст имискусство жить достойно?

Юлия Дамскер— автор изпоколения, переживающего кризис среднего возраста, когда вторая половина жизни уже лежит перед глазами,— сочинила эту романтическую историю остарых людях стипично советскими биографиями, пытаясь разглядеть вних иунаследовать то, что можно взять ссобой,— культуру. Культура ведь это неслова, книги, знаки, культура— это способ существования, структура поведения, особое устройство человеческого «я». Отсутствие еесегодня ощущается очень остро, ибесхитростный, вомногом банальный «возрастной» фильм Мельникова цепляет как внезапное напоминание одуше впространстве, где умение жить сводится кнавыкам потребления товаров иуслуг.